et cetera;

Чимин по натуре проигрывать не любит и не умеет. И за всю свою танцевальную деятельность проиграл лишь дважды. Одному и тому же. Первый раз — в баттле. Второй — в любви. Чон Хосок от русой макушки до мозолистых пят — потрясающий неимоверно. И хоть Чимин скорее бы ногу себе сломал, чем признал это, танцует он лучше. Он просто лучше. Он каким-то абсолютно невообразимым образом во всем, за что бы не брался, хорош. Чимина бесит до колик. Чимин тренируется до искр в глазах, выкручивает тренировочные шмотки, будто после стирки вручную, но этого все равно недостаточно. Чимин смотрит в зеркало и видит лишь неоновой строчкой «н е д о с т а т о ч н о». У Чимина тело после двухчасового мастер-класса отказывается функционировать. У Чимина — синдром самозванца на лбу ярко-красным, как предупреждение. У Чимина — Хосок, который кислотой в венах, вместо крови. И если бы было время и силы, Чимин бы кричал от безысходности, но у него тренировка очередная, энергетик, третий за день, — кофе не берет уже — и гребаный Чон Хосок, дышащий тяжело в своих безразмерных спортивных брюках, каждый чертов раз сползающих с бедер. На кричать времени нет. Да и сил, чего уж там, тоже. — Бросай эту херню, — на выходе из зала говорит Хосок. — Чего? — недовольно косится Пак. От одного хосокова голоса мышцы сжимаются хлеще, чем от планки, но Чимин виду не подает, даже шаг не замедляет, делает вид, что спешит и вообще «чего увязался?». — Энергетики глушить, — поясняет Хосок, — организм угробишь. Он хлопает по плечу и садится в подъехавшую машину, приветственно махая другу за рулем. Чимин зло смотрит им вслед, а дома, раздевшись до пояса и подойдя к зеркалу, прикладывает пальцы к плечу, где Хосок оставил свое касание, гладит и думает о том, что это иррационально так хотеть поцеловать того, кого моментами так хочется придушить. На следующий день, перед тем, как зайти в зал, Чимин долго рассматривает на улице банку купленного еще вчера энергетика, а потом с печальным вздохом выбрасывает в ближайшую мусорку. — Правильное решение. Хосок подходит неслышно и руку на плечо кладет также. Чимин боится повернуться, как бы это не оказалось сном, но когда все же поворачивается, Хосок не исчезает, он по-доброму улыбается и хлопает по плечу. Выходят они с тренировки тоже вместе, Хосок рассказывает, как улучшить некоторые элементы в танце, и Чимин слушает разве что не с открытым ртом. В первый раз Чимину хочется его больше поцеловать, чем придушить. Машина за Хосоком приезжает как раз в тот момент, когда Чимин тянется к хосоковой щеке убрать ресничку. Чон улыбается смущенно, благодарит и кивает на авто, мол, извини, пора. И Хосок почти что садится в машину, когда, на мгновение призадумавшись, бросает взгляд на погрустневшего Чимина, улыбается лучезарно и говорит: — Если хочешь, приходи сегодня ко мне вечером, позанимаемся, — и подмигивает (у Чимина ноги в вату), — я тебе адрес напишу. И если отточенная техника Хосока в танце — причина того, почему Чимин проиграл ему в баттле, то его улыбка — одна из причин, почему Чимин так тотально проиграл ему в любви.