Тепло во мраке

      Кэсин проснулся от того, что ему на живот упало что-то тяжелое. Невольно поморщившись от легкой боли, он пощупал неизвестный предмет и с удивлением обнаружил, что это рука Цзышу. Его А-Сюй крепко спал, это было слышно по ровному и мерному дыханию рядом, и Кэсин улыбнулся, подавив внезапную дрожь. При этом он ощутил укол совести, потому что Цзышу явно не спал половину ночи — каждую полночь его мучили боли от Гвоздей. Но, судя по его дыханию, в этот раз боль была терпимой, и он сумел уснуть. В этот момент Кэсин особенно остро пожалел, что не может увидеть его спящее лицо. Порой Кэсин им любовался, мирным, спокойным и до дрожи красивым. Иногда сдерживать порывы получалось ценой нечеловеческих усилий, потому что не поцеловать Цзышу было сродни пытке. И когда он только успел так сильно влюбиться? Кэсин тихо вздохнул и лег на бок, протянул руку и осторожно прикоснулся к плечу. От тела чувствовалось тепло, и Кэсин наслаждался этим, едва ощутимо водя пальцами по плечу спящего. И испуганно замер, когда Цзышу пошевелился, сонно вздохнул и что-то негромко проворчал.       — А-Сюй? — чуть слышно позвал Кэсин, и ответом стало еще одно неразборчивое бурчание, вызвавшее мощную волну нежности, окатившую Хозяина Долины от макушки до пяток.       — Лао Вэнь, — теперь сонное ворчание было осмысленным, — какого ты просыпаешься так рано?..       — Прости, я не хотел тебя будить, — повинился Кэсин, не убирая руку. Ему все еще был необходим физический контакт, чтобы убедиться, что ему все это не снится.       — Это ты прости, — Цзышу пошевелился и убрал руку с пояса младшего. — Похоже, на этот раз я тебя разбудил.       Кэсин прикусил губу, едва удержав на языке фразу, что он совсем не против просыпаться вот так, от прикосновений своего А-Сюя. Но не сказал, иначе Цзышу бы точно догадался, что отношение младшего к нему совсем не такое, как у самого Чжоу Цзышу. А раскрывать карты раньше времени было неосмотрительно. И раскрывать в принципе. Вряд ли бы А-Сюй оценил бы порыв чувств.       — Все хорошо, тем более, я уверен, что Чэнлин уже проснулся, — постаравшись сделать голос как можно более беспечным, отозвался Кэсин. Он не хотел беспокоить А-Сюя своими тревогами по поводу предстоящего разговора с мальчиком, а в том, что он будет тяжелым и неприятным, Кэсин ни капли не сомневался.       — Волнуешься? — Цзышу уловил тревогу своего шиди и слегка нахмурился, заметив, как поморщился Кэсин.       — Да. Я совсем не готов к этому разговору, но не могу его откладывать. А после него хоть что-то станет более ясным.       Убрав руку, Кэсин сел на постели и обнял колени, словно стараясь спрятаться от всего мира. Словно таким образом он мог решить все проблемы, не тратя моральных сил. Но знал, что у него не получится избежать разговора и тяжести на сердце. И вряд ли получится объяснить все как следует, разве что рассказать Чэнлину все так, как есть. Свою историю, чтобы мальчик понял, что им двигало тогда.       — Это сейчас я понимаю гораздо больше, чем тогда, когда только покинул Долину, — тихо вздохнул Кэсин. — Но я боюсь, что не смогу объяснить Чэнлину всю подоплеку.       — Просто расскажи все так, как есть, как рассказал мне, — Кэсин улыбнулся, когда на плечо легла рука Цзышу. — Чэнлин не глупый, он поймет, когда все обдумает.       Если бы все было так просто, как говорит Цзышу, но Кэсин слишком хорошо знал, что легко в жизни не бывает в принципе. Но если они разрешат эту проблему, то станет лучше. И можно будет полностью сосредоточиться на тренировках, когда ему это, наконец, позволят. Но и просто не будет, а вот сложно — вполне. Потому что надо было рассказать все как есть, а мальчику потом это еще принять и жить с тем, что он узнает о смерти своей семьи. А самому Кэсину — с вероятной ненавистью ребенка к своей персоне. Впрочем, для него это не было в новинку — в Долине его ненавидели и боялись, он привык спать в полглаза, чтобы на него не напали исподтишка. Он был тем еще параноиком, и только рядом с Цзышу позволял себе немного расслабиться.       — А-Сюй, мне страшно не рассказать, а причинить боль Чэнлину, — высказал свои опасения Кэсин, задумчиво помотав головой. — Я знаю, что ему будет очень больно. Ты сам знаешь, он мне не чужой, я люблю его не меньше тебя, и потому сама мысль, что причиной его боли стану я, вызывает отвращение и страх.       — Лао Вэнь, но и скрывать от него правду ты тоже не можешь, — резонно заметил Цзышу, садясь на постели. — Ты сам понимаешь, что чем дальше, тем хуже он может воспринять информацию. Чэнлин видел тебя тобой. Не Хозяином Долины, а просто Вэнь Кэсином. И он сам прекрасно это понимает. Да, он может тебя возненавидеть, и тебе придется это принять, но может быть и наоборот. Ты не узнаешь, пока не поговоришь с ним. Повернись, я тебя расчешу, а потом пойдем искать Чэнлина. А-Сян я скажу, чтобы она вас не трогала, вам обоим надо будет поговорить наедине, с глазу на глаз.       Кэсин буркнул что-то невнятное, но послушно сел спиной и позволил распустить растрепавшиеся после сна волосы. Почему-то его успокаивало, когда Цзышу расчесывал его, это было какое-то медитативное состояние, когда не хотелось думать, голова пустела и становилась легкой. А осторожные движения гребня почти заставляли Безумного Вэня растекаться по кровати довольной лужицей. Сколько Кэсин себя помнил — он сам всегда приводил свою прическу в порядок, никому не позволяя оставаться за спиной. Но своему А-Сюю позволил и находил в этом удовольствие от его заботы о волосах.       — Лао Вэнь, — собрав волосы Кэсина и закрепив их нефритовой шпилькой, Цзышу легонько прикоснулся к его плечу, — давай я помогу тебе одеться.       Кэсин кивнул, чувствуя, как внутри все сжалось от страха. Но момент приближался, а трусом Кэсин никогда себя не считал, хотя и признавал, что сейчас он настолько боится, что готов сбежать хоть на край света, лишь бы не встречаться с Чэнлином и не причинять ему боль. Он не хотел, чтобы улыбка была стерта с наивного и чуть глупого лица. Не хотел, чтобы погас свет в огромных глазах, в которых все еще была детская невинность. Мальчик не убивал, он чист, в отличие от них, двух монстров, некогда искупавшихся в крови. Он сам — практически буквально, когда снимал с предшественника кожу.       — Не бойся, — Цзышу слишком хорошо видел его, и Кэсин горько улыбнулся, понимая, что свое состояние после разговора он спрятать не сможет. Может, оно и к лучшему? После этого ему определенно понадобится родное присутствие, чтобы немного прийти в себя. Потому что больно будет обоим, но Кэсин настолько к ней привык, что почти не думал о том, что станет с ним самим. Его больше волновал Чэнлин.       — Пойдем, иначе я точно сбегу куда-нибудь и спрячусь, — неловко пошутил Кэсин, издав жалкий и дрожащий смешок. А потом глубоко вздохнул и на миг прикрыл глаза. Скорее по привычке, чем из необходимости. Затем с помощью Цзышу оделся, завязал на ощупь пояс и кивнул самому себе, стараясь унять предательскую дрожь в руках. Рядом он слышал шорох одежды — Цзышу одевался быстро, но без излишней поспешности. Экономный даже в этом, в таких простых движениях — это выдавало опытного воина и незаметного убийцу. Кэсин невольно улыбнулся — они оба были убийцами. Однако, они более человечны, чем те, кто бросил его и родителей на произвол судьбы.       «Вот уж правда, Хозяин Долины, покинув ее, захочет стать человеком, — отстраненно подумал Кэсин, прислушиваясь к звукам. — Ты открыл мне глаза на многие вещи, и я видел, как меняешься ты сам. Мы оба монстры, но монстры, у которых остались сердца человеческие…»       Он думал о том, что раньше для него не существовало невиновных. Ему казалось, что весь мир за пределами Долины — его враг. Тогда Кэсин и подумать не мог, что все может быть иначе. Что есть и ни в чем не повинные, что есть те, кто просто становится жертвой обстоятельств. И сам, даже не принимая участия, убивал ни в чем не повинных. А теперь ему предстояло разорвать в клочья еще одну душу, и это было мучительно. Раньше он никогда не задумывался о том, что кому-то еще может быть больно. Но тогда, в ту дождливую ночь, глядя в почерневшие от боли глаза своей половины, он понял, что да, в этом мире бывают те, кому может быть больно не меньше, чем ему самому. Даже от шуток, лишь бы не лгать, тоже может быть больно.       — Я больше не хочу прикрываться шутками, — тихо произнес Кэсин, когда его тронули за руку, и сжал чужие пальцы. — Пусть правда будет неприглядной, я больше не могу прятать ее, лишь бы не рассказывать. И врать никому не хочу.       — Я знаю, лао Вэнь, — мягко отозвался Цзышу и потянул его к дверям. — А теперь пойдем. Впереди у тебя серьезное испытание, которое тебе нужно пройти, чтобы больше не осталось недоговорок. Когда все разрешится, когда ты станешь крепче, начнем налаживать жизнь и учить тебя жить в темноте.       Кэсин кивнул. Впереди у него действительно очень серьезное испытание, и все зависит от того, как он сможет его пройти. Откладывать дольше было нельзя.       — И есть еще кое-что, что я хотел бы потом тебе рассказать.       — Потом, лао Вэнь, обязательно расскажешь. А сейчас идем, и не волнуйся. Хорошо?       А как тут не волноваться, когда на кону стоит так много? Кэсин не мог понять, однако старался взять себя в руки, но, по мере того, как они приближались к тренировочной площадке, откуда доносились звуки ударов, руки тряслись все сильнее, выдавая внутреннюю панику Хозяина Долины. И ничего с этим сделать он не мог. Может, в ином случае, он бы не паниковал так сильно, но сейчас, ослабленный и слепой, он не мог ничего с собой сделать. Словно невозможность видеть вскрыла в нем все то, что он тщательно и долго скрывал ото всех. Его-человека. Того Чжэнь Яня, который умер тогда же, когда погибли его родители. Словно тот ребенок остался глубоко внутри Вэнь Кэсина, но не умер, а всего лишь впал в кому, а теперь очнулся и всеми силами рвался наружу.       — Не бойся, — только негромкий голос рядом немного успокаивал мятущуюся душу, но и этого не хватало, чтобы успокоиться полностью. — Все хорошо, лао Вэнь.       — Наставник! Дядя Вэнь!       Сердце Кэсина сжалось, потому что совсем скоро он перестанет слышать это счастливое обращение, а голос мальчика оставит свои наивные нотки и живость. Тем не менее, пряча свое смятение, Кэсин сумел вполне прилично улыбнуться.       — Чэнлин, — судя по шагам, тот остановился буквально на расстоянии вытянутой руки, — мне надо с тобой поговорить. А-Сюй, где тут есть комната, где мы могли бы спокойно побеседовать?       — Что-то случилось, дядя Вэнь? — тревога и беспокойство разрывали Кэсину сердце, но он ухитрился удержать легкую улыбку. Скрывать боль Хозяин Долины умел мастерски, но и эта маска совсем скоро треснет. И он знал это.       — Мне просто… Надо кое-что тебе рассказать, — честно признался Кэсин, осторожно следуя за Цзышу, который, не размениваясь на слова, повел их к отдаленному помещению, где они действительно могли поговорить без лишних ушей. Сам Цзышу, и Кэсин это знал, уйдет ровно на такое расстояние, чтобы не слышать разговор, но держать двери в поле зрения, чтобы, если что, прийти и помочь. А помощь пригодится, Кэсин это знал. Потому что после разговора будет тяжело обоим.       Переступив порог, Кэсин тяжело вздохнул, ощутив легкое прикосновение к запястью.       — Я вас оставлю, — Цзышу направился к двери, после того, как помог Кэсину устроиться на циновке. — Чэнлин, выслушай все, что тебе расскажет лао Вэнь.       — Хорошо, наставник, — озадаченно отозвался мальчик, не понимая ровным счетом ничего, и это сделало натянутую улыбку Кэсина чуть более настоящей.       Шорох двери подсказал Кэсину, что Цзышу ушел. Его шаги с другой стороны стихли, и только тогда Хозяин Долины позволил себе медленный длинный выдох, сообразив, что почти не дышал. К тому же, он чувствовал, как ребенок сверлит его недоуменным взглядом, и слабо улыбнулся, чувствуя, как скоро это недоумение сменится злостью и обидой.       — Чэнлин, — вздохнув, неуверенно заговорил Кэсин, — выслушай меня до конца, хорошо? Не перебивай, пока я не закончу. То, что ты услышишь… Будет неприятно и больно, но тебе нужно это знать.       И он все рассказал, без утайки, тихим голосом, понимая, что, возможно, сжигает последний мост. Что, скорее всего, потеряет сейчас ребенка, которого любил так же сильно, как и свою воспитанницу. Который был для него действительно племянником и быть дядей которого Хозяину Долины очень нравилось. Что потеряет часть своей, что уж там греха таить, маленькой семьи. И когда он замолчал, в комнате повисла тяжелая тишина, нарушаемая частым и прерывистым дыханием мальчика.       — За что? — наконец, тихо спросил он, и сердце Кэсина упало. — За что вы так с ними обошлись?!       — Я их не убивал, но к их смерти я причастен, — не стал отрицать Кэсин.       — И вы скрывали, что вы и есть Хозяин Долины!       — Да, я скрывал это. Есть поговорка, что Хозяин Долины, выйдя в мир людей, сам захочет стать человеком. И эта поговорка правдива. Я хочу стать человеком. Не просто называться им, а быть, — ответил Кэсин, крепко сжимая кулаки, благо, что под широкими рукавами этого не было заметно. — Я просто хотел отомстить тем, кто так поступил с моими родителями. Долина и Пятиозерье были причастны к их смерти, но Призракам, которые были замешаны, я уже отомстил, однако до Пятиозерья мне было не добраться из Долины, поэтому я вышел из нее, разослав Призраков и посеяв считалочкой смуту. Но тогда мне было все равно, что могут погибнуть невиновные, потому что для меня не существовало тех, кто не был повинен в том, что мне пришлось пережить.       — Но Призраки были теми, кто убил моих братьев и отца! — судя по звуку Чэнлин вскочил на ноги. Кэсин мог его понять. Он сам был таким, отказывался верить. — Как я теперь могу верить вашим словам?!       Вот оно. Кэсин опустил голову, зажмурившись от острой боли, которая прошила сердце. То, чего он так боялся. Те самые слова, которые он не хотел слышать, все же прозвучали. Но он понимал чувства мальчика. Сложно доверять тому, кто скрывал свою личность под маской добродушного и веселого дядюшки. Который помогал и поддерживал, советовал быть напористее. Ведь, если бы он не уговорил мальчика быть настойчивее, Цзышу не взял бы его на обучение.       — Ты вправе мне не верить, — произнес Кэсин, нацепив на лицо отстраненное выражение, чтобы спрятать под ним мучительную боль. — И я тебя пойму, потому что это всецело моя вина. Да, я не убивал твою семью, но стал причиной. Я не знаю, кто устроил резню в школе Озерной Глади…       — Не верю… — Кэсин осекся и замолчал. — Я не верю вам. Там были Призраки.       — Возможно, среди Призраков был предатель. Возможно, кто-то решил выдать себя за них, чтобы подозревали Долину…       — Перестаньте! — голос Чэнлина дрожал, и это рвало Кэсину душу. Он не хотел, чтобы мальчику было больно, но врать и умалчивать больше не мог. И к чему это привело. — Я не хочу это все слышать… Вы были добры ко мне, но теперь я не знаю, могу ли я верить вам!       Быстрые шаги, резкий шорох открывшейся двери и удаляющийся бег. Кэсин судорожно выдохнул, крепко вцепившись в подол одежды, чтобы сдержать себя от импульсивного поступка. Например, чтобы не разбить тут что-нибудь. А-Сюю это не понравится ни капли, хоть жалеть он будет не разбитое что-то, а вполне возможно покалеченные руки. Но как сдержаться, когда все внутри выкручивает обжигающей болью? Настолько сильной, что даже вдохнуть — большая проблема. Как тут не рвануться и не разбить хоть что-нибудь?       Кэсин намеревался действительно врезать кулаком, да хотя бы по стене, когда на его сжатый до побелевших костяшек кулак легла прохладная ладонь. Кэсин дернулся было в сторону, чтобы отразить нападение, но его удержали.       — Лао Вэнь, это я, — знакомый голос привел Хозяина Долины в чувство. — Я видел, как Чэнлин сбежал и направился к тебе. Даже шумел, но ты, видимо, не услышал.       — А-Сюй… — получилось нечто среднее между стоном и выдохом, и Кэсин позволил себе привалиться к старшему, дрожа всем телом. В ответ его обняли, крепко, но аккуратно. И слова как-то потерялись, остался только ком в горле и тяжелое прерывистое дыхание.

***

      Чэнлин остановился только добежав до своей комнаты. Прислонившись спиной к стене, мальчик попытался перевести дух и успокоиться. Шмыгнув носом, он вытер слезы, зная, что все равно не поможет, да и от наставника схлопотать можно, когда он его найдет. Да и чем ему помогут эти слезы? Семью не вернут, мертвые не воскресают. Разве что небольшое облегчение, да и только.       — А? Чэнлин?       Вздрогнув, подросток обернулся и поспешно вытер лицо рукавом. А-Сян же, нахмурившись, подошла ближе и внимательно заглянула в лицо. Потом отступила на шаг и с любопытством наклонила голову к плечу.       — И чего ты рыдаешь? Снова чахоточный отчитал? — весело поинтересовалась девушка, но Чэнлин только головой покачал.       — Лучше бы отчитал, — честно признался он. — Сестрица Сян…       — Ааааа, поняла. Господин тебе все рассказал? — усмехнулась А-Сян и дернула мальчика за рукав, заставляя сесть прямо на дощатый настил. — И поэтому ты сейчас слезы льешь?       — А ты?..       Гу Сян весело рассмеялась и обняла колени. Улыбка слегка померкла, но только на мгновение, а потом она повернулась к мальчику.       — Господин очень хороший человек, — сообщила девушка. — По нему, наверно, не скажешь, да и статус Хозяина Долины может показаться слишком зловещим, но он правда очень хороший и добрый. Он меня вырастил. Когда я была маленькой, он спас меня, сказав прошлому Хозяину Долины, что хочет оставить меня в качестве подарка. Объяснил, что ему нужна личная служанка, чтобы скрасить вечера. Ты знаешь, что в Долине были другие дети? Нет? Их похищали, но ни один не выжил после тех тренировок, что устраивал прежний Хозяин. А господин справился, потому что его грела месть, — А-Сян тяжело вздохнула, переплетя пальцы. — Господин защищал меня, воспитывал и учил убивать. И готовить. Он играл со мной, когда мы были маленькими, поддерживал меня. В те годы он жил только шансом на месть, он убивал Призраков, чем заслужил прозвище Безумного Вэня… Но иногда, когда мне не спалось ночами, я слышала, как он стонет во сне. Он сильно переживал смерть родителей, и даже Суп Забвения не смог справиться с этим.       Чэнлин удивленно смотрел на собеседницу, не веря собственным ушам. А потом невольно задумался, что монстр не смог бы вырастить такую светлую и добрую девушку, как А-Сян. А та, видимо, что-то придумав, подскочила и схватила Чэнлина за руку.       — Пойдем, — заговорщески прошептала она, озорно улыбнувшись. — Сам все увидишь.       Они вернулись к той комнате, где случился тот неприятный для Чэнлина разговор, и затаились в кустах. Слышно ничего не было, но зато они увидели, что Чжоу Цзышу каким-то очень нежным жестом, словно защищая, обнимает Вэнь Кэсина за плечи и гладит его по волосам. А Хозяин Долины беспомощно обнимает своего шисюна в ответ, буквально свернувшись в его объятьях. И это совсем не было похоже на того безжалостного убийцу, каким его в своем воображении рисовал Чэнлин. Скорее, это было похоже на маленького ребенка, который ищет поддержки и утешения у своего старшего брата.       — Он слишком долго был одинок. И слишком долго в его жизни не было ничего, кроме мести. Теперь у господина появился смысл жизни, — заметила Гу Сян, посмотрев на двух человек в комнате. — Он счастлив, и меня это очень радует. Когда я смотрю на него, находящегося рядом с Чжоу Сюем, я понимаю, что господин становится все больше человеком. Знаешь, Чэнлин, мы все просто люди. А теперь пойдем, иначе нам обоим прилетит от господина, несмотря на то, что он ослеп. А ты, — она ткнула Чэнлина пальцем в плечо, — подумай о том, что он тебе сказал, и о том, что ты сейчас увидел.       Чэнлин бросил последний взгляд на старших и тихонько ушел следом за А-Сян, задумавшись обо всем, что случилось. Ему было трудно уложить все это в голове, потому что все это не вязалось со всем тем, что он узнал. Но глупым Чэнлин не был, поэтому решил вплотную поразмышлять об этом по вечерам, перед тем как идти спать.       Одно он знал точно — как прежде уже не будет. Уже лежа в постели и глядя в потолок, Чэнлин припомнил выражение лица Кэсина. Спокойное, но в то же время сквозь это спокойствие прорывалась боль. И горечь, которая звучала в голосе. Все это совсем не вязалось ни с образом Хозяина Долины Призраков, ни с тем взбалмошным, добродушным и слегка ехидным человеком, с которым он познакомился после того, как школа Озерной Глади была уничтожена. Неужели этот разбитый и раздавленный человек — настоящий Вэнь Кэсин? С такими мыслями Чэнлин уснул.       Спустя несколько дней раздумий он принял свое решение.