Тепло во мраке

      Кэсин потянулся всем телом, зевнув в ладонь, и устроился поудобнее у кровати, на которой спал Цзышу. Рука на перевязи — Е Байи все же вывихнул ему плечо, но хоть обошлось без переломов. И теперь, после того, как сустав был поставлен на место, Цзышу крепко спал, бледный и измученный, но Кэсин чувствовал, что с ним все будет хорошо — травма заживет достаточно быстро. Но что делать с Гвоздями… Вэнь Кэсин не знал, чем помочь. Он не был целителем, его знания были ограничены, почерпнутые из скудных книг по медицине, которые он мог найти. И теперь, сидя рядом со спящим шисюном, Хозяин Долины чувствовал себя беспомощным.       — Дядя Вэнь? — от тихого голоса Чэнлина Кэсин вздрогнул и повернул голову в направлении его голоса. — Наставник… Он еще не очнулся?       — Нет, — вздохнул Кэсин, осторожно прикоснувшись к запястью старшего. Пульс был таким же, как за все время знакомства Кэсина с Цзышу. Как у умирающего, как когда-то сказал Е Байи. Казалось, прошла целая вечность с того дня, случилось столько всего… Вэнь Кэсину казалось, что он прожил несколько жизней, а не одну, насыщенную событиями.       Он услышал, как мальчик подошел ближе, как тяжело вздохнул, явно волнуясь. Кэсин и сам беспокоился, поскольку никаких благовоний не жег, но Цзышу спал так крепко, что даже небольшой шум, от которого он легко бы проснулся, его не разбудил. Это беспокоило, и Хозяин Долины раз за разом встревоженно слушал пульс старшего.       — Он проснется, — постаравшись, чтобы голос звучал уверенно, произнес Кэсин, стараясь успокоить встревоженного мальчика. — Просто сейчас ему надо отдохнуть.       Он не мог даже представить иной исход для своего старшего. Цзышу был гораздо сильнее, чем могло показаться, и Кэсин не сомневался, что он откроет глаза. Просто поединок с этим стариком измотал его сильнее, чем могло показаться — так старался успокоить себя Вэнь Кэсин, легонько сжимая запястье Цзышу. Он буквально силой заставлял себя сидеть спокойно, понимая, что ничем не поможет, если начнет паниковать, как ему хотелось. Сейчас ему необходимо быть спокойным, хотя бы ради Чэнлина и А-Сян, которые так же не находили себе места от тревоги.       — Дядя Вэнь, — Чэнлин тихо вздохнул, не зная, что сказать. Кэсин хорошо его понимал, потому что сам не смог бы ничего выразить словами — слишком тяжело ему было.       — Все будет хорошо, — ответил Хозяин Долины и поморщился от того, насколько фальшиво это прозвучало. Но успокоить мальчика иначе он не мог, поскольку сам сходил с ума от беспокойства. Пусть сон и лечит, так говорила ему тетя Ло, но все же. Не так же долго? Почти сутки прошли, а его А-Сюй все еще спал. Это беспокоило, хоть Кэсин старался не поддаваться панике. Вполне возможно, что организм старшего направляет все силы на то, чтобы залечить раны, ведь теперь его ци ограничена, а будь он в полной силе, то повреждения быстро бы зажили. Теперь же оставалось только ждать и надеяться. — Он очнется. Сейчас А-Сюю надо отдыхать, чтобы его раны поскорее зажили. Не волнуйся, а если не можешь себя занять, то помоги А-Сян.       — Она ушла в город, за припасами, — уныло ответил мальчик, и Кэсин про себя вздохнул. Гонять парня было слишком жестоко, он и так себя выматывал, но необходимо было занять Чэнлина, чтобы он не сошел с ума от беспокойства за наставника.       — Ладно, иди на площадку, я сейчас подойду, — Хозяин Долины нащупал повязку и протянул ее Чэнлину. — Будем учиться драться вслепую. А-Сюй же не начинал с тобой подобные тренировки?       — Нет, — Кэсин про себя улыбнулся. Мальчик быстро привык говорить тогда, когда раньше мог просто помотать или кивнуть головой. — Он только с вами занимался. Говорил, что пока еще рано мне такое изучать.       Вэнь Кэсин тяжело вздохнул, погладил ладонь старшего и поднялся на ноги. Как ни крути, но ему тоже надо было себя занять, чтобы не сойти с ума от беспокойства. Потерять Цзышу было для Кэсина худшим, что могло бы случиться в жизни. Пусть шисюн не ответит на чувства, главное, чтобы он был жив и здоров. Большего Кэсин не мог и просить, зная, что, несмотря на все пережитое, не являлся баловнем судьбы. Самое главное — спасти Цзышу, его любимого и родного человека, а остальное… Гори все синим пламенем. Память возвращалась, и Кэсин уже знал, кто был виноват во всем с ним произошедшем. Пусть оставлять все на самотек он не собирался, Цзышу был важнее.       — Идем, — велел Кэсин, направляясь к двери. — А-Сюю надо отдохнуть, не станем мешать. А я тебя погоняю.       Признаваться в том, что ему самому надо чем-то заняться, Хозяин Долины не хотел. Все же, показаться перед мелким слабым было неприятно, Чэнлин — не Цзышу, который мог его понять по одному только взгляду. Но его сожрало бы собственное бессилие, останься он рядом со спящим Цзышу, потому что помочь ему Кэсин не мог. В такие моменты он буквально проклинал себя, что уделял так мало времени учебе. Возможно, знай он больше, то сейчас смог бы помочь своему любимому человеку излечиться. Но его знания были сильно ограничены, оставалось уповать только на Великого Шамана. Кэсин про себя тяжело вздохнул, осознавая собственную никчемность. К тому же, он ослеп, и это было еще хуже. Он никак и ничем не мог помочь, и от этого становилось тошно. С другой стороны, он понимал, что его вины в этом нет, да и шисюн ни разу не сказал, что он в чем-то виноват. В сражениях и не такое случается, однако, Кэсину иногда хотелось если не найти тех, кто его ослепил, хотя бы потому, что искать некого — те Скорпионы уже мертвы, то хоть как-то наказать себя. Но теплое присутствие старшего успокаивало, а теперь…       Вэнь Кэсин ожесточенно помотал головой, вытряхивая эти мысли из головы, и сориентировавшись на шаги мальчика, прошел за ним на тренировочную площадку. Зная размеры, Кэсин мог легко перемещаться по ней, не боясь оступиться и свалиться за ее пределы, поэтому, стоило Чэнлину завязать глаза, Хозяин Долины обошел его по кругу, нарочно ступая громко и тяжело, не так, как привык передвигаться. Так поступал и А-Сюй, начав тренировать его, когда физическое и душевное состояние его младшего пришло в относительную норму, а Кэсин запоминал, как он делает, и теперь применял это на практике.       — Слушай, — произнес Кэсин, отойдя на шаг и раскрыв веер.       — Шаг назад и открытый веер, — немного неуверенно отозвался Чэнлин, чуть наклонив голову к плечу, вслушиваясь в звуки.       — Верно, — чуть улыбнулся Кэсин, убирая веер и обходя мальчика по кругу. — Но это только начало. В бою будет сложнее. Надо уметь отсекать ненужные звуки, но при этом уметь вслушиваться в окружающий мир. Шорох листвы может означать и ветер, и затаившегося в кроне противника. Важно уметь отличить эти звуки от других. Со временем и тренировками это придет. Сейчас просто слушай и вычленяй нужные тебе звуки, а потом расскажи мне, что ты услышал.       Чэнлин сосредоточился, как ему и сказали, и принялся слушать. Кэсин же стоял неподвижно, тоже прислушиваясь к различным звукам. Он слышал шелест листвы в кронах деревьев, пение птиц, дыхание Чэнлина и поскрипывание досок. Усадьба была тихой без веселого голоса А-Сян и ворчания Цзышу, но при этом эта тишина не была гнетущей. Скорее, она успокаивала, умиротворяла и дарила ощущение… Дома? Вэнь Кэсин невольно зацепился за эту мысль. Он давно забыл, как ощущается дом, ведь Долина — это не то место, которое можно было бы так назвать. Он и А-Сян там выживали, а дом у Кэсина ассоциировался в первую очередь с безопасностью и уютом. В Долине не было ни того, ни другого. Но, оказавшись в Усадьбе Четырех Сезонов, Кэсин иногда ловил себя на мысли, что чувствует себя спокойно в этом месте. Ему не страшно за свою сестру, нет беспочвенной тревоги, а сон не поверхностный, от которого он может очнуться в любой момент от любого шороха. К тому же, чувствуя рядом тепло А-Сюя, ему спалось так спокойно и крепко, что даже начнись атака, он бы вряд ли проснулся.       Более того — это место было домом его А-Сюя. И теперь стало таким же для него самого, для вечного странника, у которого ни кола, ни двора, зато три тысячи озлобленных Призраков, которые только и ждут подходящего момента, чтобы свергнуть его с трона, как он сам сделал с прежним Хозяином. Оказавшись в Усадьбе, лишенный зрения, Кэсин постепенно стал открывать для себя иной мир, пусть наполненный темнотой, но в этой тьме было мягкое и ласковое тепло, прикосновения, согревавшие не только тело, но и душу. Он потерял возможность видеть свет, но его личное солнце согревало его своими лучами, и Кэсину иногда казалось, что он видит этот тонкий луч среди беспросветной тьмы. И жить становилось все легче, даже в таком положении, в котором он оказался.       Более привычный к темноте и ориентированию на слух, Вэнь Кэсин услышал шорох двери до того, как Чэнлин вообще сумел опознать этот звук в мешание всех прочих. На сердце сразу полегчало, когда он услышал тяжелые, усталые, но твердые шаги, и тут же поспешил навстречу, мимоходом велев Чэнлину снимать пока повязку.       — А-Сюй! Ты проснулся! — облегчение в его голосе, наверно, не услышал бы только глухой, но Кэсину было все равно. Самое главное, что его шисюн очнулся от долгого и глубокого сна.       — Сколько я спал? — голос Цзышу был хриплым после сна, и он прокашлялся, прочищая горло. Кэсин тут же взял его за руку и прощупал пульс.       — Почти сутки. Но ничего плохого не случилось, просто тебе нужно было отдохнуть как следует, чтобы повреждения заживали быстрее.       Состояние Цзышу уже не внушало опасений, да и то, что он проснулся, наконец, заставило Кэсина выдохнуть и расслабиться. Кризис, если он и был, миновал, и теперь его любимый человек будет в порядке. Хозяин Долины улыбнулся и отпустил, наконец, запястье Цзышу, но тот этого словно и не заметил.       — А-Сюй?       — Мне надо будет уйти ненадолго, — Кэсин мигнул и слегка нахмурился. — Надо навестить Пин Аня, я через него письма отправлял, необходимо узнать, пришли ли ответные. Ты с Чэнлином занимался?       — Да, ты его пока не учил драться вслепую, но я решил, что ему стоит начать хотя бы учиться ориентироваться на слух.       — Хорошо, тогда, Чэнлин, слушай лао Вэня и делай, что он скажет, пока меня не будет.       — Да, наставник. Я рад, что вы проснулись.       Несмотря на всю свою тревогу, Кэсину пришлось-таки отпустить Цзышу в город у подножия горы, чтобы тот проверил наличие писем. Но, слушая шаги А-Сюя, Хозяин Долины никак не мог отделаться от ощущения, что грядет что-то, что с чем они могут не справиться. А потом решил, что, несмотря ни на что, они все преодолеют. Они ведь вместе, и пусть один на пороге смерти, а второй слеп. Вдвоем они смогут и горы свернуть.       — Пойдем, Чэнлин, иначе А-Сюй ругаться потом будет!

***

      Цзышу казалось, что он проспал несколько дней, а не чуть меньше суток. Но, благодаря длительному сну, он чувствовал себя гораздо лучше, чем до этого, и потому принял решение спуститься в город и узнать у Пин Аня, не было ли для него писем. Конечно, с Хань Ина могло статься заявиться лично, и Цзышу мог только надеяться, что он сумеет оторваться от «хвоста», который следовал за любым членом Тяньчуан. Даже за самим Цзышу, когда он только ушел из собственной организации, вбив себе в тело последний гвоздь.       Чжоу Цзышу никогда не строил иллюзий. Он понимал, что делал, знал, что подвел наставника и своих шиди, но когда вскрылась правда о его пропавшем младшем, Цзышу внезапно понял, что ему хочется жить. Что он не в силах бросить Кэсина и Чэнлина, даже вздорную и вредную, но такую добрую Гу Сян. Цзышу помнил о желании Хань Ина, но не был уверен, что вытянет, тем более сейчас, когда его жизни осталось всего ничего. Если, конечно, Великий Шаман найдет способ, то тогда, вполне возможно, он сможет выбраться из той ямы, в которую сам себя загнал, не осознавая толком, во что влипает. Но тогда он был моложе, наивнее и амбициознее, а теперь был готов променять любое лидерство на тихую и спокойную жизнь, тренировки и обучение младших. Цзышу, находясь на пороге смерти, внезапно осознал слишком многое, и иногда это его самого подкашивало. Но, в отличие от прошлого, рядом был человек, который подставлял плечо и не давал упасть. Даже теперь, потеряв одно из чувств, он не переставал поддерживать Цзышу, и тот был невероятно сильно благодарен своему шиди за эту поддержку.       Теперь же голову занимали мысли о том, что делать дальше. Цзышу надеялся, что Шаман успеет приехать до того, как станет слишком поздно, сможет найти способ спасти его жизнь. Иногда Цзышу ловил себя на мысли: что было бы, если бы Кэсина не забрали в Долину и он вырос бы вместе с Цзышу? Если бы они тренировались вместе, развлекались и веселились, не разлучаясь? Смог бы лао Вэнь отговорить его от той самоубийственной помощи Хэлянь И? Смогли бы они отстоять Усадьбу? Цзышу не знал. Да и не слишком часто думал об этом, ведь этого никогда бы не случилось, они уже пережили этот момент, и он больше никогда не вернется. Прошлое осталось в прошлом, а им стоит подумать о том, что будет в будущем. По крайней мере, Цзышу надеялся, что это самое будущее для них наступит. Но на это еще оставалась надежда.       В меняльной лавке Цзышу поджидал сюрприз. Тот, о котором Цзышу хоть и думал, но все равно не ожидал. Помощник провел его в комнату, и навстречу поднялся молодой член Тяньчуан. Цзышу сумел сохранить невозмутимое выражение лица, только приподнял бровь, но внутри у него все перевернулось.       — Хань Ин, что ты здесь делаешь? — едва не зашипел бывший глава Тяньчуан, едва закрылась дверь, оставляя их вдвоем. — Зачем ты пришел?       — Лорд Чжоу, я кое-что узнал о Кристальной броне, — зашипел в ответ Хань Ин, инстинктивно понизив голос. — Я могу ее раздобыть для вас.       Цзышу похолодел. Он вспомнил, как так же бравировал Цзюсяо, и в Хань Ине видел своего шиди, который так нелепо погиб, оставляя своего шисюна одного. Такую судьбу для Хань Ина Цзышу не хотел, совсем. Он помнил, что Хань Ин был одним из тех молодых, кто хотел учиться боевым искусствам. Отпустить его — и он натворит дел. Несмотря на свою безграничную преданность, Хань Ин обладал и большой долей своевольности, что позволяло ему иногда нарушать приказы. Но теперь Цзышу не мог ему позволить лезть в пасть тигра. Хватило с него потерь. Если он сможет уберечь своего бывшего подчиненного, то Цзышу готов был в лепешку разбиться, но сделать это.       — Нет, — решение пришло внезапно и показалось самым лучшим в текущей ситуации. — За тобой был «хвост»?       — Был, но мне удалось его сбросить, — кивнул Хань Ин, пытливо глядя на своего бывшего командира. Цзышу кивнул, прикусив внутреннюю сторону губы, чтобы привести мысли в порядок. Пусть он уже не чувствовал боли, но эта привычка ему помогла. Он быстро обдумал сложившееся положение и понял, что принятое решение единственное разумное, которое поможет ему сохранить жизнь подчиненного. Вот уж правда, бывшим глава Тяньчуан точно никогда не станет. Если только организация не развалится сама по себе.       — Идем со мной, — Цзышу быстро пробежал глазами письмо от У Си, спрятал его и посмотрел на оторопевшего Хань Ина. — Идем, не станем терять времени. Даже если ты сбросил «хвост», это не значит, что никто не догадается, куда ты направился. Нам стоит вернуться в Усадьбу, пока еще есть время. Не смотри на меня так, — заметив изменившийся взгляд, Цзышу нахмурился. — Я тебя слишком хорошо знаю. Идем.       По дороге в Усадьбу Цзышу ввел Хань Ина, слегка отошедшего от шока, в курс дела. Рассказал и о том, что Кэсин теперь слепой, но повязку не носит, поэтому Хань Ину не нужно удивляться, когда они вступят во двор. И слишком таращиться на лао Вэня тоже не стоит — тот пристальные взгляды чувствует буквально шкурой, так что может и прилететь за это. Хань Ин немного оторопело кивал, но когда они подошли к воротам Усадьбы, уже пришел в себя и с интересом осматривался по сторонам. Цзышу про себя фыркнул, но ничего не сказал, открыл ворота, первым вошел во двор и сразу же услышал голос Кэсина, который втолковывал что-то Чэнлину. Так же он слышал и А-Сян, успевшую вернуться с рынка — очевидно они разминулись, когда Цзышу был в меняльной лавке.       — Лао Вэнь, — окликнул младшего Цзышу, и ругань тут же прекратилась. Цзышу, стоило Кэсину подойти, покосился на Хань Ина, но тот упорно смотрел в землю, чем вызвал у бывшего главы Тяньчуан тихий смешок. — Это Хань Ин, ты мог его запомнить по той встрече.       — Помню, — оскалился Хозяин Долины, и Цзышу проследил, как его подчиненный поклонился Кэсину. Тот ответил, но ухмылка никуда не делась. Впрочем, на легкий тычок он тут же заскулил, чем вызвал легкую улыбку у всех вышедших встретить нового члена Усадьбы. — А-Сюй! За что!       — Пойдем, — проигнорировав наигранное недовольство, произнес Цзышу. — Нам еще Усадьбу украшать.       Кэсин тут же оживился, предвкушающе улыбнувшись, а Цзышу понял, что хочет подарить своей родственной душе. В конце концов, вдруг на них завтра нападут, а оставлять недосказанности Цзышу не хотел. Не тогда, когда каждый день мог стать последним для них всех. Не тогда, когда для него любой день может оказаться тем днем, когда он покинет своего шиди, человека, который стал для него смыслом жизни.       — Я покажу Хань Ину комнату, а потом начнем, — заметил Цзышу, едва не забыв обо всем от счастливого выражения на лице Кэсина. — Чэнлин, отдохни пока, а вечером покажешь, чему научился у лао Вэня.       — Хорошо, наставник!       Уже позднее, пока молодежь развешивала украшения, перешучиваясь, Цзышу устроился рядом с Кэсином и наблюдал за процессом. Его удивило, как легко Хань Ин нашел общий язык с Чэнлином и Гу Сян, но это не могло не радовать. Цзышу помнил Хань Ина довольно замкнутым, неохотно беседующим с кем-либо, но сейчас, очевидно заразившись атмосферой, он шутил и смеялся над шутками А-Сян и иногда вступающего в разговор Кэсина.       — Ты забрал его, — произнес Хозяин Долины, поглаживая нефритовый корпус сяо.       — Вспомнил Цзюсяо, — признался Цзышу, неспешно потягивая вино. — Хань Ин хотел у меня учиться, но тогда я думал, что не стану брать учеников. Когда увидел его в лавке, то понял, что, несмотря на мой приказ, он поступит по-своему. И этим он мне напомнил Цзюсяо — он тоже любил поступать так, как сам того пожелает. Я не мог допустить, чтобы жизнь Хань Ина забрали, поэтому и решил забрать его с собой, в Усадьбу. Так у него хотя бы будет шанс выжить.       — А Шаман?       Цзышу почувствовал себя последним подонком, слыша эту надежду. Но тогда, когда он вбил первый гвоздь, они не были знакомы в этой, новой, другой, жизни. Теперь это стало похоже на горечь потери, неотвратимой, неуклонно приближающейся.       — Он немного задерживается. Но обещался быть через несколько дней. Лао Вэнь, ты лучше скажи, как ты решил провести эту ночь?       — Не знаю. Дети пойдут запускать фейерверки, а ты?       — Выпью с тобой, — улыбнулся Цзышу своей привычной, легкой и теплой улыбкой. О том, что он задумал, говорить пока не стал — хотел сделать сюрприз.       — Выпить я только за! — рассмеялся Кэсин, и Цзышу почувствовал тепло в груди. Казалось, даже гвозди, беспокоящие его все сильнее с наступлением ночи, притихли. За этот легкий и веселый смех можно было отдать и Тяньчуан, и Хэлянь И впридачу. Цзышу не хотел это терять, не хотел, чтобы эта лукавая лисья улыбка исчезла навсегда.       — И я кое-что для тебя приготовил, — признался Цзышу, улыбнувшись тому, как тут же к нему подался Хозяин Долины, не скрывая любопытства и нетерпения. — Но об этом узнаешь, когда придет время.       — А-Сюй, ты жестокий интриган! — по-детски надулся Вэнь Кэсин, но уголки его губ едва заметно подрагивали от старательно сдерживаемой улыбки. И стоило больших усилий не рассмеяться в ответ на это заявление и не потрепать тщательно уложенные длинные шелковистые волосы.       — Потерпи немного, лао Вэнь. Обещаю, я не откажусь от своего обещания и от сюрприза.       — Ты так интригуешь, А-Сюй, что я даже не знаю, как мне дотерпеть до твоего подарка, — лукаво улыбнулся Кэсин, и Цзышу ощутил, как его уши стали горячими. Такое с ним не случалось, наверное, с самой ранней юности, когда на него обратила внимание симпатичная девочка. Потом было как-то не до смущения, а когда появилась Тяньчуан — так и вовсе не до флирта и романтических встреч. А теперь, в атмосфере спокойствия, вернулось то самое чувство, которое, казалось, давно потеряно.       — Ничего, ты справишься с этим, — ворчливо, чтобы скрыть внезапность собственных чувств, отозвался Цзышу, допил вино и ушел в комнату, которую делил с Кэсином, чтобы все подготовить. В конце концов, скоро ночь… Оставалось надеяться, что Гвозди не испортят его подарок.

***

      Ночь наступила быстрее, чем Кэсину казалось, снаружи послышались веселые крики, а фейерверки было видно и из Усадьбы, Цзышу рассказывал младшему какие цвета и формы, и Хозяин Долины наслаждался вместе с шисюном и детьми. А когда молодежь сбежала на улицу, чтобы запустить свои петарды, Кэсин почувствовал, как его взяли за руку и куда-то потянули.       — Идем, лао Вэнь, — голос Цзышу был мягким, и Кэсин невольно потянулся следом, замирая от этой мягкости и едва слышной нежности. Едва ли не впервые он услышал эти нотки в голосе своего А-Сюя, и это окатило его волной нежного тепла. Теперь уже не важно, что будет в будущем, важно было то, что они пройдут это вместе, рука об руку. И, доверяя Цзышу, Кэсин зашел с ним в комнату. Устроившись на кровати, он прислушался к шороху закрывающейся двери, едва вспомнив о том, что ему, как живому человеку, нужно дышать. Предвкушение охватило Хозяина Долины, когда он услышал приближающиеся шаги. Он чувствовал, что здесь и сейчас они оба отпускают что-то, о чем, скорее всего, сожалели. Уж сам Кэсин точно, но сказать о Цзышу он не мог.       — Я больше не хочу прятаться от этого, — Кэсин замер, затаив дыхание и вслушиваясь в родной и любимый голос. — Никто не знает, что будет завтра. Не хочу, чтобы между нами оставались недосказанности и сожаления о том, что мы могли бы сделать, но не сделали.       — А-Сюй…       Его заткнули самым неожиданным и самым приятным способом, какой только можно было придумать. От прикосновения чужих губ, мягких и теплых, Кэсину показалось, что он сейчас прямо тут умрет и отправится на Мост Найхэ, так толком и не пожив обычным человеком, а не Призраком. Но и не ответить Хозяин Долины не смог, всем естеством потянувшись к своему родному и самому необходимому человеку в жизни, такой сложной, порой невыносимой, но ставшей легче, стоило невзрачному и потрепанному бродяге, который скрывал за маской прекрасное истинное лицо, появиться на его пути. И с ним больше не хотелось расставаться.       Прикосновения сухих, обветренных губ оставляли на коже горящие огнем следы, и Кэсин неосознанно тянулся за ним, не желая, чтобы они покидали его. Тело горело, но в душе мучительная страсть смешивалась с ласковой нежностью, сплетаясь так гармонично, словно это всегда было им самим, но только один человек в мире смог вытащить это все наружу, раскрыть и дать имя. Прохладные пальцы скользили по телу, остужая и даря новое пламя почти погасшему сердцу. Вэнь Кэсин даже не подозревал, как много пепла было внутри него, но теперь понимал, что происходит с фениксом, когда он возрождается из пепла вновь и вновь. Сейчас его А-Сюй помогал ему вернуться к жизни своими касаниями, мягкой, но в то же время стальной, нежностью. Давал ему новую жизнь, в которой он, Хозяин Долины, будет простым человеком, мастером боевых искусств… И любящим и любимым.       Мимолетный дискомфорт он отметил буквально краем туманящегося сознания, полностью отдаваясь своим ощущениям, раскрываясь и желая большего, жажда прикосновений все росла, ему было мало, но связно сказать он не мог — сознание плавилось, губы пересохли от частого дыхания, в горле застрял стон, который не мог вырваться, ведь Кэсин слишком привык молчать во время чувственных утех. Но здесь и сейчас, держась за мысль, что он не в Долине и не в борделе, Хозяину Долины удалось отпустить себя. Он больше не хотел сдерживаться, не хотел запирать все в себе. Не сейчас, когда ощущал себя восхитительно заполненным, когда тело горело от прикосновений и жара его родственной души. Кэсин тянулся и телом, и душой, и сознанием, цепляясь за эти ощущения, за жар внутри, за теплые ощущения, прикосновения, осторожные и ласковые. Ему хотелось сказать, что он не фарфоровый, с ним не нужно нежничать, но вместо слов получался невнятный скулеж. Кэсину казалось, что он сейчас сгорит, но прохладные прикосновения не давали упасть в пламя, удерживали рядом с собой. Кэсин умирал и возрождался раз за разом, а потом хрипло вскрикнул и сорвался в пропасть, чувствуя как внутри разливается тепло.       Хорошо, что на улице громыхали салюты, и младшие ничего не услышали. Но Кэсин чувствовал себя так, словно только что вознесся на верхние небеса. Он едва ощутил прикосновения влажной ткани, а когда рядом оказалось тепло, тут же сгреб в охапку охнувшего от неожиданности Цзышу.       — Это — самый лучший подарок, — хрипло прошептал Хозяин Долины дрожащим от множества эмоций голосом, чувствуя, как в уголках глаз собралась позорная влага, но на этот раз — не от горя или боли, а от искреннего и яркого счастья. — Спасибо тебе, А-Сюй…       — Шшшш… Лао Вэнь… — прохладные пальцы нежно стерли каплю слабости с уголка глаза и запутались в длинных мягких волосах. — Засыпай теперь…       Пусть даже небо завтра рухнет, Кэсин засыпал счастливым человеком. Обычным, познавшим радость любить и быть любимым. Он грелся родным теплом, чувствуя нежные поглаживания по голове, и больше ни о чем не сожалел. И знал, что Цзышу разделяет с ним это. И уже не важно, что будет потом — они смогут выдержать любое испытание.       Потому что они вместе. Отныне и навсегда.