Декаданс случайной встречи

      Погода за окном откровенно удручает. В родном городе Сергей постоянно плевался на непрекращающиеся дожди и вечно тусклое унылое небо, плаксиво сетуя на то, что от подобного можно впасть в меланхолию. И вот Париж тоже встречает его мокрым снегом и безжизненно пустым небосводом, под которым совсем не ощущается привычной для города атмосферы романтики и лёгкости. И в этот безрадостный пейзаж ему сейчас предстоит войти, чтобы долго петлять по вымощенным улочкам в поисках ближайшей аптеки.       Неторопливо спускаясь с широких мраморных ступеней в холл отеля, Сергей не может перестать думать об одном тревожном обстоятельстве: От Олега вестей практически нет, а это очень непохоже на Волкова — вот так пропасть. Редкие записки от него имеют скорее деловой характер. А ко вчерашней посылке с медными гравюрами и вовсе не прилагалось ни строчки. Такими темпами Волков мог и вовсе перестать заботиться о финансовом состоянии Сергея. Это, конечно, недопустимо.       — Какая встреча… Сергей, — спиной Разумовский чувствует, что человек за ним стоит практически вплотную, слегка склоняясь, чтобы говорить шёпотом. Голос до мурашек знакомый, его тут же бросает в жар, всё тело пылает от воспоминаний.        — Удивительное совпадение… Вадим, — резко развернувшись, плотоядно улыбается Сергей, ощущая, что встреча эта произошла не по воле случая и стоит поискать подвох, даже если не хочется.        — Как ты оказался здесь?        — Приехал по личным делам, а бар в этом отеле так нахваливают… — он усмехается, — Неспроста, если тут можно встретить тебя.       Свела судьба-злодейка, что сказать.       Вадим выглядит расслабленно, смотрит с насмешливой лаской, почти гипнотизируя взглядом, требует подойти, прижаться к сухим жёстким губам в горячем поцелуе снова. Рубашка на широкой груди у мужчины застёгнута не полностью, позволяя видеть яркую татуировку. Заметив блуждающий взгляд Сергея, Вадим неспеша проводит пальцами по кромке ткани, позволяя оценить чуть больше. Сергей немного отстраняется, понимая, что они здесь не одни, и вокруг достаточно постояльцев. Несколько человек уже наверняка обернулись, недоумевая, что это за немая сцена.       Это совпадение и вправду исключительное, но Сергей соврал бы, если бы сказал, что неприятное. Близость Вадима кажется особенно возбуждающей оттого, что оба были уверены в то утро, что больше никогда не увидятся. Сергей вспоминает, как с интересом и восторгом разглядывал своё обнажённое тело в рассветных лучах, изучая синеющие следы рук и пальцев сильного Вадима на молочных бёдрах, и его укусов на шее…        — Не возражаешь… Поедем ко мне, выпьем? Стыдно признать, я думал о тебе всё это время, — вздыхает Вадим, опираясь бедром на стоящий рядом диван. Сергей польщён таким откровением от явно избалованного вниманием мужчин и женщин Вадима. Сердце Разумовского греет это признание в его исключительности.        — Мне нужно подумать… Впрочем, почему бы и нет, — недолго «сомневаясь» отвечает Сергей, — Снимаешь номер?       Оказалось, что наёмник решил пожить с блеском и снял целые апартаменты с потрясающей роскошью обстановкой и прекрасным видом, который, впрочем, прилагался в промозглом, но прекрасном Париже к любому жилью. Сергей проходит без стеснения. Он бросает пальто, отороченное мехом, в кресло, усаживаясь рядом перед не зажжённым камином и не переставая умильно оглядывать комнату с высоким потолком. В такой обстановке Сергей чувствует себя в своей тарелке.       Заперев за собой дверь, Вадим тут же бесшумно проходит по ярким коврам и садится на колени перед Разумовским, крайне довольным таким поворотом событий, заглядывает в холодные глаза покорно, почти просяще, так, что Сергей не может сдержать довольного вдоха. Он царским жестом протягивает Вадиму ладонь, с которой мужчина зубами стаскивает кожаную перчатку. Сергей мягко поглаживает его под челюстью, как послушного пса, откидывая голову, чувствуя, как приятно и постепенно нарастает возбуждение.        — Так что за дела привели тебя в Париж? — полностью расслабившись, спрашивает Сергей, — Поделись?        — Я намеревался вернуться в Россию, но выяснилось, что без последствий я туда попасть не смогу, — вдруг замирая, говорит Вадим, поднимая пробирающий насквозь взгляд на Сергея, — Один граф устроил мне проблемы. Натравил милицию, — после короткой паузы он просто выбивает из Разумовского воздух, — Имя Олег Волков ни о чём не говорит?       Сергею моментально становится неуютно, он непроизвольно сжимается, не переставая смотреть в глаза наёмнику. Он старается понять, как можно связать их с Олегом, они ведь не были знакомы с Вадимом раньше. Пытаясь скрыть панику в синих глазах, Сергей умело разыгрывает, что не может сказать точно. Он отворачивается, буркнув, что скорее всего, пересекался с этим Волковым раз или два.       По лицу Вадима скользит тень недоверия. Всё знает, просто тешится, играя, хочет оттянуть момент кровопролития, чтобы насладиться замешательством Сергея и его жалкими пустыми попытками перевернуть ситуацию в свою пользу. Во взгляде Вадима исчезает страстное желание. Он начинает эмоционально давить, мешая Сергею трезво мыслить. Он будет делать всё, чтобы Сергей сдался и начал просить пощады, или убегать, как мышонок от кота, понимая, что кот всё равно догонит и растерзает. Вот только Вадим пока слабо представляет, кого выбрал в соперники.        — Давай выпьем, и я всё объясню, — неумело предлагает Сергей, вставая и боясь, что его остановят, с нетерпением потирает перстень с изображением ворона на указательном пальце, — Только сперва ты скажи, что именно за история с графом?        — Да прекрати, — Вадим подходит в последнюю секунду, когда стопка Сергея с всплеском наполняется бесцветным крепким напитком, — Ты привлёк к себе так много внимания… Понять, что ты нечист на руку было просто, — рассуждает Вадим, подхватывая стопку, — Ты ведь на каждом углу в Берлине трепался обо всём, так что мне хватило трёх человек, чтобы полностью понять вашу схему. Вы любовники, да?       Сергей кивает, стараясь скрыть ликующую улыбку. Не хватало, чтобы Вадим заметил, что что-то произошло. Например, что в перстне Сергей хранил яд. С удивительным хладнокровием Сергей наблюдает за тем, как он опрокидывает стопку джина. Понимая, что осталось подождать всего каких-то двадцать минут, Разумовский следует его примеру, решая и дальше играть свой спектакль. Вадим всё равно не заметит первых симптомов, потому что горечь напитка смешается с ядом. Разумовского безумно веселит мысль о том, что он только что распорядился чужой «ценной» жизнью, как своей собственной.        — Думаю, тебе будет интересно узнать кое-что о твоём графе Волковом, — начинает Вадим, отставляя пустую стопку и прохаживаясь вокруг неподвижного мужчины, — Его недавно видели в закрытом петроградском клубе в обнимку с каким-то неотёсанным рабочим. Вы оба не скучаете, выходит…       На секунду ему удаётся выбить Сергея из образа, заставляя оторвать взгляд от пола и неверяще уставиться перед собой. Толком не осознавая, верит он в сказанное или нет, Разумовский скрипит зубами, презрительно фыркая.        — Ты же понимаешь, что не уйдёшь отсюда? — упиваясь произведённым эффектом спрашивает Вадим. — Не переживай, я позабочусь, чтобы Волков узнал о твоей смерти быстрее остальных и во всех подробностях.        — Ну конечно… Сперва воспользуешься мной, а потом убьёшь? Или возможны варианты? Неужели наоборот?        — Мои вкусы не настолько извращены, — не чураясь чёрного юмора, посмеивается мужчина.       Вадим делает решительный шаг, и, буквально толкнув, вжимает Сергея в стену, крепко сцепив его руки над головой, не давая пошевелиться. Разумовский видит, что взгляд у наёмника мутнеет. От настойчивых, почти агрессивных поцелуев, Разумовский старается уклоняться, отворачивая светлое лицо и намеренно слёзно моля о пощаде, он едва не стонет, превращая всё происходящее в дешёвый фарс с заранее определённым финалом. Наёмника происходящее подстёгивает.       Чувствуя горячий язык на своей шее, Сергей вдруг с отвращением поджимает губы, бросая мимолётный взгляд на слабо блеснувший на свету канделябр, до которого дотянуться не получится, пока обе руки цепко сжимает Вадим, который настолько поглощён извивающимся телом перед собой, что совсем не слышит спутанных просьб прекратить. Сергей старается притереться к Вадиму, чтобы тот освободил ему руки, и чувствует, как у наёмника начинает неестественно сбиваться жаркое дыхание. А это первые симптомы.        — Пожалуйста… Я сам всё сделаю. Вадим, — томно выдыхая, он умело разыгрывает дурачка, который верит, что его пощадят, если проявить инициативу, пока сам старается ненавязчиво продвинуться в сторону каминной полки, на которой стоит заветная вещица. Вадим всё-таки отпускает его, резко подхватывая под бёдра и утыкаясь лицом в грудь под свежей рубашкой, где размеренно стучит бесчувственное сердце.       В эту же секунду на голову Вадима обрушивается канделябр. Вадим выпускает жертву, чувствуя, как от вязкой крови жёсткие волосы на виске стали липкими. Покачнувшись, он вдруг хватается за сердце, чувствуя, как оно до болезненного бешено заколотилось. В гневе мужчина пытается схватить Сергея за грудки, но ловкий Разумовский уже сполз по стенке, и, отбросив увесистый позолоченный подсвечник, оказался около своих вещей, мирно лежащих на спинке кресла.       Наёмник за его спиной встаёт резко, но удержаться на ногах уже не может. Вадим падает с таким грохотом, словно уронили рояль. Сергей набрасывает пальто со скучающим выражением лица, будто это была лишь неудавшаяся, скучная встреча со старым знакомым и не более.       Пока мужчина ещё в сознании, Сергей успевает заглянуть в глаза Вадима, чувствуя, выпивая его страх скорой смерти. Наслаждаясь предсмертными хрипами от мучительного удушья, Сергей улыбается нарочито насмешливо, глядя сверху вниз. Никто не имеет права угрожать Сергею Разумовскому.        — Увидимся в аду, жаль, что нескоро, — холодно отчеканив это, мужчина стремительно покидает квартиру с отключившимся Вадимом, для которого следующие десять минут станут последними и будут состоять из ужасных судорог и попыток удержаться в сознании, чтобы схватить недостающего воздуха.       Резко петляя по пустующему коридору, Сергей проверяет, насколько здесь хорошая слышимость. Кажется, хорошая, ведь как бы он ни старался, ничего из соседних квартир не доносится до его обострённого слуха.       Остаётся надеяться, что полиция не додумается искать виновного слишком усердно. А для этого были все основания, как-никак убит приезжий преступник, гражданин другой страны, где объявлен в розыск, а близких, которые могут переживать у него совершенно точно нет. А если бы не чёртов канделябр, можно было бы обустроить произошедшее в прелестное от деталей самоубийство. Задумавшись над этим, Разумовский даже чувствует мрачное огорчение. Всё произошло спонтанно без раздумий и оттого некрасиво и как-то неинтересно.        Сергей выбегает на улицу стремительно, столкнувшись лишь на ступенях с хорошенькой молодой парижанкой. Она совершенно не обращает на него внимания, увлечённо разглядывая газету в руках, так что навряд ли вспомнит через пару дней подозрительного рыжеволосого мужчину, который появился в их доме лишь однажды — в день убийства.

***

      В «Клозери де Лила» сегодня литературный вечер. Иначе Сергей не может объяснить ту группу студентов из Латинского квартала, что так громко скандирует несвязные куски текста, напоминающие стихи. В слабом греющем жёлтом свете, который добавляет вечеру очаровательной тоски из-за по-прежнему угрюмой и пасмурной погоды за волшебно переливающимися большими окнами с видом на шумный бульвар Монпарнас, сосредоточенно-строгое поблёкшее лицо Сергея выглядит по-инфернальному привлекательно. Плутоватый взгляд выразительных тёмных глаз бродит по роскошному залу. Сидящая напротив Марго тоже смеряет улицу скучающе-грустным взглядом. Её выразительное лицо и яркое зеленое платье привлекают внимание мужчин за соседними столиками. Но её спутник даже не смотрит в её сторону.       Сергей глубоко погряз в своих мыслях, которые схватили крепко, вынуждая вновь и вновь перебирать одни и те же вопросы, ища на них пустые ответы. Думает он и о том, как пару дней назад избавился от излишне смелого Вадима. Это вышло не настолько любопытно, как могло. Но кое-что всё же тревожит обычно беспечного Сергея. И это отнюдь не совесть, уже давно сталью скованная где-то на самой кромке безнадёжно погибающей личности. Испытывал ли Сергей муки совести хоть раз? Сложно сказать, если он даже не имеет представления, каково это.        — Ты можешь разобрать, что он там декламирует? Это отвлекает, — кончиками пальцев Сергей проводит по лбу и носу.        — Ты же говоришь по-французски? – Марго недоверчиво поднимает бровь.        — Дрянной язык, никогда мне не давался. Я знаю самые основы. Ну и пару песен.       Перед ними стремительно остывает принесённый кокот, но мужчина не торопится ужинать. Он не может понять, что из сказанного Вадимом в тот день является правдой. Ему просто не верится, что всегда покорный Олег способен на измену. Они обсуждали этот вопрос множество раз, и всегда Волков оставался при своём — «В моей жизни есть ты и только ты». Сергей даже гордился тем, что Олег так безоговорочно предан, можно сказать, примирён со своей трудной судьбой быть рядом с одним только Сергеем.       Марго периодически пытается заглянуть в его потухшие глаза, но скоро понимает, что затея совершенно провальная. Девушке приходится признать самой себе, что от пылкого Сергея она ожидала совершенно другого. На деле между ними всё развивается до раздражающего правильно и благопристойно. Словно Сергей то разгорается в любви и желании к ней, то в момент гаснет – и так до бесконечности.        — Разве актрисам положено есть столько сладкого? — Наконец обратив внимание на сникшую красавицу, спрашивает он, ласково улыбаясь, — Не боишься испортить фигуру, моя драгоценная?        — Не испорчу, можешь не переживать, — с явным недовольством она оставляет десертную ложечку в подтаявшем мускатном сорбете, — Да и к чему переживания? — она пожимает плечами, — Ты всё равно отстранился от меня.       Сергей ничего не отвечает, неопределённо ведя плечами, и медленно закуривает, смакуя горечь на языке. Марго следует его примеру, зажимая тонкую сигаретку в двух пальцах и откидываясь на спинку стула, чтобы пристально оглядеть мужчину. Они смотрят друг на друга, полностью игнорируя происходящее вокруг.       В его туманных и сильно спутанных мыслях, вдруг ясно оформляется: Богиня! Как томно приоткрыты пухлые розовые губы, по которым струится сигаретный дым, как строг взгляд чистых лазурных глаз, в окружении длинных чёрных ресниц. А голос? Сергей просто не может отказать себе в удовольствии слушать её неторопливые рассказы о том, как идут занятия актёрским мастерством, о её многочисленных друзьях и о том, как девице не хочется возвращаться в родную Германию.        — А ты растоптала мои эдельвейсы, всё честно, — в своей привычной манере парирует Сергей, намекая на свои недавние подарки, преподнесённые за то, что не встретил её на вокзале в уговоренный день. Цветы Марго и вправду выкинула из окна, не прерывая гневных восклицаний, но колечко сияет на безымянном пальчике, как и положено.        — Ну что ты дуешься, звёздочка, поедешь со мной? — Вдруг он меняет тон с заискивающе-ласкового на угрожающе раздражённый, резко тушит окурок в пепельнице и почти рычит, — если я ещё хоть минуту стерплю этот французский футуризм, нагло окрещённый поэзией, то точно кого-нибудь вздёрну.        — Зачем, Сергей? Снова оставишь меня одну на большой постели, всю ночь рисуя за закрытыми дверьми? — С иронией спрашивает она.        — Какой резкий вывод, Марго… Ты когда-нибудь начинаешь хорошую трапезу с десерта?       Она не находится, что ответить на это изречение, и поэтому приглашение возлюбленного принимает без лишних пререканий. В конце концов, лучше с ним, чем в гордом одиночестве. Немцев здесь особо не жалуют, и сходиться с людьми пока сложно. Тем более, он вызывает у девушки и бесспорное доверие, и все самые тёплые сердечные чувства, на которые она в силу возраста ещё способна.       В номере Марго по-хозяйски оставляет свой наряд в шкафу, наплевав на любые приличия, привитые ей строгим и весьма консервативным воспитанием. Сергей немедля награждает нимфу восхищёнными одами о её стройности и красоте, убеждая, что «влюбившийся на глупости горазд: светила и созвездья он отдаст», но сам держится при этом на другом конце комнаты, за дубовым столом, даже не собираясь прикоснуться к живому воплощению прекрасного. Девушка решает сменить резкую тактику и, не подавая вида, что самолюбие её в очередной раз задето, уходит принимать ванну, оставив дверь открытой. Про себя Марго всё надеется, что когда-нибудь Разумовский осознает, что ей нужны не обещания звёзд с неба, а простое человеческое…        — Как так вышло, Олег… — вполголоса вопрошает сам у себя Сергей, кроша в пальцах остатки гашиша и забивая длинную чёрную трубку. Мыслей слишком много, одна резче другой, и, чтобы не сорваться, ему стоит как можно скорее расслабиться, избавившись от любых тревог и переживаний.        — Снова куришь эту дрянь? — Проникновенный голос Марго, раздавшийся над самым ухом, заставляет мужчину закусить губу от накатившего искушения отбросить все эти игры забрать своё прямо здесь и сейчас, — Ты не говоришь, в чём дело… Я не заслуживаю знать? — её ладонь мягко ложится на холодную гладкую щёку мужчины.       Сергей не собирается обсуждать с Марго то, что так волнует. Ни к чему. Вместо этого мужчина мягко притягивает девицу к себе, усаживая на коленях и выдыхая серый дым, ласкающий плечи и грудь Марго. Сергей всё предвкушает момент, когда получит это мягкое тело, пахнущее полевыми цветами и розовой водой, чтобы довести до исступления её, насытиться сладкими просьбами и обещаниями и… Оставить. Есть ли толк возвращаться к одному, уже изученному, если вокруг столько нового? Его явно великоватый ей шёлковый халат с вышивкой спадает с девичьего белого плечика.        — Хорошая… — откладывая дотлевающую трубку, Сергей утыкается носом опасно близко от вздымающейся груди, — не думай об этом лучше…        — Из-за него? — Вдруг оторопело произносит она, словно её саму поражает мысль, — этот мужчина с чёрными глазами… Я думала, что вас больше ничего не связывает.       Сергей молниеносно меняется в лице, сбрасывая улыбку, как маску. Происходящее кажется ему бредом. Она знает, что Разумовский не привередлив в вопросах пола, но про Олега… Девушка не может знать ничего, если только она не смотрела его конверты с фотографиями.       Какая наивная попытка узнать чуть больше о нём. Полезла в его вещи, и, толком ничего не зная, составила почти верную картину. Не хватает пары переменных. Сергей в раздражении отпихивает её, и делает несколько широких шагов по комнате, стараясь унять растущее в груди негодование.        — Я позволял тебе смотреть мои вещи? — Опираясь кулаком на балку, держащую балдахин над кроватью, выдаёт он на выдохе. Недовольный взгляд неподвижно замирает на уличённой и взволнованной девушке.        — Я только… — она мотает головой, понимая, что отпираться уже бесполезно, — Нет, забудь! Я уйду! — запахиваясь, она стремительно пересекает спальню, чтобы забрать своё платье. Видно, что движения у девушки скованны. Вроде торопится, а вроде и нет. Хочет, чтобы остановил, пожалел и извинился.       Сергей быстро оказывается рядом, стараясь выхватить платье из её рук, так, что несколько ярких блестящих камушков, отлетают, со звоном рассыпаясь по полу. Девушка бросает платье, понимая, что так они просто разорвут одежду по шву.       Ещё влажные после ванной волосы облепляют лицо Марго, пока она отталкивает от себя напирающего Сергея, чувствуя, что сердцу в рёбрах просто не хватает места, и оно старается их проломить. Неожиданно его присутствие рядом вызывает скорее тревожный страх, а не привычную эйфорию нежных чувств. Мужчина грубо спрашивает у неё что-то, почти кричит, но разобрать слов ошарашенная Марго не может.        — Убери руки, Марго.        — А ты не кричи на меня!        — Я сам решу, что мне делать, а что нет!        — Я сказала, отойди! — Марго отталкивает его, от страха сильно царапнув и затаив дыхание наблюдает за тем, как на его руке медленно начинают краснеть полосы. — Оставь меня и я уйду! — не обращая внимания на его просьбы успокоиться, Марго продолжает отбиваться.       Не на шутку рассердившись, он подхватывает её, перекидывая через плечо, тогда Марго бьёт его по руке, вырываясь, она даже кусает Разумовского. Вырвавшись, она не успевает схватиться за брошенное на пол платье, как чувствует, что мокрые волосы на затылке болезненно сильно стягивают, пропуская сквозь пальцы. Задрав её голову, Сергей, не колеблясь, с силой оглушает её оплеухой.       Щека горит, и, пока девушка пинается, с остервенением вырываясь из его хватки, ей приходится закусывать губы, чтобы не расплакаться от боли. Он выпускает её резко, от чего Марго едва не утыкается носом в пол, быстро отползая на безопасное расстояние, стараясь подняться на ноги. Она подхватывает стоящий рядом стул и, не глядя, запускает им в обидчика, промахиваясь.        — Забудь про всё… Я уйду! — Ещё раз недовольно восклицает она, вдруг в ужасе распахивая влажные от подступающих слёз глаза при виде того, как умолкший мужчина берётся за лежащий в тумбе револьвер, понуро опустив плечи. Дышать Марго перестаёт, чувствуя, что лихорадочно дрожащее тело слабеет и немеет.        — Не торопись, подумай, — слегка дрожащей рукой он взводит курок, прикладывая дуло к виску. — Глупая ссора, а ты уходишь… Я просто… Зачем мне жизнь без тебя? — Сергей просяще смотрит в глаза девушке. Палец медленно опускается на спусковой крючок.