et cetera;

Они знакомятся на вечеринке в честь дня рождения общего знакомого. Кто-то предлагает сыграть в бутылочку, и все соглашаются. Чимину выпадает Хосок, и Чимин выпадает от этого в осадок. Сильно. Он нелепо тянется к Чону, сидящему напротив, пахнет алкоголем жутко, целуется страстно, порывисто, запускает язык Хосоку в рот, и тот кусает в ответ. Когда Чимин отстраняется, Хосок ловит его пьяный взгляд. Мелкий вытирает рот тыльной стороной ладони и улыбается как-то совсем фанатично. Засыпают они вдвоем. Хосок раскидывается на гостевом диване в половине четвертого утра, а Чимин приходит ближе к шести (не сказать, что других мест для поспать нет, но Чимину прямо очень чешется здесь, с Хосоком). — Слезь с меня, — мычит Хосок, убирая с лица Чиминов капюшон. Пак крякает что-то нечленораздельное, закидывает ногу на Хосока, и тот, после безуспешных попыток вылезти из-под пьяного тела, решает, что так и грыжу не долго схлопотать, так что пусть валяется. Спустя неделю, Чимин видит Хосока в университете и здоровается с ним во всеуслышание, когда тот, с компанией друзей, весь такой крутой дофига, шествует грациозно по коридору. Хосок кивает, и Чимина аж в дрожь бросает. Бесит его этот Хосок, чё возомнил-то о себе, а? Хосок крутой очень и Чимина бесит страшно. Особенно после того случая, когда в столовке на предложение сесть рядом с ним, ответил «нет, спасибо, я к своим». Чимин поджидает того на перемене и случайно (ага, случайно, как же) обливает кофе. Дешевым таким, с автомата, чтоб знал. Хосок шипит, на Чимина смотрит дико, рычит что-то о прачечной и «это же дизайнерские джинсы, мудло ты криворукое». Чимин на это улыбку еле сдерживает. Даже не извиняется. А когда Хосок убегает разъярённо, летит к Чонгуку рассказать. Чонгук смеется. — Да трахни ты его уже, — говорит. И вот тут Чимину не смешно совсем. С чего бы это? Ему надо, пусть приходит и трахает. Чимин себя не на помойке нашел, да-да. Еще спустя неделю, он приходит на перемене в столовку, где Чонгук за обе щеки уплетает рамен, и, обреченно падая рядом, роняет голову на сложенные руки и стонет жалостливо. — Что, опять не поздоровался? — чавкает Чонгук. — Ага, — мямлит, — еще и с пацаном каким-то обжимался в коридоре, прикинь. — Так это же хорошо, он значит по мальчикам, чего тут расстраиваться? На одну головную боль меньше, — хмыкает Чонгук, и Чимин поднимается с отчетливым замешательством во взгляде. А и правда. Может, не все потерянно? Хосок, несомненно, бесит до побелевших костяшек, но классный он, конечно, тоже несомненно. На следующий день Чимин ловит Хосока в лекционном зале, когда тот одиноко дремлет над учебником и будит за локоть. — Опять ты? — стонет Чон, — ну чего тебе? Пришел джинсы в прачечную забрать? — Нет, — решительно отвечает Чимин, — пошли в дендрарий? — Куда? — морщится Хосок удивленно. — В дендрарий. На пикник, — улыбается Чимин и сам не понимает, каким чудом Хосок соглашается. Что дальше с этим согласием делать он не знает, конечно, но первый шаг сделан, а там что-то придумается. — Куда, в дендрарий пригласил? — ржет Чонгук, и Чимин обижается показательно. — Это романтично вообще-то, — бубнит себе под нос, и Чонгук все-таки сваливается от смеха со скамейки, на которой сидит, в слезах. — Поделом, — хихикает Чимин. На следующий день Чимин покупает корзинку в цветочном магазине и ему кажется, что теперь уж дело точно в шляпе. Идет, довольный, домой, закидывает продукты и мчит на автобус. Когда Хосок появляется на горизонте, медленно вышагивая к месту встречи, у Чимина уже все готово: плед расстелен, кексики пахнут, бутылка с вином откупорена, и даже полевой цветочек красуется в волосах. Хосок смотрит на это все, вскинув бровь и показательно держа руки в карманах (позер хренов, думает Чимин). У него Чупа-чупс за щекой и волосы назад зачесаны, только одна короткая прядь впереди (Чимин находит это чертовски сексуальным, если честно). — Я вино не пью, — даже не потрудившись вынуть Чупа-чупс изо рта сообщает Хосок, и Чимин улыбается ему. Жутковатой такой улыбкой, как бы говоря, сядь и заткнись, если хочешь выйти из чертова дендрария живым. — Я принес настольную игру, — говорит Чимин, пока Хосок умащивается на пледе, опираясь на локоть и скрестив вытянутые ноги. Берет кекс и откусывает. Чимин за этим молчаливо наблюдает и думает, что влюбиться в Хосока было явно не лучшей его идеей. Все таки он дурак и позёр, но, блин, хорошенький. — Ну, давай поиграем, — Хосок опять тянет в рот Чупа-чупс, и на самом деле выглядит все это до жути глупо и неловко; пикник этот весь, Чимин, пускающий слюни на Хосока, да даже сам Хосок выглядит крайне нелепо, переставляя фишки на картоне, но погода сегодня солнечная, Чимин корзинку купил и почему бы и нет собственно. — Прикольно, — глупо лыбится Хосок и поправляет цветочек в Чиминовых волосах. Тот смущается безумно, щеки краснеют в момент, а Хосок на это лишь улыбается шире. Забавный этот рыжий, думает. Хосок провожает Чимина до дома, когда уже давно перевалило за полночь и говорит на прощанье, что было весело в общем-то. Чимин улыбается стеснительно и обнимает Чона перед тем, как убежать в подъезд. Весь следующий день Чимин тиранит Чонгука, рассказывая, что Хосок это, то и еще вот то и вот это. Чонгук лишь кивает молча и нервно поглядывает на часы, впервые за год учебы в старшей школе яро желая убежать побыстрее на урок. Когда они бредут школьным коридором и Чимин слышит знакомый смех, он мчит на звук, забывая про присутствие Чонгука напрочь. — Привет, — улыбается Чимин. Хосок стоит с двумя незнакомыми Чимину парнями, и, когда поворачивается на приветствие, Чимина в дрожь немного бросает. — Здорово, — Хосок хлопает Чимина по плечу и представляет его друзьям как своего приятеля. Чимин приятелем быть особо не рвется, конечно, но так — лучше, чем чувак, с которым я целовался пьяный и пил винцо в дендрарии на выходных, поэтому пусть будет. — Я — Тэхен, — смазливый высокий парень протягивает ему руку, и Чимин пожимает неуверенно, осматривая старшеклассника с ног до головы. — Чимин, — представляется Пак, отмечая, что Тэхен красивый просто невероятно. Чонгук бы слюной истек. Тэхен и правда оказывается очень во вкусе Чонгука. После того, как Чимин показывает ему его на перемене, Чонгук упрашивает позвать того в кино, и Чимин, спустя мучительно долгих семь уроков и восемьсот тридцать три «ну пожалуйста» сдается. В кино они идут втроем. Чонгук болтает без умолку и, кажется, Тэхену очень даже заходит. После фильма они идут выпить соджу на Хондэ, и Тэхен уже вовсю трется об мелкого, руку на плече кладет, прижимает чуть сильнее, чем по-дружески, и Чимин чувствует себя неуютно слегка. На следующий день, когда Чимин с жуткой головной болью буквально приползает к третьему уроку (мама убьет, если узнает, что проспал два первых), Чонгук возбужденно сообщает ему, что Тэхен позвал его потусить на выходных и походу они будут встречаться. Чимин кивает согласно, улыбается вымучено, и Чонгук сжимает его в счастливых объятьях. — Ты Хосока не видел? Чонгук кивает отрицательно, и Чимин вздыхает настолько обреченно, что Чонгука аж передергивает. С Хосоком Чимин видится спустя четыре урока, когда вместе с Чонгуком приходит в библиотеку после занятий. — И чё мы сюда приперлись? — Мне нужно кое-что для доклада взять почитать. Тебе тоже не мешало бы этим заняться, до сдачи — неделя, — Чонгук окидывает его взглядом с ног до головы, а Чимин лишь морщится недовольно в ответ. Чонгук закатывает глаза и решительно движется к полкам с книгами. — Какие люди, — Тэхен лезет на Чимина со спины и ржет, на что сразу же получает замечание от близчитающих. — Тэхен, — радостно шепчет Чимин, и Ким его обнимает за шею, сгибая руку в локте. — Клешни от него убери, — шипит откуда-то Хосок, и Чимин вдруг очень хочет растаять на месте. — С хренали? — лыбится Тэхен и только сильнее к себе прижимает. Хосок Чимина буквально вырывает из Тэхеновых лап и рукой за плечи приобнимает, на Чимине аж свитер подскакивает, оголяя живот. — Потому что он мой, уяснил? «О Боже», думает Чимин, и внизу живота жаром обдает нереально. Когда это он успел стать Хосоковым — это вопрос, но Чимину так плевать, ибо уже от самого факта хочется танцевать победный танец. — Подумаешь, — хмыкает Тэхен и скрывается где-то между книжными полками. — Не обращай внимания, у него стопа вообще нет, — улыбается, глядя Чимину прямо в глаза, — но так он классный вообще. — Ага, — выдавливает Чимин и смотрит Хосоку в глаза с еле скрываемым обожанием. — Я сегодня после уроков в зал иду, связку репетировать. Может, поснимаешь? Чимин, была б его воля, снимал бы Хосока хоть до утра, во всех позах и в любом виде. — Да, я вроде не занят, — пожимает плечами Чимин, пытаясь унять дрожь в теле, и Хосок теребит его волосы. Нежно так, до мурашек. — Пошли парней найдем, надоело тут торчать, — говорит Хосок и продвигается к стеллажам. Останавливается у окна, там, где напротив стеллажа с научной литературой — стена, руки на груди скрещивает и присвистывает. Чимин, нагнав, созерцает картину, как Тэхен, прижав Чонгука к стене, целует того настолько страстно, что как бы одежду срывать не начал. — Кхм. — Ой, — плывет Чонгук, рот тыльной стороной ладони вытирает и на Тэхена быстрый взгляд бросает. А потом, переведя взор на Чимина с Хосоком, робко так выдает: — Мы тут… искали… учебник и… — Ага, мы поняли, — закатывает глаза Хосок и направляется к выходу. За ним плетется все еще прибывающий в шоке Чимин, а за ними и Чонгук с Тэхеном, обнимающим младшего за плечи. Они прощаются на выходе из школы. Тэхен, так и не убравший руку с Чонгуковых плеч, сообщает, что они с младшим идут есть мороженое в парк (Чонгук при этом чуть ли не мурчит), а Хосок с Чимином уходят в направлении тренировочного зала. Когда Хосок переодевается, у Чимина застывает дыхание, он пялится, даже не скрывая, а когда Чон это замечает, то улыбается так, что ни одно порно не вызывает в Чимине подобных чувств. Жар приливает к паху мгновенно, и все, как в вакууме, плывет перед глазами необычайно. Когда Хосок начинает танцевать, у Чимина резко немеют руки и, кажется, что скоро его даже свободного кроя брюки не спасут. Хосок двигается по паркету так, словно здесь родился. Чимин хоть уже два года тоже хип-хопит (даже на Хондэ однажды танцевал), но так в жизни не станцует. В Хосоке есть что-то поразительно гипнотическое, и Чимин напрочь забывает, что позвали его вообще-то снимать и что так открыто пялиться невежливо как бы. — Ну как? — спрашивает Хосок, зачесывая рукой взмокшие волосы. — Офигенно, — щебечет Чимин, и Хосок подходит вплотную, чтобы посмотреть, что там Пак наснимал. Наснимал Пак немного, но Хосока это не смущает особо. Он замечает, как Чимин смотрит на него и спрашивает неожиданно: — Я тебе нравлюсь? Чимин замирает и напрягается всем существом. Соврать или сказать правду? А, может, просто врезать, чтобы типа глупостей не говорил? И Чимин уже останавливается на первом варианте, когда губы сами говорят «очень». Хосок улыбается как-то совсем мягко и прижимает Чимина к зеркалу всем телом. — Ты мне тоже, рыжик, — в любой другой ситуации Чимин за рыжика врезал бы точно, но нет, не сейчас и не Хосоку. Он отвечает на поцелуй так, словно ждал этого всю жизнь: воодушевленно, жадно сминая чужие губы, и отстраняется только тогда, когда от недостатка воздуха начинает кружиться голова. — Хочешь в дендрарий на выходных? — вдруг спрашивает Хосок с улыбкой, и Чимин виснет на его шее, счастливый безумно. — Очень.