***
То, что Гром обозвал «приличным» кабаком, естественно таковым не является. Вокруг трётся много пьяных до скотского состояния рабочих, стёкшихся в город после массового голода три года назад. Шатаясь от стола к столу, они дымят дешёвыми папиросами, громко выкрикивая тосты и поднимая стаканы к плакату с изображением великого вождя. Возможно, Олега смутила бы эта обстановка. Но он уже был пьян как раз настолько, чтобы полностью абстрагироваться от окружающей действительности, потянутой табачной дымкой. Он хочет выпить сегодня как можно больше, желательно до рвоты и пьяного обморока. Чтобы хоть сутки не вспоминать про этого рыжего беса с его ежедневно растущими запросами. А Гром рядом знай себе подливает. И сам глушит так, что только и слышно, как с каждым разом всё громче он возвращает пустую рюмку на поверхность стола. Не смущается, не закрывается больше, о чём-то выспрашивает. — Вы наливаете? — спрашивает местный завсегдатай, увидев их за столом с почти полным «комсомольцем» — Спасибо, добрые вы люди. Присяду? Олег только кивает, не находя сил даже оторвать взгляд от грязного стола, покрытого пятнами самого разнообразного происхождения. Гром щедро плещет пьянице в стакан «рыковку», зная, что её слабеньких тридцати градусов не хватит такому гуляке. От выпитого Волкову дурно, и в духоте заполненного людьми помещения питейного он принимается закатывать рукава рубашки. — Пить полезно, — заключает Гром, откидываясь на неудобном стуле и широко улыбаясь, выказывая совершенно несвойственную себе общительность, — в какое время живём, в конце концов… — Его лицо вдруг стало моложе и взгляд яснее, — по-другому нельзя. Впервые увидев улыбающегося Грома, Олег не может скрыть удивления и вдруг со всей серьёзностью выдаёт первое, что приходит в голову, — Анекдот… Решили в Кремле поиграть в карты. Крупская предлагает Акульку, Сталин, конечно, «короли». А Рыков что? — выдерживая обязательную в таких случаях паузу, Олег привлекает внимание двух пьянчуг за соседним столом, — Пьяницу. Захохотав на пару с Игорем и продемонстрировав почти полное отсутствие зубов, местный завсегдатай прошамкал. — Насмешил. Ну, за здоровье ваше! Голова у Олега тяжелеет, а от собственного смеха звенит в ушах колокольными перезвонами, но это лучше, чем постоянно слышать непрекращающийся внутренний монолог о том, как там обстоят дела у дорогого друга. Олег и Игорь поднимают стопки, ещё посмеиваясь, и в пьяном угаре чокаются с такой силой, что едва не разливают содержимое. Залпом осушив стопку посредственной по вкусу водки, Олег порывисто закашливается в кулак. Горло дерёт так, что на глазах выступают слёзы. — Ты лети с дороги, птица, — вдруг затягивают за соседним столом нестройным хором несколько выпивох, размашистыми жестами наполняя свои стаканы. Некоторые посетители с интересом оборачиваются к ним, как и Олег с Игорем. Все знают песню, будто это у них в крови. Олег пристально вслушивается, задумчиво глядя на слабо болтающийся алкоголь в своей стопке. Игорь поднимается, как и многие другие, вливаясь удивительно быстро, и голос у Игоря внезапно приятный, бархатистый, так что Олег невольно заслушивается. Майор ведь обычно говорит мало. И постоянно будто хотел звучать глуше, чем есть на самом деле. Сейчас Игорь и поёт и говорит и смеётся раскатисто громко. Хотя Олег ещё на фронте заметил, что все крестьяне без исключения хорошо поют, особенно хором. Постепенно гомон нарастает и кажется, что голосит абсолютно каждый из присутствующих. Они свистят, подпевая и стучат стаканами по столу в такт. — Эх, тачанка-ростовчанка, наша гордость и краса! — Весело продолжает толпа удивительно стройным хором. Молчит один лишь Олег, не знающий слов и украдкой поглядывающий за широкоплечей фигурой майора, звонко свистящего, подобно остальным. Песня заканчивается всеобщим радостным улюлюканьем, свистом, постукиванием по столам и хлопками. — Игорь! — поднимаясь и панибратски припав к плечу милиционера, расслабленный от выпитого, граф с трудом выговаривает слова, теряя любую логическую последовательность, — Дойдём до одного места? — Олег никогда не предложил бы этого Игорю в здравом уме, — Давно я там не бывал. А там… Хорошо-о-о… Как в раю, клянусь. Не задумываясь о том, что может сказать на это всё захмелевший матёрый милиционер, Олег тянет его за собой. — А пойдём! — держась за Олега, соглашается Игорь, второй рукой ища более устойчивую точку опоры, — это вам, папаша, пейте! — Он пододвигает бутылку к соседу, — не упейтесь только. Седой беззубый выпивоха счастливо улыбается и закупоривает бутыль, собираясь на выход. — Что за место-то? — С усмешкой спрашивает милиционер, притягивая к себе не в меру пьяного мужчину и распихивая мешающее столпотворение у дверей, — Там стихи всякие и любовные баллады воют? — Только этим и занимаются! А по четвергам ещё и предаются греху, — весело смеясь, Олег набрасывает на себя тяжёлое чёрное пальто. Из кабака они буквально вываливаются, громко обсуждая, как сейчас закажут еды на все оставшиеся деньги. Пока мужчины идут вдоль однообразных домов с горящими жёлтым светом окнами, покрытыми узорами, медленно начинает валить снег, и ветер наспех заметает их следы. Крупные хлопья снега остаются на одежде и моментально тают, попадая на раскрасневшиеся после духоты кабака лица. В долгом пути, не замечая студёного холода, обжигающего руки и лица, Игорь декламирует солдатские похабные частушки, и, к его удивлению, граф одобрительно смеётся, закинув руку ему на шею. — Это местные Содом и Гоморра… — Невнятно бубнит Олег, толкая дверь, изнутри затянутую чёрной тканью, — Волков Олег Давидович. И этот господин со мной, поуважительнее! — Тыкая в грудь верзиле у входа, доказывает что-то граф, стряхивая с себя снег. Позади Гром, упирается плечом в стену, даже не противясь выражению «господин» в свой адрес. У Игоря в глазах туман, и всё, что происходит, кажется мужчине не более, чем глупой шуткой. Сейчас они выпьют ещё, может пойдут в другое место, а может и по домам. Ему становится интересно, как этот буржуй живёт. В трёх комнатах с прислугой? В заведении свет приглушён, так что немногочисленных присутствующих видно лишь как расплывчатые слегка сверкающие силуэты в таинственном полумраке. Они точно попали на шабаш, где при лунном свете резвится нечисть. По стенам растянуты полотна насыщенного фиолетового цвета в причудливых узорах. Со сцены, звонко голося, рассказывает комедийный монолог парнишка в смокинге. Голосок у него будто ещё не сломался, и фигурой он больше похож на девицу. Олег бросает на него беглый незаинтересованный взгляд. Они с Игорем упираются локтями в барную стойку, наперебой выясняя, что может сделать вечер ещё лучше. — Две стопки рому, — командует Олег и очаровательно улыбается Грому, сверкнув тёмными глазами. Майор выглядит совершенно миролюбиво, слабо улыбаясь и потирая лицо. Кажется, он ещё не понял, где они находятся. Выпитое бодрит, когда они садятся напротив друг друга на высоких табуретах и Олег чувствует, что сердце колотится, требуя выполнить каких-нибудь глупостей, как в былые годы. Каждый их с Серёжей кутёж обсуждался следующим же днём с особой тщательностью и приправлялся новыми подробностями от каждого из рассказчиков. Волков закидывает ногу на ногу, почти кокетливым жестом пропускает через пальцы растрепавшиеся на ветру волосы и обводит помещение хитрым взглядом плута. Игорь видит, что граф что-то задумал, и торопится перевести тему. Оба понимают, что могут говорить о чём угодно — завтра этот вечер прахом рассеется из их памяти. — Кого я вижу! Олег Давидович! Приятный сюрприз, однако, — радостно возвещает мужчина с гусарскими усами и по-конски узким лицом. Рядом с ним мальчик, на вид ему впору сидеть за учебниками, а не появляться в столь злачных местах. — Соглашусь, давно не виделись, Антон Леонидович, — улыбаясь, граф подставляет им обе щеки для принятых здесь поцелуев и парнишка помладше оставляет на гладко выбритой щеке смазанный след от помады. Игорь смотрит на них внимательно, но, кажется, никак не может сложить всё происходящее в голове. Неприятный мужчина нарочито вежливо обращается и к Игорю, у которого горит всё тело и неохотно слушаются руки. Они со звоном чокаются ещё раз, и Олег проваливается в приятное беспамятство, яркими вспышками сиреневого света скроенное из шумной реальности. Он чувствует резкий запах крепкого пойла, исходящий от Игоря, и чужого свежего парфюма поблизости. Он словно женский, но женщин здесь не встретишь. Пока они плетутся к накрытому столу спать хочется нестерпимо, и Олег опирается спиной на подушки, прикрывая глаза, едва оказывается на диване. — Как поживает Серёженька? — Олега требовательно хватают за руку, — Он был душой этого места, — щебечет юнец с красной помадой на нежных губах, подбираясь к едва сознающему происходящее графу всё ближе. Отрывками Олег вспоминает его юное тело в лёгкой рубахе в своих руках и на коленях и… Повсюду. Он помнит, как его узкая ладошка скользнула за ворот рубашки и наигранный звонкий смех над ухом. Игорь наблюдает за этим действом совершенно стеклянным взглядом, вдруг осознавая, что он тоже получил поцелуи в щёки от двух мужчин, но никак не реагирует. — Деньги… Серёжа постоянно просит деньги. Олег говорит им о своих проблемах, как никому и никогда в своей жизни. — Шампанского! Молодые люди, будете? — восклицает граф, вставая и едва не падая обратно, рядом с Игорем, грустно глядящим в уже пустой стакан. К их столу тут же, как птицы на крошки, слетаются некоторые посетители, вдохновлённые предложением Олега. — Ума не приложу, куда он столько тратит, и на что мы потом должны жить… — Олег давно забылся где он и с кем, только Игорь иногда поднимает на него тяжёлый сонный взгляд. Он старается из последних сил слушать графа, пока тот вываливает всё самое сокровенное и тревожащее душу. Олега накрывает негой, пока чужие незнакомый руки касаются его повсюду, в ушах звучит расслабленный приятный голос Игоря, а на языке ещё теплится дубовый вкус крепкого рома. Огромное количество тел вокруг заставляет расстёгивать рубаху всё больше и больше. Игорь потерянно смотрит на Олега. Он что-то рассказывает тому самому мальчику с помадой, бессовестно льнующему к графу. Где-то в душе Игорь чувствует, что должен возразить, но выпитое настолько разморило его, что он не находит сил и просто следит за сладострастием, происходящем вокруг. Вдруг рядом оказывается ещё один мужчина и, пододвигаясь, Игорь оказывается плечом вплотную прижатым к Олегу. Их сжимают со всех сторон. Мимо кто-то то и дело проходит. Звучат тосты, перемешиваясь с джазовой музыкой они становятся шумом, необходимым для беседы. В беспамятстве Олег припадает мокрым лбом к плечу Игоря, чувствуя, как губы обжигает холод стакана. Волков даже не понимает, пьёт он сам или его поят. Сухие шершавые пальцы Игоря касаются виска, поправляя волосы. Это Олег ощущает особенно подробно. — Эй! Чарльстон! — Выкрикивает кто-то из гостей, и музыка сразу становится быстрее, зажигательнее. — Мы ждём Сергея, это правда. А какая у вас была пара, — откуда-то раздаётся чужой глухой голос. Олег находит в себе силы только согласно покивать. Олег теряет координацию окончательно, отдаваясь ласковому шёпоту и лести этого мальчишки слева. Разум Олега противится, потому что есть Серёжа. Да далеко, да наверняка гуляющий направо и налево, но он есть, и они клялись друг другу… Олег просто не может отпихнуть неприятного юношу, пусто глядя в его большие глаза. — Вы выпили слишком много. Позвольте, я провожу вас на воздух… Дыхание парня куда-то в шею смешивается с присутствием Игоря в опасной близости от лица, кажется, он наклонился через Олега. Рука юноши замирает в сантиметре от ладони графа. Игорь достаточно грубо сжимает её, убирая. Юноша притворно хохочет, отпуская колкий каламбур. Олег даже не слышит, что это была за колкость. Принимает, как данное. Перед глазами маячат какие-то невнятные образы. Не то профиль Игоря, не то танцующие люди. — Мы с графом сами разберёмся, — с трудом выговаривает Игорь, поднимая к себе лицо Олега, безразлично смотрящего перед собой, — Рассказывай, куда тебя вести. Светлые глаза Игоря прожигающе глядят в самую душу Олега, израненную тоской от одиночества и извечного пренебрежения, они почти бьют графа в сердце. Не раздумывая, Олег притягивает к себе расслабленного мужчину, сжимая жесткие волосы на затылке. Игорь никак ему не отвечает, не размыкает губ, но и не отстраняется.V
10 ноября 2021 г. в 10:08
Обстановка в кабинете с плотно завешанными окнами мрачная. Олег всегда закрывает окна, находясь здесь, потому что ему не нравится даже случайно замечать дневной город. Вперемешку с автомобилями, телегами и даже санями улицы пересекают бродяги, попрошайки и калеки. Появляется тягучее чувство пугающей неопределённости, ощущение, что очень скоро произойдут значительные перемены, и ему здесь не найдётся места.
Сейчас граф недовольно сжимает телефонную трубку, хмурясь и слушает взвинченный монолог Александра. Парень позвонил с крайне неприятными новостями, которые хоть и походили на дешёвые наивные сплетни, не на шутку обеспокоили Олега. Он бросает мимолётный взгляд на коротенькое письмо Серёжи, отправленное в первый день пребывания в Париже.
— Может хватит переводить разговор на Разумовского? — Олег нервно поправляет один из перстней.
— А я предупреждал, чтобы ты не совался к Зильченко! Так нет, какие-то чёртовы гравюры оказались важнее здравого смысла! — с укором восклицает молодой наёмник на том конце провода, наверняка картинно закатывая синие глаза, — Думай, что хочешь. Я знаю, как ты трясёшься над Разумовским. Всё для Серёженьки, пусть наслаждается, живёт в своё удовольствие, пусть радуется! Названные братья, как же!
Волков раздражённо выдыхает, прося больше времени на раздумья и падает в стоящее тут же кожаное кресло совершенно без сил. Неясно, как теперь поступать. Олег ведь наивно полагал, что Серёжа создаёт проблемы, живя под боком. Но даже находясь в другой стране, Разумовский напрочь лишил его сна и спокойствия. Ревность была самым безобидным поводом для волнения. Зная натуру своего любовника, Олег мог надумать что угодно, и это вполне могло произойти.
Олег едва успевает поставить точку в коротком сообщении для Серёжи, первом за долгое время, как телефон снова звонит.
Бодрый голос Игоря с легким оттенком раздражения вводит Олега в еще более тяжелые раздумья:
— Ну что, граф, как там с Исаевыми? Ты говорил, что разберёшься быстро. Я в управлении, дело стоит. Тебя жду.
Олег вздыхает, понимая, что водит за нос человека, который, в общем-то, ничего плохого ему не сделал.
— Ничего почти… — стараясь звучать как можно естественнее, произносит Олег, — Открытой вражды у них ни с кем не было. Но меня беспокоит, что Виктор Михайлович Исаев занимался ростовщичеством… — Олег вынимает лист из печатной машинки свободной рукой, откладывая его на край стола.
— Навлёк на себя обозлённую толпу, получается. А все документы с должниками и суммами были в доме, наверняка, — раздражённо подвёл итог Игорь, понимая, что теперь остаётся только, опираясь на показания знакомых, доказывать, что Исаев действительно замешан в махинациях с деньгами. Олег же сам удивляется, как удачно всё сложилось, что в этот раз даже не придётся подыскивать для Грома нового подозреваемого.
Скоро граф закуривает сигару, слушая короткие вопросы Грома, предполагающие такие же короткие ответы. Майор весьма разумно и осмотрительно уточняет, не живёт ли кто по соседству, ведь соседи могли что-то видеть в ночь пожара. Не задумываясь, Олег врёт, что не имеет об этом никаких сведений. Ведь появляться у порога поместья Разумовских ему нельзя под страхом смерти. В лучшем случае, пожилой граф спустит собак на воспитанника, запятнавшего себя непотребными деяниями, ещё проживая под его крышей, а в худшем…
— А что ты делаешь сегодня вечером? — затягиваясь, переводит тему мужчина, осматривая шкафы, уходящие под потолок, доверху забитые книгами. Эту комнату граф всегда тщательно охранял от Серёжи, который везде оставлял следы своего проживания в виде разных безделушек и собственных вещей, — и не открещивайся, я тебя уже знаю. Сидишь один вечно, как старый затворник. Не надоело? — вопрос выходит скорее риторическим.
— Да занят я. Крышу латать надо. Снега намело в коридор.
— Твоё дело, — делает жест рукой Олег, оставляя сигару в специальной хрустальной пепельнице дотлевать, и кладет трубку, — Виктория Владимировна, войдите! Отложите дела и отправьте это письмо как можно скорее, — указывает Олег, — Адрес тот же.
Домработница вошла бесшумно, но не смогла удержать удивления при себе, — О, вы побрились… Выглядите… Молодо.
Волкова такие комплименты не прельщают. Сегодня утром он заметил, что выглядит измотано и даже несколько болезненно.
Олег улыбается, изображая добродушие, и кивает ей на письма. Подхватывая два протянутых листка и конверты, она поспешно выбегает. В рабочие дела она никогда не совалась, за что и держалась на этой должности уже пятый год. Проводив её спокойным взглядом, граф решил, что стоит ненадолго оставить заботы о своём возлюбленном друге. Предупредив уже выходящую из квартиры женщину, что вернётся он за полночь, мужчина направляется в свою спальню, чтобы подобрать пиджак и поехать по адресу, который выучил, как свой собственный.
Двор, припорошённый снегом, встречает графа толпой звонко вопящих ребятишек, играющих в снежки и громко дразнящих друг друга. Они падают в сугробы, барахтаясь там и со смехом поднимаются с помощью друзей. На секунду мужчине вспоминается его детство… Там было нечто отдалённо похожее, но так редко, что и вспомнить подробностей не получится.
— Софка! Ставь щей вариться! — Кричит мужик с густой бородой, передавая другому крестьянину молоток и свешивая с края крыши ноги в безобразно больших валенках, заставляет плотный ком снега упасть, — Игоря Константиныча тоже зови, вон как помог, — он кивает на своего товарища, упорно прилаживающего доску.
— Какое совпадение, я тоже к Игорю Константиновичу, проводите меня? — Олег ловко подхватывает под локоток девушку в пёстром платке, уже срывающуюся с места по направлению к дому. На мужчину она стесняется смотреть, поэтому просто кивает.
Они вдвоём проходят в узкий коридор со скрипучей покосившейся лестницей. Внутри Олег впервые за два месяца общения с Громом. Пахнет здесь затхлостью и сыростью. Ещё и холодно, как в могиле.
— Иг`рь К`нстантиныч… — пропуская половину звуков, опасливо лепечет девушка и замирает в проёме без дверей, глядя, как Игорь возится с чем-то за побитым столом, ссутулившись, — к вам тут…
— Маркс твою Энгельс… Ну сказал ведь, что занят, — с плохо скрываемым раздражением говорит Игорь, но Олег знает, что такой тон у мужчины всегда, и нет смысла воспринимать это на свой счёт, — Сижу, никого не трогаю, починяю примус!
Мужчина действительно занят и сейчас как раз прилаживает на место конфорку, чтобы проверить, как всё работает. Но Олег не собирается уходить без компании на вечер, продолжая стоять в проходе позади Софочки. Девушку явно сильно смущает визит такого интеллигентного гостя.
— Я с тобой пить буду только в нормальном месте, — указывая пальцем на графа, он будто предостерегает, — Тут рядом кабак приличный.
С трудом поднимаясь из-за стола, мужчина протягивает ладонь, будто закрепляя спор. Отчего-то Игорь всё ещё почитает графа белоручкой и думает, что Олег откажется идти в какой-то там шалман.
— Чего мы ждём?
Во взгляде майора мелькает уважение. Олег это чувство вполне разделяет. Ему хочется напиться, а чем и где — не столь важно.