***
Возвращение в Хогвартс было для Гарри чем-то вроде смешанного опыта. С одной стороны, возвращение к подобию нормальной жизни принесло ему чувство триумфа от осознания того, что, несмотря на все усилия, Пожирателям Смерти не удалось уничтожить все то, что он так любил в волшебном мире. Но еще были заметно скудные столы в Большом зале, пустые места в классах, которые бросались в глаза. Колин Криви был мертв; Лаванда Браун была мертва; Энтони Голдштейн, Джастин Финч-Флетчли, Мариэтта Эджкомб, Трейси Дэвис и даже звонкоголосый Захариас Смит были мертвы. Однако не все отсутствия были нежелательными. Малфой, Паркинсон, Гойл и некоторые другие находились в тюрьме или под домашним арестом, ожидая суда за преступления, совершенные во время войны. Кроме того, он чувствовал вновь обретенную неловкую дистанцию по отношению к остальным обитателям замка, включая — и, возможно, наиболее заметно — Рона и Джинни. Это не означало, что он был в плохих отношениях с кем-то из них, но скорее он не знал, что им сказать. В конце концов, что им делать? Переживать войну? Говорить о том, что Хогвартс почти целый год находился в осаде Пожирателей Смерти? Это были не те темы, которые он, да и никто другой, не хотел обсуждать. Они регулярно виделись с Джеймсом, а иногда с Лили и Сириусом, что всегда становилось изюминкой его дней. Джеймс неукоснительно придерживался их расписания, приходя в Хогвартс каждый второй вечер, чтобы продолжить занятия, и не пропуская ни одного. Как он умудрялся делать это, совмещая Сириуса, университет и еще неизвестно что, Джеймс не понимал, хотя и считал это чистой решимостью. Медленно и верно Гарри чувствовал, как его душевное состояние улучшается. Это происходило постепенно, но кошмары теперь снились все реже, а воспоминания о сценах битвы, когда он шел по замку, были редкостью. Джеймс не торопился — они еще даже не дошли до финальной битвы, — но казалось, что шаги вперед, сделанные ради одного воспоминания, одного страха, заставляли отступать и другие. В остальном Гарри и Гермиона держались сами по себе, когда могли. Это было трудно делать в качестве старосты, и Гарри почти обижался на МакГонагалл за то, что она дала им эти должности. Они делали что-то важное, полагал он, возглавляя усилия по примирению после событий предыдущих лет, но иногда Гарри просто хотелось вернуться в свою комнату, отдохнуть с Гермионой, а не торчать на поздних ночных собраниях или руководить общешкольными мероприятиями… По мере того, как осень переходила в зиму, Гарри обнаружил, что считает дни до начала рождественских каникул. Конечно, он всегда ждал их с нетерпением, но никогда не испытывал такого предвкушения, как сейчас. В этом году все было по-другому. Он больше не ехал в Нору, не был чужим на Рождество в другой семье, а возвращался домой, в свою собственную. Утро в день их отъезда из Хогвартса выдалось холодным. Земля была покрыта толстым слоем снега, который превратился в слякоть благодаря ледяному дождю. Однако это не испортило хорошего настроения Гарри, и они с Гермионой забрались в карету, накинув на себя все плащи, которые у них были. Личный вагон, который им предоставили как старостам, был слабым утешением за то, что им пришлось стоять на холоде почти тридцать минут, помогая первокурсникам и второкурсникам сесть в поезд. По крайней мере, они смогли провести большую часть пути в тишине и покое в своем купе, пока префекты выполняли свои обязанности. Большую часть пути Гермиона молча читала, положив голову на колени Гарри, а Гарри попеременно гладил ее по волосам и бесцельно смотрел в окно. Восемь часов пролетели как один миг, и в семь часов вечера они въехали в Лондон. Гарри и Гермиона никуда не спешили, поэтому не торопились собирать свои вещи и, соответственно, вышли из поезда одними из последних. К моменту их высадки платформа была почти пуста, кроме Джеймса, Лили, Хелен и Джея, которые ждали их с взволнованными улыбками на лицах. — Гарри! Гермиона! — Лили заплакала, бросившись вперед и внезапно обняв их. — Я скучала по вам! — Прошла всего неделя с тех пор, как вы виделись в последний раз, Лили, — с усмешкой сказал Джеймс, подойдя к ней сзади. — На неделю больше, — ответила Лили, отходя в сторону и позволяя Джеймсу обнять их. Следующие несколько минут Гарри чувствовал себя плюшевым мишкой, когда его передавали по кругу, чтобы разные взрослые могли обнять его и Гермиону. Это было бы утомительно, если бы не было в какой-то степени приятно. — Рады вернуться домой? — мягко спросила Хелен. Гарри и Гермиона кивнули в ответ, и Гарри почувствовал, как на его лице появилась широкая улыбка от этого слова. Впервые в жизни он действительно возвращался домой из Хогвартса, а не просто «отдыхал» где-то месяц или два. — Тогда пойдем, — сказал Джеймс. — Мы уже единственные, кто остался на платформе, и ужин остынет к тому времени, когда мы вернемся, если мы будем ждать еще дольше. Джеймс бросил щепотку летучего порошка в один из общественных каминов, и они один за другим прошли через него, выйдя в гостиную квартиры Джеймса и Лили. Они останутся там на каникулы, и Гарри сразу почувствовал восхитительный, домашний запах еды, когда вышел и стряхнул сажу со своей одежды. Послышался звук шагов. — Все дома? — раздался голос Сириуса. — Да, это последний из нас, — отозвался Джеймс, который пришел последним. Сириус вышел из-за дверного проема. Его лицо выглядело даже лучше, чем в последний раз, когда Гарри видел его. Морщины на его лице выглядели менее старческими, глаза сияли ярче и с еще большим неподдельным счастьем, а волосы почему-то казались гуще и более насыщенного цвета. — Гарри! Гермиона! Гарри засиял в ответ. — Как ты, Сириус? — Ужасно, — ответил Сириус с гримасой, которая, как Гарри сразу понял, была притворством. — Последний час я не мог оторвать руки от еды. — Ах, какая борьба, — промолвила Лили, закатив глаза. Она повернулась к Гарри и Гермионе. — Почему бы вам двоим не сложить свои вещи и не прибраться? А потом мы сможем поесть? — Я голоден! — Сириус хныкал. — Ты продержался до этого момента, — заметила Хелен. — Ты можешь продержаться еще десять минут без опасности голода. Кроме того, ты, должно быть, уже съел почти полный обед из того, что украл, когда мы готовили. Сириус без злости хмыкнул и вернулся на кухню. Гарри и Гермиона сложили свои вещи в гостевой спальне, сняли верхнюю одежду и переоделись во что-то более удобное. Они вымыли руки и привели себя в порядок после долгого дня путешествия, прежде чем отправиться в столовую. Все пятеро взрослых уже сидели за столом и с нетерпением ждали начала ужина. На столе стояла кастрюля с супом, а также пастуший пирог, ростбиф и миска картофельного пюре. Джеймс открыл бутылку белого вина и налил всем понемногу, в том числе позволил Сириусу сделать один маленький глоток. Гарри и Гермиона сели между Лили и Сириусом и принялись за еду. Еда не была экстравагантной, как на пирах в Хогвартсе, и не была похожа на ужины, которые он помнил в Бэрроу, но благодаря тому, кто ее приготовил, она была намного вкуснее и приятнее. Когда они закончили, Гарри чувствовал себя сытым, хотя и не раздутым, и слегка пьяным от выпитого вина. Он взглянул на Гермиону. На ее щеках было два розовых пятна от алкоголя, и Гарри не мог удержаться от смеха. — Что смешного? — спросила она. — Ты. Гермиона фыркнула, слегка раздраженная. — Что на счет меня? — Твое лицо. — Ты называешь меня уродливой? — Никогда! — ответил Гарри, небрежно поцеловав ее в уголок рта. Джеймс издал рвотный звук на заднем плане, а Хелен коротко хихикнула. — Что тогда? — спросила Гермиона, соблазнительно облизывая губы. — Ты выглядишь смешно, когда пьяна, — прямо сказал Гарри. — Я не пьяна! — Гермиона протестовала, задыхаясь. — Я просто немного… поражена. Это ты пьян. — Я и не собираюсь, — сказал Гарри. — Я выпил только три бокала. — Три бокала слишком много. — Мы, Поттеры, не умеем держать себя в руках, — читал лекцию Джеймс, его речь была слегка невнятной из-за трех бокалов. — Это один из немногих наших недостатков. Поэтому вам следует последовать моему примеру и держаться подальше от… — О, заткнись, — огрызнулась Лили. — Я помню, как ты выходил из себя слишком много раз, чтобы сосчитать, когда мы были в Хогвартсе. — Я был тогда молод и незрел, — ответил Джеймс. — И сейчас ты все еще такой, — ответила Лили под общий смех. — Хотя, к счастью, только иногда. — Только иногда, — подчеркнул Джеймс. Лили неохотно согласилась, и последовал еще один раунд смеха. — Что вы планируете на праздники? — спросила Хелен, когда смех утих. — У нас все еще будет ужин в канун Рождества? — спросил Джеймс. Хелен кивнула. — Конечно. А вы сами что-нибудь делаете? — Ты не собираешься присоединиться к нам? Джей покачал головой. — Мы будем заняты каждый день, кроме Рождества и Нового года. — Очень жаль, — грустно сказал Джеймс. — Ну… есть идеи? — Почему бы тебе не сказать первым? — предложила Лили. — Это ты поднял эту тему. — Вообще-то, это будет Хелен. — Я уже внесла свой вклад, — ответила Хелен. — Ужин в канун Рождества был моей идеей. Возвращаюсь к тебе, Джеймс. — Ладно, — хмыкнул Джеймс. Он задумчиво постучал себя по подбородку. — Мы могли бы устроить бой снежками. — Нет, — Лили решительно остановила его. — Ты слишком сильно бросаешь. Мне не нужны синяки повсюду на моем теле. — С тобой не весело, — ныл Джеймс. — Ладно… Гарри, у тебя же есть метла, не так ли? Гарри покачал головой. — Нет… не знаю. Я потерял свою Метлу в прошлом году. — Ах, мы купим тебе еще одну, — сказал Джеймс. — У "Нимбус" праздничная акция. Пятьдесят процентов скидки на прошлогодние модели и все такое. Мы можем полетать вместе. — В такую погоду? — спросила Гермиона, пораженная. — Ты замерзнешь насмерть! Джеймс пожал плечами. — Да не замёрзнем. Согревающие чары очень полезны. Вы можете убедиться в этом сами. — Я и близко не подойду к метле, спасибо большое. — Все будет хорошо, — уговаривал Джеймс. — Ты не умрешь. — Это не слишком обнадеживает ее, Джеймс, — пробормотала Лили сквозь стиснутые зубы. Джеймс вздохнул. — Может быть, это было не… ну, Гермиона, я несу ответственность. Я никогда не позволю тебе получить травму. Или даже лучше, ты можешь поехать с Гарри, если хочешь. Я уверен, что он не позволит, чтобы с тобой что-нибудь случилось. И ты сможешь обнять его и все такое… это будет чертовски романтично. — Нет, спасибо, — сказала Гермиона со всей определенностью. — Я прекрасно могу сделать это на земле, спасибо большое. Ты можешь идти и рисковать своей жизнью, а я просто посижу в сторонке и займусь своими делами. — Твоя потеря. — Я буду развлекать тебя, — пообещала Лили. — Мы посмеемся над этими двумя идиотами, замерзающими в воздухе до смерти, пока будем сидеть с кружкой какао. — Мы не идиоты! — запротестовал Гарри. Гермиона фыркнула, и каким-то образом это заставило его начать смеяться. Это, в свою очередь, запустило цепную реакцию смеха, и остальные участники за столом разразились сначала тихим хихиканьем, а затем искренними смешками. Рождество еще не наступило, но Гарри уже знал, что этот праздник будет самым лучшим в его жизни.***
Рождественские каникулы прошли слишком быстро. Две недели пролетели со скоростью света, и вскоре пришло время снова собирать вещи и возвращаться в Хогвартс. Гарри был немного разочарован тем, что каникулы закончились, но не слишком расстраивался по этому поводу. Впереди будут новые, возможно, лучшие празднования Рождества. Было слишком много замечательных моментов, чтобы Гарри мог вспомнить какой-то один из них как особенно выдающийся. Возможно, это был тот день, когда они с Джеймсом отправились в полет на своих новых "Нимбус 1999" и, как и предупреждала Гермиона, вернулись дрожащими и наполовину замерзшими. Они с Лили вдоволь посмеялись над их жалким состоянием, и даже Джеймс подумал, что, оглядываясь назад, им, наверное, стоило прислушаться к мнению девочек. Сочельник тоже был незабываемым. Грейнджеры устроили на этот вечер пир, который мог соперничать с пиром в Хогвартсе, и даже после того, как каждый из них наелся до отвала, остатков еды хватило на несколько дней. Хотя ему не особенно хотелось предаваться меланхоличному самоанализу, Гарри не мог не вспомнить предыдущий сочельник, когда они с Гермионой стояли перед могилами родителей. Какая-то часть его души хотела навсегда выкинуть это воспоминание из головы, ведь стершиеся события семнадцатилетней давности теперь не имели особого значения. Но в то же время он обнаружил, что дорожит этим воспоминанием. Если бы ему пришлось составлять список того, когда он влюбился в Гермиону, эта ночь, скорее всего, была бы на первом месте. После их возвращения Хогвартс ощущался… по-другому. Гарри по-прежнему чувствовал некую дистанцию от многих других, но исчезло чувство одиночества. У них с Гермионой было не так много близких друзей, но он чувствовал себя более чем нормально. За пределами их маленькой "семьи" — Гарри удивился тому, как легко было называть ее так — не было ничего, что ему действительно было нужно. Рон и Джинни, похоже, пошли дальше, и Гарри был рад за них. Все, что было или не было до войны, не смогло преодолеть жестокий разрыв, и он был рад видеть, что они строят свою жизнь заново. Они с Гермионой регулярно общались с Невиллом и Полумной, которые, похоже, сами были увлечены романтическими отношениями, и Гарри полагал, что они были самыми близкими "хорошими друзьями". Как бы ни были счастливы они с Гермионой сами по себе, он все равно был рад их дружбе. Следующие месяцы были ритмичными, по-хорошему скучными. Они ходили на занятия, готовились к Ж.А.Б.А. и делали все, что требовали от них обязанности старосты. С префектами — включая шесть совершенно новых из Дома Слизерина — работать было достаточно легко, так что, по правде говоря, им с Гермионой не приходилось делать слишком много. Они часто проводили целые вечера в своих покоях, читая, разговаривая или занимаясь чем-нибудь еще. Они не часто баловали себя шумными вечеринками в Общей комнате, но тихая жизнь была именно тем, чего они хотели, и оба были довольны ею. И вскоре выпускной, день, который когда-то казался таким далеким, наступил. Гарри проснулся рано утром и в одиночестве отправился на прогулку по территории Хогвартса. Он сел у подножия дерева на берегу Черного озера и стал смотреть вдаль, вспоминая, что он чувствовал, когда впервые попал сюда, когда пересекал озеро на этих маленьких лодках. С тех пор прошло восемь полных несчастий лет, но если бы он знал тогда, что его дорога приведет его сюда… он все равно бы выбрал ее в одно мгновение. Удовлетворенный, Гарри вернулся в замок, осматривая его коридоры. Больше года назад они были разорваны в битве, но теперь от того жестокого прошлого почти не осталось следа. В его сознании ужасные воспоминания, казалось, уходили все дальше и дальше. Они все еще были там, но стали более тусклыми и отошли на задворки его сознания. Он медленно поднимался по лестнице в башню Гриффиндора. Возможно, это был один из последних случаев, когда он вернется в первое место, которое он когда-либо называл "домом". Перспектива отъезда, однако, не угнетала его так сильно, как он когда-то думал. "Дом" был местом, где лежало его сердце, и хотя какая-то часть его навсегда останется здесь, он знал, что теперь его место где-то еще. Он открыл дверь и сразу же увидел Гермиону, сидящую на диване с озабоченным выражением лица. — Гарри! — вскрикнула она, подбегая к нему и заключая его в объятия. — Где ты был? Я так волновалась! — Я пошел прогуляться, — ответил Гарри. — Я оставил тебе записку. — О. Правда? — Ты не проверила свою тумбочку? Гермиона отпрянула, выглядя невинной овечкой. — Я… э… я проснулась и не увидела тебя, — прошептала она. — И я впала в панику. Прости. Гарри нежно обнял ее. — Все хорошо, — успокаивал он, поглаживая ее по спине. — Я бы тоже запаниковал, если бы ты пропала. Гермиона кивнула ему в плечо и отпустила его. — Давай, пойдем вниз. Только что звонила Лили. Она будет ждать нас в кабинете МакГонагалл через час. Они вместе спустились вниз и быстро съели завтрак в почти пустом Большом зале. Большинство студентов, похоже, воспользовались окончанием экзаменов и поздним началом церемонии, чтобы выспаться. Закончив, они неторопливо поднялись в кабинет директора и постучали в дверь. — Входите, — позвала МакГонагалл. Гарри и Гермиона вошли, и, к радости Гарри, Лили уже стояла посреди комнаты, на ее лице сияла улыбка. — Как вы сегодня утром? — спросила она, обнимая их. — Отлично, — ответила Гермиона, сияя. — Ты пришла рано. Где Джеймс? — Джеймс придет позже, — ответила Лили. — И Сириус, и твои родители. Гермиона вдруг остановилась на своем пути от удивления. — Мои… мои родители? — Хелен и Джей Грейнджер. Разве ты не знаешь, кто они? — поддразнила Лили. Гермиона тупо кивнула. — Да… но разве они не маглы? Могут ли они вообще видеть Хогвартс? — Ах, — вмешалась МакГонагалл. — Это будет моя работа. — Ч-что вы имеете в виду? — Я разослала приглашения родителям маглорожденных, — объяснила МакГонагалл. — В письмах был ключ к маглоотталкивающим чарам. Они смогут приехать и увидеть Хогвартс, но только на время церемонии. Рот Гермионы неоднократно открывался и закрывался, не зная, что сказать. — Я… это потрясающе, профессор, — пискнула она наконец. — Спасибо. — Это был всего лишь один маленький шаг к дальнейшему включению маглорожденных волшебников и ведьм в наше общество, — сказала МакГонагалл с небольшой улыбкой. — Шаг, который, по моему мнению, должен был быть сделан гораздо раньше. Позвольте мне не отнимать у вас и миссис Поттер время, проведенное вместе. Увидимся на церемонии мистер Поттер, мисс Грейнджер. Они втроем возвращались в общежитие для старшекурсников в башне Гриффиндора, возбужденно переговариваясь. Лили получила должность в Отделе тайн, и Гарри с Гермионой так бурно поздравляли ее, что ей пришлось сказать им, чтобы они остановились, покраснев лицом. — Ах… я помню это место, — с нежностью вспоминала Лили, когда они приехали. — Все воспоминания о седьмом курсе… то, о чем я, наверное, не хотела бы, чтобы знала Минерва. Гарри вдруг почувствовал, как его лицо пылает от намека матери. — Точно, — пробормотал он. — Это… э… здорово? — Угу, — рассеянно сказала Лили. — Я уверена, что у вас двоих есть своя доля воспоминаний об этом месте, которые вы предпочли бы оставить между собой. Гермиона посмотрела на Лили с измученным выражением лица. — Мы… э… мы не делали… — все, что я не сделала, — закончила за нее Лили, ухмыляясь при виде лиц Гарри и Гермионы. — Почему бы вам не переодеться в парадные мантии? А Гермиона, твои волосы… хочешь, я заплету их тебе? — Э… ты думаешь, что это необходимо? — неуверенно спросила Гермиона. -Есть что-то неправильное? — Конечно, нет, — весело ответила Лили. — Все замечательно так, как есть. Я просто подумала, что ты захочешь попробовать что-то… другое… на сегодня. Гермиона на секунду засомневалась, но утвердительно кивнула. — Конечно, почему бы и нет? — Отлично, только сначала переоденьтесь в парадные мантии, — сказала Лили. — А потом мы посмотрим, какой фасон им больше подходит. Через час они спустились по винтовой лестнице, полностью одетые и подготовленные. Лили уложила волосы Гермионы в элегантный пучок, хотя Гарри подумал, что она не выглядит более или менее красивой, просто… другой. Они временно попрощались с Лили у двери в кабинет МакГонагалл, а затем спустились в вестибюль. Студенты уже были выстроены вдоль столов по домам, префекты стояли во главе стола, ближайшего к двери. Когда Гарри и Гермиона вошли, Флитвик направил их к передней части Гриффиндорского стола, прямо напротив Невилла и Джинни. — Готов к этому, Гарри? — Невилл дышал ему в ухо. — Знаешь, не совсем, — честно ответил Гарри. — Я никогда не был хорошим знатоком церемоний. Невилл похлопал его и Гермиону по плечу, усмехаясь. — Я тоже. Давайте не будем портить все слишком сильно, а? По команде Флитвика Гарри и Гермиона вывели учеников из Большого зала на площадку. Серебристые стулья с печатью Хогвартса были расставлены полукругом, а у озера была установлена сцена. Гарри увидел Лили, сидящую с Джеймсом, Сириусом и родителями Гермионы, и все они помахали ему рукой. МакГонагалл проводила их к своим местам, и когда все наконец расселись, она вышла на сцену и начала произносить речь. Гарри смотрел на озеро, пока она говорила о мире, единстве и равенстве, впитывая слова и вид вместе, которые каким-то образом укрепляли оба символа того, за что они все боролись в последние годы. К счастью, старостам не пришлось произносить речь, но МакГонагалл вызвала их на сцену, чтобы поприветствовать. Даже это было более чем неуютно, поскольку все глаза зрителей, казалось, были устремлены на него. Он прикусил язык, изо всех сил стараясь, чтобы это его не беспокоило. Наконец, МакГонагалл закончила свой сегмент и наградила их обоих маленькой золотой статуэткой Хогвартса. Они вернулись в зал, когда префекты были вызваны один за другим, и каждому из них вручили маленькую серебряную статуэтку. Затем были вызваны остальные студенты, и каждый из них получил такую же, отлитую из бронзы. — На этом ваше путешествие в Хогвартс завершено, — объявила МакГонагалл, когда последние ученики заняли свои места. — Это были трудные семь или восемь лет, полные невиданных ранее испытаний и невзгод. Однако я верю, что, видя все, чего мы достигли за этот год, мы все снова станем сильнее. Поздравляю всех! На этом церемония прервалась, студенты и члены их семей поднялись и начали общаться между собой. Гарри и Гермиона прошли сквозь толпу, ища своих родителей и отвечая по умолчанию "доброжелателям" и "поклонникам". Наконец, они нашли их, стоящих на пустой части территории на небольшом расстоянии от места проведения церемонии. — Поздравляю! — крикнули несколько голосов одновременно. Пятеро взрослых посмотрели друг на друга с забавными выражениями на лицах. — Спасибо, — ответили Гарри и Гермиона, когда они шли по территории навстречу друг другу. Руки обхватили их в многосторонних объятиях, которые закончились сплетением конечностей. Через много долгих минут они отстранились друг от друга, на лицах каждого из них сияли улыбки. — Тебе удалось закончить школу, — сказал Джеймс, взъерошив волосы Гарри. Он заговорщически ухмыльнулся Сириусу. — Думаю, это нужно отпраздновать, не так ли? — Конечно, это так, — ответил Сириус с озорной ухмылкой. — Что скажешь ты, Лили? — Да, это так, — согласилась Лили. — Но не больше двух бокалов на каждого, — предупреждающе добавила она. — И да, это касается и тебя, Джеймс. — Да, я согласна, — сказала Хелен, обняв дочь за плечи и начав подниматься обратно к замку. — Не слишком сумасшедшая. Только немного. Музыкальный смех наполнял воздух, когда они шли по территории, довольные и спокойные. Теплый летний ветерок нежно лизал их, а яркое солнце ласково светило на них, открывая новую главу их жизни.