Гаптика

Стоит остаться одному, как Руслан садится обратно на качели и смущённо трёт заднюю часть шеи, не веря, что решился провернуть всё здесь и сейчас. Это не от охраны убегать из-за случайно выбитого окна и не зазывать в драку незнакомца в баре. Конечно, они и до этого ночевали вместе, но Руслан каждый раз имел запас времени на "подумать". А сейчас ляпнул без задней мысли про дачу и попал, но попал круто, охуенно. — Думай, Рус, думай… Он скатывается до разговоров с самим собой и визуализирует дачу, чтобы распланировать общий комфорт. Помыться они смогут, бойлер есть, а вот где спать... Подумав о выборе из целых трёх комнат, Руслан останавливается, ощущая прилив холода. Когда дело дойдёт до этого, надо будет разбудить внутреннего похуиста и махнуть рукой в сторону любого варианта. — Всем оставаться на своих местах, — предупреждает он, опустив взгляд к своему паху, и вовремя замечает, что Максим выгружается из подъезда. Придерживая через спортивную ткань дребезжащее стекло, он сразу направляется к машине, чтобы закинуть всё барахло на заднее сиденье. — Соскучился по мне? — Макс ухмыляется, почти нежно поглаживая багажник, и кивает на водительское сиденье. — Дашь порулить? Руслан только молча подкидывает ключи, и Максим ловит их в прыжке, как лабрадор фрисби, с восторгом предвкушая такое приятное чувство от мгновенной реакции автомобиля на малейшее его движение под успокаивающее урчание мотора. Он давно хотел себе тачку, но у жизни на его неплохие сбережения были абсолютно другие планы. И без того пришлось менять работу на ту, что с зарплатой побольше, чтобы хватало на все препараты и обследования для матери, поэтому сейчас приходилось перебиваться каршерингом в редкие моменты, когда возникает необходимость куда-то выбраться. Тело идеально проваливается в кожаное кресло и Макс с удовольствием откидывается на спинку, цепко хватаясь руками в руль. — О, да, как же кайфово... — он открывает глаза и настраивает дистанцию и угол под себя. — Передай Андрюхе, что как минимум сиденья стоили того, чтобы её покупать. Навигатор в руках Руслана услужливо подсказывает, что ехать им всего полтора часа вместо двух. Выруливая на маршрут, Максим рисуется, красиво выкручивая руль, больше перед самим собой, чем перед Русланом. Он сжимает его крепче, чем нужно, до стонущего скрипа кожзама под ладонями, держа сверху, будто обнимая за плечи старого друга, и плавно вжимает педаль газа в пол, любовно смотря как стрелка спидометра покорно ползёт вверх. — Так, где-то тут был... — Руслан искусно находит себе какое-нибудь дело, чтобы не любоваться Максимом за рулём. Есть в этом что-то эротичное, отдающее фетишем, но он мысленно бьёт себя по руками и сосредотачивает всё внимание на поиске провода для телефона. Руслан не смотрит на дорогу, а листает свой плейлист, чтобы найти идеальную песню для ночного путешествия в приятной компании. Хорошо, что транспорта на улицах почти нет, так что путь обещает быть быстрым и приятным. Так Максим думал ровно до того момента, пока Рус, откопал из своей медиатеке худшее, что могло там быть. Ему до сих пор неиронично кажется, что эти песни там только потому, что у Руслана возникают нездоровые ассоциации с другом на почве псевдонима исполнительницы. — Я так привыкла жить одним тобой, одним тобой, — почти без фальши вступает Руслан, со свойственной ему экспрессией прижимая руки к груди и вторя сладкому голосу певицы. — Да ты серьёзно, что ли! Макс жмурится, на секунду откидывая затылок назад, и со страдальческим лицом смотрит на Руслана, чтобы тот мог прочитать в его глазах всю череду вьетнамских флешбеков со школьных дискотек, где эту песню крутили по десять раз, давая как можно больше возможностей разгуляться гормонально штормящим подросткам в таких волнительных и незабываемых медленных танцах. Но Руслан серьёзен. Песня плавно подходит к припеву, и он сразу сжимает плечо Максима с мольбой в глазах: "Не подведи". Сколько бы Макс ни корчился, изображая муки грешника на адской сковородке, что в принципе соответствовало общему настроению чудесной композиции, он с холодком в ногах понимает, что для этих глаз он легко пойдёт на преступление, словит пулю, сожрёт таракана или даже споёт этот чёртов припев, каким бы сопливым он ни был. Макс душит все сомнения, коротко смотрит в окно, пряча от Руслана своё смущение, и с выражением "да пошло оно всё на хуй" вбирает побольше воздуха в до боли раздувшуюся, как каминные меха, грудную клетку: — Знаешь ли ты-ы-ы, вдоль ночных доро-о-ог... — бессменно сведённые в страдании брови очень уместно дополняют его сценический образ, Макс хорошо вытягивает ноты, хотя его низкий хрипловатый голос вообще не сочетается с оригинальным вокалом. — Шла босико-о-ом, не жалея но-о-ог, — он встречается взглядом с Русланом и не может сдержать предательски ползущий вверх правый край губ. Руслан считает себя взрослым мужчиной: не мальчиком, не юношей, не парнем, — именно мужчиной, и потому так громко звенят кандалы, рвущиеся под натиском инфантильности. Эта песня ложится перпендикулярно его устоям, и от этого становится так хорошо, но ещё лучше, когда в песню вливается Максим. Руслан любит его голос, даже если это крик в порыве гнева или издевательский смех. А когда это уступок для глупой, но культовой песни, Руслан и вовсе готов стечь по креслу на коврик и испариться, войдя в гармонию с миром и обретя абсолютный баланс. Он иногда специально замолкает, чтобы дать Максу возможность выступить соло, и забывает про своё табу на разглядывание. Эту песню бы включить ещё год назад, когда и появилась фотография с июльским дождём. Тогда Руслан впервые подумал о том, что поцелуй между лучшими друзьями имеет право на существование. Сказать, что он испугался в тот момент, — ничего не сказать, но песня, возможно, придала бы ему храбрости. Их голоса как всегда резонируют идеально, и Макс расслабляется, наслаждаясь тем, как звуковые волны когерентно совпадают фазами. Он втягивается медленно, но с чувством, и начинает петь всё более артистично, и, в конец осмелев, крутит руль то влево, то вправо, ведёт машину из стороны в сторону в такт мелодии, не создавая опасности на пустой дороге, каждый раз встречая дружеское плечо своим при изменении направления. Наконец они сворачивают с основного маршрута и движутся по направлению к огромному круглосуточному гипермаркету, продолжая их общее надругательство над песней, уже откровенно придуриваясь и в перерывах заливаясь хохотом. — Так, всё, блять, собрались! — призывает Руслан, всё ещё давясь смехом и украдкой вытирая влажные глаза. Он выходит до того, как появится неловкое молчание, и Макс сжимает руку в кулак, под которую чуть не попала коленка, так предусмотрительно выскочившая из салона. Ещё секунда, и он бы хлопнул по ней, потрепал, выражая жестами лучше, чем словами, что они хорошо сработали вместе, как ему нравится, когда они вот так, забыв обо всём, делят на двоих моменты, которые выжигаются клеймом где-то на диафрагме, где никто не увидит, и только они с Русланом знают, что они есть. Максим дорожит такими секретами больше, чем шоколадными медальками, и бережно воскрешает в памяти, чтобы они не стёрлись со временем, не понимая, к чему это всё его ведёт. Автоматические двери впускают в молчаливо безлюдное пространство магазина, которое ширится вокруг, будто воплощая детскую мечту остаться на ночь в супермаркете и набивать живот всеми вкусностями. Вместе с взрослением приходит душное понимание о последствиях, о цене денег, да и то, что в детстве казалось вкусным, сейчас уже кажется приторной химией. Но Макс всё равно не может устоять, чтобы не стащить с полки ярко-бирюзовую бутылку Спрайта с новым вкусом. Разглядывая стройные ряды с продукцией, Руслан понимает, что ничего не ел с самого утра: всё время разбирал логи, пытаясь понять, почему разработанный алгоритм не срабатывает, — хотя есть до сих пор не хочется, так что выбор мяса он оставляет за Максимом. Сообщая всему торговому залу сенсационную новость о том, что он бы сейчас сожрал слона, тот закидывает в тележку ведро с маринованным мясом, которое больше всего внушает доверие, и пару пачек сарделек. Цепляя по дороге мешок с углём и жидкостью для розжига, Максим что-то язвительно комментирует по поводу ушлых мерчандайзеров, которые уж точно знают своё дело. Кажется, они набрали уже всё необходимое, и Руслан, блуждая взглядом вокруг, уходит вперёд, чтобы залипнуть перед отделом косметики. В его голову резко приходит мысль, что если вдруг так внезапно случится, что они окажутся в одной постели и дойдут до конца, то надо бы позаботиться об ощущениях и... Попутно рассуждая о том, что ещё им нужно взять, Макс заскакивает на подножку тележки и с серьёзной миной обгоняет Руслана на своей колеснице, думая, что выглядит достаточно комично, чтобы тот обратил на него внимание, но друга как будто закоротило. Он уставился вперёд абсолютно нечитаемым взглядом, постепенно распускаясь маковым цветом от шеи и до макушки. Максим никогда не задумывался о том, что кожа головы вообще-то тоже умеет краснеть. Руслан начинает кашлять, подавившись воздухом, и, наплевав на всё, открывает бутылку до оплаты, начиная хлестать магазинную воду, как турист в Египте. — Кондеи здесь мощные… Руслан бормочет, как пятиклассник, не сумевший пригласить девочку на свидание, и ускоряет шаг, чтобы поскорее оставить позади этот ёбаный отдел. Конечно, можно было бы придумать что-то с мазью для губы, но это не решило бы проблему с резинками, а их открыто покупать он точно не станет. Макс тем временем отправляет в корзину пачку влажных салфеток и зубную щётку этому господину, делая вид, что ничего не замечает, и, провожая его спину взглядом, буквально чувствует, как на лбу с мерзким зудом прорезаются рога. На кассе Руслан полностью игнорирует пару толчков Максима с призывом к выгрузке покупок на ленту и почти не моргает, глядя ровно на девушку за пластиковой перегородкой. Уж лучше на неё, чем на полку с самыми популярными марками презервативов. "Вот херня. Мне же не пятнадцать". Под прицелом неподвижных глаз Руслана кассирша нервно переводит непонимающий взгляд на Максима, и тут вся тысяча чертей начинает тыкать его вилами под рёбра, потому что, блять, чужое смущение — это самая вкусная вещь на свете. Как там говорится? "Секс — это, конечно, хорошо, но вы когда-нибудь пробовали?.." И Макс подаётся вперёд, доверительным тоном обращаясь к Анне, судя по бейджику на её форме: — Уважаемая Анна, вы, пожалуйста, извините, просто моему другу вы очень понравились, — Макс стреляет взглядом на розовеющие мочки ушей Руслана и продолжает. — А вы, кстати, не посоветуете презервативы какие-нибудь прям хорошие? Вы не подумайте, мне для друга. Ну, не для этого, — он небрежно кивает в сторону Руса и нависает ещё ниже над кассой, понижая голос и продолжая откровенничать, — а для другого. Друзей развелось что-то… У них сезон начался. Нерестятся, — последнюю фразу он произносит шёпотом, как бы по секрету, и невинно улыбается, заглядывая в лицо раскрасневшейся девушки, которая начинает забавно хихикать, то ли от нервов, то ли из вежливости, и избегает встречаться с ним глазами. — Ну, вот эти берут обычно... — Анна показывает на обычные Контексы, несмело водя пальцем в километре от пачек на стойке. — Ой, а они по размерам у вас все одинаковые, да? — Макс с серьёзнейшим видом облокачивается на подставку для мелочи и задумчиво потирает подбородок. — Да, остались только стандартные... — девушка неловко опускает глаза, окончательно заливаясь краской. — А, ну ладно, где-нибудь по дороге ещё поищу. С очаровательной улыбкой Максим кивает и не успевает среагировать на вернувшего себе уверенность Руслана, который просто молча опускает свою карту на терминал и вводит пин-код, даже не давая возможности это обсудить, несмотря на вопросительно поднятые брови друга. Макс, очевидно, не рассчитывал на такой эффект от своего представления. Отыгрыш сцен с незнакомыми людьми превратился почти в традицию, которая обеспечивала их новой пачкой локальных шуток и бесконечных подъёбов на тему того, кто из них выглядел глупее. И Максим был абсолютно уверен, что оно того стоит. Рисоваться перед Русланом стало околосмыслом его околожизни. Все его публичные проявления — выход на ринг или на кухню с гитарой наперевес — очередная попытка получить одобрение, искупаться во взгляде, ощутить себя кем-то. Максим думает, что, наверное, это слишком жалко. — Поставь что-нибудь своё, только не "Трудный возраст", — предлагает Руслан, когда все пакеты погружены в машину, а под задницей снова максимально удобное кресло машины. Выезжая с парковки, Макс наклоняется вперёд, сосредоточенно проглядывая трассу в обе стороны и медлительно отвечая: — Так, нет, Максим больше не желает петь Максим, хорошенького понемножку, — он лыбится всё так же рассеянно, въезжая на дорожное полотно между громыхающих фур. — О, а поставь эту... Блять, кто поёт-то?.. Ну, короче, хали-гали, паратрупер, прям так и забей, должна найтись. Но у Руслана всё ещё неплохо так коротит проводку. Если дело всё-таки дойдет до чего-то горизонтального, то он вряд ли решится на трезвую голову. "То есть как это? Всё понимать и делать всё, что захочется? Нет, у меня так точно не получится, это же Максим". У Руслана сводит живот спазмом только от мысли о поцелуе, а в постели он тогда точно отключится. Да и почему он вообще решил, что они едут именно за этим? Будто Руслан снял отель на ночь, а снимают его почти всегда только в конкретных случаях. Они же едут развлечься, погулять, отдохнуть, а он уже напридумывал себе всего и загнал себя в красочную агонию, где большинство цветов — оттенки красного. Слишком долгое ожидание достаёт из всех углов и щелей напряжение, и Руслан втягивает голову в плечи, стараясь стать меньше и незаметнее для собственных мыслей. А что ещё была за сцена в супермаркете? Что за финт ушами и флирт с кассиршей? Руслану стоило бы повозмущаться, но он раскрывает ладонь перед своим лицом и внимательно присматривается. Этой рукой он уже шутливо лапал Максима, вроде всё хорошо и... стандартно? Почему это размеры презерватива не подошли? Руслан переводит взгляд на дорогу и теперь с ужасающей скоростью бледнеет. А если это не для Максима, а для него самого? У Руслана всё вполне обычно, он же не выполз из индустрии порно, а вдруг у Максима другие ожидания на этот счёт? Руслан либо сейчас откинется прямо в машине, либо дёрнет за ручку двери и погибнет уже за пределами бмв. Он опять топчется на том же месте, запутавшись в логических тропинках, не имеющих основания на существование. — Вот тебе и хали-гали... — задумчиво проговаривает Руслан, не понимая, к чему он это вообще, и в панике ищет переключатель, который снова включит мозг и вернёт его в контекст диалога. — А-а, да... Сейчас найду. Машина идёт плавно и уверенно, как лезвие перочинного ножа по куску линолеума, если, конечно, не начать задумываться в процессе и сомневаться в собственных движениях, боясь запороть идеальный срез. Это всегда всё портит. И Максим прилагает все усилия, чтобы не ставить под вопрос целесообразность своего перфоманса у кассы, когда чувствует, как плещутся о его правый борт волны душевных метаний с соседнего кресла. Песня находится быстрее, чем хотелось бы Руслану, и он отворачивается к окну, подперев голову рукой и прижав кончики пальцев к губам, чтобы в случае окончательно абсурдных мыслей сгрызть ногти под корень. Вся эта херня с отношениями такая сложная, не то что в детстве. Там подошел, предложил дружить и взял за руку, а тут надо очень удачно выкрутиться, чтобы усидеть на двух стульях: и дружбу не проебать в случае провала, и дальше зайти. Руслан не из робкого десятка, он может и назвать чересчур ласково, и по заднице похлопать, и сверху усесться, свалив всё на отсутствие второго кресла, но всё это остается в рамках "да, я такой, и что ты мне сделаешь", потому что в отместку всегда прилетает кулак, а к кулаку он привычный. И будет так тупо, если в последний момент он попытается слиться. А он может. Сегодня уже проверили. Только сегодня было достаточно выйти из квартиры. "А теперь куда съёбываться? С дачи далеко не свалишь". — Да-да, конечно... — часть его внутреннего диалога обретает звуковую оболочку. Максим слышит Руслана и узнаёт это бормотание, исходящее прямиком из мастерски накрученной башки, и чтобы распутать всё, что там нахуеверчено, нужно провести ни один сеанс, а ещё быть терпеливым. И очень спокойным. Он хватает покрепче руль, будто старается задушить любые домыслы в радиусе километра, и самозабвенно подпевает под драйвовый мотивчик, чувствуя, как постепенно стихают агрессивные импульсы и расслабляются четырёхглавые церберы в ногах, ещё мгновение назад сгруппировавшиеся для прыжка, взвинченные адреналиновым болтом в венах. Макс держит себя в руках, даёт себе время, не лезет на рожон, он воспитывает терпение, оставляя Руслана в одиночной камере хер знает каких рассуждений, как бы ни хотелось залететь в неё и разнести, как картонную коробку, ко всем чертям. Оставшись довольным, по крайней мере, своим соло, Максим убавляет громкость, чтобы лучше слышать указания Яндекс-женщины, потому что дорога начинает извиваться под колёсами в незнакомых ему направлениях, и зажимает губы, чтобы не ляпнуть какую-нибудь хуйню от недопонимания. Наконец-то Руслан, вопреки святым заветам Бродского, решил выйти из душной комнаты в своей голове, Макс улавливает это по тому, как он находит в себе силы сесть прямо, а не отворачиваться, как собирается с мыслями, чтобы выдать, наверняка, самый идиотский вопрос, который когда-либо звучал в этом салоне. — А что за друг у тебя, которому ты презики собирался купить? — наконец выдаёт Руслан. – Я его знаю? Вроде в нашей компании нет ни у кого настолько большого болта, чтобы ему стандарт не подошёл. Он решил остановиться на самом безболезненном и глупом варианте, что презервативы вообще не для них, а для кого-то другого, третьего. А раз дело в третьем, то не стоит себя накручивать и тянуть все жилы, чтобы сдержать очередной порыв кашля. — Да ты поехавший, что ли? — Максим взрывается смехом, почти утыкаясь лбом в кнопку звукового сигнала, чувствуя такое вселенское облегчение, что впору вальяжно закурить. — Какой, нахер, друг, с большим болтом, Русь? Это была тупая клоунада, потому что настроение хорошее. Я, конечно, актёр хоть куда, но уж ты-то должен был понять! Я же специально сделал вид, что мне нужно то, чего у них нет, чтобы ничего не покупать, — он кидает взгляд на друга, чтобы оценить, сколько миллиметров запутанного клубка ему удалось вытянуть, распрямить и пригладить. — А ты что, ревнуешь? — Макс хищно улыбается и втягивает Руслана в словесные пятнашки, всё ещё не до конца понимая, шутит он или нет.