Поймать монстра

      Пробуждение оказалось на удивление тяжёлым. Горячка отступила, но тело ломило, голова всё ещё болела, а резкие свет заставил сморщиться и накрыть глаза ладонью. То есть, свет не был слишком интенсивным. Так, пару свеч, установленных по комнате, и солнечные лучи, которые перекрывали шторы. Но даже это после такого резкого пробуждения казалось слишком.       Только когда я смог привыкнуть к новым ощущениям, ноги опустились на пол. Доски заскрипели, а тело налилось свинцом. Захотелось снова лечь, но, поборов это ощущение, я всё же подошёл к двери. Одним движением я открыл деревянную преграду и тут же вскрикнул, приложив руку к сердцу и нагнувшись. Резкие движения принесли очередную боль.       — Даниэль, — выдохнул я.       — Прости. — Друг стоял на пороге комнаты, держа в руках поднос, на котором кто-то заботливо уложил тарелку с яичницей и стакан с чистой водой. — Дейзи сказала, что ты должен очнуться сегодня утром. Она была права. Видно, самый настоящий спец.       Я ушёл обратно вглубь комнаты и сел на кровать. Даниэль же поставил поднос мне на комод и резко отодвинул шторы, впустив ещё более яркий свет, который снова вызвал приступ боли. Застонав, я откинулся на кровать и попытался вымолвить хоть слово, но вместо этого вырвался кашель.       — Вот же. — Я резко встал и увидел обеспокоенного Даниэля, который сверху вниз смотрел на меня.       Не бледный и даже бритый. На его щетину вместе с полумертвым состоянием я уже успел насмотреться за несколько дней, и теперь его здоровый вид был непривычнее некуда.       Даниэль подал мне воду, и, только выпив её, я смог почувствовать, как от горла ушёл этот кашель. Однако, стоило заговорить, как появилась хрипотца.       — Где мы?       Даниэль стоял и смотрел в окно, когда я задал этот вопрос. Не отвлекаясь от разглядывания птиц или леса (что там могло привлечь его внимание), он коротко мне ответил:       — У Дейзи. — Немного помедлив, он всё же решил добавить чуть больше информации. — Додсон, в смысле.       Эта мысль колыхалась на периферии моего разума, играючи извиваясь и выплясывая, а теперь выйдя на передний план.       — Вы уже говорили с ней?       И почему это меня вообще волнует? Дело Элли, но я всё ещё ощущаю некую ответственность за наш малый отряд, как будто бы командир. Но можно ли было меня так звать после моего поведения? Лидером всегда был Даниэль. Он не позволял себе слабости, а я так просто заболел, отключился, оставив все заботы на отряд.       Переставив поднос на свои ноги и подняв приборы, я приступил к еде. Руки подрагивали от слабости, но потом перестали, когда я снова привык к течению жизни. Даниэль всё это время внимательно следил за каждым моим действием.       — Мы не успели толком что-то обсудить. Ты слёг, меня подлечивали. Наши ребята еле нас дотащили сюда. Чистая удача.       — Ага. Разлитая в колбу и выпитая явно не нами.       Даниэль рассмеялся и сел рядом, откинувшись на кровать.       — Я волновался. Меня-то выходили быстрее, чем тебя. — Как будто бы смущённый, он на пару секунд замолчал, а после продолжил чуть тише. — Я старался о тебе заботиться, чтобы, понимаешь, отплатить. Типа того.       Неловкие слова казались Даниэлю постыдными. Я слышал его голос, когда он говорил всё это. Вроде и свободно, но протяжно, иногда даже съедая особенно… глубокие слова. Именно так я бы это и назвал.       Мне не хотелось оборачиваться, хотя увидеть его лицо сейчас было почти что нужно.       — Мы друзья. Ничего особенного я не сделал.       — Нет, ты сделал даже больше, чем надо было. Не так. Пипецки много.       И я поддался секундному искушению. Я повернулся, но не пожалел о своей странной слабости, потому что увидел смущённого Даниэля, который внимательно в ответ смотрел на меня. Лишь на секунду продлилось это зрелище, но его хватило, чтобы меня охватило точно такое же смущение.       Даниэль был красив. Говоря на чистоту, даже в приюте он выделялся своей внешностью. Наверное, красота составляла огромную часть той харизмы, за которой мы следовали. Помимо неё было многое. Душевные качества, готовность нас защитить. Конечно, защита была иногда принудительной и жестокой, но Даниэля я не виню. Он вырос таким, каким его вырастил приют.       Однако меня охватил жар, стоило только посмотреть на смущённого Даниэля. Чёрт, он вообще хоть когда-нибудь до этого так выглядел? Смотрел ли так проникновенно, расслабленно лёжа на кровати?       Нет, эту мысль стоило прогнать. Даниэль сел ровно и даже встал, подойдя к двери. Ну а тот разговор, что мы начали… Его я закончил, когда повернулся. Предчувствовал, что так будет, но всё равно повернулся. Да и не то чтобы расстроился, если честно.       — В общем, как доешь… — Даниэль почесал затылок. — Спускайся к нам. С Дейзи познакомишься.       С самого начала разговора Додсон меня никак не интересовала. Однако я кивнул, снова приступая к еде и пытаясь возродить в памяти тот образ, что совсем недавно увидел.       Моё лицо снова загорелось, и смущение всё не хотело проходить. Нет, правда, я же не пытался уходить в постыдные фантазии или что-то в этом духе. Маленькое воспоминание, не более. И всё же я почему-то корил себя за то, что всё думал об этом: и о красоте Даниэля, и о его пронзительном взгляде.       И я знал ответ, почему испытывал это смущение. Но надо затолкать собственные чувства подальше, как будто бы их и нет вовсе.       Вскоре я доел и спустился с подносом вниз. Элли встретила меня холодным кивком, в то время как Лью даже подбежал и обеспокоено поинтересовался, как у меня самочувствие. Даже Габи улыбнулась, кинув колкую шутку.       Между Элли и мной пролегла толстая стена. Я бы хотел пройти через неё, но тогда надо было бы рассказать о своём секрете, а такого исхода я не хотел. Просто пока не готов разбивать ей сердце. А это неизбежно случится, потому что после таких долгих чувств отказаться от них становится тяжело.       — Дейзи ждёт нас на улице, — сухо констатировала факт Элли и вышла из дома.       Она не ушла перед моим приходом. От части мне этого знания хватало, чтобы проникнуться к ней некой нежностью. Элли могла бы кому-то поручить мне это сообщить, но ждала, пока я спущусь. Даже несмотря на нашу недомолвку, она хотела знать, какое у меня состояние, и я не мог быть этому не рад.       Стена была не крепкой. Её можно было снести.       — То, что ты увидишь… — Габи быстро порхнула мимо меня, словно окрылённая мыслями. — Это нечто.       Лью вышел за ней, и мы с Даниэлем последовали наружу за всеми. Меня даже начинал раздражать тот факт, что Дейзи как будто бы скрывалась от меня. Чем ближе я подходил к ней, тем дальше, оказывалось, нужно идти.       Я был ей благодарен, честно. Она пригрела нас в своём небольшом домике, чем-то напоминающем лачугу с иллюстраций в сказках о ведьмах. Она вылечила меня и спасла Даниэля. Он бы не умер от яда, конечно, но долго бы ещё выздоравливал. Так что я был рад, что она нам помогла.       И всё же недовольство усиливалось с каждым шагом. Испарилось оно только в тот момент, когда мы все вместе забрались на холм, с которого открывался вид на лес. И это было поистине завораживающе… и жутко.       Холм с одной стороны был крутым склоном с другой. Лес внизу бросался в глаза первым, а после него взгляд зацеплялся за развалины. Тут и там проглядывались высокие здания, совсем не похожие на те, что мы обычно видим в городах. Это были дома в несколько ярусов, гладкие, но серые, как камень.       И от них остались лишь руины, поросшие мхом, растениями. На самых верхушках взгромоздились птицы, обосновавшись в своих гнёздах. Инстинкт охотника сработал почти мгновенно. Я напрягся как при опасности, но усилием воли заставил себя спокойно выдохнуть. Нам никто не угрожает, а значит, нет смысла вставать в боевую стойку и кидаться на кого-нибудь.       — Стоя на этом месте, я иногда думаю о прошлом. — Голос принадлежал той самой Дейзи Додсон. — Мы принимаем за данность то, что некоторое время назад случилась катастрофа. Мы называем это проблемой, неудачей, провалом. Но, если подумать над этим дольше, чем принято, то можно прийти к удручающему выводу. Может быть, мы сами виноваты в своих бедах?       Все внимательно слушали, что скажет Додсон, и несложно было догадаться, что мои друзья слышат всё сказанное в первый раз.       Дейзи была не такой, какой её ожидалось увидеть. Она не носила на голове гнездо с птицами и не говорила с ежами, попутно отбиваясь от медведей. Она также не была неухоженной старушкой, которая не могла разогнуться, поэтому находилась ниже на пару голов. Нет, она была другой. Не сказать, лучше или хуже, но другой.       Она была одета в самую удобную одежду. Штаны походные, какие обычно носят охотники, рубашка, в противовес, лёгкая. Её голос был вкрадчивым, а руки смуглыми, загорелыми даже, а ещё слегка мускулистыми. Совсем немного, но это выявляло в ней кого-то, кто может за себя постоять. Не то чтобы дом посреди леса об этом не свидетельствовал, но её вид доказывал то, что это именно та женщина, которую мы искали.       И я её уважал. Не потому, что она нам что-то сказала и даже не по той причине, что она благоволила охотникам. Это всё было следствием, а вот передо мной стояла причина. Я чувствовал, что внутри неё был какой-то твёрдый стержень, который позволял не сдаваться. Такой же я чувствовал в Лесли, поэтому не удержался от возможности потрогать перстень, всё ещё находившийся на моей руке. Он успокоил мои нервы и заставил расслабиться.       — Животные лишь пешки в борьбе природы против нас, людей. Вы видите эти здания? — Мы все снова повернулись к лесным просторам. — Сколько вреда они приносили. Мы — причина всех наших бед.       — Но вы всё равно поддерживаете охотников, — заметил я, вызвав у Дейзи усмешку.       — Верно, маленький мальчик со странным именем. — Подобное прозвище вызвало мурашки, пробежавшие по рукам. — Я человек. И я не могу не поддерживать людей.       Это звучало как приговор. И всё же мы стояли там и смотрели на эти здания, продолжая быть людьми и внутренне защищать людей. Даже Габи, возможно, с нами.       Дейзи задумчиво обвела нас взглядом и вновь посмотрела вдаль.       — Теперь, когда даже маленький Тьюсберри с нами… — Второе прозвище заставило меня вздрогнуть. — …мы можем поговорить на чистоту. Милые путники, что же вас ко мне привело?       Элли заговорила первой:       — Мы ищем Смерть… Ой, то есть, мы ищем монстра, про которого ходят в последнее время слухи.       Дейзи Додсон выглядела растерянной. Я даже сначала и не понял причину такой реакции, но как только осознание пришло ко мне, я тут же подключился к разговору, перетягивая всю инициативу на себя.       Наверное, по этой причине я заработал довольно едкий взгляд со стороны Элли.       — Мы ищем монстра, которого все называют очень сильным. Думаем, может быть, избавить от него этот мир? — Собственные слова показались такими гуманистическими и утопическими, что хотелось их сплюнуть и раздавить ногой. — Очень сильный монстр.       — В последнее время сильные монстры далеко не редкость, — подметила Дейзи, приложив руку к подбородку. — Мне об этом ничего не известно. — Наш разочарованный вздох был прерван следующим высказыванием. — Но у меня есть способ, который может вам помочь. Через неделю назначен совет пятнадцати глав. Там могут быть те, кто вам помогут.       Новость было одновременно и радостной, и разочаровывающей. Снова ожидания, снова путь.       Совет пятнадцати глав был закрытым местом. На нём собирались главы всех стран и обсуждали свои вопросы, о которых мы, простые смертные, ничего не знали. Ну ничего, это лишь очередная переменная, которая однажды закономерно изменится.       Я даже не заметил, когда это нелепое дело стало частью меня.       — Но не всё так просто. Я не возьму вас, если всё останется, как есть.       — Нам ждать, когда рак свистнет на горе?       Собственный голос показался даже слишком громким, но извиняться я не стал. Да и не надо было, потому что Дейзи добродушно улыбнулась и потрепала меня по голове. Жест из прошлого не сказать что успокоил, но почему-то вызвал теплоту в сердце.       — Такого я говорить не стану. Я не хочу брать вас, пока в ваших рядах царит такое напряжение. Понимаешь, о чём я, маленький Тьюсберри?       И я клянусь, что мои щёки запылали ярче, чем тогда в комнате, а изо рта вырвался противный всему естеству шальной вздох. Предположение не могло быть верным.       — Я столько слушала о вашем походе. И так печально становится от мысли, что друзья ссорятся из-за глупых недопониманий.       Точно… Да… Напряжение… Она об Элли.