***
Ночь пролетела мгновенно. Илья резко открыл глаза, услышав как хлопнула входная дверь. Видимо Мария Ивановна пришла, а это означало, что время уже не меньше девяти утра и пора вставать. Женщина зашла в кабинет и поставила на стол большой медный тазик со свежими пирожками. — МарьИванна! — воскликнул Илья, поднимаясь с дивана. — О, Господи! — схватившись за сердце, выдохнула медсестра, — Напугал, балбес! Илья усмехнулся, потянулся и подошёл к столу, потирая ладошки: — Это всё мне? Да? Илья обожал домашние пирожки Марии Ивановны, особенно жареные, особенно с тестом на кефире. Потому сразу ткнул на кнопку электрического чайника и полез в холодильник, достав оттуда свежие, домашние помидорки и огурцы. Подцепив веточку укропа, стоящую в стакане, дабы не повяла, он с характерным звуком вдохнул её запах и запихал в рот: — Вкуснота. — Сегодня придётся поделиться. Максимка проснётся, тоже есть захочет, — сказала Мария Ивановна, надевая халат с чепчиком. Илья слегка прищурился, даже укроп жевать перестал после этих слов. — Ах вот как? — почти шёпотом начал он, — Раньше значит, все пирожочки мира были для меня, а теперь Максимка появился? — Тебе не стыдно? — воскликнула медсестра, головой качнула и зашла в процедурный кабинет, — Иди проведай его! Он проснулся вроде, я видела, что он воду пил, когда заходила. — Ладно, — наигранно обиженным тоном пробубнил Третьяков, после чего откусил кусочек от огурца и, подхватив тазик подмышку, отправился проведать своего больного, мурлыча под нос песню на знакомый до истомы мотив: — Пожа-а-арный, я вас любил, о-ой, на-на-на… Пожа-арный, и жизнь я вам посвятил, пожа-арный… В палату Илья ворвался буквально с ноги, так как руки были заняты. Взгляд скользнул по бутылке на тумбочке. Та была пуста. Это хорошо. Значит назначения врача выполняются добросовестно. Забрав бутылку, он поставил на тумбочку тазик с пирожками и пошёл мыть руки. — Одуванчик мой, вставай! Завтракать пора! Обработав ладони антисептиком, Илья натянул перчатки, с характерным хлопком отпустив краешек у запястья. — Доброе утро, — улыбнулся Макс и поднялся, приняв сидячее положение. — Ничего себе, смотри-ка как хорошо, уже сидим. Так… — Илья уселся на стул напротив кровати и стетоскоп достал, — Оголяем свой секси торс, не стесняемся, — продолжает он, помогая откинуть простынь в сторону, и прикладывает головку стетоскопа к телу, выслушивая сердечный ритм и дыхание, — Здесь, вроде тоже всё хорошо. — Мне правда лучше. Не соврали Вы сегодня ночью, Илья Евгеньевич. — О, как! Мы снова перешли на официальный тон? — ухмыльнулся Третьяков, немного смутившись. Он, честно говоря, думал, что Максим всё это в бреду говорил и делал. А выходит, что он прекрасно помнит и то, как Илья его за руку держал и то, каким способом он ему температуру измерял. От этого вдруг так неловко стало, что у Третьякова слегка щёки порозовели. — Ни в коем случае! — отозвался Макс и снова коснулся его руки, — Спасибо тебе большое. Голос у него такой мягкий был, вкрадчивый, до мурашек по коже. Улыбка широкая, искренняя настолько, что Илья сам непроизвольно улыбнулся в ответ, всматриваясь в огромные светлые глаза цвета неба. Да ещё и локон кудрявый, свисающий на правую сторону. Какой же красивущий был этот Максим Николаевич. — Такой ты одуванчик, — едва слышно произнёс Илья и тут же руку отдернул, когда в палату заглянула Мария Ивановна: — Илья Евгеньевич, ну там опять этот таракан пришёл. — Таракан? — с усмешкой переспросил Макс. Илья на это лишь рукой махнул, бросая на Марию Ивановну укоризненный взгляд, мол, ну вы додумались при ком сказать, а сам поднимается со стула, легонько коснувшись плеча Максима: — Я вернусь к тебе попозже. Макс кивнул, провожая его взглядом и, наконец, пододвинул пирожки поближе. — Где он? — прикрывая за собой дверь, спрашивает Илья и перчатки снимает на ходу. — У вас в кабинете сидит. Опять недовольный судя по лицу. Илья раздражённо цокнул языком и глаза закатил. Время ведь только десять утра, а по его душу уже пришли, но деваться некуда, работа у него такая, вечно выслушивать недовольство спасённых. Третьяков зашёл в кабинет и, взяв свой недоеденный огурец, откусил от него кусочек. За стол свой усёлся и вопросительно посмотрел на сидящего на его диванчике пожарного, продолжая хрумкать. — Доброе утро. Но могло бы быть и добрее, — ехидничает он, — Извините, я ещё не завтракал. Что-то случилось? Мужчина молча поднялся на ноги и пересел поближе, за стол прямо напротив: — Илья Евгеньевич, я извиниться пришёл. Вы уж не держите на меня зла. Я просто… — мужчина головой как-то неопределённо качнул, пытаясь подобрать слова, но Илья решил избавить его от этой необходимости: — Я понял. Нервишки шалят. Максим сказал мне, что Вы не хотели со мной ругаться. Мужчина кивнул согласно, поднялся и протянул ему руку в знак примирения. Илье такие жесты по боку были, главное чтоб относились с уважением, но решил не выделываться, потому тоже встал со стула и крепко пожал ладонь в ответ. — Сказали, что завтра утром уже должно всё решиться, — поделился Алексей Павлович, присаживаясь обратно. — О, в этом нет необходимости. Максим чувствует себя лучше. Сегодня впервые сел сам, ест хорошо. Голова у него пока побаливает, но оно понятно почему, это мы поправим. Так что этот врач, которого вы ждёте… Можете пошутить, сказать, что пациент его не дождался. Пусть в штаны ссыканет, — усмехнулся Третьяков, — Чай будете? — Нет, спасибо, нам уже ехать надо, некогда чаи распивать. А ему правда лучше? — Скажите, а Вы интересуетесь потому, что вам рук не хватает, или потому что Вы правда волнуетесь? Мужчина нахмурился, глядя Илье прямо в глаза. Хороший был вопрос. — Он мне как сын родной, — произнёс Алексей Павлович, — Вы вот, Илья Евгеньевич, спасаете жизни, а он своей каждый день рискует. Как вы думаете, волнуюсь я или нет? Илья выдержал ответный взгляд, а после молча кивнул. — Можете зайти к нему. — Спасибо, — поблагодарил мужчина и поспешил к выходу из кабинета. Илья облегченно выдохнул, перевёл взгляд на происходящее за окном и улыбнулся. На улице стояли друзья Макса с плакатом: «Пожары сами себя не потушат! Выздоравливай!»Часть 3
20 октября 2021 г. в 19:50
Илья так заработался, что даже не сразу заметил, что стрелки часов перевалили за полночь. Марию Ивановну он уже давно отпустил, ибо нечего ей здесь сутками сидеть, как он. Потянувшись, он выключил свой допотопный рабочий компьютер и принял решение перекурить да спать отправиться на любимый старенький диванчик в своём кабинете. Накинув свитер на плечи, Третьяков вышел на крыльцо медпункта и, облокотившись на деревянные, слегка покосившиеся перила, чиркнул зажигалкой, прикуривая сигаретку. В чаще деревьев были слышны крики пролетающей совы, а под карнизом шебуршание крылышек летучей мышки, что давно уже там обосновалась и прижилась. Ночью всё выглядело совсем иначе, не так как днём. Даже запах менялся. В темноте распускались ночные цветы, привлекающие своим ароматом насекомых: душистый табак, маттиола и вечерница. Илья затянулся глубоко и медленно выдохнул дым, наслаждаясь красотой горизонта. Вода в озере наверняка ещё тёплая, не остыла после жаркого дня, чистая, мутноватая слегка от песка на дне. По спине даже мурашки пробежали, жуть как захотелось искупаться и Илья пообещал сам себе, что как только разберётся с этим пожарным, сразу возьмёт себе выходной и сходит на озеро. Обязательно сходит. А сейчас ещё немного полюбуется луной. Наконец докурив, он затушил бычок, отправив его в мусорку, зашёл в медпункт и закрыл за собой дверь на ключ. Все запрещённые лекарства, конечно, хранились в кабинете, под замком, но мало ли. Безопасность превыше всего. Проходя мимо палаты Макса, Илья остановился, услышав тихий стон. Прислушавшись, решил зайти, проверить как дела. Шустов ворочался и что-то бормотал во сне, тихонько поскуливая. Лоб всё ещё был горячий, тело липкое и влажное. Света фонаря, украдкой заглядывающего в палату, хватало, чтобы разглядеть капельки пота даже на щеках.
— Тише, тише… — прошептал Илья, протирая его лоб прохладной влажной тряпкой.
— Мне плохо… — прохрипел Макс, — Слишком жарко, дышать не могу.
Илья открыл окно, заставил его попить воды и снова сел рядышком:
— Утром станет легче, я тебе обещаю.
Илья почувствовал, как Максим вцепился в его руку. Взгляд скользнул по подрагивающим ресницам, и Третьяков подсел чуть ближе. Склонился над ним, губами лба коснувшись. Для таких целей так-то градусник существовал, но Илья почему-то не подумал, сделал всё на автомате. В этот момент чужая рука чуть сильнее сжала ладонь и он отстранился, после чего тихонько погладил Макса по щеке. Тот ещё немного поворочался и, наконец, отключился. Илья ещё немного посидел рядом, поглаживая венки на внутренней стороне его запястья и тоже отправился спать, чувствуя как глаза слипаются.