Перерождение

      Фенрис вышел из собственной комнаты вслед за Левзеей и чувствовал себя в этот момент преступником. Впрочем, эльфийка это тоже чувствовала — пробиралась вперед, как будто в тылу врага. Подолгу прислушивалась, прежде чем повернуть за угол или зайти в дверь; ступала почти неслышно.       Она вывела Фенриса как раз к тому ходу, куда доставляли продукты и прочие бытовые товары — сено для лошадей, дрова, свечи, ингредиенты для алхимической лаборатории... Но лавочники уже давно спали, и ворота были заперты. Однако прямо здесь, среди ящиков и мешков, стоял человек.       Маг, это Фенрис понял сразу. Посох и магистерский капюшон бросались в глаза даже при тусклом свете единственной свечи, которую несла Левзея.       Человек этот был обряжен в темные, мрачные и дорогие одежды и стоял, отвернувшись, словно не слышал шагов.       — Я привела его, — коротко произнесла Левзея.       — Спасибо тебе, — глухо отозвался мужчина и наконец повернулся. — Сколько у нас времени?       — Полчаса, — прошептала эльфийка. — Может, чуть больше. Не шумите только. И... не опаздывай, Фенрис. Ты запомнил путь?       — Запомнил, — кивнул эльф, а потом повернулся к магу, разглядывая его.       Маг снял капюшон, обнажив довольно светлые волосы. Пряди, обрамляющие лоб, были собраны в высокий хвостик на самом затылке. Лицо его было приятным и каким-то... неуловимо знакомым. Вокруг глаз собрались мелкие морщинки, а уголки губ были скорбно опущены, но если морщинки были и там, то их скрывала щетина.       Левзея оставила свечу на стопке ящиков и исчезла, плотно прикрыв за собой дверь.       — Здравствуй, Фенрис, — уронил «знакомый незнакомец». — Как... Как ты?       — Я вас знаю? — утвердительно кивнул эльф. — Не могу ответить на этот вопрос. Я... как всегда.       Маг покачал головой:       — Так было не всегда. Хоук говорил, что тебе стерли память. Снова. Даже показывал письмо.       — Какое письмо? — Фенрис не понимал ничего, а потому все больше раздражался. — Чего вы от меня хотите? Зачем пришли в дом моего господина?       — Я пришел, чтобы поговорить с тобой, — маг вздохнул. — Но сейчас смотрю на тебя — и не знаю, что сказать. Меня зовут Андерс. Я маг-отступник... и одержимый.       Фенрис внимательно его осмотрел и сделал вывод:       — Вы не одержимый. Я видел одержимых, вы на них не похожи.       — А раньше ты звал меня именно так, — хмыкнул Андерс. — Надеялся, что ты вспомнишь... Что ж, будь по-твоему. Просто маг-отступник из Киркволла.       — Отступник — это?.. Маг крови? — уточнил Фенрис.       — Нет, я не маг крови, — терпеливо пояснил собеседник. — Это значит, что я бежал из Круга магов.       Эльф перевел дыхание — хоть что-то становилось понятным.       — Я знаю, что в прочих странах Тедаса маги живут в Кругах постоянно, как в тюрьмах, — кивнул он и вдруг добавил, повинуясь неожиданному порыву. — И я знаю, что в Киркволле было восстание магов.       — Вот как? — Андерс даже дернулся и внимательно уставился на него. — Откуда? Хоук был здесь?       — Хоук... — Фенрис заколебался. — Не знаю. Кто такой этот Хоук? От него приходило письмо, и с тех пор хозяин сам не свой.       Эльф вдруг осознал, что происходит, и поежился. Он, вопреки прямому приказу господина, встретился с незнакомцем и теперь беседует с ним, раскрывая хозяйские тайны. Смерть будет за это еще легким наказанием.       Озноб, не проходивший все последнее время, только усилился, и Фенрис сжал зубы. Ему требовался ясный разум, чтобы не совершить непоправимой ошибки, но как это сделать, когда боль нещадно терзает и выматывает, лишая возможности мыслить трезво?       — Да что с тобой? — вдруг встревожился маг. — Тебе плохо?       — Все нормально, — процедил Фенрис. — Какое вам дело?       Незнакомец внимательно его осмотрел и зарылся в холщовой сумке на боку. Эльф наблюдал на ним подозрительно и встревоженно. Не схватился за посох — уже хорошо, но что он там ищет?       Андерс извлек из сумки пузырек с голубым зельем и протянул его на открытой ладони:       — Возьми, выпей. Если ты не знаешь, боль от этого должна пройти.       — Откуда вам это известно? — Фенрис помедлил, хотя искушение было слишком велико.       — Мы когда-то были с тобой... знакомы, — подумав, сообщил маг. — Не могу сказать, что дружили, но я лечил тебя. Это обычное лириумное зелье. Маги пьют его для восстановления силы, а почему оно помогает тебе, я затрудняюсь сказать. Видимо, как-то уравновешивает твое тело с лириумными линиями. Но если ты мне не веришь, я могу отпить первым.       Фенрис опустил голову и заколебался. Хозяин так просто заветный эликсир не выдавал...       Неожиданно Андерс вложил ему склянку прямо в руку и довольно жестко произнес:       — Пей, Фенрис. Мы теряем время, а его у нас немного.       Эльф сдался перед болью и уговорами и потянул пробку, но она была вставлена слишком плотно. Ему пришлось потянуть пробку зубами, и от знакомого запаха кожа заныла сильнее. Зато почти сразу за этим пришло облегчение — зелье действовало быстро.       — Лучше? — почти утвердительно спросил Андерс, а потом шагнул к ящикам, где горела свеча. — Я оставлю тебе свой запас. Тут не очень много, но тебе надолго хватит. Раньше такого пузырька тебе хватало на несколько дней. Надеюсь, теперь требуется не больше?       — Не больше, — сдавленно отозвался Фенрис. — Я знаю, что оно вызывает привыкание. Но у меня нет выбора.       На ящике стояли четыре бутылочки — почти месяц жизни без мучений и боли! Но колоссальным волевым усилием Фенрис отвлекся и посмотрел на мага:       — Вы хотите что-то узнать про моего хозяина? Хотите бросить ему вызов?       Андерс покачал головой:       — Я знаю про Данариуса достаточно. А чего не знаю, того о нем и знать не стоит. Я хочу узнать про Хоука. Но ты задаешь мне вопросы, и ты имеешь право слышать ответы. Хоук — мой бывший друг. Он такой же маг-отступник, как и я. Некогда он помог мне, потом я помогал ему... С тобой было так же. Когда-то Хоук помог тебе и стал тебе другом. Хм... Больше, чем другом. Вы были...       — Он был моим хозяином? Моим любовником? — попытался прояснить для себя дело Фенрис.       — Он был твоим любовником, — с облегчением кивнул Андерс. — А хозяином... Это сложно объяснить. Я думал, что он не хозяин тебе, но, видимо, это было не так. Он отдал тебя Данариусу, когда тот потребовал. И, признаться... Признаться, тогда я это только одобрил. Сейчас сожалею.       Фенрису не было дела до сожалений незнакомца. Голова шла кругом от обилия сведений...       — То есть он похитил меня у Данариуса? — без обиняков спросил эльф. — А когда Данариус пришел за мной, вернул?       — Нет... И да, — Андерс даже зажмурился. — Ты бежал когда-то от Данариуса. Несколько лет ты считал себя свободным. И абсолютно добровольно стал встречаться с Хоуком. А когда пришел Данариус, Хоук... Он отдал тебя. Как будто вещь. Честно, ты частенько выводил меня из себя, и я был даже рад, что ты навсегда исчезнешь из моей жизни. Но потом... Знаешь, я не мог забыть твое лицо, когда Хоук согласился на эту... сделку. И понял, что был неправ. Мне стоило бы попытаться Хоука убедить... И возможно, тогда все бы пошло иначе. Хотя Варрика он не послушал.       — Варрик? — Фенрис дернулся. — Варрик Тетрас?       — Да, — Андерс подался вперед. — Ты... помнишь его, Варрика? Гном-наземник с отвратительным чувством юмора. Но очень обаятельный.       Эльф даже отшатнулся:       — Я не знаю его. Но я читал его книгу. Здесь, в поместье. И она не выходит у меня из головы. Она... отвратительна, но...       — «Трудная жизнь в Верхнем Городе», — хмыкнул маг. — И сюда докатилось. Она... и про тебя тоже, Фенрис. Ты тоже жил в Верхнем Городе Киркволла.       — Звучит... как бред, — честно выдохнул Фенрис. — У хозяина, кажется, есть дом в Киркволле. Но я не помню, чтобы бывал там. За последний год мы туда не ездили.       Эльф покосился на бутылочки с лириумным зельем и, преодолев сопротивление, произнес:       — Хоук недавно написал письмо хозяину. Написал, что хочет опротестовать сделку, совершенную больше года назад. И хозяин очень встревожился. А теперь... Теперь он отправился на заседание Магистериума. Как раз из-за восстания магов в Киркволле. Больше писем от Хоука не приходило, и я ничем не могу вам помочь.       Андерс помолчал немного, а потом глухо произнес:       — Восстание магов в Киркволле было подавлено. Хоук встал на сторону храмовников. Множество магов погибли, другие бежали. Круг был восстановлен, но от былого Круга не осталось и следа. Мне до сих пор не верится, что Хоук убивал магов — таких же, как я или как он сам.       — А вы? — Фенрис посмотрел испытующе. — Вы тоже там были?       — Нет, — криво улыбнулся Андерс. — Хоук меня, можно сказать, послал. И я был этому только рад. Мы давно уже с ним говорили на разных языках, но я не мог забыть, как он меня выручал. Если бы он велел, я бы, возможно, пошел с ним и против магов. Не знаю, как бы я потом смог с этим жить. Наверное, никак.       Фенрис неожиданно ощутил горечь. Тот камень, что лег на сердце несколько недель назад, теперь показался ему песчинкой в сравнении с той тяжестью, что придавила сейчас. Ничего не вспоминалось, зато уходила надежда. Сейчас не было времени выяснять, что происходило год назад и, может быть, еще раньше, но эльф услышал самое главное: оказывается, он уже пытался начать новую жизнь. Что там было, не так уж важно. Главное — он раб своего господина. Лишь это имеет значение.       — Если вы услышали все то, что хотели, уходите, — процедил Фенрис сквозь зубы. — Я не помню вас и не знаю, стоит ли вообще это помнить. Вы готовы были убивать магов ради своего друга? А я убиваю тех, кто может быть мне понятен и близок, ради своего хозяина. Своими руками, — он поднял ладони, с горечью оглядывая лириумные метки, — укрепляю магистерскую власть. Своими руками вершу магистерское правосудие. Уходите, как там вас?.. Андерс?.. И не возвращайтесь больше.       Маг вздохнул и посмотрел то ли с жалостью, то ли с пониманием...       — Хоука надо остановить, — бросил он. — Ведь ты же понимаешь, что сделка, о которой он писал — это про тебя?       — Понимаю, — бесцветно откликнулся эльф. — И что? С Данариусом трудно тягаться. Хотя некоторые пытаются. И если этот Хоук захочет меня купить, Данариус не продаст. Он и до этого говорил мне, что я дорого ему обошелся, но если ваши слова — правда, то выходит, я был бы дешевле, даже если бы целиком состоял из лириума. Я — гордость своего господина, вершина его успеха.       Андерс раздраженно шагнул ближе, с недовольством тряхнув звенящей сумкой, которую слегка перевешивало после вынутых из нее фиалов.       — Фенрис, — он неверяще покачал головой. — Не понимаю, что с тобой стало. Я больше не имею возможности влиять на решения Хоука, но Варрик остался с ним дружен, а я дружу с Варриком... В общем, Хоук теперь, можно сказать, владелец Киркволла. И для полной картины ему не хватает только тебя. Вот тогда он сможет сказать, что получил все, что хотел.       Фенрис слегка поразмыслил и возразил:       — Зачем? Зачем ему я, если он сам от меня отказался? Вы говорите, что я был с ним, верно? И раз он сумел выжить в пылу восстания, то, должно быть, он неплохой боевой маг. Он мог бы сразиться с Данариусом раньше, если желал обладать мной единолично. Но, выходит, не настолько я для него ценен, как для Данариуса. И потом...       Фенрис чувствовал, что больше не может молчать. Сказать это ему было некому — у него не было ни друзей, ни родных.       — И потом, какая мне разница? Двое магов могут сколько угодно грызться, если уж им так охота, но мне-то все равно останется только удовлетворять кого-то из них и убивать для него. Раз я когда-то добровольно лег с этим Хоуком, то, наверное, не паршивей Данариуса он будет. Скажите... — Фенрис поколебался. — Хоук носит бороду?       — Да, — растерянно откликнулся маг.       — Короче, чем у Данариуса? Жесткую такую?       — Да, — подтвердил Андерс. — А какое это имеет значение?       — Я не помню ничего, что происходило со мной ранее, чем год назад, — бросил Фенрис. — Но... какие-то ощущения остались. И кажется, с ним, с предыдущим, было лучше. Хотя не уверен.       Андерс вздохнул и отступил:       — Я не вправе к чему-то тебя подталкивать, Фенрис. Ты забыл это, но я помню, что ты — свободный эльф. Ты сможешь найти меня в «Приюте кудесника». Это... Это грязный трактир на самой окраине Минратоса. Я хочу встретиться с Хоуком и поговорить. Он наверняка приедет сюда. Раз уж сюда успели добраться беженцы...       — Беженцы? — эльф вскинулся и приподнял бровь.       — Да, — Андерс опустил плечи. — Многие маги Круга Киркволла бежали, и немудрено, что им хотелось добраться именно до Тевинтера.       — Мало нам своих магов было, — буркнул Фенрис.       — Времени мало, — маг отступил в тень. — Отправляйся назад и позови сюда ту девушку, эльфийку.       — Зачем она вам? — хмуро спросил Фенрис, но взгляд его притягивали флаконы с зельем. Неужели этот маг и впрямь так просто их оставит? И даже ничего за это не потребует?       — Нужно, чтобы кто-то восстановил магическую защиту на дверях, когда я уйду, — пояснил Андерс. — Иначе мой визит не останется незамеченным.       — Левзея?.. — эльф настолько изумился, что даже поднял опущенное лицо. — Разве она...       — Выходит, я выдал ее тайну, — скорбно вздохнул Андерс. — Я думал, ты знаешь. Не относись к ней хуже, Фенрис, она помогла нам.       — Не нам, а вам, — поправил эльф. — Но я передам.                            — Выпрямись, Фенрис, — недовольно повернулся Данариус. — Гости должны увидеть тебя в наилучшем виде.       Эльф послушно распрямился и встал за плечом хозяина, как положено — всегда готовой к бою тенью, боевой машиной.       Двери в зал распахнулись, и Данариус улыбнулся, широким жестом указывая всем прибывшим на богато украшенный зал:       — Прошу, господа.       Ярко разодетые гости довольно кивали, приветствовали радушного хозяина и равномерно рассыпались по залу, заранее выбирая себе места из столов с самыми привлекательными на их взгляд закусками. До речи хозяина торжества есть не полагалось, но многие уже охотно прикладывались к игристым винам. Крепкого алкоголя пока не подавали.       Фенрис с тоской проводил взглядом эльфийку с подносом. Ему пить было запрещено, и Данариус, который с легкой улыбкой и бокалом в руках то и дело обменивался с кем-то любезностями, раздражал сегодня больше обычного.       Со времени чудовищного нарушения Фенрисом приказа прошло три дня, и сейчас происходившее показалось эльфу страшным сном. Ему почти не верилось, что он сам пошел на это.       Напряжение в особняке с той ночи быстро пошло на спад. Данариус вернулся лишь под утро, усталым и вымотанным. Настолько усталым, что Фенрис даже не сразу сообразил, что старается зря — хозяин уже крепко спал, пока эльф еще старался довести его до высшей точки наслаждения губами и языком. И тогда Фенрис улегся рядом, слегка обескураженный и дезориентированный.       А наутро хозяин был в неплохом расположении духа, и даже одарил флаконом лириумного зелья, которое пришлось выпить, чтобы не вызывать подозрений. Несколько часов эльф прислушивался к себе, не зная, как тело среагирует на дополнительную порцию лириума, но все обошлось.       Данариус еще дважды ездил в Башню Совета, оба раза брал Фенриса с собой, но выше первого этажа ему, как и стражникам, подниматься не дозволял — уходил один. Стражники негромко обменивались мнениями и один раз угостили эльфа крепким пойлом из фляжки. Фенрис чувствовал на себе заинтересованный взгляд одного из них, ферелденца Брэдлика, но не реагировал, прекрасно зная, что воину ничего не светит, а поднять на него руку — или, тем хуже, что-то еще — он не посмеет. Впрочем, было почти жаль. Брэдлик был симпатичен, хоть и не очень умен. Но мозгов, чтобы не посягать на собственность хозяина, ему хватало.       И вот сегодня в особняке Данариуса устраивался торжественный фуршет в честь чего-то. Точнее, Фенрис знал, что хозяину сам архонт доверил какое-то важное дело, а большего рабу знать не полагалась. И хотя дело еще не было улажено, Данариус устроил прием. Впрочем, это Фенрису было как раз понятно: дело, чем бы оно ни было, может и не выгореть, а вот получить дивиденды и отметить собственную важность хозяину было просто необходимо.       На него поглядывали гости хозяина, но эльф не реагировал. Хвала Создателю, телохранитель мог себе позволить быть абсолютно бесстрастным, иначе было бы трудно удержать лицо.       Фривольно подмигнул магистр Валенсиус, заведя с хозяином беседу о магии энтропии; потом его место занял магистр Фиделиус, жалко улыбающийся и заискивающий перед хозяином — видно, «довесок» оказался чувствительным. Магесса Орланна, белозубо улыбаясь, шлепнула его веером по щеке...       Всем им хотелось прорвать грудь и раздавить сердца. Но это было привычно.       Наконец Данариус приподнялся по лестнице, возвышаясь над всеми, и обратился к залу с торжественной речью. Фенрис следовал за ним, не отступая ни на шаг.       — Приветствую всех, кто сегодня пришел под мой скромный кров, — в зале послышались легкие смешки — убранство и угощения никак не тянули на скромность. — Приветствую и тех, кто не возжелал отозваться на мое приглашение, но с ними мы побеседуем в другой раз.       Теперь зал отозвался откровенным одобрением — в забавных словах определенно ощущалась угроза.       — Я рад предложить вам разделить все, что послал Создатель своим верным рабам... — тут гости откликнулись смешками и поднятыми бокалами, — и мой сегодняшний повод. Я пока не могу сказать, что же именно я предприму, но заверяю вас как верный маг альтуса — мое решение станет очередным шагом к процветанию Тевинтера и достижению им прежнего величия. За это я и предлагаю уважаемому обществу поднять бокалы.       Последние слова были приняты с явным удовольствием. Звенел орлесианский хрусталь, раздавались одобрительные возгласы. Фенрис с трудом дождался окончания официальной речи.       Данариус наконец слез с возвышения. Ему-то, конечно, мига славы не хватило... Но затягивать это было бы уже дурным тоном.       Дальше было много проще. Беседы велись все громче, начинались танцы... Повсюду мелькали длинные мантии, а посохами гости мерялись, точно конюхи — известно чем.       Внимание Данариуса заняла невысокая магесса, что лишь недавно приняла из рук умирающего отца высокий титул.       — О, господин Данариус, — голос ее был нежным и чистым, — вы, как всегда, на высоте. Я польщена, что получила приглашение.       — Моя леди, — Данариус поклонился галантно, — не пригласить вас было бы неслыханной грубостью к почившему господину Лангэриусу и жесточайшей несправедливостью по отношению к вам. Надеюсь, вы займете достойное место в Совете. Я слышал, ваши способности весьма и весьма...       — Благодарю, — магистресса склонилась в безукоризненном полупоклоне. — Магистр Лангэриус, мой отец, был весьма невысокого мнения о моих способностях. Полагаю, он был... приятно удивлен, когда наконец понял, на что я способна.       Фенрис едва удержался, чтобы не поморщиться. И так было понятно, что эта крохотная и трепетная магистресса убила отца столь хитрым способом, что даже Совет не смог ей ничего предъявить, а подобное почиталось доблестью, хотя заговори кто об этом вслух, его бы непременно осудили.       — А я горд, что привлек внимание столь прекрасной юной леди, — вежливо произнес Данариус. — Неужели я еще способен вызывать интерес прекрасных молодых особ?       — О, безусловно, — вновь улыбнулась магесса. — Ваш ум, ваша мудрость... и наличие молодого любовника определенно интригуют. Вы знаете, магистр, моя мать была из Орлея, и моя старшая сестра замужем за шевалье. Я как раз хотела бы пригласить вас на охоту. Вы любите охоту?       Данариус чуть отступил, давая Фенрису знак быть внимательным, и со смехом произнес:       — Боюсь, я вас разочарую, милая леди. Я никогда не охотился... на зверей. Но мне, возможно, было бы любопытно попробовать свои силы против грозного хищника. Говорят, в Орлее хватает хищников?       — Хватает, — мило улыбнулась магистресса. — Некоторые из них водятся в лесах, а некоторые — во дворцах... Но их хватает. И раз уж вы изъявили интерес... Прошу вас, возьмите, — она протянула собеседнику что-то маленькое, буквально вложив в ладонь. — Это покажет, что вы верны короне императрицы, и избавит вас от утомительных бесед на заставах. А приглашение на охоту от моего имени вам пришлют чуть позже... Надеюсь, мы с вами отлично поохотимся.       — Польщен честью, — Данариус, не имеющий на парадном одеянии карманов, небрежно передал Фенрису изящный дамский перстенек, и тот убрал его в крошечный кармашек на поясе. — Однако мне нужно сначала завершить свои дела здесь, в Тевинтере.       — Ничего-ничего, — магистресса смешно сморщила носик. — Охоты проводятся в Орлее не так уж редко. Многие именитые фамилии устраивают их раз в год, так что всегда найдется время... А теперь прошу меня извинить — я обещала танец магистру Валенсиусу, вашему верному соратнику.       Данариус поклонился, провожая даму, и негромко усмехнулся, произнося в пространство:       — Большая Игра. Киркволл, теперь Орлей... У тебя, Фенрис, кажется, будет много работы.       — Вы собираетесь отправиться в Киркволл и в Орлей? — бесстрастно осведомился эльф, хотя сердце екнуло.       — В Киркволл — нет, — отрезал Данариус. — Я вообще собираюсь продать имение там. Займись этим, Фенрис. Я пошлю людей для оценки марчанского имущества, а ты выставишь его на торги. Отберешь лучшие предложения, и какое-нибудь из них я подпишу. А вот в Орлей, наверное, стоит съездить. Вот только пока неясно, стоит ли ставить в известность архонта...       Эльф невольно произнес, хотя его не спрашивали:       — Архонт все равно будет знать.       — Конечно, — фыркнул хозяин. — И именно поэтому я решаю, стоит ли ставить его в известность. Не считай себя умнее меня, раб. Ни к чему хорошему тебя это не приведет.       Фенрис уставился в пол. Своими словами Данариус только подтверждал, что все, что эльф услышал от Андерса — правда.       — Простите, хозяин.       Кто-то еще желал внимания Данариуса, велись беседы, но эльф уже почти не слушал. Ему резко дали понять, что в его советах не нуждаются. Не то чтобы это стало неожиданностью, но было горько. Фенрис четко осознавал, что его место — лишь у ног хозяина. Тот никогда не станет его даже слушать.       Но зато все входило в свою колею. Эльф знал, что Данариус может быть неплохим хозяином, когда доволен жизнью. Так что стоило ловить момент.       И Фенрис ловил. Слышал, как хозяину отдают почести, хвалят, заискивают... Сегодня можно было рассчитывать на хороший ужин, благодушное отношение и нежный секс. А все прочие мысли — особенно о том, насколько это унизительно — следует гнать.       Фенрис теперь верил, что некогда он был свободен... или считал себя таковым. В это вполне укладывались и странные порою реакции, и тяга к вину... Но он твердо наказал себе помнить, что свобода, которую он некогда получил, привела его обратно в рабство. И дело тут было не в каком-то Хоуке, из-за которого так трепыхался Данариус и дергался Андерс. Дело в том, что некоторые вещи нельзя изменить, как восход и закат, как смену времен года. Нельзя обмануть время или сбежать от самого себя.       Праздник подходил к концу, все больше гостей прощались и откланивались, а Фенрис отстраненно смотрел и пытался отречься даже не от воспоминаний — от их призраков. Он не мог больше верить себе.       Наконец последний гость — магистр Фиделиус — покинул зал, и вокруг остались только усталые рабыни-эльфийки, грязные столы и истоптанный пол. И прожженная кем-то из пьяных гостей занавесь на стене.       Данариус огляделся с застывшей на лице улыбкой, а потом перестал улыбаться и состроил несколько гримас, после чего лицо его приобрело обычное слегка недовольное выражение.       — В зале убрать, — приказал он негромко. — Занавеси сменить. Фенрис, ты со мной.       У эльфа не возникало даже мысли, что может быть иначе, и он беспрекословно отправился за хозяином в его покои. Фенрис тоже чувствовал себя уставшим и очень рассчитывал на то, о чем мечтал весь вечер, но в спальне хозяина его поджидал сюрприз.       — Господин, — поклонился Вилдион, который явно дожидался их прихода. — Я выполнил ваше поручение.       — И каковы результаты? — небрежно бросил Данариус, стягивая камзол. — Твои подозрения оказались оправданы?       — Всецело, — кивнул старый эльф. — Я нашел в его комнате... вот это.       Фенрис резко развернулся и увидел, как камердинер с легким стуком выставляет на столик орлесианского стекла бутылочки с лириумным зельем.       — Что-то еще?       — Да, мой господин, — поклонился эльф. — Я говорил вам, что его не было в ванной тогда... Могу предположить, что он выходил через черный ход. Западный, куда доставляют припасы.       — Очень интересно, — приподнял голову магистр, оглядывая старого верного слугу. — Но он не способен снять заклинание на двери.       — Все верно, — снова поклонился камердинер и добавил холодно. — Не так уж много ваших слуг способны на такое.       — Я понял, — усмехнулся Данариус. — Что ж, благодарю тебя за верную службу, Вилдион. Фенрис, кажется, нам следует поговорить.       Эльф почувствовал, что его бросило в дрожь, хотя умом он осознавал, что ничего скверного не сделал. Вот только доказать это будет... сложно.       Вилдион поклонился и с достоинством вышел из комнаты, а Данариус слегка развернулся. И молчал.       — Хозяин, — неуверенно произнес Фенрис. — Я не сделал ничего плохого.       — Достаточно того, что ты ослушался моего приказа и скрыл это, — холодно отозвался Данариус. — А что именно ты сделал, я непременно выясню.       — Позвольте мне хотя бы оправдаться, господин, — отчаянно попросил Фенрис. — Выслушайте меня!       — Ты просишь о том, на что не имеешь права, — отрезал магистр. — Ты просишь о том, чтобы я опустился до уровня раба или возвысил тебя до уровня соратника. Но ты — раб, а я — твой господин. Мне нет дела до того, что подвигло тебя на ослушание. И у меня нет времени, чтобы выслушивать жалкие речи. В этом доме, кроме тебя, есть еще одна предательница. Та, к которой я проявил милость — как и к тебе. Левзея, эта мелкая эльфийская дрянь, когда-то умоляла меня не раскрывать ее секрета — магических способностей. Она оказалась очень способной, и я ее пожалел, хотя большинство магистров уничтожают таких рабов в первую очередь. Более того, я даже дозволял ей пользоваться библиотекой, чтобы она могла развивать свои умения. Но она предпочла обратить их против меня... А это была очень плохая идея. И с тобой я разберусь тоже. Мне казалось, что я учел все ошибки, которые совершил в прошлый раз. И на этот раз воспитывал тебя много лучше — за этот год ты ни разу не попытался бежать, и в твоей голове не возникало сомнений в твоем месте в этом мире. Но видно, что-то я вновь упустил. И я выясню, что это было, не сомневайся. Идем.       Фенрис не мог ослушаться, но в голове словно возник туман. Хозяин, очевидно, проговорился — сам признал, что был некий «прошлый раз». И в прошлый раз, видимо, он сам, Фенрис... Лето, как называла его Левзея — пробовал бежать.       Мысль о Левзее тут же мелькнула в другом направлении. Эльф понимал, что девушку нужно спасать, но не знал, как это сделать. Принять всю вину на себя? Не получится. Он и в самом деле не маг, и впервые в жизни Фенрис об этом пожалел. Выступить против Данариуса? Идея показалась привлекательной. Так можно умереть достаточно быстро... Но беда была в том, что эльфийку это не спасет.       Он едва поспевал за широким шагом хозяина. Рабы — и Левзея в их числе — жили в полуподвальных помещениях, куда было лишь два прохода — через главную лестницу и через черный ход. Хозяин, разумеется, не возжелал спускаться по крутым и грязным ступеням черной лестницы...       Но когда они оба пересекали холл, дверь в поместье вдруг с грохотом распахнулась.