et cetera;

Когда Хосок практически неслышно заходит в небольшую ванную комнату и устало смотрит на Юнги, тот уже умащивается в ванной, подстелив под низ чью-то куртку. — Там эти пьяные туши все кровати заняли, ты не против, я к тебе? Хосок стоит такой растрепанный и уставший, и Юнги, скользя взглядом по его худому силуэту, очень хочется спросить, от чего же он так устал, но вместо этого он лишь кивает утвердительно и просит подать пепельницу. — Ты тут кого-то знаешь? — спрашивает Юнги. Хосок пихает его в бок в попытках умостить длинные ноги, которые все никак не хотели помещаться в маленькую ванную. — Не-а, меня одногруппник позвал. А потом свалил, скотина рыжая, — отвечает. Он усмехается, и когда Мин протягивает пачку Винстона, неспешно тянет сигарету, — не представляю, зачем я приперся сюда, — смеется. Юнги подмечает у себя в голове, что это тот смех, о котором говорят «себе». Хосок смеется себе, не обращая внимания на чье-то присутствие. Его бок приятно согревает бок Юнги, и тот вдруг ловит себя на мысли, что ему неожиданно очень хорошо. От Хосока пахнет немного порошком и чуть больше табаком, но на мгновение Юнги кажется, что это сочетание удивительно ему подходит. Следующей мыслью скользит, что это самая глупая идея, которая посещала его за все двадцать три года, поэтому Юнги спешит выкинуть ее из головы и ответить: — А меня брат позвал. Не представляю, когда он уже перестанет организовать эти тусовки для малолетних. — Ты хочешь спать? — неожиданно спрашивает Хосок. Юнги он застает врасплох. Он за пару секунд вспомнил столицу Новой Зеландии, формулу вычисления дискриминанта и фразу, чтобы по-английски спросить, как пройти к музею, но хочет ли спать — так и не понял. — Не знаю, не очень, — жмет плечами Мин, тушит сигарету и отставляет пепельницу. На пару минут в комнате повисает тишина, вся ванная кажется жутко неуютной. В раковине валяется чье-то белье, какие-то пустые бутылки и пачки из-под чего только не попадя, даже запечатанный презерватив под унитазом прилег. Мина т этого брезгливость накрывает волной негодования и тошноты, но почему-то от запаха порошка, смешанного с табаком из не самых дорогих сигарет, становится чуть более пофиг. — Пошли гулять? — просто предлагает Хосок, и еще в двенадцать ночи Юнги бы с лёгкостью принял это предложение и даже не спросил бы, куда. Да даже в два подумал бы. Но время давно перевалило за полночь. Да и ночью, то, что за окном, уже трудно назвать. На улице слегка развиднелось, утренняя прохлада уже задувает в щели, на часах противно-неоновым маячит 4:30 и как-то дергаться куда-то с нагретой чужой куртки не хочется совершенно. Поэтому Юнги отрицательно мотает головой и лишь посильней натягивает капюшон, прикрывая глаза. — Как хочешь, — Хосок невесомо поднимается на ноги, ловко обувается и просит сигарету. — Да ладно тебе, куда ты в такую рань пойдешь, залезай, поспи, - сонно тянет Мин. — Тут душно. Юнги кажется, что в момент, когда Хосок говорит это, в его глазах отражается вся та меланхолия утомленной столицы, что под «душно» он имеет в виду не этот дом, а этот город. Весь его вид словно отражает это отречение и усталость. Юнги не дает ему сигарету, сославшись на то, что это последняя. Но на самом деле он вдруг абсолютно иррационально испугался, что когда тот потянется за ней, то случайно коснется его руки, и весь мир станет для него таким же бесцветным, как в хосоковых глазах. "Что не придумаешь на пьяную голову", - проносится в мыслях. А Хосок накидывает выцветшую парку и шагает прочь. И отчего-то внутри темной волной расплывается такое иррационально нежелание его отпускать. Но Юнги упрямо гонит его и откидывается на холодный кафель скрестив руки на груди. Не проходит и минут пяти, когда дверь в ванную комнату с грохотом ударяется о стену. Двое целующихся первокурсников, не замечая никого вокруг, вваливаются внутрь. — О, вот он где, — радостно восклицает парень, подметив валяющийся презерватив возле унитаза. — Нет, этого я точно не выдержу, — Юнги не находит ничего лучше, чем пойти вслед за своим незнакомцем в надежде, что тот недалеко ушел и он успеет его догнать. Догоняет он его у входа в коттедж. Хосок стоит и курит (кто-то все-таки расщедрился на сигарету). Зеленая парка развевается от утреннего ветра. И Юнги думает, что ему должно быть очень холодно стоять в расстегнутой куртке, но выглядит Хосок настолько завораживающе в своем равнодушии, что это привлекает чертовски. — Ты не пошел гулять? — спрашивает Юнги, подходя ближе и на ходу пряча руки в карманы куртки. — Ждал тебя, — улыбается он, окидывая Мина взглядом. Юнги думает, что, вероятно, показался ему забавным, ведь Хосок скользит взглядом с ног до головы и негромко хихикает. — Чего ты так смотришь на меня? — смущенно спрашивает Юнги. Взгляд Хосока теперь кажется голодным, обжигающим. Он смотрит то на шарф, обмотанный вокруг чужой шеи, то на шапку, натянутую на самый лоб (ну, а что, холод такой, что до костей пробирает), то на посиневшие от холода губы. — Я нахожу тебя привлекательным. «Я нахожу тебя привлекательным»… "Да что за комплимент-то такой дурацкий?", - думает Мин. И ладно бы первокурснице такое ляпнуть, чтобы щечки румянцем и бери меня всю, но незнакомому парню?! Совершенная нелепость. Юнги хмурит брови и только сильнее закутывается в шарф. Хосок не объясняет Только улыбается так многозначительно, треплет нового знакомого по шапке и спрашивает: — Ну, идешь или нет? Через пол часа молчаливой прогулки, они приходят в какой-то неизвестный Юнги парк. Хосок присаживается на скамью, жестом приглашет Юнги присоединиться. Они так же безмолвно сидят еще минут десять, пока Хосок не решается нарушить тишину. Юнги этому, признаться, даже рад, ведь что спросить он не знал и о чем поговорить в пять утра на скамейке безлюдного парка — тоже. — Раньше я часто бывал здесь с мамой, — говорит незнакомец. Юнги не спрашивает, но тот сам отвечает на немой вопрос. — а потом она меня бросила и ушла, — усмехается. — Мне жаль, — говорит Юнги, но Хосок на его слова лишь смеется. — Не правда, ведь ты даже не знаешь моего имени, как ты можешь искренне сочувствовать мне? Юнги ничего не отвечает, ему вдруг становится очень стыдно. Ведь тот прав, Юнги сказал «мне жаль», не задумываясь, просто чтобы что-то ответить. Ведь когда незнакомые люди с университетских вечеринок изливают тебе душу, всегда нужно что-то отвечать. — Я Хосок, кстати, — сообщает он после недолгой паузы. — Мин Юнги. — Приятно познакомиться, Мин Юнги, — улыбается Хосок. — Пошли, — он внезапно хватает минову руку и тащит к каруселям. Оглядывается, вокруг ни души. Хосок залезает на коня на карусели вслед за новым другом, и сначала фотографирует Юнги, а потом делает пару селфи. Он прижимается к теплому Юнги так мягко, но уверено. А Юнги ловит себя на мысли, что ощущать Хосока так близко - приятно. И на протяжении часа они громко смеются, снимают какие-то забавно-глупые видео и делают под сотню фотографий. Хосок фотографирует Юнги на всех каруселях, на которые тот только смог вскарабкаться. Они почти залезают на чертово колесо, но вдруг видят людей с собаками, и вся атмосфера вмиг рушится, словно в их искусственно-созданный мирок пришли посторонние. — Пошли, угощу тебя мороженным, — смеется Хосок, помогая Юнги слезть с аттракциона. — Совсем чумной, что ли? — смеется Мин в ответ, — на улице такой дубарь, а ты придумал закинуться мороженным? — Мой милый друг, — Хосок наигранно поправляет несуществующие очки на переносице, — есть мороженое летом, как заниматься сексом с женой — не чувствуешь истинного наслаждения. А вот когда зимой все пьют чаи и налегают на противнейшие глинтвейны — вот тогда самое то. - Это ты про секс сейчас или про мороженое? - заливается Юнги. Хосок разражается смехом в ответ. Они бегут к круглосуточному, и пока Хосок покупает мороженое, Юнги, развалившись в кресле, практически засыпает. Но Хосок уверенно возвращает в реальность, плюхнувшись рядом и протягивая мороженное. — А ты прав, совершенно другой вкус, — улыбается Юнги, лизнув рожок. — А то, — Хосок довольно кивает и приваливается головой к миновой. Юнги даже теряется на пару секунд. Хосоковы волосы щекочут щеку и это почему-то кажется очень приятным. — Ты классный, Мин Юнги, — поднимает взгляд Хосок, и Юнги ощущает в нем совсем неожиданную нежность. Он обнимает нового друга (или, может, не совсем уж и друга) одной рукой, слегка прижав к себе за плечо. А тот закрывает глаза, мыча такое довольно-кошачье: — Очень. — И ты очень, Хосок, — Юнги наклоняется носом к его волосам, прикрыв глаза, и еле заметно касается губами. — Как мороженное зимой, — тихо добавляет Хосок. Юнги улыбается в его волосы. Думает: "Ты тоже, Хосок...". как мороженое зимой.