Алая арфа

Выходя на сцену, Кит опасался, что при взгляде в зал увидит неприятные для себя лица участников сегодняшнего инцидента. Не смотреть он не мог - эта часть необходимой актёрской составляющей номера к тому же помогала сосредоточиться после особо заковыристых круток или резкого перепада высоты. Воздушно-спортивный эквилибр на вертикальной полированной мачте невозможно спутать со стриптизом. Танец Кита не нёс в себе развращенности, откровенного приглашения или соблазна. Именно поэтому юноша твёрдо решил, что все пожелания любых непричастных эти самые непричастные могут засунуть себе куда-нибудь подальше в глотку. Он спортсмен, танцор, а все желающие устроить из сложной хореографии, единственной целью которой является удовольствие исполнителя и восторг зрителя, «бляден штрассе» просто не достойны на него смотреть. Тщеславно? Да, но иначе бы он сломался. К счастью, знакомый режиссёр света, видимо ощутив или отследив его настроение по одной только походке, которой Кит поднялся по ступеням к мачте, приглушил свет в зале, оставив только один призрачно-голубоватый луч света, направленный на сцену. Коротко глянув перед собой и обнаружив почти глухую темноту, Кит, наконец, смог расслабиться и ощутить то самое, почти сакральное чувство прохождения музыки сквозь тело. Мысли выдуло из головы, юноша полностью отдался ощущению полёта на высоте почти трех метров над сценой. Он все-таки немного изменил программу, закончив не на полу, поклоном, как обычно, а в самой верхней точке мачты, держась одной рукой и одной ногой за гладкую поверхность снаряда, отведя левую руку за спину словно крыло, позволив свободному рукаву рубашки трепетать. Зал взорвался аплодисментами и криками восхищения, юноша через несколько обратных поворотов опустился на грешную землю и поклонился, все так же сияя улыбкой. Для него самого это была маленькая, но победа над самим собой. Он сумел отпустить все эмоции, отрешиться от произошедшего и происходящего и полностью, на все сто выполнить то, чего от него ждали. Это внушало надежду. Сбежав со сцены, Кит вдруг ощутил, что отчаянно хочет пить. У него пересохло во рту настолько, что больно было вдохнуть. Поймав первого проходящего мимо официанта, он схватил с его подноса одну из многочисленных закрытых баночек колы и с наслаждением сделал большой глоток. И вдруг ощутил, пока сладкий напиток сбегал в желудок, жёсткое и непривычное для добропорядочного католика и вообще воспитанного человека чувство - желание мести. За два года в большом, если это можно так назвать, бизнесе у него случались разные встречи - разовые, рекомендательные, постоянные; весёлые, проходящие и не запоминающиеся никак; неприятные, почти скандальные, но разум Кита, видимо оберегая его от разочарований или чего покрепче, милостиво стирал большинство воспоминаний. В моменты близкого, так сказать, общения с клиентами юноша, отстранившись, глядя на себя словно бы со стороны, старался не думать о том, что происходит. С ним, бывало (несколько раз), обходились жёстко, но так - так! - его ещё не унижали. Это было что-то за гранью, что-то настолько невыразимое, непонятное и неправильное, что сопротивляться всепоглощающему желанию мести у него не было никаких сил. И кое-что из стремительно рождающегося в сознании плана вполне можно было воплотить прямо сейчас. Поправив рукав рубашки небрежно-аристократические жестом, Кит, напустив на себя самый романтический вид, оперся локтями о барную стойку, неотрывно глядя на «почётных гостей». И вдруг подмигнул. К столику его не приглашали. Кит, в общем-то, приглашения и не ждал, но собирался знатно испортить кое-кому вечер - не смертельно, понятное дело, но так, чтобы желание поиздеваться над ним пропало надолго. Оставив полупустую банку на барной стойке, юноша подошёл к столику, который делили его недавние «знакомые», и опустился на свободное место на диване с видом, который прямо-таки лучился гостеприимством, теплом и соблазном. - Потрясающе! - Максимилиан несколько раз чуть хлопнул в ладоши, кривовато улыбнувшись. - Я знал, что ты не обидишься. - Какие обиды? - Кит непринуждённо рассмеялся, поправляя волосы. - Это моя работа и стоит делать её хорошо, верно? Он облизнулся, опустив на миг взгляд на свои руки. Со стороны это, должно быть, выглядело отвратительно-похабно, но сейчас было самой верной стратегией. - Скажу вам по секрету, джентльмены, сегодня просто потрясающая текила. Бармен смены просто бог мексиканских коктейлей. - Каждый раз, как этот ангел открывает рот, я слышу пение с небес. - Нортон поднял руку, подзывая официанта. - Прошёл слух, что сегодня за стойкой кто-то совершенно гениальный? Он достал и бросил на стол стофунтовую купюру. - На все. По три порции всего, что бармен пожелает смешать. Ты же не откажешься, Кит? - Неееет, - протянул юноша и, подавшись вперёд, сжал под столом чужое бедро, жадно прошептав: - Я тебе никогда не отказываю, кажется. Стаффорд на миг опешил и расхохотался. - Я же говорил тебе, что ему это нравится! Может, повторим через пару часов? - Возможно, - Кит подмигнул Максимилиану, - если твой кузен не будет лезть ко мне с поцелуями. Почему я раньше его не видел? Вы, я полагаю... - Только вернулся с континента. Получаю образование в Испании. «А он осторожен. Ничего, птичка моя, запоешь». - Испания! - Кит восхищённо распахнул рот и, самым нахальным и пошлым образом выхватив из ближайшего бокала коктейльную вишенку, бросил ее на язык. - Никогда не был. Полагаю, там очень жарко сейчас? И на кого вы учитесь, сэр? - Можем без этих условностей, детка. После всего. Кит снова с улыбкой кивнул. «Неужели настолько считают меня идиотом? Или не видят фальши? Не понимают? В любом случае, пусть пьют, мне это только на руку». - Макс юрист. Ничего необычного. Но гораздо больше свобод. Пришел официант, подвинул уже початую бутылку золотой текилы (как пить дать, комплемент от заведения), выставил на стол с подноса шесть высоких стаканов, забрал пустые бокалы и растворился в клубной суматохе. Игнорируя принесенное, Нортон разлил текилу, взял стопку, две остальные толкнул по столу. Кит поймал свою и приподнял в шутливом салюте. Пользуясь тем, что в зале темно, он поднёс стопку к губам и аккуратно, тонкой струйкой позволил текиле стечь по щеке под воротник рубашки. - А мне говорили, что ты не пьёшь. - Исключения случаются. Итак, Испания. Как же так? - Какой бойкий мальчик. Стопки наполнили по второй. Кит повторил свой трюк. Рубашку придётся стирать, к концу вечера от него будет нести как от столетнего индейца, но дело того стоило. - Мать Макса залетела от моего папаши, когда тот гонял на Корсику. А тот решил, что два сыночка лучше одного. «Охренеть! То есть ты ещё и собственного братца шпилишь? – опешил Кит, вспомнив некоторые подробности произошедшего в кабинете. - Ну ты сучонок». - Весьма благородно, - Кит «опрокинул» третью стопку и подпер щекой руку, словно бы алкоголь уже начал потихоньку делать свое дело. - А мне сразу показаалось, что вы похожи. - Это увидит любой нормальный человек. Только вот мою мамашу это изрядно бесит. - Вот она и решила сплавить меня подальше. Чтоб не попадался на глаза и занимался делом. - Максимилиан сухо рассмеялся. - А я и занимаюсь. Поскольку парни и не думали соблюдать правило повышения градуса, брало их чертовски быстро. «Или курнули что». Максимилиан поманил юношу поближе и заговорщически шепнул ему на ухо: - Как старик отъедет, ей ничего не достанется. Завещание будет за нами. Только это… - он прижал чуть покачивающийся палец к губам. «Вот это да! Вот это...» Кит понимающе кивнул, мол, он никому, никогда и ни за что. - Выпьем за секреты? – предложил он, якобы пьяно хихикая. Кит следил за ходом пьяного похваления заслугами и планами получения денег, которыми братья делились с ним, уже совершенно не стесняясь ситуации, и открывал для себя новые грани человеческой алчности. Правильно говорят - невозможно хранить секреты, которые не слишком хотят, чтобы их хранили. Сын пэра! Надо же. Полагалось бы, на взгляд самого Кита, быть примером, а не нюхать всякую дурь по клубам и не трахаться за деньги! И уж точно не пытаться... Кит снова «выпил», и вдруг его осенило. Максимилиан такая же жертва! Точно такая же жертва, как его, скажем так, мачеха. Нортон ненавидит брата. Сейчас, когда алкоголь брал над ними верх, Кит начал замечать некоторые моменты, которые прежде ускользали от его взгляда. Вот Нортон закинул ногу на ногу, словно бы закрываясь даже не руками - ногой от кузена. Вот смеется, прикрыв рот рукой, словно ребенок, который стремится поймать вылетевшую наружу ложь. Как только Нортон выпил достаточно, он сразу же расстегнул верхние пуговицы рубашки, хотя сидел почти под кондиционером и жарко ему уж точно не было. «Я готов к драке» - вот что невербально передавал наследник сэра Стенли. Резкие наклоны вперед, порывисто положенные на стол ладони. Да он не шутит! И самое главное - он почти не смотрел Максимилиану в глаза. А тот, похоже, и не замечал таких очевидных признаков. Кит откинулся на спинку дивана. Ему ли судить? Он и сам не замечал, пока не стал приглядываться поближе. Итак, какие есть варианты? Запомнить все, что оба ублюдка несли ему сейчас? Но у него не останется доказательств. Кто поверит мальчишке-танцору или анонимному письму без веских аргументов? «Напиться» в компании Нортона снова уже не выйдет - удача любит авантюристов, а не дураков. А значит вариант только один, хоть он ему и не нравился. Подозвав официанта, Кит сделал вид, что хочет попросить еще соку, улыбаясь так пьяно, как только мог, стараясь скопировать улыбку Нортона и приобняв коллегу за пояс. - Сс-сок. Ли... Апель… Яблочный! – Рука Кита скользнула в задний карман, выудила ручку. - И еще этой... воды... Парни, кто будет пиво? Согласия он не дождался и вульгарно-пьяным шлепком по заднице отправил официанта к бару (он извинится, непременно извинится завтра!). Отвернувшись так, будто изучает выступление коллеги, и слегка раскачиваясь даже, Кит быстро написал на салфетке номер телефона и сунул в карман максимилиановского пиджака. Поднялся, пошатываясь, схватился за край стола. - М-ммне пора. А то н-номер. - Он постарался правдоподобно икнуть. То, что ему напишут, он совершенно точно знал. Теперь предстояло изобразить возвращение к трезвому состоянию, но это было не так уж и сложно: всего-то сунуть голову под кран и на пару минут закрыться в кабинке. Ну и выхлестать потом бутылку минералки. До лестницы, ведущей в гримерки, Кит дошел так, как полагалось пьяному человеку, на которого смотрели камеры. Он сам себе казался невероятно отвратительным со всеми этими раскачиваниями и спотыканиями, но если уж взялся играть по-крупному, то играть следовало до конца. Но как только он оказался вне зоны видимости камер, то встряхнулся, сбрасывая с себя все это вынужденное актерство, и взлетел по крутым ступенькам не хуже кота. Итак. В нынешнем активе у него неслабый такой компромат, который, конечно, надо знать, как именно применить. Кит прекрасно понимал, что влезает в очень опасную и грязную игру, но она определенно стоила свеч. Если он выиграет, то никто и никогда не станет больше над ним измываться. А если проиграет... Что же, плакать по нему, слава богу, некому. В гримерке было темно. Льюис, закончив работу, ушел, разумно прибрав все свои вещи. Закрыв дверь и сев на диван, который заменял ребятам комнату отдыха, Кит вдруг почувствовал, насколько сильно он на самом деле устал. Даже не устал - он был выжат как лимон после соковыжималки, как тунец после блендера. Прочие сравнения были еще менее приглядными. До второго выхода оставалось полчаса. Юноша боком сполз на подлокотник, пристроив голову на руках. В ушах шумело, мокрая от пролитой текилы рубашки липла по вороту и спине, отдавая в нос неприятно-резким запахом. Нужно было снять ее, положить в сумку, обязательно постирать дома, чтобы не вызывать подозрений, но пошевелиться сейчас было выше его сил. Кит ощутил, как веки против воли наливаются свинцом, и успел еще пожалеть, что Льюис совершенно точно закрыл свои ящики - до стимуляторов, так нужных ему сейчас, было не добраться. А догадаться попросить оставить ему пару колес Кит не успел. Корабль мерно покачивался на волнах, поскрипывали доски оснастки. Поэт, переживший путешествие относительно легко (вывернуло его всего дважды, да и то скорее от страха), отодвинул от себя ларчик с писчими принадлежностями и поднялся навстречу высокому французу, явно дворянину, и слегка поклонился. - Мы рады приветствовать вас на нашей земле, - размеренно, словно бы говорил с дурачком, проговорил встречавший. Юноша чуть усмехнулся, покачал головой и поправил волосы. - Я говорю по-французски, месье де Арманьяк. Мужчина потёр щеку, украшенную глубоким шрамом, и прошёл по каюте дальше. - Вы знаете моё имя? - В Англии вас многие знают. Тем более в... определённых кругах. Граф Анри протянул руку за верительной грамотой и незамедлительно её получил. Вчитался, нахмурив красивые брови, медленно кивнул и вернул бумагу юноше. - Что же, добро пожаловать, месье Раттрей. Полагаю, вы найдёте Францию привлекательной. Однако же... здесь ничего не сказано о целях вашего визита. Поэт вернулся к столу, налил в два высоких бокала изумительного по цвету рубинового вина, подождал, пока гость сядет за стол, и тоже опустился на стул. Наверху с шелестом свернули парус. - Мессир герцог… - начал ирландец. - Зовите меня Анри, милый друг, - тёмный пытливый взгляд Арманьяка скользнул по щеке юноши. Тот не подал ни малейшего вида, но захотелось умыться. - Благодарю за эту честь, - поэт отпил из бокала, покатал ароматный напиток на языке и проглотил, на миг прикрыв глаза. Изящные пальцы огладили ножку, а потом мягко легли на полированную поверхность стола. - Анри, - проникновенно, чуть подавшись вперёд начал он, - вам ведь известна наша борьба? Мы, шотландцы, конечно, кажемся вам варварами, но смею заверить, что это не так. Мы точно так же образованны и любим искусство, хотя, полагаю, что вы готовы усомниться в этом. - Лишь одно бесспорно не вызывает у меня сомнений: то, что вы, милейший Франсуа - вы же разрешите называть вас так? - настоящее произведение искусства. Поэта чуть не вывернуло в третий раз. Он поспешил глотнуть из своего бокала снова и сумел порозоветь щеками. - Так вот, я продолжу. Итак, я хотел бы посетить Дьепп, найти ещё немного сторонников, получить новые наставления святейшего Папы и вернуться в родные края. Шотландия наделила меня весьма широкими полномочиями, но я и по своей воле пустился бы в такой путь. Анри де Арманьяк, не отрывая взгляда от юного собеседника, сделал несколько больших глотков из своего бокала. Поэт, дрожа внутренне как осенний бересклетовый лист, спокойно улыбался и отстранённо перебирал четки. - Что же. Ваши грамоты подлинны, а я не смею отказать в таком благородным порыве. Прошу вас, сойдем на берег. Будьте в этот вечер моим гостем, милый Франсуа. Юноша мысленно перекрестился, взмолился всем святым и поднялся, поклонившись. - Это честь для меня, герцог. - Анри, моя храбрая прелесть. Для вас Анри. Прошу вас. Ваши вещи принесут следом. Через пару часов поэт пришел к стойкому выводу: его ни на минуту не оставляют одного. Ненавязчиво опекают. Или стерегут. Юноша не взял с собой из каюты кинжал, о чем было пожалел, но теперь, напротив, поблагодарил свою интуицию за такую прекрасную работу. В отведенных ему комнатах постоянно кто-то находился. Герцог оставил его на попечение слуг, велев принести храброму шотландскому мальчику достойное встречи с лучшими людьми Дьеппа платье. Французское белье ему определенно понравилось. Как и ванная, которую ему устроили со всем почтением. Но в сознании юноши, что отдыхал, откинув золотоволосую голову на край ванной, билась совсем не мирная мысль. И звучала она так: «Как убить кардинала?» То, что он сделает это, поэт уже не сомневался. Пусть это и было высшей формой греховного эгоизма, но он уже не сомневался, что сделает это. Топклифф, этот конченый мерзавец, знал о нем слишком много. А поэту было что терять. И кого терять. Ему и так за все его грехи вечно гореть в пекле. Одна жизнь, пусть и кардинальская, ничего не изменит. Оставался один вопрос: как? Кинжал? Нет, это совершенно исключено. Верёвка? У него может просто не хватить сил. Если кардинал высок, то уж точно не получится. Столкнуть с лестницы? Рискованно. У него оставался только один выход, и он казался теперь совершенно очевидным. Яд. Но как?! - Как, черт возьми?! - О, это для волос, молодой господин. А этим натирают лицо, - расторопная служанка тут же подскочила и подала обе баночки. Юноша благодарно улыбнулся. Надо быть осторожнее и не издавать лишних звуков. Он зачерпнул из маленького глиняного горшочка немного тягучей мази. Натирают лицо. Вот оно! Решение оказалось на поверхности. Его нужно было только разыграть. - А скажи-ка, милочка, увижу ли я кардинала сегодня? У меня ценнейший подарок от нашей милостивой королевы для него. - Не имею чести знать об этом, месье, - девушка коротко присела. - Но его милость святой отец определенно будет рад. «Да уж». Его разбудил какой-то звук. Резкий, короткий и повторяющийся, врывающийся в сознание наподобие вездесущего соседского сверла. Кит подскочил, ещё не совсем соображая, что происходит, рванул к двери, распахнул и уставился на Томаса, который, видимо, как раз собирался ударить по двери в очередной раз. Уолсингем казался каким-то взъерошенным. - Томми? Что случилось? - Он ещё спрашивает, что случилось? Сколько, скажи мне на милость, у тебя сегодня выходов? - Два, - быстро машинально ответил Кит и сам же выругался. - Чёрт! Я что, проспал?! - Вот именно. Отец хотел спустить с тебя шкуру, но можешь расслабить булочки, я тебя отмазал. - Томас прошёл в гримерную, сел за столик и принялся по одному разглядывать тюбики с консиллерами и глазные капли. Кинул приятелю банку энергетического напитка, которую, оказывается, держал в руках. Кит даже не заметил, что у Томми в руках что-то было, пока машинально не поймал это что-то, летевшее ему почти в лицо. С лёгким щелчком открыл язычок банки, сделал глоток, проясняющий мозги, и попытался улыбнуться. - Как? - Сказал, что ты сегодня справился по максимуму. И не стоит эксплуатировать тебя слишком. А то ты сбежишь. Кит хмыкнул. Если бы он мог, то сбежал бы еще два года назад. Шутки шутками, но у него все ещё было одно крайне важное дело. - Томми, если ты не возражаешь, то я хотел бы получить наличные. Мне за жилье платить так-то. - А, ну да. - Уолсингем сделал вид, что не ждал этой просьбы, но Кит точно знал, что за вечер в карманах менеджера определённо набегает нужная сумма. И не ошибся - Томас достал из внутреннего кармана своего пиджака небольшую пачку купюр, отсчитал нужное количество и положил на гримерный столик. Кит спешно протянул руку, сгреб деньги и, не глядя, пихнул в сумку. - С тобой точно что-то не так, приятель. - Томас, удивлённый тем, что юноша даже не пересчитал гонорар, потянулся к телефону. - Собирайся, я вызову тебе машину. Мне нафиг не надо, чтоб сюда вызывали скорую. Это было грубовато, но имело смысл. Кит не стал спорить с очевидным и наскоро побросал то, что никогда не оставлял на работе, в сумку, которую на этот раз сумел не забыть, переоделся, накинул куртку и, нагруженный двойной поклажей, благодарно кивнул, протянув руку для рукопожатия. - Спасибо, Томас. - Вали уже спать. Уолсингем дежурно звучно приложил выходящего из гримерки ирландца пониже спины, но даже не получил ответного тычка в ребра. Машина уже ждала его у служебного выхода. Поздоровавшись и устроившись на заднем сиденье, Кит откинулся на подголовник, глядя на вяло текущие мимо улицы ночного Лондона. Пейзаж убаюкивал, заставлял глаза буквально слипаться. Если бы не энергетик, который отдал ему Томас, Кит совершенно точно бы уснул, а этого ему не хотелось. Одной проблемой стало меньше - завтра он заплатит за месяц проживания и уборку, внесёт оплату в колледж, и можно не беспокоиться до середины апреля. Это не могло не радовать. Автомобиль свернул на очередном перекрёстке, юноша, наконец, взглянул на часы. Половина третьего ночи. Что ж, все могло быть гораздо хуже. Если через двадцать минут он будет дома, то как раз успеет как следует выспаться и не будет с утра выглядеть в редакции так, как будто его пережевали как минимум дважды. В общем, исключая определённые события, можно было сказать, что день выдался удачным. Только то, что он уснул на рабочем месте, крайне нехорошо. Ему снова что-то снилось, и это что-то снова не вспоминалось. Но на этот раз Кит прямо-таки приказал себе не копаться без толку в памяти, чтобы не создавать себе лишних волнений. - Приехали, сэр. - Спасибо. Доброй ночи. - Всего доброго, сэр. - Спасибо, - снова поблагодарил Кит, подхватил свои вещи и осторожно, стараясь не шуметь, открыл дверь. У стойки консьержа было тихо, Кит наклонился через неё, достал свой ключ и, отметив в специальном журнале, что ключ у него, поднялся на свой этаж. Никаких странностей. Не мигал ночной свет, ничего не шуршало - в общем, обычный этаж обычной ночью. Открыв дверь и зачем-то оглядевшись, юноша решил, что с него точно хватит странностей. И зеркало он попросит сменить. Завтра. А сегодня он хочет только одного - спать. Не разбирая вещей и наскоро раздевшись, Кит по уши завернулся в одеяло, накрывшись подушкой с головой, и, дотянувшись ногой до выключателя, погасил свет. - Ну и доброй ночи мне, - прошептал он и закрыл глаза. Одетый словно только что из-под иглы портного, молодой поэт прошёл к столу, сжимая в руках небольшую шкатулку. Человек в богатом лиловом одеянии священника поднялся ему навстречу и открыл объятия. - Милый брат, значит именно этот юноша и привёз нам весть от нашей царственной племянницы? Подойди, дитя моё. Поэт приблизился, опустился на колено и поцеловал перстень протянутой ему руки. «Простите меня!» - Святой отец. В доказательство своих добрых намерений я привёз вам драгоценный дар. - Юноша не только красив, Анри, но и учтив. Об этом ты не сказал. Пройдемте же к столу, поблагодарим господа нашего за те скромные дары, что он послал нам своей милостью. Кардинал перекрестил светлые лёгкие локоны и повёл рукой, приглашая всех к ужину. Поэт помедлил. - Монсеньор, я знаю, что вы очень тосковали по своей сестре, миледи Марии. И Шотландия в знак своего почтения возвращает вам её четки. Он, почтительно опустив глаза, протянул ларчик со скромными, выточенными из дерева четками и драгоценным золотым крестом. Серые глаза кардинала расширились. Он, быстрее, чем поэт успел подумать, откинул крышку, бережно достал крест из ларчика и прижал к губам, прошептав: - Моя милая Мари! Анри, этот юноша воистину возвращает нас к свету. Кит ощутил, как желудок его клубком рвануло вниз. Энергетик, допитый по дороге к дому, упрямо рвался наружу. Он застонал, поднял тяжёлые веки и уставился в пустой потолок, облизывая пересохшие губы. Дрожащими руками провел по лицу, нажал на переносицу и шепнул: - Господи! Что за хрень! Он лёг в пристойное для себя время, легко и быстро заснул, зеркало (пусть Кит и не верил в подобную чушь, но открещиваться совсем все же не стоило) не трогал, он вообще не был в ванной. И вот - пожалуйста. Выспался, черт побери, перед важным днем! Но, в любом случае, он не позволит какой-то мелкой неприятности в виде ночного кошмара его испортить. Наскоро сполоснувшись в душе - и все ещё старательно избегая взгляда в зеркало в ванной, - Кит нашёл свою лучшую рубашку, майку и оделся, стараясь успокоить мысли. Ему нечего бояться. Он выполнил условия пробного задания, он заработал достаточно денег в этот месяце, он достаточно умен, чтобы получить эту работу. Собираясь на этот раз куда более вдумчиво, Кит положил в сумку несколько листов своих наработок, глянул на кусок начатой поэмы, мотнул головой и отложил. Временами она казалась ему детским бредом и глупостью. Бог с ним, не о том сейчас речь. Блокнот с текстом статьи, кошелёк, телефон, куртка. Кит выскочил в коридор, дважды провернул ключ в замке и спешно спустился по лестнице, не заметив, как смутное, расплывчатое отражение молодого человека в строгом чёрном одеянии, скрестив руки на груди, немного раздосадованно покачало головой.