***
— Я научу тебя использовать свой глаз бога. Сесили, сидевший в укромном уголке рядом с водопадом, погруженный в книгу, подпрыгнул от удивления. Сяо старается не чувствовать самодовольства по этому поводу. — Сяо! — он кладет одну руку себе на грудь. — Ты напугал меня! Может, мне стоит повесить на тебя колокольчик? — Попробуй, посмотрим, получится ли у тебя, — Сяо оскаливает на него зубы. Это не очень приятный взгляд, но, несмотря на это, Сесили все еще смеется. — Хорошо, хорошо, никаких колокольчиков! Хотя я думаю, что он очень мило смотрелся бы на тебе. Сяо краснеет. Он ненавидит это чувство. — Смешно. Сесили открывает рот, чтобы ответить, без сомнения, что-то совершенно глупое, но предыдущие слова Сяо наконец доходят до него. — Подожди, правда? — спрашивает он взволнованно. — Ты научишь меня? — Ты собираешься продолжать совать свой нос, куда не следует, и исследовать руины, полные монстров? Сесили смущенно смеется. — Э-э, наверное? — Тогда да. — И это была бы хорошая возможность проверить, что именно не так с бардом. — Не здесь, мы слишком близко к деревне. — Подожди, сейчас? — Ты занят? — спрашивает Сяо, многозначительно глядя на книгу. Сесили прижимает ее к груди. — Я хочу, чтобы ты знал, что это важное исследование! — заявляет он. — Я знаю, это должно быть шокирующе, но отсутствие воспоминаний — это настоящий удар по моему музыкальному репертуару. Мне приходится придумывать так много новых песен с нуля. Чан Девятый одолжил мне эту книгу. На самом деле она довольно хороша, хотя у меня нет всех томов. Речь идет об этом вымышленном мире под названием Аксис Мунди… — Да, я знаю, о чем речь, — перебивает его Сяо. Так случилось, что он точно знает, что несколько персонажей основаны на нем, хотя он не собирается делиться этой информацией с Сесили. Барду может прийти в голову идея начать писать песни о нем, не дай архонты. — Ты хочешь научиться использовать свой глаз бога или нет? Сесили взволнованно вскакивает на ноги. — Да! Книга подождет другого дня, я не могу упустить возможность провести время со своим собственным инструктором — Адептом! Сяо смотрит на него, а затем, не говоря ни слова, поворачивается и начинает идти, веря, что Сесили последует за ним. Они дошли до небольшого выступа к западу от деревни, где ранее Сяо позаботился о том, чтобы отпугнуть местных похитителей сокровищ. Теперь здесь тихо и безопасно, идеально подходит для некоторых уроков анемо. — Тебе вообще удавалось его активировать? — Вовсе нет! — Сесили весело отвечает. Он убирает свою лиру и книгу за камень для сохранности. — Пожалуйста, дайте мне инструкции, учитель Сяо. — Не называй меня так. — Хммм… Сяо-тель? О! Сяо-Сяо! Сяо хмурится. — Зови меня по имени или не зови меня вообще, бард. Сесили хихикает, пряча смех за рукой. — Извини, извини, я буду хорошо себя вести. Пожалуйста, продолжай. Честно говоря, Сяо очень плохо представлял, как научить кого-то управлять глазом бога. Борьба была одним делом—упражнения и формы были просты для запоминания, а опыт сделает все остальное. Но для Сяо использование силы анемо стало инстинктом с того момента, как его глаз бога проявился в его руках, прилив возможностей, о существовании которых он раньше и не подозревал. Рекс Ляпис знал бы, как его научить, думает он. Он начинает с самого начала. — Это, — и он указывает на свой собственный глаз бога, а затем на глаз бога Сесили, — глаз бога анемо, подаренный нам Архонтом Анемо Барбатосом. Это имя почти застревает у него в горле. Он не может вспомнить, когда в последний раз говорил это. Может быть, десятилетия назад. Но Сесили этого не замечает. — Барбатос? О, бог Мондштадта! Я слышал, он довольно чокнутый. — Он предпочитает предоставить людям самим управлять собой. Он ценит свободу превыше всего. — Сяо не мог и предположить, почему он так поступает, и он никогда бы не осмелился вынести суждение. Он прекрасно знает, каково мнение Рекса Ляписа о своенравном архонте, но Сяо не может не думать, что в отношениях между Барбатосом и городом ветра и песен есть что-то очень болезненное. — Хм.- Сесили морщит лицо. Он похож на одну из краснохвостых ласк, которые бегают вокруг горы Хулао. — Я вообще не помню никаких архонтов. — Обычно они не показываются, когда дают их. Когда архонт узнает смертного, перед этим человеком появится глаз бога, связанный с элементальной близостью этого конкретного архонта. — Но ты не смертный, — указывает Сесили. — Зачем Барбатосу давать Видение Адепту Ли Юэ? Сяо, задававшийся этим вопросом больше веков, чем этот бард был жив, игнорирует его. — Как только тебе удастся активировать глаз бога, он начнет светиться энергией анемо, давая тебе контроль над ветром. Смотри. — Он совершает циклическую атаку, целенаправленно замедляя свое движение, чтобы дать Сесили время понаблюдать за ним. Атака ветра взъерошивает волосы барда. — Ух ты! — восклицает Сесили, хлопая в ладоши. — Очень героично! — Это не должно было быть- неважно. Ты видел, как я направлял силу анемо? — Думаю да! — Хорошо. Теперь твоя очередь. Сесили бросает на него встревоженный взгляд. — Что, просто так? Ты ведь не объяснил как это сделать! Сяо медленно моргает ему. — Я только что показал тебе, как это делается. Что тебе еще нужно? Сесили изумленно смотрит на него. — Ах, может быть, учитель Сяо плохой учитель? — Я никогда никого раньше не учил, — говорит Сяо, немного защищаясь. Повинуясь инстинкту, он скрещивает руки на груди. Он ненавидит, как этот человек постоянно заставляет его чувствовать себя неуравновешенным, как будто он сделал шаг только для того, чтобы обнаружить, что земля перед ним исчезла. — Понятно, понятно, — кивает Сесили головой. Он выглядит серьезным, но Сяо точно знает, что Сесили смеется над ним. — Что ж, тогда я сделаю все возможное, чтобы стать хорошим опытом для начинающего Учителя Сяо. Затем он сделал самый жалкий выпад, который Сяо когда-либо видел. Он похож на котенка, который делает свой первый прыжок на более высокую поверхность и полностью промахивается, как Хранительница Облаков после того, как выпила слишком много вина или как рыба, выплывающая из воды. — Вот так? Он выглядит нелепо, и Сяо ничего не может с собой поделать: он фыркает от смеха, поднимая руку, чтобы прикрыть рот, чтобы скрыть это, но слишком поздно—лицо Сесили загорается при виде этого. — Я проигнорирую тот факт, что ты смеешься надо мной, и просто буду купаться в удовольствии, потому что вообще заставил тебя смеяться! — заявляет он. — Я был настолько хорош, да? — Это было… приемлемо, — пытается Сяо, но еще одно фырканье срывается с его губ, прежде чем он успевает закончить предложение. Сесили все еще не обижается. — Я не думаю, что когда-либо раньше держал в руках оружие, — жалуется он, глядя на свои руки. Сяо вспоминает их первую встречу, руку Сесили, сжимающую его запястье, и как даже тогда Сяо мог сказать, что его мозоли не были вызваны орудиями насилия. Тогда его рука была теплой. Он задается вопросом, была бы она все еще теплой сейчас, в холоде заходящего солнца за горным выступом. — анемо не обязательно используется только для борьбы, — говорит Сяо, хотя он не совсем помнит, чтобы его использовали для других целей. Однако она должна существовать. — Давай просто …неважно. Ты когда-нибудь занимался медитацией? В течение следующих десяти минут Сяо обнаруживает, что Сесили абсолютно, невероятно, неизмеримо архонто-ужасен в медитации. Если его тело неподвижно, его рот — нет. Если его рот неподвижен, то руки — нет. Сяо и раньше замечал, как двигается все его тело, когда он говорит, поет, играет и танцует, но он не совсем осознавал, насколько неестественно видеть, как он пытается подавить это, сохраняя спокойствие и неподвижность. В конце концов, Сяо вздыхает. — Достаточно. — О, я уверен, что был близок… — Ни капельки не был, — сухо говорит Сяо. Он задумывается. — Хотя глаза бога можно использовать и за пределами битвы, возможно, с оружием все же было бы проще. — Вот. — Он материализует запасное копье, протягивая его Сесили. — Я научу тебя некоторым формам. Сесили с большим трепетом забирает у него копье. — Ты уверен, что это… безопасно? — Конечно, нет. Это оружие. — Ха-ха, здорово! — говорит он без всякого энтузиазма в голосе. — И я не думаю, что ты знаешь какую-нибудь исцеляющую магию…? — Нет. А теперь сосредоточься. — Он заходит Сесили за спину, а потом… останавливается. Он мог бы показывать Сесили формы сколько угодно, но бард, похоже, плохо справляется только с визуальными инструкциями. Так что единственный другой вариант-это… Сяо делает глубокий вдох и позволяет себе быть самым близким к другому существу за последние десятилетия — он прижимается к спине Сесили, располагая и переставляя руки и ноги, пока не почувствует, как напрягаются мышцы Сесили против его собственных, изо всех сил стараясь удержать эту позу. — Ты не очень хорошо подходишь для копья, — говорит он тихо, почти шепотом, а затем отвлекается на мгновение тем, как его дыхание треплет короткие волосы на затылке. Аромат неизвестного цветка так силен. — Возможно, меч или… нет, лук. Сесили смеется, но даже это кажется приглушенным, как будто он тоже чувствует тяжесть этого момента за спиной Сяо. — На самом деле я бы предпочел вообще не владеть никаким оружием. Спрятавшись за ним, Сяо позволяет себе улыбнуться. — Да, я думаю, что это было бы лучше всего. — Он двигается с осторожностью и точностью, показывая Сесили, как делать выпад, как защищаться. Он не ожидает, что все это пригодится Сесили в бою, но, возможно, этого достаточно, чтобы почувствовать, как копье раздвигает ветер перед ним, как оно движется по воздуху. На этот раз Сесили совершенно спокоен, хотя и не неподвижен—Сяо чувствует, как он глубоко дышит, прижимаясь спиной к груди Сяо. — Сейчас, — он отходит от него, сразу же чувствуя потерю тепла. — Ты можешь чувствовать ветер вокруг нас. Северные ветры, дующие из Мондштадта. Поднимающийся теплый воздух из долины, теперь, когда ночь почти наступила. И то, как копье прорезает все это, направляя тебя. — Он едва дышит, он так сосредоточен на форме Сесили. — Возьми все это с собой и делай выпад. Он видит, как Сесили делает глубокий вдох, видит, как он закрывает глаза, что смертельно опасно в бою, но здесь Сяо может присматривать за ним. Сесили прыгает вперед, копье летит за ним по идеальной дуге. Это немного неуклюже, но намного лучше, чем предыдущая попытка, и Сяо чувствует проблеск удовлетворения, гордости. Глаз бога остается совершенно темным. Сесили тоже это замечает. — Ах, учитель Сяо, я… — он раздраженно фыркает, возможно, впервые Сяо увидел на его лице что-то, кроме положительного выражения. — Мне жаль. Может быть, это была ошибка. Возможно, этот глаз бога никогда по-настоящему не принадлежал мне. Если бы я только мог вспомнить-. — Сяо сталкивает его с выступа. Он наблюдает, как меняется лицо Сесили: смирение сменяется шоком, гневом и… чем—то еще. Сяо не совсем видит в надвигающейся темноте, но ему кажется, что это очень похоже на то, что он впервые почувствовал так давно. Свобода. Именно это он и хотел, чтобы Сесили испытал: порыв ветра вокруг него, то, как он ударяет его по лицу, по телу, проникает сквозь кожу и плоть в кости. Конечно, он не намерен позволять ему упасть насмерть. С легкой улыбкой он прыгает за ним, ускоряя падение, чтобы догнать, одной рукой схватив Сесили за талию, а другой материализуя свое копье, телепортируя их обоих на короткое оставшееся расстояние до земли. Из этой короткой секунды Сяо позже вспомнит две вещи: Во—первых, то, как отреагировал его собственный глаз бога, когда он коснулся кожи Сесили-то, как все его тело наполнилось энергией, почти перегрузив его телепортацию и снова отправив их за грань. Во-вторых, то, как Сесили выглядел, когда он поймал его: вся галактика над ними отражалась в его зеленых глазах.***
В следующий раз, когда он видит его, Сесили стоит в центре деревни возле мельницы, увлеченный разговором с одним из жителей деревни. Однако прежде чем Сяо успевает убежать, бард замечает его и взволнованно машет ему, зовя по имени. Увидев, что сельчанин в замешательстве оглядывается, Сяо вздыхает и подходит ближе. — Сяо! — Сесили лучезарно улыбается ему. — Ты вернулся! Я боялся, что был таким ужасным учеником, что ты окончательно решил бросить эту затею. — Я сказал, что сделаю это, — говорит Сяо. — Ты сделал, ты сделал — Сесили кивает головой. Он когда-нибудь устает улыбаться? Мышцы лица Сяо болят при этой мысли. Женщина быстро приходит в себя. Сяо, который был готов к многочасовым жеманствам и просьбам об исполнении желаний (честно говоря, откуда у людей вообще появилась идея, что Адепты могут исполнять желания? Нелепо), застигнут врасплох, когда она просто улыбается ему в знак приветствия. — А, ты, должно быть, друг Сяо-Ли. Он много говорит о тебе. Сяо-Ли? Прежде чем он успевает спросить, вмешивается Сесили, его лицо краснеет. — Ах, мисс Бай, позвольте мне представить вас. Это Адепт Сяо. Сяо, это госпожа Бай—самый невероятный повар во всем Ли Юэ! — Он прерывает это заявление легким звоном своей лиры. Мисс Бай смеется. — Ты как бесстыдная кокетка, Сяо-Ли. Как будто ты помнишь, что встречал любого другого повара в Ли Юэ или где-либо еще, если на то пошло. Глаза Сесили озорно сверкают, глядя на нее. — Мне не нужно помнить, чтобы знать это. Это знание укоренилось прямо здесь. Он указывает на свою грудь. — Твое сердце или твой желудок? — Да! Мисс Бай снова смеется, ероша его волосы. Они выглядят… очень мягкими. — Как я уже сказала, с таким флиртом неудивительно, что ты даже смог очаровать Адепта! Сяо молчит. Он хочет возразить, что не был очарован, но, к своему ужасу, обнаруживает, что на самом деле у него нет убедительных контраргументов. Лучше вести себя тихо. В любом случае, он никогда по-настоящему не знал, как разговаривать с людьми. — Ах, Сяо просто потакает мне, — вздыхает Сесили и обнимает Сяо за плечи. Сяо немедленно напрягается. — Правда, он слишком милый. — Ну, может быть, он достаточно мил, чтобы составить тебе компанию, пока ты будешь собирать эти травы для меня — говорит мисс Бай и толкает корзину в направлении Сесили. Сесили скорчил гримасу. — О, да ладно, мисс Бай. Я не могу заставить страшного Адепта сопровождать меня в сборе трав! — И вчера ты обещал Ли сделать с ней венки из цветов, а за день до этого ты чинил свою лиру, а за день до этого шел дождь, а у тебя слабое телосложение . — Госпожа Бай с веселым видом рассказывает о лени Сесили. Сяо не может представить, чтобы кто—нибудь из Адептов был таким слабым-ах, нет. Он действительно чем-то напоминает ему мадам Пин. Сесили вздыхает, опускает руку и берет корзину. — Хорошо, хорошо! Сбор трав! — Он бросает на Сяо косой взгляд. — Я полагаю, ты не захочешь сопровождать меня, учитель Сяо? Несмотря на все инстинкты в его теле, чтобы сказать «нет», Сяо ловит себя на том, что кивает в знак согласия. Он говорит себе, что должен присматривать за этим странным бардом. Это не имеет абсолютно никакого отношения к тому порыву, который он испытывает, видя улыбку Сесили. Берега реки, разделяющей Цинце пополам, изобилуют глазурными лилиями, мятой и заоблачными перчиками. Сесили постоянно комментирует, как они работают: можно было бы подумать, что у барда без воспоминаний было бы мало историй, которые можно рассказать, но Сесили, кажется, впитывает истории, как слизь анемо, и даже самые обыденные из них трансформируются в его словах, становясь важными, фантастическими. Сплетни сонной маленькой деревушки, такой как Цинцэ, не имеют права звучать так захватывающе, но когда Сяо слушает рассказ Сесили об отце Ли — Миллилите, о рассказах дяди Гаста о призраках, о сыне Ханьфэна и его бизнесе в гавани Ли Юэ, лица, которые Сяо всегда считал несущественными, становятся солидными и красочными, оживают в мелодичном голосе Сесили. — Ты заботишься о них, — говорит Сяо, когда Сесили наконец замолкает. — О траве? — спрашивает Сесили, глядя на стеклянный колокольчик, которую он только что поднял с земли. — Не совсем. Я думаю, цветок просто красивый? Сяо закатывает глаза. — О людях. Жителях деревни. — О! — Сесили смеется, кладет цветок в корзину и почесывает затылок. — Да, конечно. Они были очень добры ко мне. Я действительно не знаю, где бы я оказался, если бы они меня не взяли. Наверное, мертв — думает Сяо. Вслух он пользуется случаем, чтобы спросить: — Ты действительно ничего не помнишь? Сесили задумчиво напевает. — Ничего… ничего, — медленно произносит он, словно пробуя слова на вкус. — Это очень странно. Я четко помню язык и такие понятия, как семья, страны, города и так далее, даже если я не помню свою собственную семью, страну или город. Я помню, как петь и играть, но я не помню ни одной песни. Я знаю, что такое океан или озеро, но я не помню, чтобы когда-либо их видел. — Ты вспомнил свое имя. — Я… Вообще-то, вспомнил два имени. — Впервые с тех пор, как он его знает, Сесили выглядит неловко. Он присаживается на корточки среди цветов, делая вид, что ищет травы, но Сяо знает, как выглядит избегание смотреть на что-то. — Сесили было одним из них, Веннесса другим. — Веннесса? Еще одно имя из Мондштадта…- Сесили определенно был не из Ли Юэ. — Хм, — кивает Сесили, все еще не глядя на Сяо. Над ними проплывающее облако заслоняет солнце, бросая тень на все вокруг. — Я предполагал, что это не мои имена, но, честно говоря, я даже не знаю, принадлежит ли мне одно из них. Конечно, эти люди, кем бы они ни были, были достаточно важны для меня, чтобы я помнил их имена, но… что о них говорит то, что я больше ничего не помню? Что это говорит обо мне? Для Сяо память — вещь капризная. Он помнит свое имя, свои клятвы. Он помнит свое прошлое, своих павших товарищей. Прежде всего, он помнит Рекса Ляписа и все, чем он является для него. Но человеческие имена, человеческие лица… они такие непостоянные, такие преходящие. Если бы он попытался вспомнить все их имена, то давно бы сломался. Рекс Ляпис однажды спросил его, любит ли он людей, которых защищает. Сяо ответил, что любит их, но не знает, как с ними жить. Он все еще этого не делает. — Разве недостаточно того, что ты помнишь их имена? — он спрашивает. — Пока ты помнишь их имена, их след остается в этом мире. Они навсегда будут связаны с тобой. Сесили смотрит на него снизу вверх. Тень от облака окрашивает его глаза темнее, глубже. — Ты действительно так думаешь? Сяо отводит взгляд. — Иногда имена-это все, что есть у человека. — Это все, что у тебя есть? Твое имя? Сяо не хочет отвечать на этот вопрос. Сяо даже не знает, каков ответ на этот вопрос. У него есть свой долг и свой контракт. У него есть его копье. У него есть комната в гостинице Ваншу, у него есть воспоминания о его погибших товарищах. У него есть бог. По сравнению со всем этим, какое значение имеет даже его имя? Сесили, должно быть, прочитал что-то из этого на его лице, потому что он отступает. — Ах, мои извинения, я не должен был совать нос не в свое дело. Ты и так уже достаточно рассказал о себе. Так ли это? Внезапно он отчаянно хочет знать, чем, по мнению Сесили, он поделился, что он видел, когда смотрел на Сяо, разговаривал с ним и прикасался к нему, как ни один человек не осмеливался на протяжении веков. Какие секреты Сяо неосознанно раскрыл этому человеку, который ничего не должен был для него значить? — Мое имя было дано мне Гео-архонтом, — говорит он, сознательно раскрывая тайну. — Когда он спас меня от моего предыдущего хозяина. Это был его способ защитить меня. Глаза Сесили расширяются. — Предыдущий хозяин? — Это не имеет значения — отмахивается от него Сяо, не грубо, а прямо. Он не хотел, чтобы Сесили знал о его прошлой жизни, пока нет. Возможно, никогда. — Рекс Ляпис сказал мне, что в баснях о другом мире имя Сяо — это имя духа, который столкнулся с великими страданиями и трудностями. Дав мне это имя, он освободил меня от моего прошлого. — Свобода, да? — бормочет Сесили. Облако над ними плывет, медленно снова открывая солнце, но даже в его свете бард выглядит старше, усталым. — Так вот, что это такое? Отсутствие моих воспоминаний—это свобода? — Он теребит траву между пальцами, по рассеянности вырывая ее часть. Выбившаяся прядь волос падает ему на лицо, хотя он, кажется, этого не замечает. Рука Сяо дергается в желании убрать ее. — Для некоторых это может быть так, — говорит Сяо, повторяя его прежние мысли. — Ты думаешь, это то, что значит для тебя свобода, Сесили? Бард издает тихий, кривой смешок. — Что я вообще знаю о свободе... — говорит он и смотрит, как травинки уносятся прочь на ветру.