Алая арфа

Кит буквально вылетел из здания редакции, словно его несли вперёд невидимые крылья. Всё ещё моросящий мелкий дождь почему-то больше не казался таким уж и мерзким, ветер - пронизывающе холодным, а нахохлившиеся у ближайшей ограды воробьи - обычными. Эйфория, впрочем, схлынула так же быстро, как и появилась, оставив после себя сосущее чувство растерянности и страха. Он ведь не журналист, он никогда не пробовал себя в этом жанре. Кит даже близко не предполагал, с какой стороны стоит подступиться к такому желанному для него заданию. В общем-то, пожалуй, стоило хотя бы взглянуть на то, что было написано на визитке с адресом, которую ему протянули. Надпись, выполненная в цветах национального флага, гордо гласила: "Блэкс Роад 5. Культурный центр Ирландии!. Что ж, уже проще. Кит достаточно хорошо знал, где это. Пусть и не совсем по своей воле. Юноша решил заскочить в кофейню, взять себе хотя бы пару пончиков прежде, чем отправиться взглянуть на то, о чем ему полагалось написать. Яркая красная вывеска венской кофейни манила к себе не только теплом из открывающейся то и дело двери, но и соблазнительными запахами, что вырывались на улицу, наполняя холодный воздух оттенками корицы, свежего теста, сливок и лимонной цедры. По подсчётам самого Кита имеющихся у него свободных денег вполне должно было хватить для того, чтобы скромно отметить начало его литературной трудовой деятельности, и поэтому он торопливо заскочил в гостеприимное помещение и потёр руки, согревая озябшие кончики пальцев. Яркая витрина, уставленная тостами и десертами, притягивала взгляд, но Кит усилием воли заставил себя не смотреть. Во-первых, он себя знал: возьмёт что-то одно, распробует, а затем последует и второе, и третье, и пятое, и так пока у него не закончатся деньги или не посетит глубочайшее чувство вины. А во-вторых, к большому его сожалению, Кит не являлся обладателем фигуры, которая позволяла бы ему лакомиться всем, чем только можно, не неся за это никакой ответственности. Поэтому на вопрос официанта: «Что я могу предложить для вас, сэр?» юноша не дрогнувшим голосом ответил: - Кофе с молоком и мёдом, пожалуйста. И два пончика. Обычных, без глазури. - Большую чашку? - Да, если можно. - Кит ссыпал монетки в подставленную ладонь и улыбнулся. - Прошу вас, занимайте любой столик. Я все принесу. Просить дважды его не пришлось. Скинув промокшую куртку и повесив её на спинку стула, Кит как никогда порадовался тому, что отопление в кафе разрешалось отключать позже, чем в остальном городе. Возможно, его куртка успеет немного просохнуть, пока он размышляет над дальнейшим планом своих действий. - Прошу вас, сэр. Приятного аппетита. - На столе перед ним появилась в самом деле большая чашка. От ароматного бежевого напитка поднималась почти ощутимая струйка горячего пара, золотой узор из меда поверх молочной пенки поблескивал в искусственном свете, согревая уже одним своим видом. Кит с наслаждением сделал большой глоток, обхватил чашку руками и прикрыл глаза… Колеса поезда ВТ7574 Манчестер-Лондон выбивали свою монотонную песню в бледном отсвете только-только разгорающегося рассвета. Мимо плотно закрытой двери неслась непривычная ему природа, и Итмар, переполненный любопытством, буквально прилип к стеклу, игнорируя красноречивое предупреждение «не прислоняться!» Поезд набирал ход, разглядеть что-то вблизи казалось совершенно невозможным, но вот если смотреть немного дальше, цепкий взгляд выхватывал то тёмные ещё деревья, то дома, украшенные к Рождеству светящимися гирляндами, то редкие пока ещё машины, спешащие по трассе. Любопытство пересиливало все. И боль от осознания того, что искать его, скорее всего, не будут. И страх - вполне, между прочим, логичный и складывающийся всего в два слова: «Что дальше?» И усталость, и голод. Хотя нет, пожалуй, голод все-таки нет, хотя еды он взял не слишком много - испугался, что заметят - и сглупил, уничтожив все свои запасы ещё на пароме. Сутки в дороге. Итмар был мал, но дураком себя не считал и уж точно таковым не являлся, поэтому он прекрасно понимал, что если бы его хотели найти - уже нашли бы. Пропажа ребёнка местной еврейской общины дело, в общем-то, громкое, фоторобот составить просто, а у родителей уж точно были его фотографии. Его не искали. Сначала это подстегивало двигаться вперёд, заглушая чувство вины, потом - злило. А потом выжгло что-то у него внутри, пожалуй, в тот самый момент, когда он успел вскочить в закрывающуюся дверь поезда ВТ7574. - Леди и джентльмены, приготовьте, пожалуйста, свои билеты и дорожные абонементы для проверки! - ворвался в его сознание голос из громкоговорителя. - Если вы пользуетесь правом льготного проезда, то приготовьте документы, подтверждающие ваши льготы. Проверка билетов. И тут не спрячешься, не перебежишь по станции - экспресс до Лондона шёл без остановок. Его найдут. Его найдут и отправят домой. Наверное, кого-то страх провала парализовал бы. Итмар был обыкновенным десятилетним мальчиком, он мог испугаться, мог заплакать, мог... Да все, что угодно из того обширного списка, который полагается для десятилетнего ирландца, оказавшегося в одиночестве и так далеко от дома. Но он никогда не считал себя обычным. Маленькое его тело действовало быстрее, чем успел осознать разум. Мальчик схватил с пола свой рюкзак и метнулся к двери, надпись на которой гласила «WC». - Только бы не заперто! - отчаянно шепнул мальчик и рванул дверь. Она поддалась, на его взгляд, слишком медленно. - Ну давай же ты! Итмар проскочил в помещение туалетной комнаты и со всей силы навалился на створку холодной серой двери, закрывая её за собой. Он успел щелкнуть замком буквально за пару мгновений до того, как мимо двери кто-то прошёл, восклицая: - Прошу ваши билеты! Прекрасно, вижу, леди, доброго дня. Да, все в порядке, удачной поездки, сэр. Пожалуйста, уберите свою сумку с прохода, сэр, благодарю. Ваш билет? Счастливого пути, сэр. Итмар слушал удаляющийся голос, прижимаясь спиной к холодной двери и ощущая, как лихорадочно, прямо в горле, колотится его сердце. Через два с половиной часа поезд остановился на станции Эустон. Пути назад не было. Перед ним лежал Лондон. Холодный, серый, безликий. Наверное, именно этими тремя словами как нельзя лучше можно было описать выплывший ему навстречу вокзал. Итмар ловко проскочил мимо проводника, помогавшего немолодой даме спустить на платформу чемодан, и очень серьёзно двинулся по перрону с таким видом, словно догонял кого-то, ушедшего немного вперёд. Одет он был аккуратно, вёл себя неприметно, поэтому никто не обращал внимания на мальчика, сошедшего с поезда. Ему стоило выбиться из людского потока, чтобы хотя бы понять, что же делать дальше. На самом деле, планируя свой побег, Итмар чётко не знал, что именно ему предстоит. Он просто надеялся на то, что все будет иначе. Как именно «иначе», он не знал. По-другому. Только и всего. А теперь, стоя у фонарного столба вокзала Эустон, имея при себе лишь смену белья, пустую бутылку для воды, чистые носки и девять шиллингов, Итмар с неожиданной тяжестью осознал: ему некуда идти. Никто не сдаст комнату десятилетнему мальчику, прошли те времена, когда он мог бы заработать себе на хлеб, продавая газеты и цветы на улицах, родственников в Лондоне у него не было. А если бы и были, то что? Разумеется, его бы тут же вернули домой. А ещё он был голоден. Адреналин схлынул, заставляя ноги подогнуться, и, наконец, Итмар сделал то, чего не мог себе позволить последние несколько дней: просто опустился на асфальт возле вокзального фонаря, обхватил колени руками и заплакал. Его терзала не жалость к себе, отнюдь. Его буквально сжигала досада на то, что все пошло прахом, досада на собственную глупость и недальновидность. А он-то считал себя умным! Но, как оказалось, контрольные тесты в полугодии, пусть даже написанные на почти высшие полтора балла, вовсе не показатель ума, когда дело дошло до реальной жизни. Он выдумал себе очередное приключение из книг о Томе Сойере, совершенно не думая о последствиях. И эти мысли, вкупе с отчаянно горящим желудком, заставляли его содрогаться в почти истеричных рыданиях, высасывая и без того небольшие запасы энергии. Когда его тряхнули за плечо, Итмар даже не сразу сообразил, что происходит. - Эй! Эй, малец, ты чего тут расселся? Почему один? Ну, не реви, что ты. Присевший перед ним дежурный вокзала снял с головы синюю фуражку и утер лицо рукавом. - Вставай. Давай-ка, пойдём. Мальчик послушно поднялся, даже не став спрашивать, куда его ведут и зачем. К его чести, он успокоился почти моментально. Врождённое чувство опасности отсекло все прочие эмоции, обострившись до предела. Впрочем, ничего страшного с ним не случилось. Привели его всего лишь в полицейский участок. «Что ж, лучше, чем ничего». - Посиди пока здесь. - Дежурный усадил его на стул и быстро пошёл по коридору. - Офицер! Можно вас на минуту? Женщина в форме констебля подняла голову от высокой регистрационной стойки. - Чем могу быть полезна, сэр? - Я нашёл мальчика на вокзале. Он был один, я не заметил, чтобы кто-то его искал. Быть может, нам стоит дать объявление? - Не стоит, - прошелестел Итмар. - Прости, что? - Констебль обошла свою стойку и, подойдя к мальчику, присела перед ним, мягко взглянув в лицо. Офицерская плашка гласила «старший сержант А. Чаннинг». - Не нужно давать объявление, леди Чаннинг. - Итмар шмыгнул носом. Хотел было вытереть глаза и сопли, но платка у него не было, а он был слишком хорошо воспитан для того, чтобы использовать для такой цели рукава или подол своей кофты. - Почему? Как тебя зовут? Ты очень бледен. Хочешь есть? Итмар кивнул быстрее, чем сообразил. - Хочу! Итмар. Итмар Хэйс. Я… приехал из Дублина. - Один? - Удивительно, но она не ставила под сомнение его слова. Связалась с кем-то по рации, попросив принести несколько бутербродов и горячего чаю. - Хорошо, Итмар. Сейчас принесут поесть. А ты пока расскажи мне все, а потом подумаем, как тебе помочь. При виде простых, но показавшихся ему просто лучшими в мире бутербродов, Итмар ощутил свой голод в абсолютной мере. Словно щенок он накинулся на горячие тосты, стараясь заставлять себя жевать и не подавиться, попутно отчаянно пытаясь сообразить: как быть? Если он расскажет правду - его, скорее всего, отправят домой. Если он начнёт говорить что-то о своей семье, то это создаст им проблемы. Такие, каких он совершенно не хотел. Он видел однажды в школе, как к директору приезжали инспектора, вызвали Мэри-Энн и её родителей, а потом в классе часто говорили, правда шёпотом, что это были офицеры, которые приходили для того, чтобы забрать Мэри-Энн в приют. Приют. Итмар зацепился за это слово, отпивая чай из простого бумажного стаканчика. Это могло бы спасти и его, и его затею. Но он совершенно не представлял, как этого добиться. Ему следовало вести себя по-взрослому. Нет, не так, ему следовало быть взрослым. А как поступил бы на его месте взрослый? Он уже понял, что опираться на фильмы и книги можно далеко не всегда. Ну, в самом деле, не может же он просить, как это называется, «политического убежища»? Но тянуть с рассказом дальше уже не следовало. По опыту Итмар очень хорошо знал, как быстро взрослые люди теряют терпение. И это не заставило себя долго ждать. - Итак, Итмар? - мягко напомнила о себе офицер. Мальчик отчаянно взмолился всем возможным высшим силам. И вдруг почему-то особенно ясно подумал: «Господи! Я знаю, что поступил плохо и недостойно, не так, как поступают хорошие дети. Я обещаю, что никогда, никогда, никогда больше не сделаю ничего не достойного, если Ты, Господи, не допустишь того, чтобы меня отправили обратно. Пожалуйста, пусть они мне поверят и не отправят обратно. Обещаю тебе, Господи, я даже стану самым настоящим католиком, если они мне поверят!» Он поставил пустой стаканчик на стол, сложил руки на коленях и прерывисто вздохнул. - Я знаю, что, возможно, вы не поверите мне, леди Чаннинг, но пожалуйста, я говорю правду. - В его голосе впервые за долгое время прорезалось отчаяние. - Успокойся, Итмар. Успокойся и продолжай. Итак? С чего все началось. - Понимаете, я... Моя семья... Мы евреи. Из общины. И живём, ну... То есть… - мальчик усилием воли заставил себя прекратить запинаться. Ему нужно говорить так, как он отвечал бы интересный для себя урок. - Живём так, что все знают друг друга. Друг моего отца работает на пароме «Карпентер» и иногда он брал меня с собой. Я знаю, это запрещено, но моя тетя Глэдис давно ослепла, а родители не всегда могли за мной присмотреть. Он просил своих, ну, тех, с кем он работает, начальников, разрешить мне сидеть в его каюте, делать уроки или читать. Так вышло и в этот раз. Я просто... Я никогда не выходил, это только один раз. Сказал, что хочу посмотреть на порт и не пойду никуда дальше причала. Там было много народу, а отец всегда говорил, что я слишком тощий, и я решил, что меня там никто не заметит. Инспектор остановил меня, но я сказал, что моя мама уже прошла в вокзал, а я засмотрелся на паром, и что я очень извиняюсь. Начал махать рукой и кричать так, как будто увидел маму - обычно я делал так, чтобы раньше уйти из школы. Подумал, что сработает и тут. Им пришлось меня пропустить, хотя и порядком отругали за невнимательность. Мужчина-дежурный, что привёл его сюда, покачал головой со смесью гнева и восхищения. - А ты находчив, малец! А потом? Итмар сглотнул. - С поездом было проще. Спрятался в туалете. И... И все. Пожалуйста, не отправляйте меня домой! - не выдержав, наконец, взмолился мальчик. - Ты понимаешь, что поступил очень дурно, Итмар? - Офицер нахмурилась и покачала головой. - Твои родители должно быть места себе не находят! Из-за тебя может пострадать человек, которому они доверяли. Ты подумал об этом? Мальчик опустил голову. - Что со мной теперь будет? - Ты знаешь свой домашний телефон? Я обязана вызвать машину для того, чтобы тебя отвезли в консульство. Они сделают запрос, позвонят твоей семье и скажут, что ты у них. Твоим родителям предоставят билет, и они заберут тебя домой. Потом будет разбирательство. Ты разве этого хотел? - Нет, - Итмар ощутил, как у него мертвеют губы. - Прошу вас, мэм, только не это! Пожалуйста, мэм, не отправляйте меня домой! - Но почему? Разве с тобой плохо обращаются там? Мальчишка отчаянно затряс головой. - Нет. - Тогда в чем причина? - Я... – И он брякнул первое, что пришло в голову: - Я хочу учиться и стать священником, а у нас в общине это невозможно Судя по тому, как удивлённо взлетели вверх брови инспектора Чанниг, она ожидала какого угодно ответа, только не такого. - Священником? - удивлённо переспросила она, похоже, для того, чтобы хоть что-то сказать в принципе. Итмар кивнул так серьёзно, как только мог. Ну и ляпнул же! Впрочем, думать об этом сейчас у него просто не осталось сил. Он отстранённо наблюдал за тем, как офицер вернулась за свою стойку, набрала какой-то номер и несколько минут говорила с кем-то по телефону. Кажется, ей пришлось убеждать кого-то на том конце провода, и Итмар очень надеялся, что ей это удастся. Наконец офицер вернулась к нему и села на соседний стул. - Вот что, Итмар. Я тебе верю. Не думаю, что можно придумать такое, тем более в твоём возрасте. Тебе нужно немного подождать здесь, хорошо? Через некоторое время за тобой приедет миссис Гейт, она отвезёт тебя в больницу. Она должна убедиться в том, что ты здоров, прежде чем определит тебя на воспитание. Понимаешь меня? Мальчик кивнул. - Нужно подождать, а потом поехать в больницу, да. А потом? - Потом тебя определят в один из домов воспитания, а когда подготовят все документы - в школу и курсы семинарии. У мальчика в глазах потемнело от облегчения. Неужели все получилось?! Он снова кивнул. Веки начали отчаянно слипаться, он почти что клевал носом, но старался не показать, что хочет спать. Однако же это ему не удалось, Итмар отчаянно зевнул. - Хочешь спать? Он потёр глаза и кивнул. - Да, мэм. Очень. Инспектор принесла ему плед и укутала плечи. - Ты можешь немного подремать здесь, а потом как следует выспишься в больнице. Поспи, Итмар, я разбужу тебя, когда за тобой приедут. Итмара разбудили голоса. Сначала мальчик даже не сразу сообразил, где находится, почему на нем какой-то незнакомый плед и почему такой резкий свет слепит глаза. Он потёр лицо, разгоняя сонливость, и воспоминания о двух прошедших днях вернули все на свои места. Он по-прежнему находился в полицейском участке одного из лондонских вокзалов, сидел на том самом стуле, где его и оставила инспектор Чаннинг. Вокзальный служащий, который нашёл его (Итмар только сейчас сообразил, что так и не узнал его имени), видимо, давно ушёл, на стене напротив досадливо тикали часы. Мальчик повернул голову в поисках источника тех самых голосов, что вырвали его из сна, и обнаружил, что инспектор Чаннинг разговаривает со своей гостьей. На вид этой даме было лет сорок, но Итмар никогда не умел определять возраст даже своих сверстников, что уж говорить о взрослых, тем более со спины! Одета она была, ну... не то чтобы старомодно, а, на взгляд мальчика, скорее чопорно, напоминая няню из старых черно-белых фильмов: строгий темно-зелёный костюм обтягивал крепкую фигуру, через плечо у неё болталась пухлая сумка, в которую женщина как раз убирала какие-то документы. «Наверное, протоколы» почему-то подумал беглец. Он уже успел представить себе, что у неё строгое лицо и, должно быть, непременно, очки, и что разговаривать она будет менторски и так, что слова вставить невозможно, но Лондон удивил его в очередной раз. У дамы оказалось лицо строгой, но, похоже, добродушной бабушки. - Здравствуй, Итмар. Меня зовут Элизабет Гейт, но ты можешь называть меня «бабушка Лиз». Мисс Чанниг рассказала мне о том, в какой непростой ситуации ты оказался. Она не сказала «трудной». Это в очередной раз вселило в него надежду. - Возьми свои вещи, я отвезу тебя в госпиталь Грейт Ормонд, где ты проведёшь несколько дней. Хорошо? Конечно, у него не было выбора, но женщина его формально предлагала. Мальчик сделал вид, что задумался ненадолго, а потом кивнул. - Да. Конечно. - Он хмуро закинул на плечо свой рюкзак, соскочил со стула и выжидающе уставился на окружающих. - Я готов. - Что же, тогда не вижу смысла задерживаться. - Миссис Элизабет кивнула и, не оглядываясь, пошла к двери. Она могла не сомневаться в том, что её маленький подопечный последует за ней. - Прощайте, мисс Чаннинг! - Итмар помахал ей рукой и попытался улыбнуться. Как бы он не храбрился, ситуация брала свое - ему было страшно. Почему-то мальчик был уверен, что они поедут на автобусе. Таком большом красном двухэтажном автобусе, который непременно должен колесить по улицам Лондона. Однако же реальность в очередной раз оказалась так же далека от его воображений, как он сам от родного Дублина. На улице ждала машина, миссис Гейт попросила его сесть на заднее сиденье и пристегнуться, что Итмар и сделал, не собираясь спорить. Он вообще являл собой чудеса немногословия, предпочитая смотреть, слушать и запоминать. Именно этим он и занялся, разглядывая таблички на стенах домов, указатели и светофоры. Цепкий детский мозг отмечал неважные на первый взгляд детали: газетный киоск на углу кирпичного дома, магазин сладостей, странный светофор на перекрёстке - цветовые датчики были на нем со всех сторон. Несколько указателей входа в метро, памятник какому-то человеку. Автомобиль притормозил, пропуская пешеходов, и Итмар, сощурившись, сумел прочитать: Уильям Шекспир. - Шекспир? Кто это? - Вопрос вылетел быстрее, чем мальчик сообразил, что, наверное, это не слишком прилично. - Писатель. Драматург. Великий человек. Он давно умер. - Это понятно, иначе зачем ставить памятник. - Почему ты спросил? Должно быть, большинство жителей Лондона уже давно привыкли к памятнику и просто не обращали внимания на подобные мелочи. - Просто интересно. - Развивать тему дальше Итмар не стал, промолчав всю оставшуюся дорогу. Серое (как и большинство госпиталей здесь) здание он заметил сразу. Никогда особо не любивший всякие процедуры, мальчик невольно насупился, вспомнив, что в этой обстановке ему предстояло провести как минимум пару дней. На смену досаде пришли два интересных открытия. Первое заключалась в том, что он как-то отстранённо подумал о том, что, во-первых, будет жить в чистой палате, а во-вторых, его будут кормить, что бы там не делали. Второе открытие было куда более неприятным. Он почти перестал думать о своей семье. Итмар был уверен в том, что его не ищут, настолько, что даже чувство тоски, правильное, доброе и логичное, ни разу не посетило его сердце. Он запретил себе оглядываться назад и не сделал этого почти ни разу. «Это значит, что я плохой? Хороший мальчик не был бы таким жестоким. Почему я стал плохим?» - Ну, приехали! - прервал его размышления голос бабушки Лиз, распахнувшей дверь. - Выходи, малыш. - Я не малыш. Мне десять, - буркнул Итмар, выбираясь из машины. Прозвучало это невежливо, и он, осознав ошибку, поспешил ее исправить. - Простите, мэм. Я привык к тому, что в общине таких, как я, считают почти взрослыми. Я даже сам ездил в школу, так что... Он пожал плечами и, наклонив голову, двинулся в сторону двери с яркой надписью «Приемное отделение». - Посиди здесь минуту, - попросила его миссис Гейт, и мальчик снова просто кивнул, послушно опускаясь на ближайший стул. Однако внешняя его апатия служила неким противовесом внутреннего напряжения, он напрягал слух и память, стараясь разобрать все, что говорят у поста дежурного врача. - Миссис Гейт! Доброе утро, мэм. Что у нас на этот раз? - Очаровательный самостоятельный юноша, вон там. Представляете, Чарльз, сумел добраться к нам из самого Дублина. И, как мне сказали, с весьма благочестивой целью! И нам нужна комиссия и все необходимые документы для того, чтобы устроить юношу в Инглвуд. - Смелый маленький ирландец? - Молодой человек в белом халате и с фонендоскопом, перекинутым через шею, подошёл к сидящему на холодном пластиковом стуле Итмару и улыбнулся. Улыбка у него была располагающая. - Инглвуд, значит... Выходит, ты хочешь поступить в семинарию? Итмар не слишком хорошо знал, что это такое, но отчаянно закивал. - Боишься? Мальчишка хотел было помотать головой, отрицая такое недостойное чувство, но вместо этого коротко кивнул. - Это хорошо, что боишься. Но в этом случае, уверяю тебя, повода нет. Никто не причинит тебе вреда. У тебя есть с собой какие-то документы? - Нет, я... - Что ж, не страшно, запишем с твоих слов. Пожалуйста, оставь здесь свою обувь и надень вот эти тапочки, а потом идём со мной, я покажу тебе палату. - Но у меня нет других ботинок! - Он выдал это почти панически. Молодой врач мягко рассмеялся - Их вернут тебе, когда выпишут. Что ж, давай запишем тебя. Фамилия, имя? - Итмар Хейс. - Год и место рождения? - Семнадцатое октября, Портмарнок. - Год? - Мне десять! - Хорошо, хорошо, не горячись. Всё хорошо. Где ты живёшь? Жил... - Улица Фениан 19. - Телефон? Итмар поджал губы - А это обязательно? Его вопрос остался без ответа. - Ходил в школу? - Конечно. Я хорошо учусь. - Чем-нибудь болел в этом году, помнишь? Мальчик помотал золотистой головой. - Нет, ни разу. - Что же, полагаю, этого нам достаточно. Переобулся? Вот и славно, идём со мной. Миссис Гейт, я или профессор Олсбони позвоним вам насчёт того, когда можно будет забрать... - Да, да, разумеется. Я буду ждать вашего звонка, Чарльз. Последний глоток уже остывающего кофе вырвал юношу из объятий не самых приятных воспоминаний. Пончики так и лежали на тарелке, он к ним не прикоснулся. Немного поразмыслив, Кит достал из своей сумки небольшой пакетик и украдкой сложил сладости в него. Останется на вечер, не беда, а разогреть можно и в микроволновке, хуже уж точно от этого не станет. Не привыкший, чтобы за ним убирали посуду, юноша поднялся, взяв чашку и набрасывая на плечи подсохшую куртку. Он думал, что прошло около часа, но, кинув быстрый взгляд на часы, с удивлением обнаружил, что управился всего в двадцать минут. С ним что-то происходило, очевидно, из-за недостатка сна, и это что-то изрядно сейчас его напрягало. Отнеся чашку обратно на барную стойку, Кит подтянул воротник повыше и ещё раз кинул взгляд на адрес. Не так уж и далеко, вполне можно дойти пешком – вернее, можно было бы, если бы не дождь. Выскочив из кофейни под бодрое «Всего доброго, сэр!», Кит впрыгнул в ближайший автобус. На удачу. Пересесть можно всегда, а терять драгоценное тепло совершенно не хотелось. - До станции Хаммерсмит доеду? - всё же поинтересовался юноша, склонившись к окну водителя. Тот кивнул, не отрываясь от дороги. Кит устроился в углу, обхватил себя руками, нахохлившись, как воробей. Почему он вспомнил, как оказался здесь? Может быть потому, что последние несколько лет он привык считать себя коренным лондонцем? Или потому что нервничал? Или потому что его жизнь снова могла повернуться на необходимые сто восемьдесят? Кит привык анализировать себя с того самого первого дня в больнице, когда неожиданно для себя самого обрёл личного ангела в белом халате. Через пару остановок в салон ввалилась шумная пестрая компания студентов театрального колледжа. Юноши и пара девушек толкались локтями и сумками, обсуждая очередную постановку о короле Якове, один из парней, высокий и достаточно крепкий, держал в руках массивный тубус. Макет декораций, как понял Кит. Не любитель влезать в чужое la vie prive, он почти тут же потерял к ним интерес. Ровно до того момента, как настороженное ухо не царапнуло: - Ты должен был поговорить с ним, Уилл! Не будь таким мямлей, в самом деле. Неужели так сложно объяснить, что нам необходима репетиция?! Кит вскинул голову и поймал почти панический взгляд распахнутых серых глаз. Молодой человек, которого, по-видимому, и звали Уиллом, пару мгновений смотрел Киту прямо в глаза, а потом отвернулся. - Что я могу сделать? Убедить их оставлять для нас сцену ночью? Серьёзно? Диалог рисковал стать увлекательным, но холодный автоматический голос объявил остановку, и Кит, привычно поправив широкий ремень сумки, перепрыгнул сразу через две ступеньки, оставляя позади искусственное тепло автобусного салона. Перед ним горела наиграно-жёлтым крупная надпись: Станция Хаммерсмит. Кит прижал улыбку уголками губ, опуская голову. Наконец-то он был на своём месте.