Алая арфа

Следующие дни и ночи прошли для него в сплошном мрачном кумаре, сливаясь воедино без какой бы то ни было внятной границы. Утро, кофе на бегу, колледж, тренировка, никак не желающая обретать форму статья, снова утро. Кит не мог сказать, сколько прошло времени - два дня или две недели, ел ли он что-нибудь за это время, спал ли. В какой-то момент юноше показалось, что именно этим он и занимается - спит бесконечно и в этом своём странном сне пытается жить прежней жизнью. Статью он отправил, кажется, ночью. А, возможно, это был день или вечер. Среды или четверга, или он затянул сроки на месяц? Кит был уверен, что вечер за вечером возвращается домой, ложится в постель, предвосхищая затянувшийся день сурка; был уверен, что ему снова что-то снится - что-то очень важное, но он никак не мог ничего вспомнить. Раз за разом напрягал память, но наталкивался только на стену темноты, будто бы перед ним моментально опускали занавес, виски начинало ломить, предвосхищая мигрень, и попытки приходилось прекращать почти тут же, с каждым разом все раньше и раньше. Утром в пятницу Кит с удивлением уставился на мусорное ведро, в котором лежали четыре пустые банки кофе «Моккона», упаковка из-под сахарных орехов и два стаканчика китайской заварной лапши. Глядя на них, Кит остро захотел найти и спросить кого-то из обитателей хостела: «Что я делал вчера вечером? Что вообще я делал все это время?» Но, во-первых, он не был уверен в том, что после таких вопросов в доме останется хоть один человек, который не будет считать его сумасшедшим писателем, сидящим на запрещённых веществах, а во-вторых, почему-то казалось, что все это время он был один. Совершенно один в огромном старом особняке, не считая белобрысого парня в зеркале, который - это Кит помнил совершенно ясно - то и дело приходил откуда-то из мутных глубин плохого стекла и, скрестив руки по своей отвратительной привычке, разглядывал его, то надевающего линзы на ощупь, то купающегося в душе. Галлюцинация не отличалась разговорчивостью в эти дни - и слава Марии. Если бы он ещё и разговаривал, Кита уже совершенно точно увезли бы на машине с интересными номерами в не самой удобной нательной одежде. А ещё юноша почему-то думал, что должен кого-то убить. И это было крайне важным, потому что от того, сделает он это или нет, зависела жизнь кого-то ему очень дорогого. Кто отдал ему подобный приказ, зачем, кого именно он должен был убить и как - все это определённо было бредом, растревоженным невероятными количествами кофеина и отсутствием нормального отдыха. Собираясь на работу, Кит понял, что обычные стимуляторы на него уже не действуют, и, если сегодня он не собирается выглядеть как полудохлый голубь, то определенно стоит поискать что-то посильнее. Он принялся перебирать содержимое сумки и вынул из кармана флакон - полупрозрачный флакон возбуждающих капель, которые он иногда вынужден был принимать, чтобы как можно натуральнее сымитировать влечение к кому-нибудь из тех, кто счёл его общество наиболее подходящим на вечер. Не самое безопасное вещество, вызывающее при долгом применении привыкание. Флакон был почти пуст. Кит потряс несчастный пузырёк, посмотрел на просвет - и вспомнил, словно перед ним вспыхнул экран телевизора. Арден, извинившись, отошёл. Разговор их, достаточно ненапряженный, все равно не оставлял Киту должного чувства удовлетворения. Кит, не совсем ясно отдавая себе отчёт в том, что делает, запустил руку во внутренний карман сумки и, достав на свет божий небольшой прозрачный пузырёк, прижал горлышко к трубочке, чтобы не открывать крышку оставленного на столе стаканчика с газировкой, и от души нажал на мягкий пластик. Две тягучие капли скользнули вниз, оставляя за собой маслянистый след на трубочке, Кит нехорошо усмехнулся и успел убрать пузырёк и принять прежнюю непринуждённую позу в тот момент, когда Арден вернулся за столик. - Что я блин натворил… - Кит закрыл лицо руками, прячась в успокаивающей темноте, словно ребёнок, который считал, что если не видит он, то не видят и его, и длинно выдохнул. А если бы у Уилла случился сердечный приступ? А если уже случился? Черт! Нельзя терять контроль, нельзя допускать подобного. Как ему вообще в голову пришла такая чушь? Но времени на рефлексию оставалось все меньше, и Кит, привычно поправив волосы и кончиком пальца проверив, на месте ли линзы, спешно вышел из комнаты, решив вызвать такси: на работу ему необходимо было добраться безо всяких приключений. Такси доставило его к дверям клуба за положенные полчаса. Кит, даже не глядя на часы, точно знал, что прошло именно тридцать минут. Сознание его, все ещё мутное, как небо после рассветного дождя где-нибудь в Брайтоне, занимал всего один вопрос: какую музыку он выбрал для сегодняшнего выхода? Обычно новичкам, тем, кто ещё не слишком хорошо владел своим телом, кого нужно было подать повыгоднее, и тем, кому требовался дополнительный пиар (назовём это так), программу составлял хореограф. Словно в художественной гимнастике, для юноши подбирали композицию, позволяющую как можно лучше подчеркнуть все достоинства конкретного танцора. Киту это до боли напоминало своеобразную ярмарку тщеславия, на которой выставлялось все то, что в обычной жизни считалось категорически неприемлемым. Однако же он и сам прошёл через это прежде, чем набраться опыта достаточного для того, чтобы самому готовить свои выступления. В этот раз он был совершенно уверен в том, что ходил на тренировки (кажется!) и совершенно точно подобрал и композицию, и костюм, но сейчас в его голове гулял ветер, а сопровождал его весьма красочный образ перекати-поля. И все. Абсолютно все. Никакой другой жизненно необходимой ему сейчас информации там, в голове, не было. Расплачиваясь с таксистом и выходя у служебной двери, Кит даже позволил себе вспомнить, что точно знает, у кого есть кое-что интересное для того, чтобы заставить мозги работать как следует. «Вкинуться решил? Давай, детка, жги. То есть мы кривимся даже при виде того пивного суррогата, который тут подают, но не против пощекотать себе мозги дорожкой?» На этот раз внутренний голос, кажется, говорил дело, во всяком случае, искать Томми прямо сейчас перехотелось. Кит поднялся по полутемной, подсвеченной красноватым лестнице, открыл дверь в гримерку и удивлённо уставился на пустое кресло рядом. Он не должен был быть один сегодня... А, черт! Он же поэтому и пришёл. Замена. Что ещё он забыл? Устроившись за гримерным столиком, щёлкнув выключателем ламп и подобрав волосы, чтобы не мешали, юноша принялся за грим. В первую очередь стоило скрыть синяки под глазами. Чем же это делают? А вот, точно. Он несколько мгновений бездумно водил пальцем в баночке с корректором прежде чем, наконец, достал кисти и принялся аккуратно замазывать тёмные круги. Брови, ресницы, тон. Руки делали все сами, как будто кто-то сверху дёргал их за невидимые ниточки. Наконец в зеркале отразился не Кит. Точнее, определённо, это был он. Но благороднее как-то, утонченнее и гораздо, гораздо драматичнее. Остро очерченный нос, большие карие глаза, мягко лежащие вокруг лица локоны и аппетитные влажные губы, приоткрытые и невинные, резко контрастирующие с тёмными разлетающимися бровями. Он кинул взгляд на часы. Десять минут до выхода, а это значит, что с привычным гримом он провозился почти час. Почему никто не пришёл сказать ему, что он так долго? Почему Томми навязчиво не зудел над ухом, требуя побыстрее спускаться вниз? Почему вообще никто будто бы не замечал его присутствия? Может быть, он что-то перепутал и сегодня клуб не работает? Получается, сегодня понедельник? В лёгкой недоуменной панике он уставился на лежащие в сумке простую белую футболку и чёрные танцевальные лосины, издалека напоминающие джинсы. Кожаные подтяжки-портупею и напульсник с темно-алыми, словно венозная кровь, стразами. Пытаясь расслышать сквозь звон в ушах музыку и, одновременно с этим, сконцентрироваться, Кит спешно, но все так же механически, переоделся в одежду для танца и, даже не закрывая дверь гримерки, спустился вниз, по привычке расправляя плечи и гордо поднимая голову уже на ходу. Он никогда прежде не позволял себе такого. Спуститься в зал за пару минут до выхода на сцену - непозволительная халатность. Обычно требовалось полчаса для того, чтобы оценить атмосферу в зале, заполненность столиков, градус расслабленности публики. Поздороваться с парой завсегдатаев, привлечь к себе внимание, получив пару комплиментов. Все это работа на публику, непринужденное общение, обмен репликами «о погоде» для поднятия настроения. За пару минут как раз следует вернуться к лесенке, ведущей на сцену, смазать руки и колени магнезией, настроиться на выход и кивнуть звуковикам. Полчаса против двух минут. Кит окинул слабо освещенные столики пустым взглядом, макнул пальцы в баночку связующего раствора, незаметным жестом растирая его между ладонями. Взял короткий разбег... Sweet dreams are made of this Who am I to disagree? Правая рука на пилон, толчок. Тело послушно вышло в горизонт, провернулось. Инерция левой ноги вывела его в рогатку, юноша отпустил одну руку и позволил себе скользить вниз пару вращений, пока ритм музыки набирал обороты. I travel the world and the seven seas Everybody's looking for something... Он никогда никуда не путешествовал, и только в своих смешных фантазиях успел побывать и в Италии, и в Греции, и даже в Амстердаме. Флаг с вывернутым хватом, санрайз. Кит понимал, что допускает огромную ошибку - он не думает о танце, он не сконцентрирован, он не старается. Во второй раз за всё то время, что он вообще выходил на сцену, юноша чувствовал, что максимально далёк от происходящего на ней. Он не должен быть здесь, он не должен сейчас делать то, что делает. Его место там, в здании из серого камня и французских окон, за компьютером и рабочим столом. А сейчас он развлекает богатеньких... Райская птица, поворот. Можно дать отдых рукам. Юноша ощутил под стопами мягкое покрытие сцены и, внезапно откровенно взбесившись, оттолкнулся от рессорящего пола, повернувшись в воздухе гимнастическим фляком. Музыка, выбора которой он не совершенно не помнил, подстегивала откровенным посылом и вызовом тем, кто считал его своей собственностью. По спине под футболкой побежала липкая дорожка пота. Кит начал уставать, но твёрдо решил не давать себе спуску. Moving on Hold your head up, moving on... Разгон, флаг, спечкок. Кит улыбнулся. Гордо, с вызовом, показывая этой улыбкой все, то думает о тех, кто сейчас сидел внизу и смотрел на то, как он двигается. И вдруг заметил то, чего совершенно не ждал. Слишком уже знакомая фигура в кофейного цвета блейзере, хорошо различимое благодаря настольной лампе задумчивое, но вместе с тем живое лицо, рука, которая летала по альбомному листу, без участия глаз выводя что-то грифелем карандаша. Кит даже не понял, когда случилось непоправимое. Выходя через привычный шолдермаут в кокон, он сорвался. Руки, которые должны были сомкнуться на холодной поверхности пилона, схватили пустоту. Он услышал, как у ближайшего столика кто-то охнул, увидел распахнутые в шоке глаза пробегавшего мимо официанта, который, кажется, готов был перекреститься, когда, перевернувшись в полете через голову, почти у самого пола, хорошо если на метровой высоте, юноша сумел собрать мышцы и завершить откровенное падение горизонтальным хватом, превратив его в опасный элемент, будто бы призванный ещё сильнее подогреть и так прикованное к нему внимание. Заканчивал выступление он откровенно мокрый, отчаянно молящийся про себя в благодарность за то, что кто-то, возможно, даже его ангел-хранитель, не дал ему опозориться и сломать руку или шею. Под сводящие с ума овации, которых в этот раз с точки зрения профессионализма он совершенно не стоил, Кит, стараясь не смотреть влево, опустив голову так, чтобы волосы прикрыли лицо (хотя какой смысл играть в конспирологию?), прошёл к бару и хотел было попросить стакан воды, когда один из официантов поставил перед ним чашку. - Твой кофе, Кит. Семнадцатый столик. Кит прекрасно понимал, кого именно за семнадцатым столиком благодарить за кофе. Гораздо больше его удивило то, что Кристофер вновь пришёл в клуб, хотя, как юноша решил, это было ему совершенно несвойственно. К тому же, он был одет не так, как обычно одеваются люди, собирающиеся приятно провести время в месте определённого статуса - будто бы ехал куда-то по своим делам и заскочил пропустить стаканчик. Кит чуть повёл левым плечом, пытаясь понять, вывихнул он его или нет, но то ли все было в порядке, то ли состояние его мозга уже не отслеживало такие мелочи, но никаких неприятных сигналов тело не передавало. Очередной взгляд через плечо вызвал серию бурных споров с самим собой. Подойти? Но Кристофер явно с кем-то разговаривал, и, судя по позе, беседа не казалась совсем уж непринуждённой, а потому влезать в такой разговор было бы просто неправильно. Скорее этим жестом ему просто хотели показать что-то вроде: «Я заметил тебя и оценил, ты молодец». Но с другой стороны... «Да, мой мальчик, именно так. Мы будем стоять, чесать яйца до рассвета и надеяться на чудо! Не ждите, чудите сами. Давай, от бедра!» - Заткнись, - выдохнул Кит. - Что? - Бармен, смешивающий чью-то кайпиринью, удивлённо обернулся к юноше. - Я не тебе. - Кит улыбнулся и сделал большой глоток из чашки. - Трек бесит. - А, понимаю. Лимончика? - Нет, у меня тут блаженство от джентльмена за семнадцатым. - Сами эти слова почему-то вызвали на его лице какую-то кошачью улыбку. - И чего мы ждем? Пока припрется кто-то типа Леннокса? Кит поморщился. Вообще-то болтать о таких вещах ему не хотелось, но бармены, как правило, многое замечают. И, в сущности, стоило признать, что он прав. - Намёк понял. - Юноша шутливо отсалютовал полному стакану двумя пальцами и, изящно подхватив чашку и блюдце, направился к нужному месту, то и дело элегантно лавируя между чуть выдвинутыми стульями. - Кит. Он ждал чего угодно, но только не того, что Кристофер встанет, пожимая ему руку не как человеку сомнительной репутации, а скорее как просто хорошему знакомому. - Добрый вечер, мистер Барретт. - Юноша широко улыбнулся и кивнул. Хотя, по сути, вечер уже плавно перетекал в ночь, но от удивления он не нашёл других слов. Уверенно пожав протянутую руку, Кит обернулся и улыбнулся собеседнику своего художника, которого, как оказалось, тоже знал. Совсем шапочно, просто видел несколько раз, но имя у того было уж очень примечательным. - Добрый вечер, мистер Юханас. Латвийский антиквар благодушно кивнул и повёл рукой, приглашая юношу присоединиться к их столику. Судя по удивлённому лицу Кристофера («свой художник», как звучит-то!), он не ожидал того, что его юный знакомый проявит столько осведомленности, но Кит, опустив ресницы, чуть заметно качнул головой, отрицая всякие определенные предположения о близости этого знакомства, и показал взглядом на лежащую на столе членскую карточку, которой гость расплачиваться за напитки. Кристофер точно так же почти незаметно кивнул в ответ, принимая объяснение. Этот молчаливый разговор всколыхнул в юноше что-то совершенно ему непонятное, будто это не были всего лишь ничего не значащие пара взглядов длиной в несколько секунд, а какое-то подобие поистине магической телепатии. - Благодарю вас за кофе, сэр. Это действительно было очень кстати. - Надеюсь, не прогадал. - Кристофер улыбнулся. - Совершенно нет. Антиквар сделал пару глотков из низкого стакана с виски и убрал со стола подальше фотоальбом с карточками и несколько деланно улыбнулся художнику: - Представишь нас? Твой друг наблюдателен, но хотелось бы знать, кому именно мы сегодня обязаны яркими впечатлениями. - Райвис Юханас, мой деловой партнёр. Кит Хейс, мой... - Секундная пауза заминки дала Киту возможность самым невинным образом уставиться на собеседников и закончить фразу: - ...почти случайный знакомый и модель для этих чудесных набросков. Судя по едва заметному благодарному движению ресниц, Кит вывернулся максимально дипломатично и избавил художника от некоей неловкости. Ну, в самом деле, какой он ему друг? Даже не коллега. Знакомый, но это в таких местах тоже расплывчатое определение, а Кристоферу наверняка было важно, какая репутация складывается о нем в глазах окружающих людей. Во всяком случае, если бы Кит вращался в такой же возвышенной среде, он бы за своей репутацией тоже следил. - Я точно не помешал? Мне показалось, что я прервал деловой разговор. Мистер Юханас внимательно рассматривал наброски в альбоме. - Что-то вроде «Девочки на шаре», но в новом прочтении. Широкие мазки, ничего тёмного, скорее наоборот, наполненное светом. Возможно, в той же цветовой гамме. Вы, Кит, сможете повторить эту позу? Сколько сможете её держать? Ммм... Пожалуй, может лучше сфотографировать с нескольких ракурсов для того, чтобы составить общее впечатление и не рисковать юношей, что скажешь? Кристофер откинулся на спинку удобного кресла и слушал этот взрыв энтузиазма вроде бы благосклонно, но, как показалось самому Киту, наблюдавшему со стороны, совершенно незаинтересованно. - Можно подумать, - наконец обтекаемо ответил художник и, слегка сощурившись, посмотрел на широкий циферблат наручных часов. - Тебе уже пора? Точно не задержишься ещё на часок? - Совершенно точно. Прости, в последнее время я предпочитаю проводить ночь в своей постели. Видимо, возраст сказывается. - Скажешь тоже, - антиквар рассмеялся, наблюдая за следующим выступлением. На сцене, под романтичную медленную композицию, юноша чуть старше Кита воплощал истинный образ маленького принца. Кит оценил. И мастерство, и костюм, и... Его резко замутило. Стрельнуло прямо посреди грудины, мизинец левой руки задрожал, перед глазами на миг потемнело. Он быстро сморгнул несколько раз, резко сжал и разжал кулак, надеясь, что никто ничего не заметил. - ...и я все-таки вынужден откланяться. - Кристофер поднялся. - Кит, если у тебя найдется несколько минут... Внутри у юноши все перевернулось снова, но на этот раз от радости. Его приглашают? Да, пусть всего на пару минут, наверное, проводить до машины, но это значит, что на сегодня он свободен! Нужно лишь выйти вместе… Всего лишь. - Конечно, сэр. Минуту, я только поднимусь за своей сумкой. На счастье интонация обоих совершенно не подразумевала ничего сверх того, что только что было сказано, скорее напоминало решение художника обсудить с предполагаемой моделью только что предложенные перспективы, и поэтому, попрощавшись, Кит спешно, но не слишком показывая то, что торопится, пошёл к себе. Поднимаясь по набившей ему оскомину лестнице, Кит надеялся, что Томас, которого он не заметил внизу, в общем зале, будет у себя, и это очень сильно сейчас облегчит им обоим жизнь. Так и произошло. Постучав в приоткрытую дверь кабинета старшего менеджера, Кит заглянул в полутемное помещение и невольно отпрянул назад, заметив Томаса за столом, на котором, лицом к Уолсингему, сидела совершенно незнакомая ему девушка. В общем-то, в этом не было ничего странного, Томми часто водил своих друзей и подружек прямо на работу, но становиться свидетелем личных моментов не хотелось, и поэтому Кит, стоя в коридоре, повернул голову так, чтобы его слышал тот, кому эта информация сейчас была нужна: - Томми, я сваливаю. - Угу... Так, стоп. У тебя без четверти два ещё выход. - А вот и нет. - Кит хмыкнул, - Я сваливаю, потому что кое-кто меня пригласил. - Постоянка? - Голос Томаса сразу стал крайне деловым. - Киит? - Нет, скорее личный знакомый, но в любом случае я не против. Так что отмечай, что я свое дело сделал. - Хорошо. Удачи, котик мой, если что - звони. «Угу, как же». - Да, конечно. Закрыть дверь? - Если не затруднит. Кита не затруднило. Он плотно, до щелчка, запер дверь и в гримерку заходил, уже на ходу снимая футболку и подтяжки. Переоделся он за рекордные три минуты, напрочь забыв про то, что не помешало бы умыться и снять грим. Кристофер, расплачиваясь, ждал его у бара. - Не задержал? - Совершенно нет. Тебе идёт клетка. Кит удивлённо моргнул и только потом сообразил, что, выходя из дома, он, оказывается, так и остался в домашней фланелевой рубашке. Смущённо почесав кончик носа, он так и не нашёлся, что ответить, пока они шли к выходу. На улице стало легче. Юноша с удивлением отметил, что странное чувство в середине груди, оказывается, сопровождало его все это время и только сейчас отпустило. - Проводишь меня до метро, успеешь? - Да, конечно. - Кит тряхнул ещё влажными волосами. - Вообще-то теперь я в вашем распоряжении на сколько угодно. Кристофер чуть повернулся, глядя на него крайне удивлённо, и Кит поспешил пояснить, сглаживая двусмысленность: - У нас правило: ушёл не один - свободен до следующей смены. Так что, можно сказать, что вы сегодня мой спаситель. - Рад помочь. - Кристофер произнёс это так искренне, что Киту почудилось на миг, что тот даже обрадовался что ли, если это можно назвать так. Обрадовался тому, что его маленький приятель может поехать домой. - Далеко тебе? Успеешь добраться? - Да, конечно. - Кит хотел было сказать «не стоит беспокойства», но кто-то дёрнул его за шнурочек в мозгу, и вслух он произнес совсем другое: - Спасибо, что беспокоитесь. - Я хотел спросить… - Кристофер обошёл лужу, принюхался как охотничий пёс, лицо у него сразу стало острее и внимательнее. – Тополь распускается... Так вот, я хотел спросить, что с твоей статьей? Ты обещал прислать мне её и не прислал. Всё хорошо? Кит моргнул. Моргнул ещё раз. Статья. Кажется, он отослал её Саутвеллу сразу же, как проверил наличие ссылок и опечаток. Кажется. А если нет? А если он забыл это сделать, и теперь у него большие проблемы? Черт. - Я... кажется, отослал ее в пятницу ночью. - Юноша тоже обошёл лужу и поправил себя: - То есть в среду. Пятница это сегодня, да? Он выглядел невероятно растерянным. Таким беспомощным, словно школьник, который на первом уроке пытается учить дни недели. «Сегодня же пятница, да, все верно?» спрашивал его взгляд, и Кристофер вдруг почему-то убрал руки в карманы. - Да, сегодня пятница. Кит, Кит... А ведь мы уже говорили об этом. Тебе в самом деле стоит отдохнуть. Ты пообещал обратить на это внимание. «Да? Я такое обещал? Когда?» Рука снова начала неметь, в глаза за линзами словно бы насыпали песка. Обычно он закапывал специальные увлажняющие капли, но сейчас не смог бы даже сказать, как они выглядят. - Я плохо сплю. - Юноша уставился себе под ноги, отмеряя шаги. - Точнее даже не знаю, сплю ли. Последние несколько ночей только и делал, что писал. Вроде бы. Уже ни в чем не уверен. Кристофер остановился, внимательно посмотрел на своего спутника и сжал губы в тонкую линию, но всего на миг. - И что с этим можно сделать? Извини, быть может, я лезу не в свое дело, но я не хочу, чтобы ты навредил себе. Даже по случайности. Кит пожал плечами и тоже убрал руки в карманы, невольно увеличивая установившееся личное пространство между ними. - Я записался к врачу, - легко соврал он и посмотрел так серьезно, как только мог. - Обязательно выясню, что происходит. - Хорошо. - Кристофер остановился у ступеней в большой холл метро, достал из кармана ключи от авто с брелком сигнализации, затем карточку метро и убрал ключи обратно. За эти секунды Кит успел подумать что, наверное, стоит взять такси, но денег и так оставалось не слишком много, поэтому он твёрдо решил собраться и доехать поездом. - Что ж, тогда, наверное, мне имеет смысл дождаться выхода статьи в... когда? – продолжил Кристофер, когда они начали спускаться вниз. - Я не знаю даже, примут ли её. - На этот раз Кит ответил честно. Они остановились у развилки к турникетам разного направления, и юноша чуть развёл руками: - Увы, мне в другую сторону. И ещё раз спасибо. - Так ты доберёшься? Точно? – видимо, чтобы успокоить самого себя, снова спросил Кристофер. Кит кивнул как мог уверенно. - Да, конечно. Обычно я первым поездом возвращаюсь, значит, успею на последний. Он хотел было махнуть рукой, но не стал. Улыбнулся и припустил по левой лестнице вниз, по привычке перепрыгнув через турникет. На табло предупреждающе горело «следующий поезд через 3 минуты». Что ж, одно радует, он успел, доедет без приключений, и нет дождя. И точно, откуда-то пахло терпкой севежстью – весна... Кит зашёл в вагон, ещё успев заметить оставшегося на станции напротив Кристофера, устроился на своём любимом месте и удивлённо уставился на коротко запищавший телефон. «Напиши мне, как доедешь до дома», горело на экране. Кит вдруг мечтательно улыбнулся, прошептал: - Конечно, если ты просишь, - и на короткий миг зачем-то прижал телефон к губам. «Написать, значит, как доеду». Кит повторял это про себя как молитву, стараясь на самом деле просто не забыть выполнить просьбу. В любое другое (хорошо, почти в любое другое) время он бы, наверное, заснул сразу же, как сел в метро - всегда сказывались адреналин и усталость от напряжения не только физического, но и морального, но сейчас его взбудораженное переизбытком кофеина сознание отчаянно отказывалось воспринимать какие-либо намеки на потребность в отдыхе. В общем, Кит прекрасно понимал, что сегодня он не уснёт. У него наступила та самая стадия усталости, когда ты уже отчаянно хочешь спать, до смерти надеешься на то, что сейчас закроешь глаза и провалишься в блаженное забытье, но только ворочаешься по постели, находя её отвратительно неудобной: слишком жёсткий матрац, слишком высокая или низкая подушка, слишком душно, слишком тяжёлое одеяло, слишком темно, недостаточно темно, хочется пить и не хочется шевелиться – короче, маленький персональный карцер американской армии глазами британца. Такое случалось с ним несколько раз. Первый - как раз в тот день, когда он остался в больнице, чтобы пройти все необходимые обследования для того, чтобы быть зачисленным в приходскую школу, а второй - перед поступлением в колледж. Тогда Кит очень сильно переживал, что баллов за сданный в вольном порядке экзамен окажется недостаточно и ему все-таки придётся вернуться домой, так как без образования, позволяющего хоть сколько-то достойно содержать себя, по его мнению, в Лондоне было делать нечего. Тогда он точно так же ходил по квартире Чарльза, изображая из себя кентервильское поведение, гремя кастрюлями, чайником, наступив на кота... В общем, было весело. Кстати о Чарльзе. Их отношения с Китом были странными. Их нельзя было назвать отношениями отца и сына, они совершенно не попадали под определение «братские» и уж точно не являлись любовными в прямом смысле этого слова. Чарльз - идеальный, по мнению Кита, современный англичанин: прогрессивный, сдержанный, воспитанный - просто его поддерживал. Без объяснений, из какой-то совершенно непонятной самому Киту личной симпатии. Не так давно, точнее, в позапрошлом году, молодой доктор отдал юному подопечному ключи от своей квартиры, сказав, что тот может приходить туда, когда захочет, - если слишком устанет, не будет успевать домой или нужно… да неважно что. Кит тогда переспросил несколько раз, вертя в руках связку из двух длинных ключей, но получив все такой же утвердительный ответ, твёрдо пообещал сам себе не пользоваться такой добротой слишком часто. Тем не менее, несколько раз Кит действительно оставался в небольшой уютной квартире, пропитанной запахами французского багета, одеколона «Loew» и каких-то непонятных ему медикаментов. Вот и теперь, невероятно ясно осознав, что дома он просто не уснёт, юноша поднялся на нужной остановке и вышел. Глотнул начинающего остывать ночного воздуха и, перейдя дорогу перед автобусной станцией, свернул направо, ныряя в тёмный переулок. Чарли жил неподалёку от метро и уж точно ближе к основной части города, чем Кит. А ещё, как юноша посмел предположить, сегодня его не было дома. Попав под очарование не только Марты (что, впрочем, было совершенно неудивительно), но и их нового жильца, весельчака Генри, он проводил все больше времени в их компании, как сам Кит замечал, искренне отдыхая и душой и телом. Сам юноша с Генри с тех пор так и не виделся, но, неплохо разбирающийся в людях, он мог сказать, что человек тот явно воспитанный, обладающий чувством юмора и старше самого Кита, что, в случае разрастания их небольшой сплоченной компании, точно бы не помешало. В общем, доктор явно занимался наведением мостов, поэтому окна его квартиры были тёмными. Поднявшись на третий этаж, пару раз споткнувшись на узкой лестнице, Кит напомнил сам себе, что рядом с почтовыми ящиками вообще-то есть выключатель, а он мало того, что не кот, так ещё и только-только перестал ощущать последствия драки, и новые синяки ему ни к чему. Дверь открылась со второй попытки - немного отсыревший косяк не позволял провернуть ключ в замке, дверь пришлось прижать всем весом прежде, чем раздался тихий щелчок. - Чарльз? - на всякий случай негромко позвал Кит в темноту коридора, но ответила ему тишина. А потом под ноги ему бросился толстый чёрный комок. Вы видели толстых котов? Так вот Мистер Хардинг был не просто толстым: он занимал собой все отведённое ему пространство, умудряясь одновременно оказываться и в ванной, и в кухне, и в гостиной. Его лапы, которых, казалось, насчитывалось вдвое больше обычного, были везде, его милые, чуть приклеенные ушки, как лепестки за солнцем, поворачивались за малейшим шорохом. Одним словом, Мистер Хардинг царил в квартире и уступать свои права не собирался. Тем более всяким там малолетним ирландцам, неблагозвучно и непочтительно величавшим его коротко и просто: Харя. Мистер Хардинг ел все: брюссельскую капусту, мясо, рыбу, чипсы, начос, шоколад, мандарины и, в данный момент, ирландскую ногу в плотном спортивном носке. Обхватив щиколотку Кита всеми лапами, котяра, упав на бок, вцепился мелкими острыми зубами ровненько в сухожилие и, издавая плотоядные звуки голодного льва, с увлечением пытался добыть из своей добычи немного крови. - Да черт! - Кит зашипел, быстро разулся и подхватил кота на руки, подозревая, что за время его отсутствия пушистый террорист однозначно прибавил пару сотен граммов. Шотландский агрессор выл, шипел, но быстро успокоился, заметив, что визитер направился на кухню - вместе с ним на руках, разумеется, - и, вывернувшись грациозно, как рождественское желе из холодильника, шлепнулся на пол. Подметая пузом коричневый кафель, обтерся о ногу, которую пару секунд назад мечтал сожрать, и нетерпеливо погремел лапой по миске. - Ты и так уже в дверь проходишь боком! Но кот, устроившись у ноги Кита, поднял голову и умудрился изобразить такой голодный, печальный и потерянный взгляд, что юноша сдался. Открыв холодильник, он разбил ему миску перепелиное яйцо и придал своему голосу строгости: - Всё, больше не проси. И вообще, у меня дело. Налив себе чаю для разнообразия, юноша устроился за столом - слава ангелам, не белым! - и набрал торопливо: «Я доехал. Не дома, решил, что переночую поближе, но все хорошо». Он не ждал, что Кристофер ответит. Он вообще ничего не ждал - просто сделал то, о чем его просили. Ответ пришел быстро. «Где ты?» «У Чарльза. Это мой врач. Сейчас пришлю адрес». И снова прошло не больше двух минут. «Не стоит, верю тебе на слово. Отдыхай». Кит понял, что улыбается. Не удержался, навел плохонькую камеру телефона на жрущего кота и отправил ммс с припиской «Мистер Хардинг передаёт привет». На этот раз ответа не было. Кит подождал ещё пару минут, потом ещё немного и, наконец, придя к гениальному выводу, что для малознакомого человека с ним и так пообщались вполне достаточно, а время как бы не ранее, наконец, сообразил, что голоден. Голоден чертовски, готов прямо съесть гренландскую акулу - да, со всеми её вонючими потрохами. А ещё снова возникло желание закурить, которое, хоть и было в этой квартире более чем выполнимо, но стоило подавить в зародыше. В холодильнике не нашлось ничего, кроме какого-то завядшего салата, старой коробки греческого сыра, пакета майонеза и двух полупустых бутылок молока. Ну и трех перепелиных яиц, на которые даже смотреть было нельзя - Харя порвал бы его за минуту и жрал бы потом неделю. Что ж, и снова все объяснимо - Чарльз предпочитал заказывать еду или перехватывать что-то в кафе по дороге с работы. Кит даже не представлял, каким терпением, силой воли или чем там ещё нужно обладать, для того, чтобы, придя после дежурства в больнице, ещё и еду готовить. Но сигареты, в отличие от еды, как назло нашлись в ближайшем ящике. Юноша смотрел на бело-синюю пачку, потом, осуждая сам себя, качнул головой и все-таки щёлкнул зажигалкой. Горячий горький дым рванулся в лёгкие, вычищая остатки сна - черт! Ну все, теперь в ближайшие два часа он точно не уснёт. Что ж, тогда это время стоило бы провести с пользой. Воспользовавшись разрешением самого хозяина квартиры пользоваться его ноутбуком, юноша решил все же проверить почту - вдруг ему ответили из редакции. Но как только экран загрузки и ожидания сменился последней открытой страницей, юноша подался вперёд, вглядываясь в заголовок сохранённой интернет-страницы. Заголовок, сухой и безэмоциональный, гласил: «Эпилепсия». Возможно, информация понадобилась для какой-нибудь научной работы, а возможно, Чарли попался такой пациент. Но Кит вспомнил, что несколько раз Чарли слишком пристально смотрел на него, а однажды, не так давно, между прочим, и вовсе нашёл на полу. Юноша сделал большой глоток чая, который налил себе из стоящего на столе чайника совершенно машинально: есть чайник, есть чашка, чайник горячий, так почему бы и нет, затушил сигарету и вчитался: «Эпилепсия - психоневрологическое заболевание, для которого свойственно появление судорожных приступов... Характер течения - хронический, припадки имеют периодическую повторяемость и возникают внезапно...» Кит не удержался, открыл поисковую систему и быстро вбил запрос в адресную строку. Щелкая мышкой, он открывал один сайт за другим, какой-то ещё сохраняющей здравость частью сознания приказывая себе остановиться, не читать все это, потому что он не врач, даже не парамедик, он не сможет поставить себе диагноз и только запутается, испугается и подогреет свою мнительность. Сознание уже буквально кричало ему «Остановись, хватит!», и если бы он вдруг раздвоился и в самом деле мог повлиять на свои действия, то просто хлопнул бы крышкой ноутбука так, чтобы она попала по пальцам, отбивая раз и навсегда желание читать всякое. Особенно в непонятно каком состоянии, особенно на ночь. Но оторваться сейчас почему-то было просто выше его сил, в конце концов, всегда любопытно узнать, что может происходить с тобой. Или не может. Симптомы... щелчок мышки… могут быть... ещё один щелчок. Расстройства, психические отклонения, сенсорные или речевые дефекты. Самые частые признаки: тошнота, головокружение, чувство слабости, онемения, звон в ушах, галлюцинации... Причины возникновения… Диагностика… Кит, наконец, не выдержал. Залпом допил чай, закрыл все открытые им страницы, свернул те, что были открыты Чарльзом, и твёрдо произнёс: - Ничего подобного у меня нет. «Конечно нет, сладкий, только кто-то уже начал здороваться со своим отражением. Скоро руки жать начнем? Смотрите, я здоров, я просто болтаю с парнем в зеркале и падаю в обмороки». - Замолчи! - Кит сжал пальцами виски и решительно набрал пароль и адрес собственной почты. Со всеми этими опасениями по поводу своего состояния и абсолютной теперь уверенности, что несколько последних дней просто стёрлись из его памяти, Кит долго просто сидел и смотрел на кнопку «войти» под строкой пароля е-майл. Он не считал себя трусом, просто не был уверен в том, что хочет видеть прямо сейчас то, что, возможно, там написано. Хотя бы потому, что для встревоженного количеством кофеина сознания уже вполне достаточно того, что он перестал контролировать себя настолько, что чуть не свалился с пилона. Самоконтроль - это было первым и главным его жизненным принципом. Никаких лишних эмоций, никаких поводов задеть, ничего, что могло бы помешать огромной работе, направленной на то, чтобы расплеваться с тем дерьмом, в которое он по собственной глупости влез. Кит прекрасно осознавал, что слишком эмоционален, возможно, даже для молодого человека и слишком восприимчив к окружающей обстановке, и у него ушёл не один месяц на то, чтобы научиться как следует себя контролировать. И теперь буквально за несколько дней все его рамки, тренировки и установки летели прямо в пекло. Он начал позволять себе слишком много. Много кофе, много эмоций, много надуманных, несуществующих привязанностей и выдуманной симпатии, а это грозило тем, что, когда фантазия рассыплется в пыль, ему придется выковыривать розовые осколки из глаз, и это будет не самым приятным жизненным опытом. Закрыв глаза, сухие из-за того, что он снова забыл снять линзы (кстати!), Кит спокойно посчитал до десяти. Задержал дыхание и повторил счёт уже в обратном порядке. Разум будто бы очистился - давно почерпнутое из какой-то книги упражнение помогало по-прежнему хорошо, - и уже совершенно отрешенно Кит нажал синюю панель. Саутвелл отправил ему письмо ещё утром. Во всяком случае, получил Кит его в одиннадцать утра. Юноша открыл вкладку и вчитался в ровные чёрные буквы, бегущие перед глазами: «Добрый день, мистер Хейс! С радостью спешу сообщить Вам, что предоставленный Вами материал полностью соответствует требованиям корректорского бюро и выпускающего редактора. На совете редакторов мы рассмотрели Вашу кандидатуру и сошлись на мнении о том, что Вы подходите нашему изданию как сотрудник на должности штатного корреспондента. Если Вы все ещё заинтересованы в сотрудничестве, то Вам следует подойти завтра к полудню для оформления необходимых документов и знакомства с ожидающим Вас коллективом. Примите мои поздравления Р. Саутвелл». Кит перечитал письмо ещё раз. Ещё. Закрыл, вышел из почты, зашёл снова и снова перечитал. Встал из-за стола, прошёлся по кухне, чуть не сломал ноги об вездесущего Харю, который явно не собирался спать, ожидая, пока визитер, вторгшийся в его квартиру, покинет область холодильника. Зашёл в ванную, умылся, снял линзы - хорошо, что не забыл контейнер! - вернулся на кухню, заварил ещё чаю и, наконец, устроившись обратно за столом, снова перечитал письмо. Нет, содержание его не изменилось, буквы не расплывались, экран не мигал - в общем, это определённо не было галлюцинацией. Кит залпом, не обращая внимания на то, что пьёт почти кипяток, выпил крепкий, почти красный от крепости, чай и потянулся за телефоном. «Меня взяли! Я - журналист!» Рука уже сама чуть было набрала «отправить», когда он остановился. Посмотрел на часы, помедлил и стёр сообщение. «Чарли, прости, если я тебя разбудил. Меня взяли на работу». Два часа ночи. Что он делал столько времени? О боже. И это сообщение также оказалось неотправленным. Но поделиться своей радостью хотелось нестерпимо, хотя бы с кем-то, да хоть просто открыть окно и крикнуть на весь двор, но это грозило вызовом полиции за шум после полуночи. Поделиться оказалось не с кем. Кристофер вполне ясно дал ему понять, что общения на сегодня достаточно, Чарльз был на свидании или, возможно, на смене. Тревожить Дэррила, с которым они хоть и наладили общение, не хотелось - просто потому что реакция была совершенно непредсказуемой. Томасу знать о таких вещах ни к чему, а с Генри они еще не наладили дружеский контакт. Почему-то захотелось написать матери. Но у Кита не было её номера, да и к тому же он вполне адекватно смотрел на ситуацию и понимал: это будет не то сообщение и не от того человека, которому она обрадуется. Посидев ещё немного и наконец сообразив, что глотнул кипятка, Кит поморщился и потёр то место, где, по его мнению, у него находился желудок. Поднялся, разложил небольшой диван, стоявший на кухне, и, раздевшись до белья, завернулся в покрывало. На окне лениво умывался Мистер Хардинг. - Я получил работу, - зачем-то сказал коту Кит. Кот, как и следовало ожидать, не подумал прервать своего занятия. Нервно дёрнул кончиком хвоста, мол, отвлекают меня от важных дел всякие Падди, и чихнул, когда в нос попала шерсть. Юноша коротко дёрнул уголками губ, зачем-то пробормотал «доброй ночи, Кит» и, отвернувшись от окна, чтобы не так слепил фонарь на углу дома, закрыл глаза.