Декаданс случайной встречи

      В номере отеля светло и просторно. Тёплый солнечный свет и радостный гомон большого города, наконец ожившего с приходом летних деньков, просачивается в комнату с высокими потолками, преломляясь на полупрозрачном тюле, развевающемся на ветру. Приятно разливается лёгкий романс на русском языке.        — Как хорошо, что ты пришла, — Сергей появляется словно из ниоткуда, бесшумно ступая босыми ступнями по паркету, и прижимает к себе немного растерявшуюся Марго, — Без тебя мне было тоскливо…        — Тоскливо в компании пищащих кокоток? — язвительно спрашивает она, борясь с внутренним противоречием, едва ли не разрывающим её в эту секунду. Ещё позавчера они страшно ругались и кто-то из постояльцев даже думал вызвать жандарма — такой шум они учинили. А сейчас она прибежала по первому зову, как глупая девочка… И Разумовского хочется оттолкнуть и прижаться в ответ к его оголённой груди одинаково сильно.        — Зачем веришь глупым сплетням?       Он утыкается острым носом в её беззащитную белую шею, проводя, собирает, вдыхает, пропитывается нежным ароматом её розовой воды. Девушка вздрагивает в его руках едва заметно, слегка запрокидывая голову и чувствуя, как ладони Сергея от спины аккуратно смещаются на талию и, скользя по ткани, бессовестно остаются на ягодицах. Шляпка, украшенная синими лентами спадает на пол.        — Ты знаешь, что делаешь мне больно? — она срывается на шёпот, вздрогнув от настойчивых движений, судорожно хватая его за предплечья, скрытые чёрным домашним халатом, — Ты обижаешь меня, — она смотрит с мольбой, но не уверена, о чём умоляет его.        — Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей, — на непривычном им обоим русском языке цитирует Сергей, пальцами ища пуговицы от цветастого платья. Марго в волнении замирает, чувствуя, как первая пуговица выбирается из петельки.        — Что-то о женщинах?        — Уже неплохо воспринимаешь на слух.       Ворчит, но поддаётся, сама обхватывает его лицо, тянется, чтобы поцеловать. Непокорная внешне, но давно подчинённая ему. Не графиня, а дикая кошка, которую приручили методом кнута и пряника.        — Что это на тебя нашло? Раньше ты так…        — Не делал? — ласковый поцелуй в висок, — Всё случается впервые. Обними меня, звёздочка.        — Ты просто. Ах, — Марго удивлённо вздыхает, как только ноги отрываются от пола и Сергей удерживает её так легко, будто она ничего не весит.       На широкую постель, убранную шёлковой простынёй, Разумовский опускает девушку с головокружительной нежностью, ласково притираясь. Он оглаживает её ноги, снимает туфельки, пристально наблюдая за реакцией. Марго тает, как воск свечи, от любого прикосновения, и уже почти стонет, когда мужчина наваливается всем весом, утягивая в жаркий, требовательный поцелуй. Она так долго ждала этого, что сейчас готова простить любые ссоры и обиды.        А он с упоением оглаживает, слегка щекоча молодое красивое тело с россыпью родинок по рукам, чувствуя, как девушка покрывается мурашками. Мягкая, гладкая, идеально сложенная, так очаровательно вздрагивающая, стоит слегка надавить. И с широкими нежными бёдрами, скрытыми пока что тканью лёгкого платьица.       Окончательно избавлять девушку от одежды оказалось крайне занимательно, потому что Разумовский любил этот момент. Потому что она едва не вскрикивает, когда губы Сергея касаются её плеч или даже ключиц. На очередном колком поцелуе, переходящем в лёгкий укус, девушка подаётся вперёд бёдрами, и Сергей тяжело выдыхает, прижимаясь к неё ещё плотнее, чтобы между ними не осталось ничего. Когда мужчина поддевает лямку майки пудрового цвета, открывая себе вид на аккуратную и красивую грудь с едва розовеющими бусинками сосков, девушка только слабо что-то выстанывает.        — Похвали меня, милая. Тебе же нравится, — он смотрит с неясным умилением скорее к ситуации, чем к девушке.       Спутанные слова тонут в слабом выдохе, сорвавшемся с приоткрытых чувственных губ. Сергей в ответ только припадает к её груди, лаская губами, пока выдохи не переходят в жалобный скулёж. Марго пальцами оглаживает его горячую спину, забираясь под халат. Для неё всё происходящее подёрнуто завесой сказки.       Марго даже пробивает дрожь, когда дыхание Сергея спускается от влажно поблёскивающей груди к животу, а потом все ниже… Пальцы непослушно смыкаются на затылке мужчины, пропуская медные пряди. Некстати, но от длинных волос Сергей избавился и ухватиться основательно у Марго не получается. Он угадывает её намерение и тут же сам плавно проводит ладонями по дрожащим бёдрам вплоть до коленей, вынуждая девушку оставаться в до неприличия развратной позе.       В нетерпении девушка закидывает ножку в чулке на его плечо. Затуманенным от похоти взглядом она находит его потемневший, но довольный взгляд. Марго думает, что это сумасшествие в самом чистом виде, но такое желанное сумасшествие, что уже не важно. Ласки становятся чуть жёстче. Зубы ощутимо смыкаются на нежном бедре, оставляя краснеющий след.        — Нравится так? Я не пойму, если не заговоришь, — прищурившись по-лисьи, Сергей ласкает Марго, мечущуюся не то в удовольствии, не то в горячем забытии. На обычно фарфоровом личике выступил яркий румянец, а дышать ей так тяжело, что она приоткрывает блестящие губы, вынуждая Разумовского нетерпеливо сжимать в пальцах нежную кожу бёдер. Она замирает на секунду, получая требовательный с нажимом поцелуй, в который она тихо стонет.       Прижимаясь к его лбу своим, девушка чувствует, насколько распалён сам Сергей. Глазами бродит по её блестящему, раскрасневшемуся лицу, замирая на призывно приоткрытых губах и снова смыкается с ней в поцелуе. Жадном, захватывающем и увлекающем. Он оглаживает её язык своим, самым кончиком касается нёба и ровного рядка белых зубов. Когда он снова возвращается к её груди, это искрами пробивает девушку, вынуждая требовательно прижаться к нему всем телом. Марго обвивает его мягкими руками, оглаживает с лаской в каждом прикосновении, несмотря на то, что это обжигает. Это не любовь, это горячка и помешательство. Но ей это нравится. Нравится вот так быть перед ним в самом естественном виде.        — Невероятный… Ты.        — Если только невероятный подлец.        — Главное, что невероятный, — она мягко очерчивает лицо Сергея, касаясь кончиком носа его щеки, и устраивает ноги на его пояснице, для удобства — Любимый, — ещё один лёгкий поцелуй на кончике острого носа.       Дорвавшись до желаемого, больше Сергей ни о чём не волнуется. Просто берёт то, что ему причитается. Марго сама недвусмысленно говорила об этом. Так что он не сдерживает себя. До срывающегося голоса от стонов удовольствия.       Он забирает всё, что хочет и возможно даже больше. То, что он хотел от неё с самой первой встречи. Он проходится по девушке бесцеремонно. Разум мутится от страсти. Хочется больше, сильнее, громче, до сереющих следов на коже с родинками.       А блеснувшие слёзы смятения, осознания беспомощности своего положения на длинных дрожащих ресницах у лазурных глаз он не замечает. Мелочь. Болезненный сдавленный стон заглушается быстрым скомканным поцелуем. Она уходит от поцелуя, упираясь щекой в подушку и едва заметно шипит, несмотря на срывающееся дыхание.        — Моя, — рычит он, продолжая двигаться резко и забывшись в чём-то до звериного первобытном, — Только моя.       Тонкие белые, нервно дрожащие пальцы, комкающие простыню, накрывает широкая бледная ладонь с выделяющимися голубыми венами. Вдруг вторая рука ложится на талию, грубо тяня назад. Контраст собственного жара и его холода, его ладоней поражает Марго. Почти в изнеможении она откидывает голову, вроде слабо шевеля губами. Просит о чём-то. Сама не знает, о чём.       Она хрипло бормочет, слабо уворачиваясь от навязчивых попыток Сергея оставить ещё хоть одно напоминание о себе. Девушка не знает, хочет она, чтобы это прекратилось или продолжалось. Его запах уже полностью смешался с её. Он близко, как девушка и хотела, его грудь полностью покрывает её спину, хотя она готова в любой момент свалиться без сил. Он позади сейчас и девушка не может видеть лица, но чувствует, как требовательно его руки сжимают её бока и бёдра, а губы касаются уха, оставляя влажные следы и чертовски грязные слова. Остатки её гордости сгорали в пламени и уходили дымом, как что-то больше ей не нужное. Двигаться ритмично у него уже не выходит. Тепло, медленно разогревающееся внутри Марго быстро вспыхивает болезненным взрывом, вынуждая её вскрикнуть, падая лицом в постель.       Сергей облегчённо выдыхает, отдаляясь от неё лишь через несколько секунд гнетущего молчания, нарушаемого их дыханием и очередным романсом.

***

      Недавно открывшееся кабаре в этот жаркий летний вечер буквально гудит, как встревоженный улей. Искристое шампанское льётся рекой, заполняя бокалы, составленные в сложные композиции на много уровней. Верхний, полный до краёв бокал с игриво переливающимися на стекле бликами многочисленных золоченых ламп Марго берёт себе.       Настроение у девушки поникшее. Её не веселит ни алкоголь, опьянения от которого она никак не почувствует, ни музыканты, играющие одни и те же произведения в любом заведении, ни мальчики в серых тройках, с любопытством оборачивающиеся на молчаливую незнакомку с томно прикрытыми глазами, обрамлёнными трагично-чёрным макияжем. Она смотрит в толпу свысока. Её не волнуют тихие споры о том, одна она здесь или нет. Её интересует один конкретный мужчина. И кто бы знал, как она жалеет об этом.       А Разумовский бодро распевает со сцены заокеанский джаз, намеренно вальяжно растягивая композицию, заставляя её терять нужный поспешный темп. Хорош, дьявол, как всегда. У него глаза блестят озорно, будто он сам такой же мальчишка, как те, в зале, которым так интересна его Марго. Впрочем, он и впрямь не сильно отличается от них. То же легкомыслие и та же особенная прелесть беспечности. Танцовщицы в пышных ярко-алых юбках позади делают синхронный рывок, вскидывая ножки в чулках, в лучших традициях кан-кана. Смуглые девчонки, как на подбор, стройные и очаровательные, обаятельно улыбаются, демонстрируя жемчужные зубки. Марго хмыкает каким-то своим мыслям, глядя на них. Лицо девушки мрачнеет ещё больше, и след от помады на тонком стекле бокала остаётся смазанным.       Сноп золотистых конфетти покрывает сцену сказочным водопадом, когда на финальных нотах саксофона, вся труппа радостно подбегает к широко улыбающемуся Сергею, норовясь оказаться поближе, для поклона на аплодисменты. Выходит эффектно. Публика долго не желает их отпускать, и кто-то из посетителей даже пытается заговорить с танцовщицами. Первым спускается Сергей, не забыв оставить на ручке одной из девушек поцелуй. Для вида, конечно, но публике нравится. Аплодисменты звучат громче, прежде чем окончательно стихнуть. Кто-то даже свистит, что в заведениях такого уровня не приветствуется.       Марго тут же отдаёт бокал первому попавшемуся официанту, поправляет аккуратно уложенные волосы и ненавязчиво, но уверенно движется ему навстречу, теряясь в оживлённо гудящей разговорами толпе. В этом сборище стоит терпкий аромат мужских одеколонов и дамского парфюма из модных домов. Парижская элита любит это.       Неудивительно, но Марго застаёт Сергея уже в компании двух молодых француженок с округлыми, как блюдца, личиками. Они наперебой что-то твердят ему на своём мягком и немного тающем языке. Разумовский сдержанно улыбается, приобнимая одну и стараясь ответить второй. Девушки упорно пытаются усадить мужчину за свой стол, тыча в бутыль ликёра.        — Может, потанцуем? — Марго спрашивает это на чистом немецком, упорно делая вид, что не замечает вертихвосток.        — Разумеется, — Сергей не теряется, ловко отстраняя девушек, и уже на французском любезно лжёт, — В другой раз, мадмуазели. Я вас найду позже.       Устремив в сторону конкуренток самодовольный взгляд, Марго даже не пытается скрыть улыбки, увлекая за собой Сергея. Он, пребывая в необычайно хорошем настроении, упоённо вдыхает аромат светлых волос Марго, оглаживает её белые пальцы на зависть многим присутствующим девушкам. Ему нравится Марго, её выверенное лицо, её задумчивые глаза, её пустота, в конце концов. Да, она совершенно пуста. Без него она бы ничего из себя не представляла, и это тешит мужчину больше, чем что либо ещё в этом мире.       Кружась в фокстроте, не высчитывая глупые шаги, опираясь только на его движения, Марго будет думать только про свои чувства. Он видел, как она может любить и ненавидеть. И тому и другому чувству девушка отдаётся полностью. Если ссора, то она будет вырываться, царапаться, кусаться, но до последнего будет уверена, что ненавидит, а любовь… В страстности Марго сомнений не было и быть не могло. Сергея такой подход устраивает. Он слегка прикусывает губу, будто в замешательстве, видя, что инициативу перехватывает девушка, но на самом деле ему без труда даются любые танцы.        — Почему же ты такой довольный? Потому что затащил меня в постель, как последнюю… — она не успевает договорить, попросту замявшись. Сергей обаятельно усмехается, резко подаваясь назад, так что девушка едва не падает.        — Это любовь, алмазная донна, — на резком повороте, стеклярус на её платье разлетается всплеском переливающихся бусин, — Любовь, морфий и… Скорая прибыль, — перехватывая узкую талию, вещает Разумовский, — Что может быть лучше?       Марго хитро улыбается, сверкнув лазурными глазами, и с лёгкостью подскакивает, меняясь местами с мужчиной. Новость о скором разрешении финансовых проблем радует даже её.       Пара продолжает кружить в новомодном, быстром, резвом фокстроте, даже не замечая, что почти все взгляды прикованы к ним. Люди не танцуют. Редко где встретишь такой увлечённый дуэт пламени и льда. За них решает не музыка и не движения, а чувства. Искры разгораются от одного мимолётного прикосновения, а от выверенности и точности шагов, кажется, вот-вот воспламенится паркет.        — Ты нужна мне сегодня вечером, Марго, — деловито уточняет он, смыкая пальцы на её талии после очередного разворота, когда девушка демонстрирует всему залу длину ног, — Сейчас мы договоримся с одним нуворишем о гравюрах.        — Те, что пылятся с зимы? — без видимого энтузиазма уточняет Марго, зная, что придётся побыть «приманкой». Сергей согласно выдыхает под её недовольным взглядом и тут же плавно описывает носком ботинка ровный круг. Она проделывает то же самое, не задумываясь о синхронности.        — Именно… — он едва заметно кивает, — Он уже пьян, я видел. Поедем к нему домой. Но учти, это не Бертран. Этому мало будет глазками похлопать и улыбнуться.        — А что прикажешь, на колени к нему прыгать?       Здесь что-то внутри неё нехорошо всколыхнулось. Девушка не знает, как далеко может пойти Разумовский. Он не тот человек, у которого есть границы. Неожиданное предположение заставляет девушку неловко оступиться, потеряв счёт, и едва не свалившись, прямо из рук Сергея в слишком низком наклоне.        — Не нужно, милая, — плавно удержав Марго от падения, он переводит всё в новое движение, переплетая их пальцы, — На нас все смотрят, — недолго думая, он кружит Марго, отдаляясь и снова прижимая её к себе, — Улыбайся.        — Ты как всегда… Хорош, — Марго не уверена, что хотела продолжить фразу.       Девушка поспешила закончить танец, летящими, невесомыми шагами отступая от партнёра на безопасное расстояние.        — Идём к месье Мартену.        — Стой. Выпьем ещё, — насупившись, она кивает на столы, заставленные понемногу редеющими бокалами шампанского.       Сергей оценивает её идею, как здравую. Клиента всё равно придётся добивать, как следует. Коньяком или чем ещё покрепче.       Месье Мартен, однако, настроен добродушно по отношению к Сергею. Охотно распивает с ним терпкий коньяк, обсуждает жизнь и дела неизвестных Марго людей. Отчего-то этот напыщенный индюк не думает, что девушка достойна хоть какого-то внимания. Ведь дел он с ней не ведёт. Она ничего не может ему предложить.       По дороге до его апартаментов, под непрекращающийся бубнёж мужчин, она думает совсем не о скорых деньгах и даже не о Сергее. Ей душно, туфли натёрли щиколотки, и спать хочется нестерпимо сильно. Кажется, девушка может заснуть если просто присядет. Она нормально не спала уже трое суток. Чувство постоянной тревоги поселилось под кожей, прокатываясь под лопатками, по рукам и ногам, когда Сергей обнимает со спины, проникая в её жизнь и мысли всё сильнее и сильнее, лишь стоит ей бросить неосторожную фразу об их взаимоотношениях.        — Мы сейчас пройдём в комнату, а ты, милая, дождись курьера с гравюрами, — вежливо просит Сергей, определяя, что иного толку с девушки сегодня не будет, — В апартаментах есть прислуга?        — Бестолковая горничная только, я отправил её сегодня. Надоела, хоть отдохнуть, — грузный мужчина с непропорционально тонкими руками, отмахивается, уводя Разумовского за собой. Марго появляется в кабинете с камином как раз в момент оживлённого диалога. В руках у неё шуршащий свёрток, края которого девушка в нетерпении перебирает.        — Что думаете о цене?        — Думаю, что вы просите много, — Мартен с наглым весельем подпирает щёку ладонью, — Сбросим хотя бы десять тысяч и я буду согласен. Ну так? — Сергей охотно кивает, вставая с края дивана, и принимает свёрток у Марго, поднося клиенту. Такая расторопность и лёгкость в сбрасывании цены крайне несвойственны ему. Обычно Разумовский из кожи вон лез, чтобы забрать как можно больше, а сейчас так легко согласился на значительную скидку, что Марго в сомнении приглядывается к нему. Возможно, она чего-то не замечает. Какой-то важной детали. Возможно, всё не просто так.       Месье с крайне довольным видом осматривает товар, вынимает сначала одну дощечку, затем другую, что-то сравнивает. После он удаляется к сейфу у противоположной стены. Его Сергей приметил сразу же, как вошёл. Марго провожает хозяина дома взглядом, сразу понимая, что задумал Разумовский. Осторожно пересекая просторный кабинет, девушка закрывает окна тяжёлыми бархатными шторами от глаз случайных свидетелей в соседних домах. В сейфе хранится баснословное количество насыщенно-зелёных франков в толстых пачках. Этого хватило бы, чтобы раздать все их долги и безбедно жить хотя бы год.        Сергей это тоже хорошо понимает. Он, скорее всего, заранее озаботился и информацией о состоянии этого господина, и информацией о том, что сбережения он хранит дома. Сергей делает решительный шаг, тут же переходящий в бег.       Марго не успевает даже вскрикнуть, как тело Мартена у сейфа бессильно оседает на пол. Разумовский отбрасывает статуэтку из потемневшего олова. Она с глухим звуком прокатывается по паркету, упираясь в дверь. Повисает шоковая тишина.        — Что ты, чёрт возьми, творишь?! Он жив?        — Конечно жив!        — И что нам теперь делать? — заполошно выдыхает девушка, отнимая ладони от лица, — Ты знаешь, чем это черевато? — обхватывая свои голые плечи, будто замёрзнув, спрашивает она.        — Да, да, слышал, что за такое в тюрьму попадают. Но мне это не интересно, — он и впрямь не выглядит так, будто совершил нечто из ряда вон выходящее, — Так что давай соберём деньги и… Мне нужно в Россию. Осталось там одно дельце.        — Шутишь? — почти с обидой заявляет она, — Ты же сказал, что это плебейская страна, и ты больше туда не вернёшься…        — Судьба — злодейка… Можешь бежать со мной, если хочешь. Здесь мы всё равно теперь преступники.        — Чтоб тебя, Разумовский, — почти со стоном от бессильной злобы выдыхает девушка.