et cetera;

не драматизируй говорят Тэхену родители. не драматизируй говорит вроде как лучший друг. Тэхен не драматизирует, Тэхен устраивается на очередную подработку, ведь «труд облагораживает», покупает очередную толстовку, чтобы не так холодно, закрывается после смены в ванной и режет свои мраморные руки. Тэхену не больно, Тэхен не драматизирует. Юнги появляется в его жизни случайно. Восьмого ноября в одиннадцать двадцать шесть. Приходит на заправку, где работает Тэхен, чтобы купить пачку чипсов. Просто появляется в жизни Тэхена и становится ее смыслом — другого нет просто. Потому так сразу и так легко. В омуте Тэхена тепло и чисто, Юнги проваливается практически сразу, привязывается невыносимо, бинтует кровоточащие руки, просит остаться на ночь у него, разгребает бардак в кудрявой голове. И любит Сокджина. любит Сокджина Но Тэхен все еще не драматизирует, натягивает фальшивую улыбку, ходит в миновых рубашках по его квартире и режет на заправке уже не руки, а ребра, чтобы Юнги не видел. Юнги все еще не просит не драматизировать, Юнги вообще ничего не просит, будто в нем собрался весь альтруизм этого мира. И от этого щемит особенно. Тэхен лезет целоваться первого декабря, когда мороз щипает кожу и все внутри застывает, превращаясь в одну большую льдину. Потому и лезет, согреться хочет, ведь толстовки давно уже не греют. Юнги отталкивает и просит прощения. — Ты же знаешь, Тэ, я.. с Джином, — виновато шепчет Мин. На Тэхена не смотрит, боится. И на самом деле в жизни Тэхена дерьма было не мало и сложно было так, что пиздец, порой, но ничего в жизни Тэхена сложнее не было, чем натянуть в этот момент на свои потрескавшиеся от мороза губы улыбку и, проглатывая комок, ответить почти не дрожащим «все в порядке, я понимаю, ничего страшного». Страшнее этого для Тэхена нет ничего. Ведь по сути у него ничего и нет. Он давно свыкся с мыслью, что свое существование посвящает разве что своей трусости, которая до сих пор не позволила провести линию вдоль. Ведь страшно, что там. Потом. С Сокджином Тэхен знакомится тремя днями после, когда, наспех забинтовав руки, бежит на работу, а после — к Юнги. Сокджин потрясающий. Громкий, веселый, харизматичный, из до безобразия богатой семьи. Тэхен видит в нем того себя, которого представляют в средней школе: успешного и довольного жизнью. Тэхен приходит домой за полночь. Отцу не терпится узнать, где сын шлялся, и Тэхен в первый раз поднимает на него полный ненависти взгляд и цедит: — Не делай вид, что не похуй. Из дому Тэхен выбегает, размазывая рукавом кофты слезы по щекам и сплевывая кровь на асфальт. Он забегает в ближайший магазинчик, покупает пачку сигарет, которые курит Юнги, пишет тому смс и идет в парк. Сует наушники в уши и выкуривает первую с улыбкой. Вкус табака во рту перемешивается с кровью, но как же плевать. Тэхен выкуривает вторую сразу же. Затем третью, четвертую. Сердце рвется из груди, как сумасшедшее. Тэхен мысленно смеется с него и говорит, что ему не к кому так рваться, поэтому зря оно. Тэхен не драматизирует, ему просто больше не хочется ни драматизировать ни жить. Тошнота появляется после пятой, после седьмой тело становится таким тяжелым, что Тэхен думает, даже если бы потянуло блевать, он бы и подняться не смог. Ему смешно от того, что умрет он на скамье. Даже не от лезвия. От любви. Как глупо и поэтично. Он выкуривает двенадцатую, когда слезы начинают беспорядочно литься из глаз. В голове возникает образ Сокджина, мягко улыбающегося и утверждающего, что «выход есть всегда». Тэхен не спорит — выход есть всегда, вот только он не знает, где выйти. Но это не страшно, выход скоро найдет его сам. Ни драмы, ни шрамов ни че го. Тэхен приходит в себя от того, что кто-то пихает ему в рот пальцы. Он пытается сфокусировать зрение и когда видит длинные худые пальцы со следами от зубов — не верит. — Хер я тебя прощать собрался, — звучит будто из-под толщи воды хриплый бас. у меня не было в жизни ничего, лучше тебя. прости. 3:21, Тэ. — Идиот, — шипит Юнги, приподнимая лицо Тэхена и вытирая его губы полотенцем. — Я знаю, — улыбается. — Что ты знаешь? — сердится Юнги и, закинув руку Тэхена себе на плечо, тащит того в спальню. — Что я влюбился в тебя, как идиот. Юнги скидывает Тэхена на кровать, с помутневшими красными глазами, разбитой губой и мокрой челкой, хрупкого, как шарнирная кукла, сломанного, жаждущего спасения и так упрямо это отрицающего. Стягивает с него запачканную рвотой кофту и с пару секунд задерживает взгляд на ребрах. — Прости, это дурацкое сердце так билось рядом с тобой, я хотел его успокоить, — слабо улыбается Тэхен с приоткрытыми глазами. — Сокджин сказал, что я идиот, — вдруг признается Юнги минутой позже, очерчивая мизинцем полоски на тэхеновой коже. — Почему? — Потому что расстаюсь с ним из-за того, что влюбился в такого идиота, как ты, — выдыхает Юнги. Что-то больное и изломанное спазматически дергается в груди. — Он безусловно прав, — испускает слабый смешок Тэхен, — но идиотам нужно держаться вместе, так ведь? Юнги не отвечает, он невесомо целует в лоб, кладет свою голову на тэхенов живот и сплетает с ним пальцы. так ведь.