На полях Фландрии колышутся маки Среди крестов, стоящих за рядом ряд, Отмечая место, где мы лежим. А в небе Летают ласточки, храбро щебеча, Заглушаемые громом пушек на земле. Мы Мёртвые. Не так давно Мы жили, видели рассветы, горящие закаты, Любили и были любимы, а теперь мы Лежим на полях Фландрии. Примите из наших рук Факел борьбы с врагом, Он ваш, держите его высоко. Если вы уроните нашу веру, — тех, кто погиб, Мы не сможем спать, хотя маки растут На полях Фландрии.
***
16 мая 2008 г.
Для большинства других людей шестнадцатое мая было днем, не имеющим особого значения. По крайней мере, в этом году он выпал на пятницу, и студенты и рабочие могли рассчитывать на выходные. Тем не менее, это был обычный, частично пасмурный день — примерно такой же скучный, как и все остальные дни. Для семи человек, собравшихся сейчас в большом доме в Кембриджшире, этот день был совсем не обычным. Десять лет — целое десятилетие — прошло с того рокового дня поздней весной 1998 года. Кто мог знать тогда, что палочка, камень и мантия так изменят всю их жизнь? Это был далеко не самый обычный день для Гарри, да и для Гермионы, похоже тоже, если судить по ее суетливости. Он протянул руку и взял ее, поглаживая и рисуя круги на тыльной стороне ладони. Он почувствовал теплый металл кольца на ее пальце и не мог не улыбнуться. Он действительно, без сомнения, был самым счастливым человеком на земле. Гарри улыбнулся ей, и она улыбнулась в ответ, слегка наклонив голову в сторону остальных. Гарри покачал головой. У них были новости, которые жгли им обоим грудь, но это должно было подождать подходящего момента. — Десять лет, представляешь? — сказал Джеймс, делая глоток красного вина. — Десять лет с тобой, Гарри. И с тобой, Гермиона. Это чудо, что мы все еще в здравом уме. Гарри закатил глаза. — Я могу сказать то же самое о тебе, папа. — Наверное, он мог бы, — согласилась Лили. — Вы, мальчики, все одинаковые. Гермиона знает, о чем я говорю. Правда, Гермиона? — Это ежедневное испытание терпения, — с усмешкой ответила Гермиона. Гарри по-взрослому надулся в ответ, и она высунула язык, показывая всем, кто на самом деле взрослый. — Как будто ты сама такой образец зрелости, — поддразнила Хелен. — У меня бывают моменты, — уточнила Гермиона. — Но в целом… я не Гарри. Или Джеймс. Или Сириус. Или ты, папа. — Эй, не втягивай меня в это! — Итак, десять лет, да? — сказал Сириус, когда смех утих. — Для меня это скорее двенадцать лет. Я до сих пор помню, как впервые встретил вас двоих по-настоящему, Гарри, и Гермиону, конечно. Никуда одно "Г" без другого. — В Визжащей хижине, — вспоминал Гарри. — А потом пришел Ремус… потом Снейп… При упоминании имени Ремуса лица Сириуса и Джеймса погрустнели. — Да… Лунатик… — Он был бы счастлив, если бы увидел, какие мы сейчас, — утешала Лили. — А его сын… он любит вас с Джеймсом как отцов. И вас двоих, Гарри, Гермиону. Нет смысла горевать о том, что его нет с нами. Будьте счастливы, что вы знали его. Джеймс сглотнул и медленно кивнул. — Да… ты права. Иногда, хотя, это просто… — Я знаю… но он продолжает жить, — с надеждой сказал Гарри. — Его сын похож на него… — Как Тедди, Гарри? — спросил Джеймс, его лицо озарилось при упоминании о маленьком мальчике. — Мы ходили к нему на прошлой неделе, — ответила Гермиона. — В прошлом месяце ему только что исполнилось десять лет. Он не мог дождаться следующего года, чтобы отправиться в Хогвартс. Его способности к метаморфизму тоже полностью развились, теперь он может по желанию изменить почти любой аспект своей внешности. — Я бы хотел видеть его чаще, — сетовал Джеймс. — Я знаю, что должен… но работа была такой напряженной. Класс из пяти новых Психологических Целителей в последние месяцы обучения. Нагрузка просто невозможная. — Он, наверное, был бы благодарен за визит, — ответила Гермиона. — Но он поймет. Ты буквально реформируешь всю магическую медицину. Работа превыше всего. — Скоро первые целители, которых я обучил, наберутся достаточно опыта, чтобы взять себе учеников, — с надеждой сказал Джеймс. — Не могу дождаться этого дня. — Когда этот день наступит, ты захочешь продолжать заниматься этим, — сказал Джей с мудрым видом. — В исцелении людей есть что-то приятное. Ты захочешь продолжать это делать, независимо от того, насколько это утомительно. — О, конечно, — ответил Джеймс. — Но это не значит, что я не буду рад тому, что мне не придется самому обучать каждого нового Психологического целителя. Помните, когда я работал по восемнадцать часов в день, разрываясь между университетом и больницей Святого Мунго? Я совсем не расстроен, что те дни прошли. Хелен и Джей помрачнели. — Я не знаю, как ты справился с этим, Джеймс, — сказала Хелен. — Это должно было бы вывести из строя любого нормального человека. — Дело в том, что я очень экстраорд — агх! Джеймса прервала Лили, ущипнув его за руку. — Извините, что прерываю. Я думаю, Джеймс хотел сказать: "Моя голова необычайно большая". Весь стол засмеялся, и Джеймсу хватило скромности выглядеть хотя бы немного пристыженным. Тем не менее, Гарри действительно считал, что то, чего Джеймсу удалось добиться за десять коротких лет, было чем-то необыкновенным. В больнице Святого Мунго, которая так неэффективно "лечила" душевную травму Сириуса все эти годы зельем от бессонницы, теперь было полноценное психологическое отделение, в котором работали шестнадцать штатных целителей-психологов и еще пять проходили обучение. По его мнению, не было преувеличением, когда "Ежедневный пророк" превозносил Джеймса как волшебника, совершившего "революцию в целительстве" в новом тысячелетии. Гермиона вошла в состав Визенгамота и сыграла важную роль в продвижении законов, защищающих равные права и возможности для людей всех кровей, устраняя при этом ранее кодифицированную дискриминацию в отношении оборотней, гоблинов, а также тех, которые сохраняли законным жестокое обращение с домовыми эльфами. Лили, тем временем, не могла говорить о своей работе по магическому контракту, но Гарри знал, что она поднялась до высокой должности в Департаменте тайн. Сириус получил работу инженера в компании «Нимбус Брумс» и часто радовал Джеймса, принося домой все последние модели. По сравнению с ними последние пять лет были для Гарри почти ничем не примечательными, но он не жаловался. Ему нравилась его должность профессора Защиты от темных искусств, а также со-главы Дома Гриффиндор вместе с Невиллом. Здесь было спокойно, а преподавание приносило удовлетворение, несмотря на порой большую нагрузку. Гавейн Робардс неоднократно предлагал ему перейти на работу в Аврорат, но он всегда решительно отказывался. После всего, что произошло, ничто, кроме самых чрезвычайных обстоятельств, не заставит его снова взять в руки боевую палочку. — Все готовы к торту? — спросила Хелен, отодвигая свой стул. Джеймс проверил свои часы. — Прошел уже час с тех пор, как мы закончили… Думаю, мы все освободили место в наших желудках для чего-нибудь сладкого. Хелен и Джей встали из-за стола и вышли на кухню. Через минуту они вернулись, неся между собой огромный фруктовый торт. Медленно и осторожно они опустили его на стол, а Джеймс и Сириус бросились освобождать место. — Будет мучительно отходить от этого, — пробормотал Джеймс. — Сначала тебе придется справиться с горой еды, которую ты съел перед этим, — сказал Джей со смехом. — Это гиблое дело, приятель. — Убедитесь, что вы все тщательно почистили зубы после этого, — говорила Гермиона, идеально имитируя голос матери. — Вы же не хотите получить кариес». Хелен фыркнула. — Ты тренировалась? Гермиона слабо покраснела. — Может быть. — Ну, молодец, — сказала Хелен. — Однажды вы будете повторять это своим детям каждый раз, когда они будут есть сахар. Гермиона обменялась с Гарри коварным взглядом и знающей ухмылкой. — Я обязательно сделаю это твоим голосом, мама. — Ну, по крайней мере, ваши дети всегда будут помнить, что нужно чистить зубы. Может, разрежем торт? Джей передал нож, и Хелен отрезала восемь широких ломтей, положив по одному на каждую из тарелок. Они все с удовольствием набросились на торт, и, несмотря на огромный размер ломтей Хелен, все съели его меньше чем за десять минут. — Мерлин, — простонал Сириус, подавляя отрыжку. — Еще немного, и я стану похож на Слизнорта. — Собираешься провести еще несколько "пробных полетов" на своем "Нимбус 3000"? — ехидно спросил Джеймс. — Она может не подняться с земли с моим весом, — пробормотал Сириус. — Нам придется построить новую метлу с нуля, специально для меня. — Тогда больше образцов для сарая для метел, — усмехнулся Джеймс. — Мне не на что жаловаться. Они сидели, потягивая напитки и болтая о том о сем, почти целый час. Гарри незаметно сверил часы. Было уже около десяти, и они могли скоро разойтись. Он бросил взгляд на Гермиону, спрашивая глазами. Она кивнула. Гарри дождался тишины и прочистил горло. Пять пар глаз устремились на него, и во всех них читалось любопытство. — Я должен сделать объявление. Вернее… Гермиона хочет. — Разве ты не можешь просто сказать это и покончить с этим? — язвительно прошептала Гермиона. Гарри покачал головой. — Это должно быть твое объявление. Гермиона кивнула и нервно встала. — Эээ… объявление. Точно. — Что это? — спросила Лили, любопытство взяло верх над ней. — Ну… мы с Гарри женаты уже почти шесть лет… и мы оба устроились в своей карьере и жизни. Поэтому… мы подумали, что сейчас самое время… Лили и Хелен внезапно сели на свои места, на их лицах появилось знающее и торжествующее выражение, очевидно, они поняли, что происходит. Гарри наклонился вперед в своем кресле, нервно перебирая пальцами обручальное кольцо, пока Гермиона продолжала. — Я хотела сказать, что… Гарри и я… у нас будет ребенок. Гермиона села обратно, слегка дрожа и краснея. Все остальные в комнате выглядели шокированными в течение долгих нескольких секунд, а затем комната разразилась радостными возгласами. — Как долго? — Когда срок родов? — Мальчик или девочка? — Вы знаете, волшебник ли он? — Вы уже придумали имена? — Мы узнали только три дня назад, — сказала Гермиона через шум. — Мы еще не думали ни о чем таком… — Тогда начинай думать об этом! — взволнованно воскликнула Лили. — Начинать никогда не рано! Знаешь, мы остановились на "Гарри" примерно на месяце моей беременности. — Нам понадобилось семь месяцев, чтобы выбрать "Гермиону", — возразил Джей. — У тебя хорошо получается составлять списки, Гермиона. Начинай составлять. Гермиона хихикнула. — Я уже начала три, вообще-то. — Это моя девочка, — с гордостью сказала Хелен. Она подняла свой бокал в тосте, и все остальные подняли свои бокалы, присоединившись к ней. — За ребенка Гарри и Гермионы, которому, я уверена, суждено стать одним из самых храбрых, самых блестящих и, черт возьми, самых помешанных на планировании ведьм и волшебников, которых когда-либо видел мир! И Гарри знал, что если они с Гермионой сейчас посмотрят в Зеркало Еиналеж, то не увидят ничего, кроме себя.