Дорога на север под осенней луной

      Солнце стояло уже высоко, а они все еще не покинули гостиницу. Лань Сичэнь чувствовал себя больным и несчастным, был разбит, словно и не достиг определенных высот в совершенствовании тела. Он едва смог проснуться, когда на рассвете Не Хуайсан честно постарался его разбудить, и плохо помнил, как мылся и одевался. А когда Не Хуайсан пошел за завтраком, присел на кровать и открыл глаза уже когда было совсем светло – Не Хуайсан так и не смог снова его растолкать.       И как в таком состоянии Лань Сичэнь сможет его защищать? Наверняка и вчера не смог бы. Какое счастье, что все обошлось без приключений!       Неверное.       Лань Сичэнь совсем упал духом и уставился на свое отражение в почти прозрачном чае. Вид у отражения был виноватый и невыносимо печальный.       Дядюшкин чай у Лань Сичэня всегда был с собой, но он и правда не помогал от похмелья, ведь дядюшка считал, что каждый должен честно расплачиваться за свои проступки. Поколебавшись, Лань Сичэнь все же заварил чай с мыслью, что хуже ему точно не станет. Наблюдая, как Не Хуайсан суетится по комнате, он медленно отпивал маленькими глотками. Оставалось надеяться, что его взгляд не слишком уж жалобный.       Семейное алкогольное проклятье начисто отшибало память, так что Лань Сичэнь мог только строить догадки, что же он успел натворить после того, как случайно выпил вино, и, к сожалению, он не питал иллюзий насчет своего поведения в хмельном виде. Сколько раз пробовал алкоголь – столько и тянуло на подвиги и недостойные выходки. А на этот раз рядом не было никого, способного его удержать, только Не Хуайсан, перед которым было до смерти стыдно, и который, против обыкновения, не шутил и не комментировал вчерашнее. От осознания этого стало действительно страшно.       Лань Сичэнь не выдержал и осторожно спросил:       – Что я делал?       – Ты возжелал залезть на крышу и устроить концерт для всей округи, – сообщил Не Хуайсан, присаживаясь напротив. – И тебе это удалось.       Лань Сичэнь обреченно вздохнул. Что ж, ничего не меняется. Странно только, что сюда не слетелись вэньские патрули.       – Потом я ловил тебя по всему городу, а ты пытался умчаться на поиски темных тварей или хотя бы просто бандитов, – продолжил Не Хуайсан, не проявив ни капли жалости. – И был недоволен тем, что я не даю тебе нести возмездие во имя луны, что бы это ни значило.       Лань Сичэнь застонал и спрятал пылающее лицо в ладонях. Как же стыдно!       – Да не переживай ты так, с каждым случиться может, – Не Хуайсан беспечно отмахнулся, рукав сполз с запястья. Выглянув сквозь пальцы, Лань Сичэнь заметил там уже пожелтевший синяк. Вчера его определенно не было. Сердце словно ухнуло в глубокий колодец.       – Я… досаждал тебе этой ночью? – спросил он упавшим голосом и замер в ожидании страшной правды. Не Хуайсан быстро замотал головой.       – О, вовсе нет! – он расплылся в донельзя сладкой улыбке. – Досаждал бы ты мне так каждый раз, – мечтательно заметил он.       Лань Сичэнь не позволил себе поскорее принять эти слова на веру и успокоить совесть.       – Я… навредил тебе?       – Ты не можешь мне навредить, – отрезал Не Хуайсан и твердо посмотрел ему в глаза. – Никогда. Кроме того, если бы ты не был так хорош в совершенствовании тела, сам бы сейчас считал следы моей страсти, – добавил он, лучась самодовольством.       Лань Сичэнь вымученно улыбнулся. На нем и правда не осталось никаких следов, но чувствовал он себя странно. Слабость была такой, словно он накануне истратил все свои духовные силы, а еще эта непонятная боль в груди… Подобное он уже испытывал в бою в Цзянлине, когда зазевавшись, сунулся под Цзыдянь. Цзян Ваньинь вовремя погасил его заряд, но отвести в сторону не успел – из груди выбило весь воздух, едва ли не вместе с душой. Потом еще несколько дней Лань Сичэнь маялся тупой болью. Но то был сокрушительный удар, а обо что он приложился этой ночью? Он снова потер грудь. Не Хуайсан, пристально за ним следивший, тут же отвел взгляд.       Лань Сичэнь все же выпил снадобье, снимающее головную боль и дарящее бодрость. Пусть он все это заслужил, но сейчас от него требовались ясный ум и быстрые реакции. Он больше не может подвергать Не Хуайсана риску. Они должны проделать путь до Нечистой Юдоли без происшествий.       Наконец они подобрали свои мешки, вышли из комнаты и спустились по черной лестнице, выскользнув на улицу через задний двор, на котором царил беспорядок, будто там кто-то подрался. Мягкую землю в центре украшало месиво из следов – человеческих и, вроде бы, собачьих.       – Почему мы выбираемся тайком? – растерянно спросил Лань Сичэнь, пока Не Хуайсан уверенно волок его прочь, схватив за рукав. – Я ведь должен еще расплатиться за ночлег и еду, – спохватился он.       – Я уже об этом позаботился! – заверил Не Хуайсан. – Обо всем договорился и получил хорошую скидку, – он тут же замолчал.       – За что? – Лань Сичэнь нахмурился. Не Хуайсан обернулся и подарил ему ясный невинный взгляд.       – Здесь еще не забыли об уважении к ремеслу заклинателя. К тому же, как можно не сделать скидку такому милому почтительному юноше? – он застенчиво улыбнулся. Лань Сичэнь выдохнул с облегчением.       – Что ж, это звучит разумно.       – И вообще, мы же скрываемся, – напомнил Не Хуайсан. – Уйти тайком самое верное решение. Разве ты сам не так задумывал?       Лань Сичэнь неуверенно кивнул. В этом определенно был смысл. Но сейчас он не слишком доверял своему рассудку, и во всем чудился какой-то подвох.       Спустя полчаса, отвязывая лошадь от коновязи, он непроизвольно прислушался к слишком громкому разговору за спиной.       – Что за шум стоял полночи?       – Да пьяные заклинатели опять буянили. Никакого сладу с ними нет! По крышам скакали, песни орали, бесстыжие! Хорошо хоть потом зловредную тварь упокоили, которая тут уже две недели паслась.       – Здесь хоть просто пьяные буянят, а на западе из-за них целые деревни гибнут, – добавил чей-то мрачный и уставший голос. – Что им мы – жалкие насекомые под ногами.       Лань Сичэнь ощутил стыд за то, что его сородичи сотворили вокруг, и в то же время недовольство – они защищают от потерявших берега адептов Цишань Вэнь не только свои ордена, но и всех этих смертных в том числе, хотелось бы чуть больше понимания, если не уважения!       – Зловредную тварь? – спросил он Не Хуайсана, когда они взбирались в седла. Не Хуайсан икнул.       – Ее не мы! – поспешил уточнить он, но как-то слишком настойчиво, и поскорее направился к выезду из города.       Лететь здесь на мече было не слишком разумно. Лань Сичэнь ранее слышал, что эта местность спокойна, а на деле оказалось, что это уже не так, но эти новости до него просто не успели дойти. Поговаривали, что союзники Цишань Вэнь зачастили сюда с патрулями, выискивая важную информацию о действиях трех соседних Великих орденов и заодно вербуя сбежавших с охваченного войной северо-запада бродячих заклинателей в свою армию. Довольно часто – против их воли. А летящего путника могли попытаться сбить с меча просто забавы ради. Лань Сичэнь не мог рисковать Не Хуайсаном, к тому же второй человек на мече сильно снижал его способность к маневрированию. Не предложишь же Не Хуайсану встать на саблю его Почтенного Дядюшки! Да и без того летал он до сих пор очень неуверенно.       Мимо проплывали убранные поля. На краю одного из них высилась гора тыкв. Не Хуайсан предложил стащить одну и запечь на костре, но Лань Сичэнь с сожалением отказался – даже, если бы они ее честно купили, им не стоило останавливаться и терять время, если они хотят ночевать под крышей, а не в лесу. Хотя, что уж говорить, опасности подстерегали что там, что там. Лань Сичэнь мрачнел все больше. Это путешествие сполна наказало его за гордыню. Он вообразил, что достаточно хорош, чтобы без труда доставить доверившегося ему Не Хуайсана домой целым и невредимым – и что в итоге? Сперва он позволил ему войти в пещеру с пауками, потом ничего не смог поделать с тем, что ему пришлось везти домой опасный груз. Ну а в довершение всего сам устроил забег по городу, подвергая Не Хуайсана опасности!       Лань Сичэнь понял, что ему следует сесть и медитировать лицом к стене месяца три. Но пока идет война, он не может себе этого позволить, хотя очень часто хочется спрятаться где-то, отгородиться от мира и творящегося в нем кошмара. Все это будет лишь проявлением малодушия. Слишком много людей рассчитывают на него, слишком многие ждут, как своего спасителя, не подозревая, что он не так уж безупречен и непогрешим.       Пусть Не Хуайсан всю дорогу уверял, что вчера было ужасно весело и никто не пострадал, Лань Сичэнь чувствовал, что тот чего-то не договаривает. Он то и дело бросал через плечо пристальные взгляды, и Лань Сичэнь каждый раз едва сдерживал порыв втянуть голову в плечи. Прославленный заклинатель, лучший в своем поколении, сейчас чувствовал себя донельзя уязвимым. Не Хуайсан мог выложить все подробности, мог промолчать, а мог и сочинить что-то от себя, чтобы подшутить – и Лань Сичэнь никогда не узнает правды! Он был уверен – ночью было что-то еще, и это незнание его тяготило. Не Хуайсан только смеялся слегка нервно, пожимал плечами и говорил, что если и было, то сущая ерунда, переживать не о чем. Но Лань Сичэнь заметил, как переглядываются и шушукаются слуги в гостинице... Наверняка он сотворил что-то недостойное, но никогда об этом не узнает. И уж точно никогда больше не появится в том городе и в той гостинице, пусть даже произошедшее запишут в вину не Цзэу-цзюню, а бродяге с выдуманным именем.       Ну вот снова Не Хуайсан оглянулся на него с задумчивым взглядом!       – Я вчера сделал что-то недостойное? – он был обязан это узнать. Нечего щадить свое самолюбие и прятать голову в нору.       – Что? – Не Хуайсан словно опомнился. – Нет! Конечно, нет! Разве ты мог бы?       – Я не знаю! – воскликнул он в отчаянии. – Я никогда ничего не помню! Алкоголь снимает все запреты, – он схватился за наруч, под которым пряталась налобная лента. – Откуда мне знать, на что я способен?       Не Хуайсан удивленно моргнул.       – Разве Сичэнь-гэгэ не знает сам себя?       – А вдруг нет? Вдруг у меня есть другая сторона, о которой я сам не знаю?       Не Хуайсан снова впал в задумчивость, окинув его темным взглядом, потом вздохнул и подъехал ближе – теперь они едва ли не касались коленями.       – Ты не мог сделать ничего плохого, – твердо сказал он, глядя прямо в глаза. – Сичэнь-гэгэ хороший человек, добрый и участливый. И все твои помыслы были направлены только на благо. Нет ничего предосудительного в том, чтобы стремиться пресечь зло и несправедливость. Как и в том, чтобы подарить городу немного прекрасной музыки.       – Я выглядел смешно? – догадался Лань Сичэнь. Не Хуайсан вдруг улыбнулся.       – Ну, может быть, немножко. Но было весело.       Лань Сичэнь тяжко вздохнул, переборов желание лечь без сил на шею лошади. Так и знал! Он взрослый мужчина, глава Великого ордена, но сейчас ему было стыдно, как тому мальчишке, впервые попробовавшему вино и запрыгнувшему на крышу беседки на глазах у такого же захмелевшего младшего брата, огорошенного дяди и прочих адептов.       – Я был бы рад, если бы ты почаще становился таким порывистым без оглядки на свое воспитание, – заметил Не Хуайсан, его взгляд подернулся дымкой, а на губах появилась едва уловимая улыбка. Он резко дернул поводья и отъехал в сторону.       – Это была случайность! – крикнул ему в спину Лань Сичэнь, и тут же понял, что это зеркальное повторение вчерашнего разговора. Не Хуайсан тоже это понял, поскольку обернулся с плутоватой улыбкой:       – Счет сравнялся! – он ударил бока лошади пятками, пуская ее в галоп. Лань Сичэнь скорее тряхнул поводьями, не позволяя ему сильно вырваться вперед – мало ли что ждет дальше.       Погода была солнечной, а земля сухой, словно зима на пару дней отступила, решив напоследок порадовать уже ставших угрюмыми людей последним теплом. Прохладный ветер приятно обвевал лица и снова пах дымом и прелой листвой. Морозной свежести в воздухе еще не чувствовалось, а издалека уже доносился солоноватый запах моря.       ***       В портовый город они успели еще на закате. Оставили уставших лошадей у конюшни, а сами направились искать ночлег. Не Хуайсан всю дорогу охал, хватался за поясницу и ворчал, что смысл был проявлять благоразумие, если он все равно не может ни сесть, ни разогнуться? Лань Сичэнь так и не понял о чем это он.       Когда они выбрались на оживленную улицу, ворчание Не Хуайсана слилось с гомоном толпы в приятный шум, и Лань Сичэнь не сразу понял, когда оно стихло. Он оглянулся и с ужасом обнаружил, что Не Хуайсан исчез. Только что шел рядом – и вот его нет! Лана Сичэнь завертел головой со все нарастающей паникой и едва его не окликнул, но вовремя прикусил язык – мало ли кто тут бродит, и что ему даст имя наследника Цинхэ Не? А придуманное для легенды мгновенно вылетело из головы. Лань Сичэнь уже начал подозревать худшее, как Не Хуайсан снова возник рядом – уже держа в каждой руке по горячему мясному пирожку.       Лань Сичэнь ощутил волну облегчения, но не сдержал сердитого оклика:       – Ты куда делся?!       – Я тут, гэгэ, не сердись, – Не Хуайсан чуть виновато улыбнулся.       – Чтоб от меня ни шаг! – не спешил успокаиваться Лань Сичэнь. Его все еще немного потряхивало. – Я тебе что говорил?       Не Хуайсан хлопнул ресницами.       – Ой, прости! Не ругай меня, я так больше не буду! – детским голосом запричитал он.       – Вот придем на место, задам я тебе трепку! – включился в игру Лань Сичэнь. И должен был признать – с немалым удовольствием.       – Только пощади мою бедную задницу, мне ею еще в седле сидеть! – умоляюще протянул Не Хуайсан, заглядывая в глаза. Лань Сичэнь едва не поперхнулся следующей фразой и понял, что начинает краснеть. Он быстро огляделся: оказавшиеся неподалеку прохожие сочувственно поглядывали на пустившего весьма правдоподобную слезу Не Хуайсана, но наверняка думали, что его ждет всего лишь порка. Не Хуайсан смотрел все жалобней.       – Позоришь меня перед всеми, бесстыдник! – возмутился Лань Сичэнь. – Сейчас обратно поедешь.       – Нет-нет, я буду слушаться! Гэгэ меня никуда с собой не берет, – захныкал Не Хуайсан. – Уже почти два года сижу и носа за ворота не показываю!       – Конечно, сидишь! Тут не пойми что творится, что я твоей матери скажу и… главе семьи?       Они спорили с таким жаром, что кто-то из зевак не удержался и вмешался:       – Правду твой братец говорит, опасно сейчас. Сидел бы дома, так вам малолетним дуракам все неймется!       – Мой младший тоже в заклинатели сбежал. Но он постарше будет, семнадцать весной сравнялось.       Не Хуайсан икнул и задрожал, скрывая смех. Лань Сичэнь обнял его за плечо, чтобы никуда не делся, и поскорее увел.       – Ешь, – велел он, и Не Хуайсан послушно затолкал в рот пирожок, не говоря больше ни слова. Лань Сичэнь откусил от второго – было очень вкусно. Мясо оказалось смешано еще с чем-то. Кажется, с рублеными креветками.       – У тебя, оказывается, хорошо получается изображать простолюдина, когда захочешь, – заметил Не Хуайсан, прожевав. – Я даже не подозревал.       Лань Сичэнь смутился.       – О, не стоит. Я просто кое-чему научился.       Два года назад А-Яо говорил ему: «Тебя выдает твоя речь, она слишком правильная. Говори проще и грубее». Лань Сичэнь возражал, что тот сам говорит очень правильно, хотя и простой счетовод. А-Яо в ответ смеялся и напоминал, что он-то не в бегах и ему нет нужды скрывать свою личность или что-либо еще.       Лань Сичэнь обеспокоенно вздохнул. Теперь-то он занят этим круглые сутки! А от задушевных бесед остались лишь сухие зашифрованные донесения, в которых лишь изредка проскользнет намек на что-то известное лишь им двоим.       Задумавшись, он не заметил, как остановился перед прилавком с книгами, невидящим взглядом шаря по разноцветным обложкам. Вдруг взгляд зацепился за одну из них. Лань Сичэнь поднес тонкий томик к глазам. «Прогнавший зиму южный ветер согрел душу радостью» – почему это название кажется знакомым?       По другую сторону прилавка тут же возник радушно улыбающийся торговец.       – О, вижу, молодой господин заинтересовался новинкой сезона? Это вторая часть приключений Тянь Юя и Суй Цзыня. Только вчера вечером доставили. Тянь Юй продолжает спасать жизнь Суй Цзиня путем парного совершенствования.       Лань Сичэнь едва не отбросил книгу, словно ядовитую змею, но тут его будто кто-то за язык дернул:       – Они в прошлой части не закончили? Или им снова не повезло?       Торговец многозначительно улыбнулся.       – Думаю, молодому господину следует начать с первой части, – он протянул еще одну тонкую книжицу в похожей обложке. Лань Сичэнь возжелал немедленно провалиться сквозь землю, но рядом возник Не Хуайсан и невозмутимо ответил:       – Нет, эти двое, похоже, просто вошли во вкус. Я возьму вторую часть, дядюшка! – он полез в тощий кошель и подмигнул Лань Сичэню. – А первую дам тебе почитать, когда домой приедем.       – Благодарю, – только и выдавил тот, глядя, как Не Хуайсан отсчитывает монеты и прячет книгу за пазуху. – Думаю, мне все же стоит ознакомиться.       – Чтение – полезная привычка, похвальная для молодежи, – наставительно добавил торговец, и Лань Сичэнь снова поспешил увести начавшего дрожать от едва сдерживаемого смеха Не Хуайсана куда подальше. Тот послушно шел, но вскоре замедлился и начал вертеть головой по сторонам, принюхиваясь.       – Я чую, где-то здесь должен быть жареный рис с морскими гадами! – радостно воскликнул он, и ничего не оставалось, как отправиться на поиски этого самого риса.       Рис и правда оказался божественным. Лань Сичэнь с нескрываемым удовольствием приканчивал вторую миску, подставляя лицо последним лучам заходящего солнца. Вокруг шумел портовый город, а головная боль и тошнота наконец отступили, и аппетит, потревоженный недавней булочкой, проснулся окончательно.       Не Хуайсан тоже выглядел довольным. Одной рукой он ловко орудовал палочками, отправляя в рот креветки и кусочки осьминогов, а второй держал книгу, зрачки быстро бегали по столбцам иероглифов. Иногда он удивленно охал, иногда широко улыбался, а в некоторых местах слегка краснел. Так и подмывало спросить, что же там происходит, но Лань Сичэнь сдерживался – ему негоже интересоваться подобной сомнительной литературой. Пусть и очень любопытно.       Остаток дня и ночь прошли спокойно. Не Хуайсан весь вечер валялся на кровати – снова общей, поглощенный чтением, а Лань Сичэнь за столом рассматривал свежую карту, выбирая наиболее безопасный маршрут. Когда он умылся и начал раздеваться, Не Хуайсан уже сопел, отвернувшись к стене. Лань Сичэнь не стал его тревожить, только обнял со спины и прижал к себе, Не Хуайсан даже не пошевелился. Было немного обидно, ведь прошлой ночью они явно время зря не теряли, а в памяти ничего не сохранилось. Но Не Хуайсан и так умаялся за день, даже думать не следовало утомлять его еще больше.       На рассвете они снова отправились в путь. Вокруг было туманное холодное утро, под копытами хрустел иней. Не Хуайсан ежился, отчаянно зевая. Чем дальше на север, тем холоднее становилось, несмотря на неожиданно вернувшееся тепло.       Они специально разогнали лошадей, чтобы хоть немного согреться, а потом поехали быстрым шагом. Солнце поднялось над деревьями, и наконец потеплело. Путешествие снова становилось приятным. По голубому небу растянулись росчерки облаков, будто легкие птичьи перья. Дорога шла над скалистым утесом, справа тянулась бесконечная водная гладь, над волнами кружили чайки, а к горизонту отплывали корабли и лодки. Холодный и соленый ветер трепал накидки и волосы.       Все было слишком хорошо – и вскоре все изменилось.       Над лесом взлетела и тревожно закричала стая птиц. Лошади заволновались, зафыркали и встали, загребая копытами землю. Вдруг перед ними на дорогу упало утыканное кольями бревно. Из леса один за другим выходили вооруженные мечами и луками люди. Один, второй, еще трое и еще… Всего тринадцать. Нет, четырнадцать. Лань Сичэнь сжал поводья. Плохо дело. Он бросил взгляд на Не Хуайсана – тот перепугано оглядывался, привстав в седле.       – Ну что, господа, вы приехали, – ухмыльнулся вышедший вперед командир отряда. – Слезайте – и оружие сюда, живо!       Лань Сичэнь медленно выдохнул. Расклад был не слишком хорошим. Нет, полтора десятка посредственных заклинателей для него не помеха – а это были именно они, судя по тому, что имели при себе духовные мечи, но половина выглядела уже под тридцать, – но так он поставит Не Хуайсана под удар. Тот так и сидел под прицелом трех луков, будто прирос к седлу, а на лице застыла нечитаемая гримаса – то ли ужас, то ли отвращение.       – Это какое-то недоразумение, господа, – Лань Сичэнь спешился и протянул вперед меч. – Мы мирные путники.       Командир кивнул одному из своих людей, тот выхватил Шоюэ из руки и принялся внимательно осматривать. Сейчас меч не сверкал серебристым светом, а потускнел и словно бы закоптился. Лань Сичэнь потратил целый час, пока ехал, чтобы наложить на него пугающе правдоподобную личину.       – Железяка, – презрительно бросил наемник и отшвырнул меч на землю. Лань Сичэнь едва не вскрикнул от возмущения. Да кто смеет так обращаться с духовным оружием?!       – У второго что?       – У второго только обморок, – засмеялись сзади. – Хоть бы не обделался.       Лань Сичэнь взглянул над головами: Не Хуайсан кулем сполз с седла и повис, цепляясь за лошадь. Выглядел он и правда так, словно сейчас лишится чувств от страха.       – Мой брат даже меч носить не может, – сказал Лань Сичэнь, надеясь, что Не Хуайсан с перепугу и на этот раз не схватится за саблю Почтенного Дядюшки. – Мы просто путешествуем.       Командир снова ухмыльнулся.       – Знаем мы, куда вы путешествуете. Туда же, куда и все оборванцы – под знамена Не Минцзюэ. Черепаший сын уже залил кровью весь север. Трупы вдоль дорог, мертвецы лютые стаями бегают – а он все не уймется.       Лань Сичэнь снова бросил на Не Хуайсана быстрый взгляд, глаза у того потемнели, а ноздри хищно раздулись – как бы не бросился на защиту чести старшего брата. Лань Сичэнь одарил его предупреждающим взглядом. Впрочем, в нем самом заклокотала ярость.       – Мне казалось, что залил все кровью Вэнь Жохань, А теперь пожинает плоды своей алчности, – холодно процедил он, ругая себя за несдержанность. Глаза командира опасно сузились.       – Пока все слушались Вэнь Жоханя, везде было спокойно. А только ордена возгордились и взбунтовались – так что? Уже два года кругом смерть и разруха.       – Позвольте напомнить, что невелика цена спокойствию, причины которого – лишь страх и принуждение, – Лань Сичэнь снова не сдержался, но правда сама лезла на язык.       – Ишь, какой умный выискался! – встрял в разговор один из лучников, даже лук опустил. – И что с того? Мы люди маленькие, нам главное, чтобы тихо было кругом и смертные последние монеты не прятали. А то толпы мертвецов по дорогам гуляют, а никто их упокоить не просит.       – Задача заклинателя – избавлять мир от порождений тьмы, – напомнил Лань Сичэнь, прекрасно понимая, что лезет на рожон, но почему-то ничего не мог с собой поделать. Его до глубины души оскорбляла вся эта ситуация. И в этой же глубине души он верил, что всех этих людей на подобные бесчинства наверняка толкнула какая-то причина, возможно, он сможет их уговорить вернуться на праведный путь?       Но все они лишь засмеялись в полный голос.       – Все, братцы, расходимся – эти из идейных. Ни в какую армию они не вступят.       – То-то неудивительно, что такие оборванцы!       – Может, в армии им бы хоть приличные накидки дали и накормили досыта впервые в жизни!       Лань Сичэнь усилием воли придержал язык. Похоже, эти люди безнадежны. Только бы не сорваться – сам он расправился бы со всеми без труда или просто улетел, раз правила ордена не велят отнимать чужие жизни без крайней нужды, но Хуайсана может задеть в стычке. Нельзя подвергать его опасности и раскрывать личность. Не страшно, если Вэни узнают, что Лань Сичэнь был в этой местности – он постоянно то тут, то там, – но то, что где-либо видели Не Хуайсана, не должен знать никто.       Не Хуайсан вдруг словно очнулся.       – Отпустите нас, дяденьки, – жалобно заканючил он. – Мы просто бродячие заклинатели, вот у меня даже меча нет! Пусть война, а уничтожать вредных духов кому-то надо.       – Это вы так говорите, – заметил командир. Наемник, стоящий за спиной Лань Сичэня возразил:       – Да ладно. Отпусти их, чего с них взять?       – Говорят, Вэни за рекрутов неплохо платят, – тот все еще хмурился, но уже, похоже, был не слишком рад, что решил остановить именно этих путников.       – Больше мороки доставить их в пункт приема, – заметил еще один наемник. – Да и за отребье много не дадут. А у этого духовных сил кот наплакал, – он с силой ткнул Не Хуайсана кулаком между лопаток. Тот испуганно вскрикнул. Лань Сичэнь дернулся, но тут ему в горло уперлось острие меча.       – А у тебя чуть получше, – заметил державший его наемник. – Но тоже не густо.       Лань Сичэнь медленно выдохнул. Конечно, не густо: он до рассвета медитировал, чтобы успокоить течение духовной энергии в своем теле. Сейчас она едва шевелилась, но ему не потребовалось бы больше пары вдохов, чтобы снова ее разогнать.       Тут наемник, до этого стоящий за спинами остальных, вдруг подошел и встал перед Лань Сичэнем, заложив руки за пояс и внимательно всматриваясь в лицо. Его окликнули из задних рядов:       – Что ты на него вылупился, себе походный шатер греть забрать хочешь? Так не прокормишь такого здорового! Хоть и хорош, мерзавец.       Любопытный склонил голову к плечу, прищурившись.       – Да уж больно на Ланя похож, – протянул он, в его голосе чувствовался мягкий говор выходца из Гусу. – И ты сам слышал, в том городе кто-то вчера полночи на дудке играл. Да так, что все обрыдались от восхищения.       – Так ночью же, – возразили ему. – А все знают, что Лани по ночам дрыхнут без задних ног.       – Если это Лань, у него с собой должна быть лента, – бросил командир, шагнул вперед и дернул Лань Сичэня за собранные в хвост волосы, заставляя наклониться. Он пристально всматривался в его лоб, но зря пытался найти на безупречно белой коже хоть какой-то след, оставленный солнцем. – Если не на лбу, то где-то спрятана. Давай, показывай, что у тебя с собой! Живо! Или сломать твоему братишке ногу, чтобы ты соображал быстрее?       Лань Сичэнь поднял голову и встретил умоляющий взгляд Не Хуайсана. Похоже, тот в свою очередь переживал, что сорвется уже он. Лань Сичэнь стиснул зубы и принялся снимать накидку, потом бросил ее в руки выходцу и Гусу, и тот начал ее трясти и шарить по карманах. Кто-то еще рылся в походных мешках или рассматривал бамбуковую флейту. Лань Сичэнь взялся за наручи, намереваясь незаметно сдернуть правый вместе с лентой с запястья.       – А ну стой! – командир выхватил у него наруч. Лань Сичэнь дернулся – его схватили за локти сзади. Командир внимательно осмотрел наруч, а потом второй. – Показалось.       Лань Сичэнь ощутил невероятное облегчение, а следующий миг – тревогу. Если ленты нет на запястье – а он утром даже не проверил, – то где же она? Неужели он совершил один из серьезнейших проступков и потерял ее? Но как бы то ни было, это стало счастливым случаем.       Предаваясь тяжелым мыслям, он безропотно позволил себя раздеть едва ли не до белья, радуясь, что послушался Не Хуайсана и полностью оделся, как простолюдин, хотя и помыслить не мог, что придется демонстрировать свое исподнее кому-то, кроме «младшего брата». Он вытерпел стойко все унижения, пока его одежду и другие вещи осматривали со всех сторон – лишь бы не навредили Не Хуайсану. Но того не посчитали подозрительным – только пошарили по карманам, порылись в мешке и отобрали все деньги вместе с запасом еды и кувшином вина, который Лань Сичэнь видел в первый раз. Потайные карманы не нашли, вероятно, они реагировали только на духовную энергию самого Не Хуайсана.       – Нет ленты, командир, – сообщил наконец человек из Гусу, отбрасывая похудевший мешок. – Обознался я. Никакой это не Лань, тот бы точно не стерпел. Да и ленты нет, – повторил он с сожалением.       Командир раздосадовано выдохнул. За Ланя, а если повезет – из верхушки ордена, он бы точно получил неплохие деньги.       – У второго что-то нашли?       – Нет, но можем еще раз обыскать, – глумливо сообщил не в меру веселый наемник, вертя и ощупывая Не Хуайсана. Тот возмущенно вскрикнул и ударил его по рукам. Наемник загоготал. – Но что-то он там так старательно прячет… – Он нырнул Не Хуайсану поглубже за пазуху. Лань Сичэнь затаил дыхание, а наемник вытянул на свет… книгу. – Это еще что? – он пролистнул ее без интереса, но вдруг вытаращил глаза и поскорее отбросил далеко в кусты. – Да это же книжка про обрезанных рукавов! Ах ты маленький извращенец, – он шарахнулся от Не Хуайсана, как от прокаженного, будто не сам только что хватал его за все подряд и отпускал скабрезные шутки.       У командира задергался глаз.       – Пошли вон, оборванцы! Даже руки об вас марать не хочется!       Не теряя ни секунды, они кое-как запахнули одежды, вскочили на лошадей и поскакали прочь, до конца не веря, что это все не хитрая уловка с целью подарить ложную надежду, и в спины им сейчас не полетит град стрел. Все равно не попали бы, но тогда пришлось бы вступить в бой – обидно после того, как пришлось стоически снести столько унижений. Но погони не было. И какое счастье, что удалось уехать верхом – Лань Сичэнь с самого начала этой передряги уже попрощался с лошадьми. Но, видимо, наемники собирали информацию и передвигались на мечах, и создавать себе лишнюю мороку с лошадьми, пусть за них можно было выручить несколько монет, не захотели. И не все заклинатели смогли так просто переключиться с убийства темных тварей на убийство себе подобных.       Убедившись, что погони нет ни по земле, ни по небу, Лань Сичэнь натянул поводья. Лошади перешли на рысь, а после на шаг. На солнце набежали облака, влажный ветер стал порывистым и холодным. По ставшему почти черным морю катились высокие волны. Больше пейзаж не радовал. Не Хуайсан пыхтел и просто-таки пылал яростью, на щеках ярко горели красные пятна.       – Никто… Никто еще не смел так обращаться со мной! Видят Небеса, я из последних сил сдерживался, чтобы не сказать этим псам… Да как они смеют?! Будь здесь дагэ – он бы с них живьем шкуру спустил! Он бы их на кол посадил – всех на один! Они бы пожалели, что родились на свет! Они бы молили о смерти! – он зашелся длинной тирадой, обрушивая на головы наемников проклятья и грозя страшными пытками. Лань Сичэнь ощущал себя все более жалким. Он должен был сразу защитить Не Хуайсана и уберечь от позора, но он и правда слишком боялся, что тот случайно пострадает. Убить наверняка одним махом полтора десятка человек у него бы не получилось.       Не Хуайсан продолжал выкрикивать проклятья, по щекам покатились злые слезы. Хотелось немедленно обнять его, затащить к себе в седло и везти дальше, не выпуская из рук. Но Лань Сичэнь только и смог, что сказать:       – Прости. Я так ничего и не смог сделать, – тихо, но Не Хуайсан услышал.       – А? – он обернулся. Ярость на лице сменилась растерянностью, он подъехал ближе и сбивчиво заговорил: – Что ты! Очень хорошо, что ты сдержался! Я так боялся, что твоя гордость не выдержит – мало ли что бы они могли с тобой за это сделать! А вдруг тут подмога недалеко? Но… но… Как же мне хотелось достать дядюшкину саблю и… – Не Хуайсан резко захлопнул рот, в глазах отразился страх. Он в один миг сгорбился, опустил голову и начал сверлить мрачным взглядом луку седла. Так и молчал всю последующую дорогу.       Вскоре снова вышло солнце и ветер улегся, но легче на душе не стало.       ***       Лань Сичэнь до конца не верил, что они достигли стен Нечистой Юдоли без дальнейших приключений. На подъезде Не Хуайсан выпустил в небо припрятанный сигнальный огонь, и от крепости к ним тут же вылетела пара адептов. Они были явно обеспокоены внезапным визитом, но выслушали Не Хуайсана и проводили нежданных гостей внутрь резиденции.       Здесь было привычно просто и сурово, но как будто стало еще холоднее. Укрепления выросли, а на тренировочном поле упражнялись с саблями адепты. Даже те, кому было лет по двенадцать, не больше.       – Глава ордена уже вернулся? – деловито спросил Не Хуайсан вышедшего им на встречу старшего адепта, который служил управляющим резиденцией и руководил обороной. Тот выглядел растерянным и немного сердитым.       – Еще нет. Должен быть завтра к обеду. Молодой господин, почему вы…       Не Хуайсан уже не слушал его, а выдохнул с явным облегчением, опустив наконец плечи. Кажется, он был не готов сразу же предстать перед братским судом.       – Все хорошо. Я должен был прилететь и увидеться с братом. А Цзэу-цзюнь любезно согласился подвезти меня и проследить, чтобы я добрался благополучно.       Лань Сичэнь почти физически ощутил все взгляды, обращенные к нему, и наконец недоумение в них сменилось удивлением и узнаванием. Не Хуайсан продолжал быстро говорить, словно старался всех заболтать, пока не проявился крутой семейный нрав:       – Так что не стоит волноваться, мне ничего не грозило. Наше путешествие было легким и веселым, – он улыбнулся во весь рот, а потом быстро опустил голову. – И ругать меня тоже не стоит.       – Пусть глава сам разбирается с вами, – ответил управляющий, явно сдерживаясь при высоком госте. – Я прикажу подготовить ваши комнаты. И гостевые, – он с уважением поклонился Лань Сичэню. Тот поклонился в ответ.       Не зайдя повидать родственников и даже не отдохнув с дороги, Не Хуайсан бросился в свой сад с птицами, потащив Лань Сичэня за собой. Сад уже весь облетел, и деревья стояли голые и печальные. Но теплый вечер скрашивал неуютный пейзаж и признаки близящееся зимы: пронзительный голубой оттенок неба потеплел, а в воздухе будто разлилась звенящая золотистая дымка.       Не Хуайсан бегал от клетки к клетке, громко смеясь и зовя птиц по именам, те радостно отзывались. Над садом повис многоголосый щебет, от которого слегка закружилась голова. Лань Сичэнь присел на скамейку, наблюдая за всем со стороны.       – Смотри, как они мне рады! – Не Хуайсан открыл дверцу, небольшая яркая птичка с длинным хвостом вспорхнула ему на плечо и потерлась хохолком о чуть раскрасневшуюся щеку. Не Хуайсан приласкал ее и принялся открывать другие клетки, позволяя своим любимицам вылетать и рассаживаться на нем. Вскоре он начал напоминать какое-то сказочное лесное существо. Он умудрялся одновременно гладить и почесывать всю стаю, тихонько напевая что-то мелодичное без слов.       Наконец, накормив всех и поболтав с каждой на смеси человеческого языка и мелодичных посвистываний, Не Хуайсан бросился к пруду и едва не сунул в него голову, а вскоре поднялся с колен, держа в руках большую сонную черепаху.       – Ох, мэймэй, да ты уже весишь как целая цзецзе! – пропыхтел он и перехватил ее удобней, оперев на оставленное бедро. – Сичэнь-гэгэ, смотри, как она выросла, пока мы ее не видели!       – Ее самосовершенствование не проходит зря, – согласился Лань Сичэнь, не скрывая улыбки. – Рад видеть вас в добром здравии, молодая госпожа.       Черепаха подняла на него сонный взгляд и лениво жевнула травинку.       – Она тоже рада тебя видеть! – перевел Не Хуайсан и, напоследок погладив панцирь и поцеловав черепаший лоб, отпустил ее и пошел к выходу из сада. – А теперь мы можем отдохнуть с дороги и приступить делу!       Лань Сичэнь проследовал в покои для гостей, там уже успели все подготовить. Не Хуайсан, убедившись, что гостю предоставили все необходимое, убежал, но почти сразу вернулся и сунул ему в руки тонкую книжку.       – Вот, почитай, чтобы не скучать без меня. Жалко, что вторая часть осталась у тех ублюдков. Ну ничего, может им пригодиться скрасить одинокие вечера, – бросил он сквозь зубы, и его снова начало потряхивать. Лань Сичэнь успокаивающе сжал его плечи, Не Хуайсан медленно выдохнул. – Ничего, я себе новую куплю в коллекцию, когда обратно поедем. И тебе дам почитать, – он воровато оглянулся, привстал на цыпочки, коротко поцеловал Лань Сичэня в губы и быстро убежал.       Лань Сичэнь вернулся за стол, вертя в руках книгу. «Разметавшее снег неистовство южного ветра» – звучит красиво, пока не задумаешься о смысле! Но все же… Снег – отсылка к смерти, южный ветер – мужская любовь... Герои так неистово любили друг друга, что победили смерть. В этом была своя поэтика.       Он сам не заметил, как начал читать и увлекся. История была написана легким и бойким слогом, не лишенным своеобразного изящества. Некоторые места вызывали улыбку, некоторые – желание разбить лоб ладонью, а на третьих Лань Сичэнь хохотал в голос, радуясь, что его никто сейчас не видит. Это безобразие заслуживало того, чтобы показать его другим целителям из Облачных Глубин, но тогда придется как-то объяснить, откуда у него эта книга… Лань Сичэнь густо покраснел и дочитал самую откровенную сцену, сквозь пальцы.       Нет, это уму непостижимо! Но если Не Хуайсан захочет в это поиграть… Или уж лучше Лань Сичэнь сам объяснит ему принцип парного совершенствования нормально. Пусть ни один из них не женщина, но наверняка есть какие-то способы, он должен поискать в библиотеке. Ведь его задача, как старшего товарища и почти брата – наставлять Не Хуайсана и направлять на правильный путь, ограждая от опасных заблуждений. И как адепт Гусу Лань он ревностно относится к знаниям – все дело в этом, без сомнений!       Он вздохнул и склонился над столом, упав лицом в книгу.       Не Хуайсан весь вечер носился по Нечистой Юдоли, наконец представляя Почтенного Дядюшку его потомкам, отдавая какие-то распоряжения насчет завтрашнего дня, и за поздним ужином на исходе часа Крысы откровенно клевал носом, но Лань Сичэнь, стоически дождавшийся возможности поужинать вместе, глядя на него, мог сказать только одно: он давно не видел Не Хуайсана настолько счастливым.       Было очень грустно и даже немного холодно засыпать в постели одному. Он и не заметил, как за эти несколько дней привык обнимать Хуайсана всю ночь.