Дорога на север под осенней луной

      Лань Сичэнь стоял на пороге и выглядел донельзя озадаченным – это было видно даже с другого конца комнаты. Не Хуайсан спустил ноги с кровати, на которой валялся, и поскорее прикрыл низ лица рукавом, чтобы не выдавать веселья раньше времени.       – Ты что, снял всего одну комнату? – уточнил Лань Сичэнь, будто это не было очевидно. Не Хуайсан кивнул.       – Ну да, а что с ней не так? – спросил он невинно. Лань Сичэнь посмотрел на него с укоризной.       – С одной кроватью?       – Именно. Вот она, – Не Хуайсан сделал приглашающий жест. Кровать была не очень большой, но места рядом с ним хватало. – Я на ней уже повалялся – очень удобная. И попрыгал немножко – не скрипит.       Лань Сичэнь протяжно вздохнул. Кажется, он сильно пожалел о том, что отправил Не Хуайсана договориться о комнате, пока сам ходил раздобыть лошадей. Нужно было поскорее решить все вопросы, ведь они прилетели в этот городок довольно поздно вечером, а отправиться дальше собирались рано утром.       Вдоволь насладившись сменой выражений на лице Лань Сичэня, Не Хуайсан опустил рукав и заметил:       – А что тут такого? Мы же оба мужчины! К тому же представились братьями и весьма небогатыми. Ожидаемо, что мы возьмем одну комнату и кровать на двоих. Другое будет выглядеть подозрительно, – рассудительно добавил он. На лице Лань Сичэня появилась тень сомнения.       – Ну если ты так говоришь, – неуверенно начал он, подходя ближе, а Не Хуайсан поскорее схватил его за руку и дернул, усаживая рядом на кровать.       – Говорю, верь мне.       Лань Сичэнь послушно сел, но больше ничего делать не собирался. Только смотрел на Не Хуайсана пристально, а тот не отводил предельно честного взгляда. Так они и таращились друг на друга в фиолетовых сумерках – темнело уже очень рано. В открытое окно залетали голоса с улицы и запахи готовящегося внизу ужина. И снова горький дым и сладковатый запах гнили – неизменные атрибуты уходящей осени.       Не Хуайсан прикрыл глаза и глубоко вдохнул.       – Сичэнь-гэгэ все-таки злится на глупого Хуайсана? – он наконец начал этот разговор. В пути они оба старательно делали вид, что все в порядке, но теперь деваться было некуда.       – Нет, я не злюсь, – спокойно ответил Лань Сичэнь и, прежде чем Не Хуайсан успел радостно воскликнуть, добавил чуть дрогнувшим голосом: – Я очень испугался. Не делай так больше никогда, пожалуйста.       Не Хуайсан вздохнул и опустил взгляд.       – Я тут ни при чем, – пробубнил он. – Это все проклятая сабля!       Лань Сичэнь громко вздохнул, опустив плечи, и заметил едва слышно:       – Мне снова хочется как следует тебя отшлепать.       Не Хуайсан поковырял пальцем покрывало:       – Если ты настаиваешь, то я покорно приму все, – нарочито почтительно согласился он. – Только помни, что мне завтра весь день в седле ехать.       Лань Сичэнь снова протяжно вздохнул. Видимо вспомнил, что однажды уже пытался это сделать, и не помогло. И даже оказало противоположный эффект.       – Ты передумал? – Не Хуайсан придвинулся ближе. – Ну вот, а я уже смирился со своей участью…       Лань Сичэнь непроизвольно дернул уголком рта, словно изо всех сил сдерживал непрошеную улыбку.       – Ты повеселел, я смотрю. Куда делся тот тихий смущенный юноша, что был со мной утром?       – Я смутился от того, что побежал на зов сабли, – честно ответил Не Хуайсан. От сердца у него отлегло, Сичэнь-гэгэ и правда больше не сердится! – А что приставал к тебе, чего смущаться? – он старательно пытался не покраснеть. Лань Сичэнь вдруг прищурился и напомнил:       – А как же… литературные беседы?       Не Хуайсан все-таки покраснел и пожалел, что у него нет с собой веера – Лань Сичэнь посчитал его слишком узнаваемой деталью. Вот этими своими увлечениями он делиться с ним не собирался! Это следует обсуждать в узком кругу единомышленников, которым можно дать почитать и свои сочинения, чтобы получить непредвзятое мнение и пару дельных советов. Не Хуайсан даже планировал однажды издать несколько таких историй, щедро проиллюстрировав.       – Не будем об этом, – отрезал он. – «Разметавшее снег неистовство южного ветра» я с тобой обсуждать не буду, прости. И «Хризантемы, расцветшие посреди зимы» тоже.       Лань Сичэнь явно сдерживал улыбку, но смотрел строго.       – Я не вправе критиковать твой литературный вкус, но, как целитель, хочу заметить – это не сработает. Ни в случае отравления, ни в случае поражения темной энергией.       – Я запомню, – пробубнил Не Хуайсан, все еще краснея.       Лань Сичэнь помолчал и вдруг придвинулся ближе и прошептал на ухо:       – И что ты там всегда хотел сделать со мной в лесу?       Не Хуайсан мелко задрожал, ощутив, как по телу вниз покатилась волна щекотного тепла.       – Я – ничего! Я хотел, чтобы это ты сделал со мной всякое, каждый раз, когда мы выбирались на охоту, – признался он и горестно протянул: – Я был влюблен по уши, а ты считал меня милым младшим братиком!       – Я и сейчас так считаю, – невозмутимо заметил Лань Сичэнь и сел еще ближе.       – Какой же ты бесстыдник, гэгэ, – Не Хуайсан покачал головой в притворном ужасе. – Хорошо, будем снова в лесу, я тебе расскажу, что делать, чтобы моя мечта наконец стала реальностью, – с придыханием прошептал он. – Тогда я смогу умереть счастливым.       Улыбка сползла с вмиг потемневшего лица Лань Сичэня.       – Не нужно, – произнес он тихо. – Не нужно так шутить, – он сгреб Не Хуайсана в объятья и прижал к себе. – Не в такое время.       Не Хуайсан счастливо выдохнул и потянулся за поцелуем.       Уже совсем стемнело, когда они нехотя оторвались друг от друга. Лунный свет робко заглядывал в комнату. Стало в разы холоднее.       – Тебе не кажется, что надо сходить поужинать? – задумчиво протянул Не Хуайсан под аккомпанемент заурчавшего желудка. Он только и успел, что перехватить уличный пирожок по пути в гостиницу.       Лань Сичэнь с сомнением опустил глаза на пол.       – Я бы не стал спускаться в общий зал. Может быть опасно, через этот город всегда проезжает много людей.       – Так и скажи, что устал, – дразняще протянул Не Хуайсан.       – Я не устал, – возразил Лань Сичэнь, но все же признался: – Просто переволновался. Давай поедим в комнате?       Не Хуайсан, вздыхая на разные лады, слез с кровати и зажег фонарь.       – Ладно уж, – протянул он в притворно-нехотя. – Твой милый младший братик позаботится о тебе, а потом ты хорошенько позаботишься о нем. Идет?       – Здесь стены слишком тонкие, – заметил Лань Сичэнь, едва заметно покраснев скулами.       Не Хуайсан подмигнул:       – Нарисуем на них печати, – и, довольно насвистывая, отправился на поиски еды.       Через полчаса он тащил вверх по лестнице тяжелый поднос, заставленный разнообразной снедью, которую только могла предложить гостиница на этот ужин. Проходя мимо общего зала, Не Хуайсан заглянул в открытые двери, но там сидели лишь уставшие хмурые смертные и никого, хоть отдаленно походящего на заклинателя. Вероятно, Сичэнь-гэгэ был прав, они бы привлекли слишком много внимания. Особенно он сам – слишком высоким ростом и прекрасным лицом. К сожалению, никакая маскировка не могла полностью скрыть в нем благородного господина.       В центре подноса гордо высился кувшин с вином. Хозяйка, как положено смертной, упомянувшая, что в ее семье тоже есть дальний родич-заклинатель, заверила, что это вино из лучшей лавки в городе. Не Хуайсан надеялся, что это хоть наполовину правда. После пережитых потрясений его организм требовал алкоголя, чтобы наконец расслабиться.       Так же хозяйка зловещим полушепотом поведала ему, что рядом с гостиницей точно завелась зловредная темная тварь – воет по ночам, скребется в ставни, а третьего дня сожрала кота. Не Хуайсан горячо заверил ее, что они с братом непременно будут начеку этой ночью, и если тварь себя проявит, то ей не поздоровится. На самом деле он не собирался ничего говорить Лань Сичэню. Подвигов с них хватит! А кота и вовсе было не жаль, наверняка он за свою бесславную жизнь сожрал не одну красивую птичку.       Не Хуайсан морщился при каждом шаге, идя по длинному коридору: спину словно бы невесомо покалывало. Ему не удавалось надолго забыть, о том, что спрятано в потайном кармане. Носить с собой такое – он точно спятил! Может, это уже семейное безумие? Не рановато ли? Но в любом случае, теперь Лань Сичэнь точно не повернет обратно в Облачные Глубины. Вряд ли там кто-то будет рад видеть Почтенного Дядюшку вместе с его лютой саблей.       Не Хуайсан перебросил поднос на одну руку, чтобы открыть дверь, и встретил пораженный взгляд мальчишки-слуги, который, отдуваясь, с трудом волок поднос с почти вдвое меньшим количеством тарелок, хотя был явно крупнее странного гостя. Не Хуайсан ухмыльнулся с чувством собственного превосходства и шагнул в комнату.       – О, я смотрю, ты времени не терял, – присвистнул он, оглядевшись, и принялся выставлять содержимое подноса на стол.       – Я готовился ко сну, – невозмутимо ответил Лань Сичэнь, хотя даже волосы не распустил и верхнюю накидку не снял, только развязал пояс, а в углу за ширмой все еще ждала непотревоженная бочка с водой. Они могли не переживать, что вода остынет – хорошо быть заклинателем. – Завтра вставать на рассвете, нужно лечь пораньше.       – Но талисманы ты, я смотрю, уже везде развесил, – многозначительно заметил Не Хуайсан. – Надеюсь, сюда никто не заглянет и не оценит этот новаторский подход к украшению дома.       Лань Сичэнь не дрогнул ни одной мышцей на лице, став на миг пугающе похожим на Лань Ванцзи.       – Рисовать на стенах запрещено, – отрезал он. – Хихикать за столом тоже.       Не Хуайсан захихикал громче и наконец набросился на еду с яростью, достойной адепта Цинхэ Не. То ли еда и правда была хороша, то ли ему после вынужденной голодовки так показалось, но съел он едва ли не больше Лань Сичэня, а тот всегда отрывался на полную после еды из Облачных Глубин.       Не Хуайсан налил себе вина и отсалютовал чаркой.       – Твое здоровье, гэгэ! – и залпом выпил. Потом налил еще. – А ведь вино и правда недурное! Крепковатое немного.       – Не усердствуй, – с ноткой беспокойства отозвался Лань Сичэнь.       – А разве у тебя не осталось того чудесного чаю от похмелья, о котором ты дагэ рассказывал? – Не Хуайсан опрокинул третью чарку и скорее заел маринованным грибом. Тот разговор он подслушал, но ни капли не стыдился. – Где ты его, кстати, берешь? Секретный семейный рецепт?       Лань Сичэнь промолчал, но щеки его слегка покраснели.       – Этот чай от опьянения, а не от похмелья. Поэтому и не советую налегать на алкоголь. Тем более что ты вчера перенес сильнейшее отравление.       Не Хуайсан пожал плечами, пытаясь удобней устроиться на подушках.       – Хорошее вино – лучшее лекарство.       Лань Сичэнь бросил на него неодобрительный взгляд, но ничего не сказал. Не Хуайсан снова поерзал и передернул плечами.       – Что такое? – не выдержал Лань Сичэнь. Не Хуайсан поморщился.       – Да как-то… – он закинул руку назад, пытаясь почесать между лопаток, и вдруг наткнулся на что-то под накидкой. – Она хочет вылезти! – он вскочил и заветрелся на месте, срывая с себя накидку и рубашку с потайными карманами. Из вороха одежды на полу показалась рукоять сабли, а через миг блеснуло лезвие. – Сделай что-нибудь! – Не Хуайсан запрыгнул на кровать и забился в дальний угол, прижавшись спиной к стене.       Лань Сичэнь, отбросив недонесенный до рта кусок, выхватил бамбуковую флейту и быстро заиграл «Покой». Умиротворяющая мелодия полилась по комнате. Сабля дрожала, исходя яростью и жаждой убийства, на столе дребезжала посуда.       Не Хуайсан смотрел на это во все глаза, а в голове билась только одна мысль: как хорошо, что Сичэнь-гэгэ уже развесил по комнате глушащие талисманы! Если бы на этот шум прибежали люди – их маскировке пришел бы конец. Деревенские заклинатели не владеют столь мощными и прекрасными боевыми мелодиями. У бродяг без клана и ордена не бывает кровожадных сабель.       Наконец сабля угомонилась. Лань Сичэнь отнял флейту от губ и уставился на нее хмуро.       – Утром я сыграл «Покой» безупречно. Что же снова ее пробудило, да еще и так скоро?       Не Хуайсан прикусил губу. Наверняка она почуяла ту самую темную тварь, которая неожиданно оказалась вовсе не порождением бурного женского воображения. Но Лань Сичэнь не должен об этом узнать – с него станется броситься защищать всех этих смертных! Пусть он сейчас бедный бродячий заклинатель, хватающийся за любую подработку, но лучше пусть с этой тварью разбирается кто-то другой!       Не Хуайсан спрыгнул с кровати и беспечно отмахнулся:       – Да откуда знать? Это же лютая сабля – может, ей скучно стало, – он пожал плечами, избегая смотреть Лань Сичэню в лицо. – Бери пример с Почтенного Дядюшки, – строго сказал он, обращаясь к затихшей сабле. – Он лежит спокойно и не создает проблем!       Не Хуайсан приблизился к ней медленно и все время вздрагивая, наконец он подобрал ее за кисточку и сунул в мешочек. Потом надел сброшенную одежду обратно.       Лань Сичэнь так и смотрел на это все, не шевелясь, но вдруг обессиленно выдохнул и опустился на подушки.       – Я скоро поседею, – выдавил, он схватил со стола чарку и залпом выпил.       – И-и-и! Стой! – выкрикнул Не Хуайсан, но уже слишком поздно.       – Какой странный вкус у этого чая, – заметил Лань Сичэнь задумчиво. Не Хуайсан обреченно застонал.       Ох, как же не вовремя! Наверняка сейчас начнется! И что он будет с ним делать? В прошлые разы рядом был брат, который мог сдержать ставшего слишком активным дорогого друга, но Не Хуайсан в жизни его не удержит!       – Как бы то ни было, он явно бодрит, – добавил Лань Сичэнь уже веселее, словно вмиг забыл и о сабле, и о прочих опасностях. – И придает сил.       Не Хуайсан осторожно поинтересовался:       – Гэгэ, а ты не хочешь лечь спать? Завтра вставать рано.       – Спать? – переспросил Лань Сичэнь, на его лице, ставшем вдруг совсем юным и беспечным, возникла бездна удивления. – Как можно спать в такою прекрасную ночь?       Не Хуайсан медленно выдохнул и сменил тактику:       – Хорошо, не хочешь спать, давай не спать, – он кивнул на кровать, многозначительно подмигивая. – Давай до утра читать стихи о ветре и луне.       Лань Сичэнь вскочил на ноги и бросился к окну.       – Точно! Пойдем любоваться луной!       Не Хуайсан протестующе завопил, бросаясь к нему:       – Давай полюбуемся ею в комнате!       Но Лань Сичэнь уже выпрыгнул в окно, взметнув полы одежд и все еще собранные в длинный хвост волосы.       Не Хуайсан издал отчаянный крик и ударил ладонями о подоконник. Упустил! Ничего не оставалось, как выпрыгнуть следом, приземлившись на мягкую землю голой клумбы под окнами – ноги ушли в нее по щиколотку. Вероятно, прыгать с третьего этажа ему все же не стоит… Не додумав, он бросился вслед за удаляющейся фигурой. К сожалению, без привычных белых одежд, Лань Сичэнь был не так хорошо виден в темноте, как обычно. Не Хуайсан несся так, что камни под подошвами горели, дыхания не хватало, а в боку нарастала колющая боль.       К счастью, Лань Сичэнь остановился посреди небольшой площади, задрав голову и глядя в небо. Услышав топот, он повернулся и одарил запыхавшегося Не Хуайсана сияющей улыбкой.       – Луна так прекрасна!       – Не буду спорить, – Не Хуайсан подошел, схватившись за бок и пытаясь отдышаться. Грудь резало так, будто в нее запустил когти тигр.       – Она манит меня, – загадочно улыбаясь, добавил Лань Сичэнь и без усилия запрыгнул на крышу беседки, стоящей посреди площади. – В такую ночь я чувствую, что должен совершить что-то… – он вдруг вскинул руку и замер в героической позе, ветер развевал полы развязанной верхней накидки. – Я должен нести возмездие во имя луны! Ты со мной? – он протянул руку и Не Хуайсан захотел тут же пойти с ним, куда бы он ни позвал. Но лучше назад в комнату.       Заметив его замешательство Лань Сичэнь спрыгнул вниз и, едва Не Хуайсан успел обрадоваться, воскликнул:       – Давай поднимемся ближе к луне! – он схватил его за талию и прижал к себе боком. Не Хуайсан только и успел охнуть, как его ноги оторвались от земли. Одним мощным прыжком Лань Сичэнь взлетел на крышу ближайшего дома и поставил его рядом.       – Ты что это такое творишь?! – в ужасе вскрикнул Не Хуайсан. – Ты же посредственный заклинатель! – напомнил он. Лань Сичэнь доверительно сообщил:       – Луна придает мне сил.       – Бухло тебе сил придает, черепаший сын! – раздалось снизу. Из окна высунулся крайне разъяренный усатый господин в одних лишь нижних одеждах и погрозил им кулаком. – Вон пошли с моей крыши, вы оба!       – Простите, дядюшка! Мы уже уходим, – поспешил успокоить его Не Хуайсан. Лань Сичэнь тоже шагнул ближе к краю, сложил перед собой руки и низко поклонился.       – Нижайше прошу прощения, что потревожил ваш покой, достопочтенный. Но как можно спать, когда такая луна?       – Вымахал здоровый, а ума ни на лян! – выплюнул господин и исчез в окне. Не Хуайсан вцепился в рукав Лань Сичэня и с тревогой заметил:       – Гэгэ, он точно пошел за ночным горшком и, боюсь, добросит.       Лань Сичэнь кивнул и, как и положено прославленному воину и заклинателю, тут же отреагировал на возможную опасность – схватил Не Хуайсана в охапку и перепрыгнул на соседнюю крышу. Не Хуайсан с досадой застонал, внизу уже начали собираться запоздалые гуляки, удивлено указывая на них.       – Лунный свет омывает меня, а мою душу переполняют чувства, – проникновенно сообщил Лань Сичэнь, балансируя на коньке, и вдруг с удивлением посмотрел на все еще зажатую в кулаке флейту. Его лицо озарилось безграничной радостью, и он заиграл сложную быструю мелодию. Легкую, как семена одуванчика, несущиеся по ветру. Как выпрыгивающие из горной реки мелкие серебристые рыбешки. Как капли утренней росы, разбивающиеся о травинки.       Не Хуайсан смахнул выступившую слезу. Эта музыка слишком прекрасна, чтобы ее слушали какие-то жалкие смертные!       Лань Сичэнь опустил флейту, наконец перевел дыхание и повернулся к нему. Его лицо светилось будто бы изнутри.       – В такую ночь… Сейчас… Это лучшая ночь, чтобы выразить свои чувства, – он смотрел прямо в глаза. Не Хуайсан сглотнул.       – Не надо, – он взял его свободную от флейты ладонь в свои и легонько сжал. – Не говори того, что утром превратится в проблему.       – Никаких проблем! – горячо возразил Лань Сичэнь. – Я давно должен это сказать, я тебя… Мммпф…       – Ы! – Не Хуайсан зажал ему рот ладонью, отчаянно оглядываясь по сторонам. Вдруг он увидел какое-то шевеление в переулке. Лань Сичэнь тоже заметил.       – А? Что это там, – он поднес флейту к глазам и, зажмурив один, посмотрел в нее, как в подзорную трубу. – Что я вижу! Неблагочестивые юноши досаждают прохожим! Вперед, мой верный помощник, истребим зло в этом городе! – он снова схватил Не Хуайсана за пояс и спрыгнул вместе с ним вниз. Они выглянули из-за угла, Не Хуайсан из последних сил удерживал Лань Сичэня от немедленного вмешательства в происходящее. Может, эти смертные сами договорятся и разойдутся мирно?       В узком переулке двое довольно молодых, но уже вконец испорченных парней наседали на загулявшуюся юную пару явно из богатых и благородных семей: юноша был утонченным и невысоким, с узкими плечами и одухотворенным лицом – Не Хуайсан мимоволи им залюбовался и ощутил горячее сожаление: он и сам стремился к такому внешнему виду, но в среде заклинателей были немного другие представления о красоте. Девушка тоже была под стать спутнику – очень невысокая и хрупкая, своими маленькими ладошками она вцепилась в юношу, а на ее заостренном личике отразился панический ужас. Наверняка эти двое сбежали на тайное свидание и даже не подозревали, какие опасности подстерегают на ночных улицах.       Один из бандитов – тот, что помладше, держал длинный нож у горла юноши, а старший пересчитывал отобранные у жертв украшения и монеты.       – Так-так, неплохо, но как-то негусто.       – Вы обещали, что отпустите нас, когда получите все ценное, – пискнул юноша, все еще пытаясь сохранять остатки достоинства.       – А мы и не получили все, – бандит похабно ухмыльнулся. – Для начала мы с братишкой развлечемся с твоей кралей.       Девушка вскрикнула и тут же лишилась чувств, а юноша побелел лицом и следом покраснел от ярости.       – Этому не бывать!       – А будешь возникать – потом и с тобой тоже.       Лань Сичэнь наконец не выдержал и без труда освободился от рук Не Хуайсана.       – Как насчет для начала развлечься со мной? – он встал посреди переулка. Не Хуайсан ударил себя по лбу. Кажется, брат таки давал ему почитать свои любимые героические рассказы о спасителях слабых и угнетенных.       Бандиты окинули новое действующее лицо внимательными взглядами и, кажется, от такой перспективы в восторг не пришли. Младший уже начал отступать, но старший, заметив, что у наглеца из оружия только бамбуковая флейта, надменно бросил:       – Раз так невтерпеж, то подожди своей очереди или можешь начать с этого сопляка, а цветочек сорвем мы с братишкой.       Лань Сичэнь воскликнул негодующе:       – Молодой господин, вы подлец! – и врезал потерявшему бдительность бандиту кулаком в зубы. Тот отлетел на полчжана и растянулся на дороге, больше не шевелясь. Младший вскрикнул и бросился к нему, падая на колени рядом и склоняясь к лицу.       – Сун-гэ, не покидай меня!       Не Хуайсан подбежал и, перепугано таращась, поинтересовался:       – Э-э-э, он умер?       – Нет, дышит! – парень едва не зарыдал от облегчения. Не Хуайсан выдохнул с облегчением.       – Уносите его скорее! Гэгэ, как выпьет, так дебоширит страшно. И очень бандитов не любит, – добавил он, а бандит задрожал. Не Хуайсан оглянулся на то, как Лань Сичэнь приводит в чувство девушку, и прижал палец к губам. – Я его отвлеку.       Бандит сокрушенно вздохнул:       – Не свезло тебе, парень! Ну, бывай! – он закинул старшего на плечо и припустил по переулку, только их и видели.       Не Хуайсан подошел к уже пришедшей в себя парочке, собрал рассыпанные по земле вещи и сунул в руки все еще бледному, словно образцовый ходячий мертвец, юноше.       – Лучше встречайтесь где-то в уединенных беседках или гостиницах. Не стоит скрываться на темных улицах, – участливо посоветовал он, в ответ оба густо покраснели.       В итоге пришлось потратить еще час, чтобы развести спасенных по домам. Не Хуайсан плелся в хвосте процессии, с досадой пиная камешки, пока Лань Сичэнь всю дорогу сыпал наставлениями. К счастью, удалось унять его порыв немедленно поговорить с родителями несчастных насчет препятствования чистому и искреннему чувству. По мнению Не Хуайсана, оба чисто и искренне мечтали не о браке, а залезть друг другу в штаны, но благоразумно держал его при себе.       – Ну все, мы совершили подвиг и спасли слабых смертных, может, пойдем уже обратно? – проводив взглядом скрывшуюся в тени облетевшего сада девичью фигуру, Не Хуайсан подергал Лань Сичэня за рукав. Тот повернулся к нему, долго смотрел в лицо и наконец поинтересовался мягким, но будто вибрирующим, голосом:       – Сан-диди, ты зачем такой хорошенький? – он ущипнул его за щеку.       – Чтобы ты умилялся и слушался меня, гэгэ, – ответил Не Хуайсан на той же ноте. – И шел поскорее в комнату и ложился в кровать. А твой диди полежит рядом, чтобы тебе лучше спалось.       – А если не пойду? – немного капризно поинтересовался Лань Сичэнь.       – Тогда я пойду и полежу с кем-то еще, – с досадой бросил Не Хуайсан. Лань Сичэнь возмутился:       – Ну уж нет! Дай руку! – потребовал он.       – З-зачем? – Не Хуайсан растерялся.       – Я тебя к себе привяжу! – Лань Сичэнь уверенно кивнул и вдруг потянул кончик белой ленты из рукава. – Чтобы ты никуда от меня не убежал.       Не Хуайсан запаниковал.       – Нет, стой! Это же твоя драгоценная налобная лента! Нельзя ею никого связывать!       – Тебя можно, – отрезал Лань Сичэнь и, без труда справившись с сопротивлением, завязал второй конец ленты на запястье Не Хуайсана.       – Ну, сдуреть, – только и выдохнул тот и подергал рукой – длины вполне хватало, чтобы спокойно идти рядом. Не Хуайсан вздохнул и смирился. Так и Лань Сичэнь точно никуда от него не удерет.       Довольно кивнув и снова потрепав его за щеку, Лань Сичэнь уставился на отражение луны в небольшом прудике у чьего-то роскошного дома.       – Луна прекрасна! Волшебная ночь.       – Да, я уже понял, – вздохнул Не Хуайсан, пребывая в полнейшем смятении: сердце стучало как бешеное, ладони потели, а перед глазами все плыло. – Ночь волшебна, луна прекрасна, а с юга дует горячий ветер, и расцвели уж давно хризантемы в саду… Пойдем скорее в комнату, – он сделал пару шагов вперед и дернул ленту, увлекая Лань Сичэня за собой. Тот вдруг заступил ему дорогу и схватил за плечи.       – Диди, давай всегда любоваться луной только вдвоем?       Не Хуайсан задохнулся. В горле защекотало, будто он залпом выпил полную чашу крепкого вина. Он глубоко вдохнул, отвел взгляд и мягко заметил:       – Луна светит для всех.       – А я хочу только с тобой, – упрямо повторил Лань Сичэнь.       Дыхание снова перехватило. Не Хуайсан почувствовал, что вот-вот расплачется. Конечно, его сердце переполняет счастье, когда он слышит это. Он и мечтать о таком не смел! Но он хорошо знает идеи клана Лань об одном на всю жизнь спутнике на пути самосовершенствования. Сичэнь-гэгэ – глава клана и ордена, он не имеет права обрекать себя на вечность с Не Хуайсаном. Конечно, он был бы рад быть одним единственным, но не только лишь потому, что стал первым и отступиться от него уже нет возможности.       Не Хуайсан развязал ленту и протянул ее конец обратно. Лань Сичэнь упрямо оттолкнул его руку.       – Нет, возьми себе. Я давно должен был это сделать.       Он бы никогда не сказал этого, будучи трезвым. Не Хуайсан сдержал подступающий к горлу комок.       – Хорошо-хорошо, пусть побудет у меня, – поспешно согласился он. В конце концов, утром Сичэнь-гэгэ ничего не вспомнит, а ленту Не Хуайсан ему тайком подсунет обратно. Сейчас пусть и правда остается у него – он ее точно сбережет.       Лань Сичэнь просиял, снял ленту со своей руки и обмотал вокруг запястья Не Хуайсана, завязав концы в аккуратный бантик.       – Вот так, – довольно подытожил он. Не Хуайсан вымученно улыбнулся.       – Да, очень красиво, гэгэ.       Лань Сичэнь засиял еще сильнее.       – Теперь пойдем обратно.       Не Хуайсан, едва не сплясав вокруг него радостный танец, схватил его за руку и потащил к гостинице, мучительно пытаясь понять, в какую сторону идти. Все-таки город сверху и город снизу – это две большие разницы!       Немного поплутав, они наконец вышли к заднему двору гостиницы. Там было темно и тихо, только из темного угла доносилось какое-то чавканье. Наверняка слуги подъедают остатки ужина.       – Стой, – Лань Сичэнь вдруг схватил Не Хуайсана за руку и быстро задвинул себе за спину. Хмель не притупил его чутье заклинателя. – Здесь чувствуется темная энергия.       Будто в подтверждение его слов тьма перестала чавкать и низко зарычала. Этот рык пробрал до костей, волосы на затылке зашевелились. Лань Сичэнь потянулся к поясу, но его рука схватила воздух. Шоюэ остался в комнате.       В следующий миг он оттолкнул Не Хуайсана в сторону. Тот упал и ударился коленом и локтем, вскрикнув от боли и неожиданности. Лань Сичэнь почти неразличимым глазу движением ушел в сторону, хлестнув тварь, похожую на огромную облезлую рогатую собаку, рукавом по оскаленной морде. Он выхватил флейту, но тварь изловчилась и выбила ее из руки. Они двое словно бы затанцевали на освещенном луной клочке земли, а Лань Сичэнь явно вознамерился забороть тварь голыми руками.       Не Хуайсан тихонько выругался и с трудом заставил себя перестать паниковать. В конце концов он тоже заклинатель! Но что он может сделать? Он завертел головой, вскрикнул от догадки и, затаив дыхание, пополз в сторону оброненной флейты, стараясь не выдавать себя слишком громким звуком.       Над двором раздавались свист и рычание, Не Хуайсан пополз быстрее, и наконец его пальцы схватили флейту вместе с пригоршней земли и травы. Он вскочил на ноги, чтобы бросить флейту Лань Сичэню, но тут тварь учуяла человечину за своей спиной и развернулась к нему, ударив Лань Сичэня длинным крысиным хвостом поперек груди – тот охнул и согнулся.       Не Хуайсан завопил и выронил флейту. Он не успел пригнуться – лапа с сокрушительной силой ударила его по спине, свалив на колени, но вместо хруста ломаемых позвонков раздался противный скрежет – когти скользнули по металлу. Не Хуайсан вдруг понял, что не может ни согнуться, ни повернуться. Рукоять сабли высунулась из-под воротника и уперлась ему в затылок. Он бросился вперед.       – Вот, возьми ее!       Лань Сичэнь схватил его за плечо, нагнул и потянул саблю наружу. Не Хуайсан замер в ужасе, молясь, чтобы она не отрезала ему ухо. Но на землю плавно опустились лишь несколько прядей волос, даже одежда не пострадали.       Не Хуайсан снова упал на колени и тут же откатился в сторону. Лань Сичэнь перепрыгнул через него, встав на пути у припадающей к земле и метущей хвостом твари. Он выставил саблю перед собой. Но станет ли она слушаться кого-то не из клана Не?       Послушалась. Засветилась тусклым зеленым светом, словно впитала его от лесных гнилушек. Лань Сичэнь ударил, сабля хищно свистнула и без труда перерубила прыгнувшую тварь пополам. Ее останки истлели и развеялись черным дымом, едва успев шлепнуться на землю.       – Я должен истребить зло! – воскликнул Лань Сичэнь, и Не Хуайсан забеспокоился, что сейчас тот отправится истреблять его дальше. Охая и потирая спину, он поднялся на ноги и, стараясь не выдавать беспокойства, беспечно бросил:       – Ну все, ты спас город от бандитов и от темной твари, пора возвращаться, мой герой! В комнате тебя ждет награда от благодарного спасенного юноши.       Лань Сичэнь заинтересованно оглянулся и опустил саблю. Не Хуайсан поспешил забрать ее.       – Спасибо вам, госпожа сабля, – со всем почтением произнес он, а потом поскорее затолкал ее обратно в мешочек.       Стараясь не шуметь – ведь некультурно будить хозяев и других постояльцев в час Быка, они прошмыгнули внутрь и поднялись по лестнице. Наконец дверь за ними захлопнулась.       Не успел Не Хуайсан выдохнуть с облегчением, как Лань Сичэнь прижал его к себе и поцеловал так, что мгновенно закружилась голова. Они бросились к кровати, не разрывая поцелуя и сдергивая друг с друга одежду. Слишком яростно – Не Хуайсан услышал, как трещит его нательная рубашка, и почувствовал, как рваный край сползает с плеча. От штанов он в один миг избавился сам – и упал спиной на постель, потягивая руки навстречу и с готовностью отзываясь на каждое прикосновение. Лань Сичэнь тоже быстро избавился от остатков одежд – в кои-то веки их на нем было нормальное количество, и не приходилось, чуть не плача от нетерпения, снимать с него слой за слоем, будто разбираешь капусту.       Наконец они прижались друг к другу кожа к коже, теряясь в ощущениях, принимая и бездумно даря ласку в ответ. То тесно сплетаясь, то отстраняясь, чтобы глотнуть воздуха и заглянуть друг другу в глаза, в которых отражалось разделенное всепоглощающее желание.       Не Хуайсан охнул, когда Лань Сичэнь навалился на него, вжимая в матрас до нехватки воздуха, и подхватил под колено. Не Хуайсан охнул еще раз, ощутив настойчивое давление. Сомнений не было – Сичэнь-гэгэ явно пылал решимостью пронзить его и намекал на это слишком уж ясно. В Облачных Глубинах они до этого так и не дошли, иначе Не Хуайсан бы до сих пор ощущал последствия, да и последний раз был месяца два назад. Теперь же тело радостно отозвалось на чужой напор и жаждало острых ощущений, но Не Хуайсан с сожалением помнил о том, что впереди трудная дорога.       – Гэгэ, стой! – он сжался, не подпуская пробравшиеся к нему снизу настойчивые пальцы, и уперся ладонями в грудь над собой. – Давай не сегодня.       Обычно Лань Сичэню хватало не то что слов, а даже взгляда, чтобы тут же отступить, но сейчас, вместо того чтобы остановиться, он с легкостью перехватил запястья Не Хуайсана одной рукой и прижал к кровати над его головой.       Не Хуайсан застыл, до конца не веря в происходящее, и мелко задрожал, полностью осознавая, что если Лань Сичэнь не захочет его отпустить – он сам ни за что не вырвется и не сможет ничего сделать. Ему придется покориться. Сичэнь-гэгэ может сделать с ним все, что захочет. Даже заткнуть ему рот заклятием молчания, если Хуайсан начнет кричать и плакать. От этой мысли в глазах потемнело. Не Хуайсана внезапно накрыло удушающей волной страха пополам с сильнейшим возбуждением. Он едва сдержал рвущийся с губ стон нетерпения и совершенно растерялся – собственные реакции пугали его.       Незнакомый властный Лань Сичэнь пугал тоже. Он всегда был очень мягким и заботливым, чутко реагировал на каждое движение, звук и даже дыхание. Всегда внимательно наблюдал за Не Хуайсаном и спрашивал, как ему то или иное. Не Хуайсану это нравилось, он млел от заботы и ощущения себя чем-то хрупким и невероятно ценным. Но сейчас он понял, что ему нравится такой решительный Лань Сичэнь. Способный взять то, что хочет, без раздумий, без сомнений и сожалений.       Но он пьян. Завтра он пожалеет об этом.       Не Хуайсан глубоко вдохнул и медленно выдохнул, возвращая мыслям ясность и не позволяя себе утонуть в возбуждении, которое только росло с каждой минутой.       – Пожалей этого никчемного слабого юношу, – преувеличенно жалобно запричитал он. – Иначе придется везти его, перекинув через седло, а это будет выглядеть очень подозрительно, сам понимаешь.       Лань Сичэнь низко и коротко рассмеялся.       – А вчера ты был не против. И даже очень настойчив.       Не Хуайсан снова ощутил легкий стыд за вчерашнее.       – Вчера я был болен и неадекватен! А сегодня ты. Поэтому плачу той же монетой – никаких тебе любовных игр!       – Уже немножечко поздно об этом говорить, – заметил Лань Сичэнь, намекая на то, что на этот раз они уже оказались раздетые в одной постели.       – Ничего не знаю, – отрезал Не Хуайсан и наконец сбросил его с себя. Они полушутливо боролись, катаясь по кровати, пока Лань Сичэнь снова не обездвижил его, придавив сверху и принявшись целовать и прикусывать доверчиво подставленную шею. Сквозь стоны Не Хуайсан дипломатично предложил:       – Давай сделаем все как следует, когда приедем в Нечистую Юдоль?       Лань Сичэнь на миг замер и вдруг приподнялся на вытянутых руках, припечатав:       – Я не буду делать этого с Хуайсаном у него дома.       – Хорошо-хорошо, тогда, когда вернемся в Облачные Глубины, – быстро сменил тему Не Хуайсан. – Я буду считать дни и изнемогать от желания, – с придыханием сообщил он и прищурился, расплываясь в откровенно непристойной улыбке.       – Тогда возвращаемся сейчас же! – Лань Сичэнь явно вознамерился вскочить с кровати. Не Хуайсан прикусил язык. Неверный ход!       – Нет-нет! – он вцепился в плечи Лань Сичэня, притягивая обратно, ладони то и дело соскальзывали. Тогда он схватился за более удобную часть тела, получив в ответ протяжный низкий стон. Воодушевившись, он принялся двигать рукой в привычном чуть ленивом ритме, поглаживая и сжимая ровно так, как требовалось, чтобы Лань Сичэнь начал терять голову и забывать обо всем, кроме Не Хуайсана. – Ты что забыл? – прошептал он на ухо и лизнул покрасневшую мочку. – Мы должны доставить в Нечистую Юдоль Почтенного Дядюшку и его саблю. Это мой долг! Только после этого мы полетим в Облаченные Глубины, и уж там я буду весь твой.       Но Лань Сичэнь явно не был готов ограничиться привычными ласками и рвался на подвиги. Он вдруг перевернул их и крепко сжал бедра Не Хуайсана коленями.       – Давай наоборот.       Не Хуайсан задохнулся, с всхлипом втянув в себя воздух.       – Что-о?! – такого потрясения он давно не испытывал. Да он даже и не думал никогда ни о чем таком! И в то же время… Нет, это никуда не годится! Не когда они так пьяны. Да и в остальном… Плохая идея! Не Хуайсан в этом виде весенних игр удручающе неопытен. Если Сичэнь-гэгэ не оценит подобных забав – а он с большой вероятностью с первого раза не оценит, он точно больше никогда сам не тронет Хуайсана. А ему бы очень этого не хотелось.       – Тебе тоже в седле ехать, – выдавил он сквозь не желающее уняться дыхание. Вышло неубедительно. Он снова едва не лишился чувств от волнения, руки мелко дрожали, а сердце норовило выпрыгнуть через горло. Все его мысли и воля сейчас сосредоточились внизу живота, где два тела тесно прижимались друг к другу.       – Я буду в порядке, – уверенно возразил Лань Сичэнь. Он дышал тяжело, грудь высоко вздымалась, волосы рассыпались по простыне шелковой волной. – Мое тело способно выдержать многое.       Не Хуайсан зажмурился и нечеловеческим усилием вернул себе способность мыслить здраво.       – Поговорим об этом в Облачных Глубинах, – твердо сказал он. – Чтобы все было честно. Ты же хочешь, чтобы все было честно? – спросил он строго. Лань Сичэню оставалось только кивнуть.       Не Хуайсан закрыл глаза и вздохнул. Вот только в Облачных Глубинах он не вспомнит этот разговор. И уже утром не вспомнит. А у Не Хуайсана в жизни не найдется столько смелости, чтобы пересказать.       – Тогда лежи, я сейчас сделаю нам хорошо, – прошептал он, склоняясь к губам и срывая нетерпеливый поцелуй. Конечно, он бы с большим удовольствием лежал и постанывал, отзываясь на ласки, но этой ночью, похоже, все зависит от него.       Убедившись, что Лань Сичэнь больше не рвется на подвиги, Не Хуайсан уселся сверху, тесно прижался к нему, ощущая всю силу возбуждения. Что ж, он мог похвастаться тем же. Больше не сдерживая стонов, он начал двигать бедрами, скользя и притираясь. Было так хорошо – до звезд перед глазами. Лань Сичэнь шарил ладонями по его спине и бедрам, а потом с силой смял ягодицы, забираясь пальцами между ними. Не Хуайсан поймал его руки и прижал к постели.       – Лежи смирно, гэгэ, иначе я тебя привяжу, – прохрипел он, ускоряя темп. Лань Сичэнь протяжно выдохнул:       – Привяжи.       – В другой раз, – Не Хуайсан наклонился и впился зубами в нежную шею, скользя все быстрее. Воздуха не хватало. Он сел, глядя прямо в глаза с расширившимися зрачками, превратившимися в два темных колодца, до краев полных вожделения. На лбу и над верхней губой выступили капли пота. В книгах и песнях любовные сражения всегда описывали чересчур возвышенно, упуская важные детали: пот, слюна, липнущие к телу простыни и мешающие волосы, воздух, которого стремительно становится мало, удушливый запах страсти…       Не Хуайсан жалобно заскулил и прижал ко рту тыльную сторону ладони, чтобы не закричать от переизбытка чувств. Рука дрожала. Ощутив губами туго намотанную на запястье ленту с плотной вышивкой, он не выдержал. Напряжение достигло наивысшей точки, а потом с последним усилием взлетело ввысь – к самому сияющему пику, к самым звездами над ним – и луне, будь она неладна, – а после пролилось дождем. Лань Сичэнь тоже застонал в полный голос и выгнулся, подаваясь вперед стремясь прижаться еще теснее, через миг он тоже достиг вершины.       Нега разливалась по телу, оставляя после себя приятное опустошение. Лань Сичэнь перебирал волосы Не Хуайсана, а тот лежал на нем вытянувшись по весь рост, а между их животами было мокро и липко. Лань Сичэнь быстро и хрипло дышал над головой, и его сердце оглушительно стучало под ухом.       Спустя время Не Хуайсан едва нашел в себе силы подобрать с пола брошенную нижнюю рубашку и стереть ею все следы страсти с их тел. Рубашку можно было выбросить, все равно она порвалась. Хорошо, что в потайном кармане была припрятана запасная. За ширмой все еще стояла бочка с водой, но путь до нее сейчас казался бесконечно длинным.       – Кровать и правда крепкая и не скрипит, – вдруг задумчиво протянул Лань Сичэнь и, пока Не Хуайсан хохотал, как припадочный, уронил голову набок и заснул сном младенца. Не Хуайсан тоже почти сразу же уснул, едва лишь привычно вытянулся вдоль его бока.