***
— На, — Хосок протягивает Тэхену свитер и смотрит нечитаемо. — Пожалеть меня решил? — усмехается Ким, задирая подбородок, чтоб казаться выше. Хосок испускает смешок. У них с Тэхеном разница в росте и так сантиметра два, и те не в пользу Хосока. И зачем Тэхен хоть перед ним пафосничает, Хосок не понимает. — На улице минус одиннадцать, а в этой рубашке разве что в клубе под абсентом прыгать. Тэхен непроизвольно сжимает челюсти и сжимается сам — то ли от холода, то ли от неловкости. — Мне твоя забота в хрен не уперлась. Про меня есть кому заботиться. — Уверен? — бросает Хосок и жалеет тут же, ведь знает, что ни черта Тэхен не уверен. Кому о нем заботится? Маме, которая младшую сестру Тэхена лелеет и холит, а Тэхен вроде есть и есть. Или, может, папе, который уехал в Таиланд едва Тэхену исполнилось десять, и след простыл. Или, может, Намджуну, которому Тэхен не больше чем красивая вылизанная за последние деньги картинка и кто-то, за чей счет можно эго потешить? На вопрос Хосока Тэхен не отвечает. Он зло сцепляет зубы, сжимает руки в кулаки и грозной тучей улетучивается на пару. — Дурак, — бормочет Чон, поворачивая в сторону нужной аудитории.***
Хосок приходит в спортзал после окончания пар и искренне надеется вымотаться вусмерть, чтобы хоть ненадолго забыть о безнадежно-карих тэхеновых глазах и его безнадежной одержимостью Намджуном. В зале по понедельникам обычно только энтузиасты. И, увидев Тэхена, приседающего со штангой в углу, Хосок также искренне удивляется. Он приветственно кивает — не без едкой ухмылочки надо признать — и берется за жим сидя в смите. Хосок выполняет упражнения чисто механически, уплывая мыслями куда-то далеко, под свободно болтающуюся майку Тэхена, если быть точным. Он думает о том, что Тэхену ведь совсем не хочется, наверное, тратить свое время в зале, но Намджун любит подкаченные тела, потому он здесь (Хосок сам слышал разговор между ними в раздевалке, в котором Намджун довольно ясно дал понять, что неплохо Тэхену бы скинуть слегка и мышцы подкачать). Хосоку Тэхена и жаль и не жаль. Он усмехается этой мысли, ассоциируя себя с котом Шредингера, и отставляет штангу, чтобы передохнуть перед следующим подходом. Так-то Хосок Тэхена тихо и, наверное, также безнадежно, поэтому себя ему и жаль и не жаль не меньше. Что он, что Тэхен — дураки, ведь в своей тяге к губительному так похожи. Из мыслей Хосока вырывает гулкий удар штанги о тренажер. Он поворачивает голову и видит, как Тэхен оседает на пол рядом со штангой и трет лицо руками. — Эй, ты чего? — кричит Чон с другой стороны зала. Тэхен не отвечает. Потому Хосок подходит и присаживается перед ним на колени. — Хреново? — Хосок поднимает лицо Тэхена за подбородок и заглядывает в его безнадежно-карие. И на самом деле самый безнадежный в этой комнате далеко не Тэхен, и Хосок, застывая на пару мгновений, нервно сглатывает, сознавая это. — Да все нормально, отвали, — фыркает Тэхен, отмахиваясь от одногруппника. — Ты когда ел-то в последний раз? — игнорирует Чон. — Когда был в последний раз в туалете не отчитаться? — огрызается Тэхен. — Во дурак, — изрекает Хосок, глубоко вздохнув, и встает на ноги, — сдохнешь от своих голодовок, а Намджун твой гребанный на похороны даже не придет. Хосок разворачивается и уходит к тренажеру, на котором занимался, в другую часть зала, оставляя Тэхена сидеть на полу, опершись рукой о ковер. — Главное ты не забудь прийти и прочитать прощальную речь. Уверен, ты найдешь как меня заебать даже на том свете, — фыркает Тэхен в ответ, поднимаясь на ноги. Вообще, Хосок вполне объективно оценивает привлекательность Намджуна, и почему Тэхен на него повелся — вопрос не сложный, но зачем нужно переступать через себя ради того, кто меняет партнеров чаще, чем аутфиты (а Намджун знаный модник) и относится к тебе как к дорогой сумке, которой можно похвастать, но и сменить труда не составит — Хосок не понимает. Тэхен ступает на беговую дорожку, и Чон печально вздыхает, вспоминая рассказ Чимина о том, что Тэхен сидит на яблочной диете пятый день. — Слезь с нее, — кричит Хосок (благо, в зале только они и пара первокурсников в наушниках, упорно занимающихся становой тягой и не обращающих на них с Тэхеном внимания). — Тебя забыл спросить, — бурчит под нос Ким, упрямо отгоняющий мысль о том, что еще немного, и он точно в обморок свалится от усталости. Хосок раздраженно закатывает глаза и двигает к дорожкам. Он заходит на ту, что рядом и выставляет скорость на шестерку. — На яблоках далеко не убежишь, — говорит он как бы своему отражению в зеркале. Тэхен лишь косится на него недовольно-устало. — Откуда ты?.. следишь за мной, что ли? — спрашивает. — Караулю под окнами, — едко ухмыляется Чон, повернув голову в сторону одногруппника. Хосок смотрит на Тэхена в зеркало и искренне хочет его ударить. Потому что дурак. И потому что Намджун. И, может, именно из-за этого поднимает скорость до семерки и начинает бежать. Тэхен, видя это, ставит семь и пять. Просто, чтобы доказать, что все он может и ни хрена Чон Хосок не прав: ни на счет яблок, ни на счет Намджуна. Они бегут так с пару минут, после чего Хосок, словно назло, повышает до восьмерки и начинает бежать быстрее. Что-то темное и деструктивное внутри так и хочет показать Тэхену, доказать ему, что тот на пределе и что когда-то он не сможет больше пытаться угодить Намджуну, также как и бежать скоро сил не будет. Тэхен поднимает до девятки и перед тем, как окончательно рухнуть на пол, бежит так с полминуты. Он не слабый и достоин быть с таким как Намджун. Тэхен приходит в себя из-за ужасного запаха нашатыря, бьющего в нос. Отмахивается от тренера и приподнимается с помощью кого-то позади него. Хосок подает ему руку, помогая встать, и провожает в раздевалку. Он больше не травит шуточки и вопросов не задает. Лишь усаживает Тэхена на скамью и приваливается спиной к шкафчикам напротив. — Бери, — протягивает Тэхену бутылку с водой и тот кивает в знак благодарности. — Думаешь, я дурак, раз пытаюсь похудеть, хорошо выглядеть и стать лучше? Хосок бы и рад принять этот вопрос за риторический, но ответ так и прет из него. Потому он все же решается озвучить. — Думаю, что дурак. Но не потому, что пытаешься быть лучше, — говорит спокойно, — ведь ты не саморазвития ради все это делаешь. Или по-твоему хорошо выглядеть ты можешь лишь надевая не по погоде легкие шмотки и изводя себя диетами? И для чего, Тэхен? Чтобы кому-то соответствовать? Чтобы кто-то не посчитал тебя не ровней Ким Намджуну? Ты же не вещь, которая должна соответствовать чьему-то статусу. У Намджуна уже есть Ролекс. Хосок снимает с запястья браслет с ключом от шкафчика и тащит свои вещи. Когда Тэхен все же набирается сил ответить, Хосок уже завязывает натягивает худи. — Я тоже так хочу, понимаешь? — Тэхен поднимает на Хосока усталый взгляд, в котором так явно застывшее отчаянье и страх, что мороз по коже. — Я тоже хочу, чтобы меня так любили, чтобы восхищались также. Хочу такую же крутую тачку, чтобы со мной все хотели дружить и общаться. И только с Намджуном я могу добиться этого, понимаешь? На последних словах, Хосок бросает закидывать тренировочные вещи в сумку и устремляет взгляд на Тэхена. — С Намджуном я чувствую себя таким. Увереным, крутым, популярным… Хосок все-таки закидывает оставшиеся вещи в сумку, обувает ботинки и, закинув сумку на плечо, бросает напоследок: — Дурак ты все-таки, Ким Тэхен, закомплексованный дурак. И приоритеты у тебя в жизни расставлены коряво. Ты хоть раз посмотри на себя в зеркало без всей этой показушной мишуры и скажи себе «я красивый». Тэхен опускает голову и трет пальцы. Хосокова правда бьет больно. И, наверное, именно потому так задевает, потому что правда. — Ты красивый, Тэхен, и тебе вовсе не надо худеть, качаться и быть тем, кем ты не являешься, чтобы тебя любили. Ты прекрасный, потому что это ты. И есть люди, которые любят тебя за то, что это ты. Тэхен вскидывает голову, пристально вглядывается в Хосоково лицо и спрашивает еле слышно: — Кто, например? Хосок не отвечает. Он бросает на Тэхена грустный взгляд, прижимает к себе спортивную сумку и выходит из раздевалки, так и не озвучив ответ. «Я, например», — проносится в мыслях.