Дорога на север под осенней луной

      Всматриваясь в проплывающий внизу лес в поисках места для отдыха, Лань Сичэнь удивлялся, почему Шоюэ до сих пор не упал под весом тяжелых мыслей, которые одолевали его хозяина. Опомнившись после горячности позавчерашней ночи, вмиг лишившей его остатков здравомыслия, Лань Сичэнь не понимал, как позволил уговорить себя на эту авантюру. Утром, извиняясь перед зря прождавшими его старейшинами, что задержался в дороге – проклятые яогуаи виноваты, конечно же! – он еще надеялся, что все это был сон. Но сияющий за завтраком, как золотая подвеска, Не Хуайсан вмиг подтвердил все самые страшные опасения.       И вот результат – всего два дня спустя они двое отправились в самоубийственное приключение. У них было еще четыре дня до нужной даты и, скорее всего, они бы управились за три, а то и за два, но Не Хуайсан настоял на том, чтобы выдвинуться как можно раньше. Он хотел проследить за тем, чтобы к приезду Не Минцзюэ все в Нечистой Юдоли было готово к празднованию, и неважно, хочет того сам именинник или нет. А еще Лань Сичэнь подозревал, что такая спешка нужна, чтобы он не успел опомниться и передумать.       Он злился на себя за безрассудство и уступчивость не к месту и немного на Не Хуайсана – за этот совершенно детский каприз и упрямство. Но все же Лань Сичэнь его понимал. Он знал, каково это, когда родной человек воюет где-то далеко. И так же знал, каково это, когда кто-то небезразличный тебе, живет в смертельной опасности, а у тебя от него только письма и никакой возможности увидеться, пока эта проклятая война наконец не закончится.       Да и что говорить, Лань Сичэнь был слишком слаб, чтобы и правда отказать Не Хуайсану в том, чего он так сильно просит. Тем более, когда он уже много месяцев выглядел осунувшимся и подавленным, а тут словно бы расцвел, как запоздалый летний цветок посреди поздней осени.       Они встретились в укромном уголке под стеной еще затемно. Вокруг было серое и дождливое раннее утро, Облачные Глубины еще не проснулись. Выбравшись через потайной ход, они спустились с гор и переоделись в охотничьем домике в заранее заготовленные вещи.       На пороге Лань Сичэнь протянул отчаянно зевающему Не Хуайсану дорожный мешок. Такой же был и у него самого, ведь бедному бродяге-заклинателю бездонные мешочки не по карману и не по силам. Не Хуайсан то и дело ежился, кутаясь в простую коричневую накидку. На Лань Сичэне была такая же, а налобную ленту он снял и намотал на запястье, сдвинув сверху наруч. Им двоим не стоило походить на самих себя.       Не Хуайсан тоже снял все свои украшения и заколки, подвязав волосы простой лентой, как делал в то время, когда приезжал в Облачные Глубины на обучение. Он и сейчас выглядел так же, даже не вырос с тех пор, разве что лицо похудело и в глазах появилась незнакомая тревога. Впрочем, Лань Сичэнь не сомневался, что в каких-то потайных карманах у того припрятаны и достойный наряд, и куча нужных безделушек.       Сам он стянул волосы в длинный хвост и закрепил незатейливую заколку простой бронзовой шпилькой. Рукоять Шоюэ оплел кожаным шнурком, подложив кое-где толстую веревку, чтобы очертания рукояти стали неузнаваемыми, кисточку на конце тоже пришлось сменить. Теперь они с Не Хуайсаном стали выглядели парой ничем не примечательных бродяг. Это была их легенда: не хватающий звезд с неба странствующий заклинатель в поисках подработки и увязавшийся за ним младший брат. Идею изобразить простых смертных пришлось отбросить сразу. Если у Не Хуайсана могло что-то получиться, то Лань Сичэнь выдал бы себя почти сразу. Пусть его навыки конспирации и маскировки улучшились с того позорного периода в самом начале войны, но все же до совершенства ему было еще очень далеко.       – Мы полетим кружным путем, – сказал Лань Сичэнь, помогая Не Хуайсану забраться на Шоюэ. Тот привычно встал за его спиной и крепко обхватил руками. – Вылетим за пределы Гусу, потом доберемся до Ланъя – там сейчас спокойно, потом свернем к морю. Оттуда поедем верхом вдоль побережья. Это никого не удивит – сейчас такие дожди и ветра, что мало кто из заклинателей решается путешествовать на мечах, – повторил он маршрут, который составили еще вчера. Не Хуайсан согласно мычал, но Лань Сичэню показалось, что слушал он так же невнимательно, как и накануне.       Шоюэ поднялся и уверенно взял курс на северо-запад, без труда неся двойной груз. Не Хуайсан свою саблю снова оставил дома. Выяснилось это, конечно же, уже в дороге, и Лань Сичэнь не стал возвращаться. Глупо это было. Да и без сабли Не Хуайсана уж точно не приять за заклинателя.       На самом деле Лань Сичэнь не думал, что им и правда грозит непременная опасность. Он сам много раз летал по всей стране, не сталкиваясь с какими-либо трудностями все боев. Но одно дело быть уверенным в своей безопасности, и совсем другое – когда рядом Хуайсан, и бремя ответственности за него давит, словно каменная плита. Лань Сичэнь понимал: если с тем что-то случится – Не Минцзюэ никогда его не простит. Да и сам себя он простить не сможет.       Наконец лес чуть расступился, обнажив небольшую полянку с уже сложенным в центре кострищем, но не похоже было, чтобы здесь недавно останавливались путники. Шоюэ заложил петлю и плавно опустился вниз. Не Хуайсан за спиной выдохнул с облегчением. Всю дорогу он вел себя тихо и даже почти не шевелился, хотя Лань Сичэнь постоянно напряженно прислушивался – как бы не уснул и не свалился. Спрыгнув с меча на пружинящий под ногами ковер из листьев, Не Хуайсан потянулся и принялся ходить по поляне, разминая ноги.       Лань Сичэнь спрятал меч и тоже с наслаждением потянулся. Несколько часов в небе никогда не были для него трудностью, даже если, как и сегодня, приходилось лететь сквозь повисшую в воздухе морось, но душевное напряжение, казалось, передалось и телу, заставив его задеревенеть.       – Этот лес всегда был безопасным, темные твари обходят его стороной, – сообщил он ободряюще. – Мы можем здесь спокойно отдохнуть.       Утро уже плавно перетекло в позднее. Здесь наконец не шел дождь и сквозь низкие облака – белоснежные сверху и сизые снизу, – было видно пронзительно-голубое небо. Но все равно было холодно и сыро.       Не Хуайсан уселся на бревно у кострища, растер ладони и подышал на озябшие пальцы. Лань Сичэнь не страдал от холода, но Не Хуайсану не хватало духовных сил для поддержания тепла, не смотря даже на то, что под накидкой у него была еще и стеганная теплая жилетка, заставляющая казаться куда упитанней на вид.       – Гадкая погода. Сколько на себя ни надень, а все равно до костей пробирает, – нажаловался Не Хуайсан, передернув плечами, и встряхнул волосами. За последние полгода они уже успели отрасти до лопаток, но вот он снова их обкорнал по плечи. Лань Сичэнь ничего не сказал, лишь вздохнул с сожалением.       – Я сейчас, – он отошел в лес, набрал хвороста и отнес в кострище под одобрительным взглядом Не Хуайсана. Сложив пальцы в печать, Лань Сичэнь заставил чуть влажный хворост вспыхнуть. Тот чуть задымил, но пламя разгоралось стремительно.       – Блаженство, – Не Хуайсан протянул руки к огню и довольно зажмурился. Лань Сичэнь сел на бревно напротив. Ему показалось, что Не Хуайсан этим слегка разочарован.       – Немного отдохнем и полетим дальше. К вечеру уже заночуем в гостинице.       Не Хуайсан кивнул, потом подобрал палку и помешал ею в костре – пламя вспыхнуло ярче, разлетелись во все стороны мелкие искры. Не Хуайсан довольно хмыкнул, порылся в своем мешке, достал и насадил на прутик подсохшую лепешку и сунул в костер. Лепешка осталась от скромного завтрака, который они сжевали, пока шли от Облачных Глубин к охотничьей хижине. Искать что-то еще в такую рань было бессмысленно, а за дорожными хлопотами запастись заранее никто не успел.       Заметив заинтересованный взгляд Лань Сичэня, Не Хуайсан улыбнулся и протянул ему прутик, а себе мигом соорудил еще один из другого припрятанного куска лепешки. Так они и сидели, поджаривая нехитрый перекус и бросая друг на друга короткие взгляды сквозь пламя костра.       Может, и правда стоило сесть рядом?       – Осторожно, сгорит! – вдруг вскрикнул Не Хуайсан. Лань Сичэнь быстро выдернул прутик из огня и потряс им в воздухе. Успел! Лепешка поджарилась со всех сторон и была горячей и хрустящей. Не Хуайсан тоже вскоре захрустел своей. Становилось все теплее. Пахло прелой листвой и костром. От укрытой лиственным ковром земли начал подниматься пар.       – Пора двигаться дальше, – с долей сожаления сказал Лань Сичэнь и поднялся на ноги. Провел рукой над костром – и пламя медленно угасло, оставив после себя покрытые пеплом угольки. – Сейчас мы обогнем гору и спустимся в деревню, словно пришли с запада, – напомнил он. – Оттуда уже полетим дальше.       Не Хуайсан кивнул, явно не особо вникая в услышанное. Вчера он витал в облаках и постоянно отвлекал Лань Сичэня прикосновениями и томными взглядами. Тот сразу понял, что подготовка и успех путешествия ложатся полностью на него, Не Хуайсан безгранично ему доверял и не сомневался в нем.       Хотелось бы и ему самому такую же уверенность.       Они уже дошли до края поляны, как Не Хуайсан вдруг вздрогнул и остановился. Замер, склонив голову к плечу и словно прислушиваясь, потом оглянулся на восток и неуверенно начал:       – Мне нужно… – он вдруг опомнился и схватился за локоть Лань Сичэня. – Там что-то есть! Что-то страшное. Давай улетим отсюда скорее!       – Сейчас, – Лань Сичэнь отвлекся, чтобы достать Шоюэ, а когда повернулся обратно – Не Хуайсан уже был на другой стороне поляны и тут же скрылся среди деревьев. Сжав меч в руке, Лань Сичэнь бросился за ним.       Как же беспечно! Он сосредоточился на том, чтобы обезопасить их путь от встреч с лишними людьми, но не подумал всерьез о подобном. Пусть заклинатели уже два года вели кровопролитную войну, темные твари-то никуда не делись! Их даже развелось больше и они стали еще свирепей.       – Ты куда? – он наконец догнал Не Хуайсана и крепко схватил за руку выше локтя.       – Не знаю, – медленно проговорил тот. – Но мне кажется, что я должен пойти туда, – он указал на что-то, скрытое в лесу, дернул рукой, освобождаясь из хватки, и продолжил быстро шагать вперед, словно завороженный. Лань Сичэнь не отставал.       – Ты что-то видишь? Слышишь голоса? – он напрягся, но его чутье молчало. Странно, но на много ли вокруг не ощущалось присутствия темной энергии.       Не Хуайсан решительно мотнул головой.       – Нет, просто знаю, что мне очень нужно туда. Будь рядом, мне страшно, – он схватил Лань Сичэня за руку и крепко сжал, почти впившись ногтями в запястье. Они прошагали так около полутора ли – и вдруг деревья и густой кустарник расступились, и они оказались у входа в пещеру в склоне каменистого холма.       – Здесь, – Не Хуайсан остановился. – Что-то внутри. Мы должны взглянуть.       Лань Сичэнь понял, что так просто его отсюда не увести. Можно было лишить чувств и просто утащить, но если этот странный зов не отпустит… Он сдался.       – Хорошо, давай посмотрим, только держись за мной.       Не Хуайсан кивнул, и они вошли внутрь небольшой пещеры. Под ногами шуршали нанесенные ветром листья и похрустывали веточки. Над головой спали летучие мыши. Не Хуайсан выглянул из-за плеча Лань Сичэня и подтолкнул его к дальней от входа стене. Там прятался в тени узкий короткий коридор, который вывел в другую пещеру – широкую и высокую. В своде было несколько дыр, в которые проникал скудный свет, рассеиваясь в густом белесом тумане.       Лань Сичэнь сделал пару шагов вперед, что-то легкое коснулось его лица. Он поднял руку и смахнул – за пальцами потянулись серебристые невесомые нити. То, что показалось ему туманом, оказалось тончайшей паутиной.       – Ой, мамочки!       Он мигом обернулся, поднимая меч. Не Хуайсан стоял чуть в стороне от входа, прижав руки ко рту, и во все глаза таращился на мертвеца, об которого едва не споткнулся. Лань Сичэнь подошел ближе и подсветил талисманом. Тело высохло, оставив лишь скелет, обтянутый сухой кожей. Можно было предположить только то, что это был крупный мужчина. Он полусидел, опираясь на воткнутую в землю длинную саблю.       Не Хуайсан коснулся конца рукояти кончиком пальца и тут же отдернул, словно обжегшись.       – Ничего не трогай! – строго приказал Лань Сичэнь. Не Хуайсан быстро спрятал руки за спину и виновато засопел. Лань Сичэнь наклонился к мертвецу. Заклинатель из Цинхэ Не? Понять было невозможно – все тело ниже шеи и вытянутая рука, держащая саблю, были плотно оплетены паутиной, она тянулась от тела вверх и в стороны. Только сейчас Лань Сичэнь заметил, что вся пещера увита молочно-белыми и серебристыми нитями, которые свивались в плотные жгуты, словно на пещеру накинули сеть.       – Не знаю, то здесь произошло, но мы сейчас же уходим отсюда, – решительно сказал он, выпрямившись. – Цель нашего путешествия – не ночная охота. Ты безоружен, а я должен тебя беречь.       Не Хуайсан не стал спорить.       – Х-хорошо.       Они не успели сделать и шага. Из дальнего, теряющегося во мраке, угла пещеры раздался тихий шорох, а следом жуткий, леденящий душу шепот – и словно сотня острых лапок пробежала по позвоночнику.       Лань Сичэнь быстро оглянулся. В полутьме и паутинном тумане ничего не было видно. Снова раздалось шуршание – на этот раз ближе. Что-то грохнуло и зловеще зашипело. Не Хуайсан вскрикнул – и вдруг схватился за рукоять сабли. Он дернул ее себе, вырывая из мёртвой руки и обрывая паутину. Белые канаты, оплетавшие руку с саблей, закачались, тревожа всю сеть. Шорох стих. А в следующий миг полутьма вспыхнула сотней желтых глаз.       Лань Сичэнь вскинул меч, резко разворачиваясь. Шуршание и скрежет теперь раздавались со всех сторон.       – Зачем ты это сделал?       Не Хуайсан так и стоял, прижимая украшенную обрывками паутины саблю к груди.       – Н-не знаю. Испугался!       Лань Сичэнь выдохнул сквозь стиснутые зубы. Это что, привычка каждого Не – чуть что хвататься за саблю, а думать потом?!       Серебристая сеть качалась, будто на сильном ветру, со всех сторон к непрошенным гостям сползались пауки – гигантские пауки размером с собаку. Спускались на нитях паутины с потолка, выползали из темных углов, вращая выпуклыми глазами и щелкая жвалами, с которых капал яд. Пещеру наполнили звуки: скрежетание и тихое шипение. Множество тонких ног шелестели опавшей листвой и скребли по камням. Выход из пещеры вмиг оказался затянут белесым плетением.       – Держись рядом, – велел Лань Сичэнь, коротко оглянувшись через плечо, и тут же взмахнул мечом, поражая прыгнувшего паука. Шоюэ вонзился тому прямо в брюхо, паук завизжал и скукожился. Лань Сичэнь наступил на мертвое тело и дернул меч, с чавканьем вытаскивая из исходящей черным дымом плоти – и в следующий миг сбил другого паука. Остальные набросились все разом, изводя слух шипением и скрежет. От мельтешения тонких волосатых лап и перемигивания желтых огней рябило в глазах.       Лань Сичэнь увернулся от очередной атаки, но все же мелкий паук цапнул его за левую руку, задев по касательной. Предплечье чуть выше наруча обожгло острой болью. Лань Сичэнь быстро нажал на нужные точки, замедляя распространение яда, и заложил руку за спину, чтобы не двигать ею зря. Отключившись от нарастающей боли, он бросился в атаку. Уворачивась, подпрыгивая и пригибаясь, он без промаха разил многолапых тварей, но их, казалось, не становилось меньше. Они нападали со всех сторон, а Лань Сичэнь не мог даже выхватить флейту и сыграть боевую мелодию, способную поразить всю паучью колонию разом, приходилось расправляться с каждым отдельно. Шоюэ сверкал и пел на высокой ноте, раздавались хлюпанье и чавканье, когда он настигал очередную тварь. Лань Сичэнь быстро вспоминал все, что помнил из свитков о подобных порождениях Тьмы. Это ночные твари, яркий свет мог бы их ослепить и рассредоточить, но огненный талисман или сигнальный огонь легко подожгут паутину, и все здесь сгорит в один миг.       Лань Сичэнь коротко оглянулся на Не Хуайсана. Тот неловко отмахивался от нападающих пауков саблей, которая была для него слишком тяжелой. Он все же срубил голову атаковавшему его в лоб, и тут же другое черное лохматое чудовище, подкравшись незаметно, прыгнуло ему на спину и вонзило жвала в плечо возле шеи.       Внутри все оборвалось. Не успев опомниться, Лань Сичэнь бросился на помощь. Не Хуайсан истошно заверещал и заметался, кружась и дергаясь в попытке сбросить паука со спины и тем самым мешая еще больше – Лань Сичэнь боялся задеть его самого.       – Замри! – крикнул он, и Не Хуайсан неожиданно послушался. Лань Сичэнь одним точным движением вонзил меч в лохматое тело и отбросил его в гущу нападавших, пробив в ней брешь.       Не Хуайсан все еще кричал от боли и страха, а потом вдруг зашатался и рухнул лицом вперед. Лань Сичэнь подхватил его одной рукой, второй, не глядя, отмахнулся от бросившихся к ним пауков. Острие Шоюэ описало широкую дугу, задев троих, еще двое, злобно шипя, отползти назад.       – Тихо! Не кричи и не двигайся!       Лань Сичэнь наконец собрал на ладони сгусток духовной энергии и швырнул в пауков. Вспыхнул яркий свет – пауки заверещали и шарахнулись назад. Лань Сичэнь воспользовался замешательством, чтобы нажать на нужные точки теперь уже на плече и шее Не Хуайсана, замедляя течение крови и энергии.       – Постарайся не шевелиться, тогда яд не скоро достигнет сердца, – он прислонил Не Хуайсана к каменной стене. Тот, казалось, его не услышал, но престал кричать, только всхлипывал беззвучно.       Болевой шок. Плохо.       Лань Сичэнь полез в карман за лекарством. За спиной стих вой раненых тварей и ненадолго повисла тишина. Но тут в нее вкрался особенно громкий скрип. Волосы на затылке встали дыбом. Так и не достав коробочку с лекарством, Лань Сичэнь повернулся, закрыв собой Не Хуайсана.       К ним, шурша листвой, стремительно приближался огромный паук. Вмиг все прочие перестали казаться гигантскими. Этот был размером с отборного жеребца. Паук остановился и встал на задние лалы, потирая передние перед собой, словно в предвкушении сытного обеда. Как он бросился в атаку, Лань Сичэнь даже не заметил – тело само среагировало. А может это сам Шоюэ направил держащую его руку, отбив удар толстой лапы.       Лань Сичэнь отпрыгнул в сторону и перекатился по земле. Он не сразу смог подняться и, уворачиваясь от ударов лап, пытался заползти под брюхо, чтобы ударить снизу, но тварь словно разгадала его намерение и вдруг высоко подпрыгнула, отскочив на чжан в сторону. Лань Сичэнь мигом взвился на ноги в ворохе взлетевшей листвы.       Не Хуайсан вскрикнул. В отражении в лезвии меча Лань Сичэнь заметил, что какой-то мелкий паук смог подкрасться и цапнуть его за ногу. Сабля словно сама по себе разрубила его надвое в следующий миг.       – Продержись еще немного!       Лань Сичэнь снова сосредоточился на нападающей твари. Этот паук оказался невероятно быстрым – два раза почти задел его. Лань Сичэнь пытался отвести его в сторону от дрожащего и подвывающего Не Хуайсана. Тот уже сполз по камню на землю и прижал колени к груди, выставив перед собой саблю. Руки его дрожали.       Лань Сичэнь скользнул в сторону, уходя от броска, и пнул кучу листьев, бросая их в глаза пауку. Тот вдруг взвился по паутинной сети почти к потолку, а потом прыгнул вниз. Лань Сичэнь прыгнул ему навстречу, призывая все свои духовные и физические силы. В полете он одну за другой отрубил волосатые лапы и приземлился в вихре обрывков паутины и сухих листьев. Рядом грохнулось безногое тело. Он подпрыгнул еще раз и нанес сокрушительный удар сверху вниз, пригвоздив голову к земле.       Желтые глаза погасли. Яд продолжал капать со жвал, опалые листья тут же скукоживались и чернели, а после разлетались пылью. Лань Сичэнь поскорее отскочил, пока на сапоги не попало.       Остальных пауков, словно бы потерявших центр притяжения и смысл происходящего, он уничтожил быстро и без особых усилий.       Наконец он подхватил Не Хуайсана на руки и бегом бросился из пещеры, на ходу крест накрест ударив мечом по затянувшей проход сети. Вихрь духовной энергии разорвал плетение, и они вывалились в меньшую пещеру, а потом и на свет, все облепленные паутиной, сухими листьями и прочим мусором. Потревоженные летучие мыши сорвались с потолка и бросились вслед, истошно вопя и ударяя нарушителей покоя крыльями по головам. Больше никто за ними не погнался.       Лань Сичэнь поспешил обратно к поляне с кострищем. Не Хуайсан больше не шевелился, Лицо его посерело, а губы слились цветом с кожей. Руки словно окоченели, не желая отпускать саблю. Перед глазами на миг потемнело. Что будет, если он погибнет здесь?       – Ты заклинатель, ты справишься, – прошептал Лань Сичэнь, касаясь губами бледного лба – тот был холодный. Его и самого мутило и шатало. Взмахом руки заставив потухший костер снова вспыхнуть, он усадил Не Хуайсана на землю, дав опереться на бревно спиной, и затолкал ему в рот пилюлю противоядия.       – Потерпи еще немножко, – попросил он извиняющимся тоном, быстро расстегнул свой наруч и закатал рукав. Что бы ни кричали его чувства, он был обязан в первую очередь заняться собой – если яд сразит его в процессе лечения Не Хуайсана – они оба так и останутся здесь.       Место укуса уже покраснело и припухло. Лань Сичэнь достал из мешочка сохранившийся свежим темно-зеленый лист, сунул в рот, разжевал и приложил к ране – это растение мигом вытянет яд. Тем временем он открывал флаконы и коробочки, смешивая в небольшой пиале лекарство. Добавил воды, залпом выпил. Потом отбросил нагревшийся лист, полил место укуса из другого флакона и присыпал все порошком из резной коробочки, направляя туда духовную энергию. Ранка затягивалась на глазах, но Лань Сичэнь, не дожидаясь ее полного исчезновения, одернул рукав и бросился к Не Хуайсану. Тот очнулся и теперь сидел и дрожал, таращась в костер невидящим взглядом и все еще сжимая саблю мертвеца. Лань Сичэнь с трудом разжал его пальцы и заставил выпустить рукоять. Не Хуайсан вдруг шумно выдохнул и расслабился, почти растекся, безвольно уронив руки и откинув голову.       Лань Сичэнь отбросил саблю в сторону и сосредоточился на укусе. Жвала были острые, но, к счастью, плотная утепленная жилетка не дала им вонзиться достаточно глубоко. Лань Сичэнь спустил одежды с плеч Не Хуайсана, рассматривая укус. Довольно глубокая, не смотря ни на что, рана побелела, ее края были ярко алыми, от припухшего места на коже веяло жаром.       Лань Сичэнь медленно прерывисто выдохнул. Плохо, слишком много яда. Быстро приняв решение, он склонился к Не Хуайсану, прижался губами к ране и потянул в себя кровь, смешанную с горько-сладким ядом. Сплюнул, вытер губы и снова припал к ране. Не Хуайсан тихо постанывал, склонив голову к другому плечу. Лань Сичэнь быстро отсасывал яд, стараясь не думать, как со стороны может выглядеть подобная сцена.       Наконец он закончил с этим и вылил на рану жидкость из самого ценного флакона. Она запузырилась и зашипела, проникая глубоко в тело и убивая остатки яда, Лань Сичэнь наложил сверху заживляющую мазь. Если бы Не Хуайсан уделял должное внимание совершенствованию тела, он бы за час сам залечил обеззараженную рану. Впрочем, если бы он уделял его меньше – до этого момента он бы не дожил.       Убедившись, что здесь порядок, Лань Сичэнь обратился ко второму укусу: закатал штанину выше колена и быстро повторил действия, к счастью, здесь рана была небольшой и отсасывать яд не понадобилось. Закончив, он осторожно потряс Не Хуайсана за здоровое плечо.       – Где-то еще есть? Тебя еще кусали?       Не Хуайсан приоткрыл глаза и покачал головой.       – Только два.       Лань Сичэнь принялся проверять его пульс. Состояние было тяжелое, но стабильное. Он остановил распространение заразы, дальше тело должно само справиться. Лань Сичэнь с удивлением заметил, что уровень духовных сил в теле Не Хуайсана возрос, а их течение стало свободней и быстрее. Видимо, скука в Облачных Глубинах все же вынуждала его уделять больше внимания медитациям и тренировкам.       Не желая расслабляться, Лань Сичэнь внимательно осмотрел его со всех сторон, но дыр на одежде, под которыми могли прятаться другие укусы, не заметил. Еще раз прослушав пульс, он налил в пиалу воды из фляги и развел в ней порошок, который подстегнет жизненные силы и освободит резервы организма.       Не Хуайсан следил за ним сквозь щелки между ресницами.       – Гэгэ, ты такой заботливый, – слабым хриплым голосом протянул он. Лань Сичэнь вымученно улыбнулся.       – Выпей вот это, – он поднес к бледным губам пиалу. Не Хуайсан, словно послушный ребенок, проглотил все, морщась от горечи, пока Лань Сичэнь гладил его по волосам. – Все будет хорошо, ты быстро поправишься, – проговорил он и непроизвольно сжал его в крепких объятьях, зарываясь лицом в волосы на макушке и оставляя в них бездумные легкие поцелуи. – Мы завтра же вернемся домой.       Он ведь и правда едва не умер!       Все еще слишком быстро стучащее сердце сжалось от боли.       Быстро стемнело. Сколько же часов они провели в той пещере? Сизые облака, казалось, нависли над самыми деревьями, черные ветви тянулись к ним, словно многопалые руки. А в противовес земля будто бы светилась ярким оранжевым ковром.       Не Хуайсан забылся беспокойным сном. Оставив его у костра, Лань Сичэнь окружил поляну талисманами, создавая защитное поле, которое скроет их и от ночного зверья, и от темных сущностей, и от случайных путников. И в том числе – от пролетающих над лесом заклинателей. Хорошо, что он прихватил все необходимое. Будто знал загодя, что придется ночевать в лесу. Впрочем, этот лес был ему знаком и всегда был очень тихим и мирным. Тем более странно, что в нем оказалась пещера полная паучьих тварей.       Лань Сичэнь нахмурился сильнее. Ему категорически не нравилось все происходящее. Он вернулся к костру и снова прощупал пульс Не Хуайсана, тот застонал и заворочался.       – Палатка, – сказал он, едва шевеля языком. – Палатка у меня в потайном кармане, – и полез куда-то за пазуху. Долго там шарил, и в итоге действительно вытащил свернутую палатку, веревки, стойки и колья. – Взял на всякий случай. А то однажды оказался в лесу ночью без палатки, и с тех пор вот… – он не договорил и то ли уснул, то ли впал в забытье. Лань Сичэнь снова проверил пульс – нет, хуже Не Хуайсану не становилось, хотя теперь его начал колотить озноб. Лань Сичэнь положил его ближе к костру и быстро установил палатку – война его этому хорошо научила.       Стемнело окончательно. Из-за деревьев начал выползать густой туман, зловеще подсвеченный грибами-гнилушками. Лес наполнился подозрительными шорохами.       Лань Сичэнь вернулся за Не Хуайсаном, отнес его внутрь и уложил, укрыв своей верхней накидкой. Прикоснулся губами ко лбу – тот был горячий. Нужно было дать ему еще одно лекарство. Но только он попытался встать, как Не Хуайсан распахнул глаза и вцепился в его рукав.       – Стой, ты куда? Ты должен меня спасти!       – Все в порядке, яд обезврежен. Ты восстановишься к утру, спи, – успокаивающе заговорил Лань Сичэнь и погладил его по взмокшим волосам. Не Хуайсан завозился и приподнялся на локте, вцепляясь сильнее.       – Ну уж нет! А как же парное совершенствование?       – Ч-что? – Лань Сичэнь откровенно растерялся. – При чем здесь парное…       – Самое верное средство в таких случаях! – не терпящим возражений тоном воскликнул Не Хуайсан и с усилием сел, все еще цепляясь за него, будто боялся, что он сбежит. – Когда двое находятся не пойми где, и один из них пострадал от темной твари – второй обязан передать ему энергию Ян путем парного совершенствования!       Не Хуайсан замолчал, пристально уставившись широко открытыми и слегка безумно блестящими глазами. Зрачки были расширены до невозможности, а пересохшие губы приоткрыты – его всего захватило лихорадочное возбуждение. Переведя дыхание, он продолжил:       – Их тела соединяются, светлая энергия проникает в пострадавшего, вытесняя из него темную, а сама остается в теле. А потом – раз! – и он уже здоров! – Не Хуайсан хлопнул в ладоши и уверенно кивнул. Лань Сичэнь не знал, что и говорить, только придержал его за спину, когда он попытался упасть назад.       – Послушай, Хуайсан, – осторожно начал он, успокаивающе поглаживая по спине, – я впервые слышу о таком… необычном методе лечения.       И о таком необычном виде бреда тоже.       Не Хуайсан фыркнул:       – А вроде такой начитанный!       – И в каких же книгах описан этот способ? – ровным спокойным голосом поинтересовался Лань Сичэнь, свободной рукой нашарив в потайном кармане пиалу и жаропонижающие пилюли, а заодно и флакон со снотворным снадобьем. Он наполнил пиалу водой и влил в нее немного из флакона. – Вот выпей, у тебя от жажды губы пересохли.       – Не хочу! – запротестовал Не Хуайсан, а Лань Сичэнь ловко запихнул ему в рот пилюлю и уверено произнес:       – Ты же хочешь пить.       Не Хуайсан призадумался.       – Хочу, – согласился он и послушно позволил напоить себя. Жадно глотал воду, шумно выдыхая, а потом добавил: – Но тебя я хочу больше. Давно мечтал, что мы сделаем это в лесу.       – Этот несчастный весьма польщен, – Лань Сичэнь только и успевал убирать руки, проворно забирающиеся к нему под одежду, и уворачиваться от жадных поцелуев. Сейчас не время и не место для любовных игр. Хотя, что говорить, тело радостно отзывалось. – Так где ты вычитал этот способ лечения?       – Эти истории сейчас очень популярны, – Не Хуайсан наконец угомонился, поерзал, пристраивая голову у него на плече. – Там всегда пара героев попадает в вот такие вот ситуации. И они вынуждены немедленно заняться парным совершенствованием во имя спасения жизни кого-то из них, когда его настигает проклятье, или он оказывается отравлен… Самое горячее – когда они не выносят друг друга. Вот как в «Разметавшем снег неистовстве южного ветра»! Хотя, когда влюблены, но скрывают – тоже неплохо, – Не Хуайсан призадумался. – Это все не наш случай, конечно, но и так сойдет. Так что давай снимай… – язык его начал заплетаться, но он упрямо пытался и сам стянуть с себя накидку. Лань Сичэнь заботливо натягивал ее обратно. Не Хуайсан настаивал: – Свои штаны снимай и приступай к делу. Этот задний дворик давно не видал гостей, – тут он уронил голову на грудь и уснул.       Держа его в объятьях, Лань Сичэнь не знал смеяться ему или расплакаться. Было так жаль его, но в тоже время… Нет, он не в праве указывать Не Хуайсану, какую литературу читать, но все же есть более достойные произведения! А подобное бесстыдство служит только для смущения юношеского ума и зарождения неподобающих идей!       Лань Сичэнь испустил длинный вздох, чуть покачивая снова заворочавшегося Не Хуайсана.       Делить ложе с тем, кого не выносишь – врагу не пожелаешь, что здесь может быть… горячего?       Он вдруг задумался: а смог бы он сам решиться на такое? Если бы стоял вопрос жизни и смерти – то, пожалуй, да. Но в этом не было бы ничего привлекательного и возбуждающего. И, конечно же, он бы, не задумываясь, пошел на что угодно ради тех, кто ему дорог. Но все же лучше не прибегать к… нетрадиционной медицине.       Вздохнув, он лег, устраивая Не Хуайсана рядом. Тот уткнулся лицом ему в грудь и задышал беспокойно, все еще бормоча бессвязные фразы, но вскоре его дыхание выровнялось, и он забылся глубоким сном. Лань Сичэнь обнял его крепче, уткнувшись в пропахшую костром макушку, и тоже почти сразу уснул.       Ночью за пределами палатки и поляны что-то шуршало, топало и подвывало на разные голоса, под утро по ткани пробарабанил дождь и снова все стихло. Когда Лань Сичэнь окончательно проснулся, уже рассвело, и сквозь приоткрытый полог лился яркий солнечный свет. Не Хуайсан дышал спокойно и глубоко, жар спал.       Укрыв его сползшей накидкой, Лань Сичэнь выбрался из палатки. Сделав несколько упражнений, чтобы разогнать кровь и энергию по телу, и проведя короткую медитацию, он снова разжег костер и устроился на бревне, глядя в огонь.       Что же все-таки случилось вчера?       Трофейная сабля лежала здесь же, дождь смыл с нее пыль и остатки паутины, и она сияла как новенькая, хищно поблескивая на солнце. Наверняка ее лезвие все такое же острое, и она, как и раньше, запоет, оказавшись в твердой руке и напившись темной крови…       Лань Сичэнь тряхнул головой. Что за странные мысли? За спиной раздались шорох и сопение, но это был всего лишь Не Хуайсан – хмурый и зевающий во весь рот. Он прищурился, глядя на солнце, потом остановил взгляд на костре и, чуть пошатываясь, подбрел и сел рядом на бревно.       – Доброе утро, – хрипло выдавил он.       – Доброе утро, – кивнул Лань Сичэнь, хотя был уже полдень. – Как ты себя чувствуешь? Ты помнишь что-то из того, что было вчера? – осторожно спросил он и замер, в ожидании ответа.       Не Хуайсан втянул голову в плечи.       – К сожалению – все, – он выглядел донельзя смущенным. – Я не знаю, что это было. Прости.       – Ничего не болит? Голова не кружится? – Лань Сичэнь проверил его пульс – тот был в порядке. Не Хуайсан медленно покачал головой.       – Пить хочу, – он надолго приложился к фляге, потом снова хмуро уставился в костер.       – Ты вчера сказал, что тебя будто что-то позвало в ту пещеру, – начал Лань Сичэнь. Не Хуайсан решительно мотнул головой.       – Нет. Я просто захотел туда сходить. Сам. Не знаю, зачем. Вряд ли для того, чтобы меня пауки покусали, – жалобно протянул он. – На такое я не подписывался! Я собирался всего лишь прятаться от шпионов!       – Ты принес с собой это, – Лань Сичэнь подобрал с земли саблю и протянул ему. Не Хуайсан непроизвольно взялся за нее, а потом громко вскрикнул и отшвырнул, упав на спину в мокрые листья. Вскрикнув еще раз, он отполз к краю поляны спиной вперед, не сводя с сабли испуганного взгляда.       – Зачем ты ее оставил?!       Лань Сичэнь вскочил на ноги и переводил растерянный взгляд с Не Хуайсана на саблю.       – А что я должен был с ней сделать?       – Держать подальше от меня!       Лань Сичэнь хотел было напомнить, что Не Хуайсан сам в нее вцепился, как мать в родное дитя, но тут от сабли повеяло холодом. Она задрожала, а жажда крови, исходящая от нее, стала почти осязаемой. За пределами поляны что-то зашумело.       Не Хуайсан снова вскрикнул. Лань Сичэнь одним движением пересек поляну и встал перед ним лицом к сабле. Он не смог взять с собой Лебин, но прихватил простую бамбуковую флейту. Впрочем, он мог безупречно сыграть любую мелодию на любом инструменте. Пальцы привычно пробежались по отверстиям, губы коснулись края. Над поляной полилась сложная мелодия «Покоя».       Сабля сопротивлялась, дрожа все сильнее, листья под ней начали чернеть. Во все стороны поплыл прелый и тленный запах. Лань Сичэнь почувствовал ее – она не хотела спать, она хотела убивать тех, кто затаился за чертой. Она хотела того, кто прятался за его спиной.       Лань Сичэнь влил в мелодию вдвое больше духовных сил. Вихри энергии заплясали над поляной, на удивление – только светлой. Волна спокойствия столкнулась с волной ярости, они сплелись в тугой жгут, взлетая высоко в небо.       Наконец сабля сдалась, ее неистовство постепенно стихло, и она снова будто бы задремала чутким сном.       Лань Сичэнь медленно выдохнул и опустил флейту. С таким явлением ему сталкиваться еще не приходилось.       – Ты в порядке? – он оглянулся. Не Хуайсан едва заметно кивнул, потом встал, отряхнулся от листьев и бочком вернулся к костру, протягивая руки к огню.       – К гуям это все, – проговорил он севшим голосом. ¬– Давай скорее сматываться отсюда.       Лань Сичэнь был с ним согласен. Это светопредставление наверняка было видно издалека. Как скоро сюда доберутся любопытные? Он быстро собрал палатку и бросил Не Хуайсану, потом начал снимать защитное кольцо вокруг поляны, внимательно изучая следы. И те, что остались на земле, и невидимые. От деревьев и земли разило темной энергией.       – Твари бродили вокруг, – хмуро заметил он, собирая и пряча талисманы. – Странно, этот лес всегда был мирным.       Не Хуайсан неожиданно фыркнул:       – Как бы не так! – он уставился перед собой, нервно теребя простую подвеску на поясе. – Скажи, ты убил вчера всех пауков? – вид у него был донельзя мрачный. Лань Сичэнь ощутил укол тревоги.       – Кажется, да… Нет, точно всех. Иначе они бы нас преследовали.       Не Хуайсан кивнул и неожиданно выпалил:       – Зря, – он резко встал и засуетился, подбирая мешок и бросая в него вещи. – Ладно, ничего не поделаешь, полетели отсюда скорее. Больше этот лес мирным не будет.       – Что ты хочешь сказать? – Лань Сичэнь не спешил последовать за ним, даже когда он нетерпеливо дернул его за рукав. – Нет, Хуайсан, я не сдвинусь с места, пока ты все не объяснишь, – твердо сказал он. – Это все выглядит очень странно. И твое поведение вчера и сегодня здесь самое странное.       Не Хуайсан обреченно вздохнул и сбросил мешок с плеча на землю, а потом тяжело опустился обратно на бревно. Сцепил пальцы в замок на коленях и ненадолго замолчал.       – Сичэнь-гэгэ, – наконец начал он осторожно, – дагэ рассказывал тебе что-то о саблях клана Не? Ты знаешь об усыпальницах?       – Я знаю, что ваши сабли хоронят отдельно, – признался Лань Сичэнь. – И что их никогда не передают по наследству.       Не Хуайсан кивнул и снова ненадолго замолк, а потом тяжко вздохнул и махнул на бревно напротив, предлагая присесть тоже.       – Думаю, я должен тебе рассказать. В общих чертах, – он явно не хотел говорить, но заставлял себя, взвешивая каждое слово. – Всю жизнь хозяин сабли обязан подавлять ее ярость своей волей. И чем больше тварей она убивает, тем сильнее и злее становится. После смерти хозяина дух сабли оказывается свободен и может наворотить бед. Его… – он запнулся, но продолжил: – Его уравновешивают темной энергией. Чаще всего – готовых к преображению лютых мертвецов. Исходящая от них темная энергия не позволяет духу сабли буянить, а он – буянить им. Равновесие, понимаешь? – Не Хуайсан на мгновение поднял взгляд и тут же отвел в сторону. – В этом лесу оказалось ровно столько темных тварей, сколько могла осилить сабля этого мертвого дядюшки. Мы забрали ее из пещеры, и теперь все они пробудились. А убив пауков, ты нарушил равновесие.       Лань Сичэнь мрачнел с каждым словом все больше. Он уж жалел, что настоял на том, чтобы услышать правду. Иногда она заслуживает того, чтобы ее не узнали никогда. А излишнее любопытство ведет к неприятным потрясениям.       – Но ведь пауки проснулись еще вчера, – он уцепился за неточность. – До того, как было нарушено равновесие.       Не Хуайсан пожал плечами.       – Кто сможет спокойно спать, когда чужаки вломились в его дом?       Лань Сичэнь оглянулся на лежащую у костра саблю. Теперь она казалась еще более зловещей.       – Тогда мы должны вернуть ее обратно хозяину, – решительно сказал он. – Может быть, стоит завалить вход, чтобы их никто не нашел?       Не Хуайсан помотал головой.       – Это не поможет. Из-за нас прошлой ночью темных тварей стало меньше, дух сабли не сможет уснуть. Он либо приманит еще тварей, взяв ровно столько, сколько ему нужно, а остальные пойдут бродить по округе, либо же он начнет досаждать окрестным жителям сам.       Лань Сичэнь ощущал все больше тревоги. Как-то это заклинательство слишком походило на… Он с силой тряхнул головой. Глупость! Но все же клан Не подошел слишком близко к черте.       Не Хуайсан словно прочел его мысли.       – Нет-нет! – вскрикнул он, в отчаянии замахав руками перед собой. – Это вовсе не путь Тьмы! Мы не множим энергию злобы и обиды, лишь используем то, что должны уничтожить, себе на благо. Это правда! Поклянусь, чем скажешь!       Лань Сичэнь встал, поймал его руки и твердо сказал, глядя прямо в испуганные глаза:       – Я никому не расскажу.       Не Хуайсан выдохнул с невероятным облегчением. Потом отнял руки – снова холодные и кивнул.       – Буду тебе очень признателен.       Лань Сичэнь выпрямился и взялся за меч.       – Мы возвращаемся в Облачные Глубины. Эта затея была изначально очень плохой.       – Нет! – Не Хуайсан вскочил. – Я не полечу обратно. Ты меня не заставишь.       – Хватит, прогулка закончилась, – настойчиво повторил Лань Сичэнь, надеясь, что не придется прибегать к силе. – Ты же сам видишь, как вокруг опасно, и не только из-за войны. Что бы я сказал твоему брату, если бы ты погиб? Что бы я сам делал, потеряв тебя?       Не Хуайсан отступил на полшага и обнял себя руками. Взгляд у него был растерянный.       – Ты правда так за меня переживал?       Захотелось схватить его и как следует встряхнуть.       – А ты как думал?       – Я… – начал он неуверенно, но вдруг вскинул подбородок, тряхнув волосами. Взгляд его стал твердым. – И речи быть не может! – он обошел Лань Сичэня и решительно направился к сабле. – Я должен забрать ее в Нечистую Юдоль, там решат, что с ней делать. В Облачных Глубинах ей не место, здесь оставлять тоже нельзя.       Лань Сичэнь понял, что поиграл. Он тяжело вздохнул.       – Тогда мы должны забрать и тело из пещеры.       Не Хуайсан поежился, но кивнул. Подобрал саблю, держа ее от себя на вытянутой руке, и пошел к пещере, словно его вел этот незримый дух. А ведь вчера он проделал путь до пещеры и обратно оба раза в наполовину бессознательном состоянии.       Лань Сичэнь пошел за ним, то и дело оглядываясь на ставший вмиг неприветливым лес. Этим утром для него многое прояснилось. Его всегда удивляло, почему Не Минцзюэ с годами не становился спокойней и мудрее, а делался все более нетерпимым и вспыльчивым. Теперь же он понял, что было тому причиной. Как понял и то, почему Не Хуайсан держался от своей сабли как можно дальше. Вспомнил все брошенные вскользь странные фразы.       Лань Сичэнь поднял взгляд на узкую спину перед собой.       Не Хуайсан боялся перестать быть собой. Но все же он родился в клане Не. Ему с этой дороги не свернуть, сколько бы он ни упирался.       Лань Сичэнь сокрушенно покачал головой и вдруг представил Не Хуайсана другим – яростным и жестоким. Капризность, мстительность, упрямство – поглотили бы эти пороки его души другие, хорошие качества?       Заросли расступились, являя вход в пещеру. Из темной дыры веяло холодом и затхлым запахом разложения. Не Хуайсан нерешительно остановился на пороге, сильнее сжав рукоять уснувшей сабли. Лань Сичэнь подошел ближе и зажег огненный талисман. Внутренности пещеры осветились, заблестели влажные камни, залегли причудливые пугающие тени.       Они медленно вошли внутрь. Лиственный ковер тихо шелестел под ногами, летучие мыши снова спокойно спали. Лань Сичэнь мысленно попросил прощения за вторжение – царапины сошли с его лица только к утру. В проходе между пещерами тоже было тихо.       – Стой, – Лань Сичэнь схватил Не Хуайсана за плечо. – Ты заметил?       – Что? – тот оглянулся. Взгляд у него был испуганный и удивленный. Вероятно, вчерашний день он помнил не так хорошо, как думал.       – Тела пауков исчезли.       Они встали на пороге большого зала. Тот был по-прежнему весь затянут паутиной, обрубленные нити едва качались. Но частей тел убитых хозяев пещеры нигде не было.       – Наверное, их кто-то съел, – неуверенно предположил Не Хуайсан и вздрогнул. Лань Сичэнь ощутил холодок по спине. Кто способен съесть настолько ядовитую тварь? Он уже хотел было поворачивать назад и тащить за собой Не Хуайсана, как тот глубоко вдохнул, почти со всхлипом, и двинулся вперед.       – Давай быстро заберем дядюшку и улетим отсюда куда подальше. А то с тебя станется оставить меня в гостинице и вернуться сюда самому.       Лань Сичэнь едва сдержал удивленный возглас – как он догадался?       – В конце концов, это человек из моего клана, – Не Хуайсан еще раз тоскливо вздохнул и медленно направился в сторону останков. Лань Сичэнь двинулся следом, достав Шоюэ из ножен.       Напряженно прислушиваясь и оглядываясь на каждый шорох, они бережно освобождали иссохшийся труп от паутины. Лань Сичэнь обрубал жгуты, что тянулись от потолка и привязывали тело к камню. Странно, что пауки его не съели. Возможно, сабля и правда как-то этому помешала. Не Хуайсан срывал паутину руками, освобождая тело цунь за цунем.       – Прости, дядюшка, глупый Хуайсан тебя потревожит, но только чтобы отвезти домой, – бормотал он в полголоса, казалось, больше для того, чтобы успокоить самого себя. – Там ты наконец упокоишься подобающим образом.       Вскоре с бесконечными липкими нитями было покончено. Они упаковали саблю в мешочек, расшитый знаками, потом в такой же уложили останки неизвестного адепта Цинхэ Не. Не Хуайсан сунул руку глубоко за пазуху и запихнул оба мешочка в потайной бездонный карман на спине.       – Теперь скорее полетели дальше, – деловито сказал он, выходя на солнце. После темной холодной пещеры, осенний день показался жарким летом. Тревога отступила при виде глубокого голубого неба и яркой листвы, что упрямо цеплялась за деревья. – Мы потеряли целый день. Хорошо, что вылетели заранее, – Не Хуайсан улыбнулся и глянул искоса. Лань Сичэнь вдруг улыбнулся в ответ.       – Хуайсан всегда предусмотрителен.       – Был бы предусмотрителен – взял бы с собой еды, – проворчал тот под аккомпанемент урчащего желудка. В отличие от Лань Сичэня скрасить вынужденную голодовку инедией ему было недоступно. – Да побольше! И не смейся над своим слабым, немощным и ни на что не годным младшим братиком! Полетели отсюда!       Лань Сичэнь уже не сдерживал смеха. Он отряхнул Шоюэ от остатков налипшей паутины и встал на него. Не Хуайсан забрался ему за спину, ворча:       – Оставил в комнате гуеву саблю, так мне сразу другую подсунули.       Шоюэ медленно поднялся над деревьями и взмыл в чистое холодное небо.