Перерождение

      Фенрис проснулся — и первое, что он испытал, было чувство кошмарного дежавю. Прохладное утро, роскошная сбитая постель, холодный камин... В тот раз он поднялся и торопливо оделся, но уйти, не сказав ни слова, не смог. Развел огонь в камине и не отрываясь смотрел на пламя до тех пор, пока Хоук не заворочался сам.       Не знал, что сказать. Неясные воспоминания, слова и лица... Всего было слишком много.       И что сказать Андерсу, он тоже не знал. Сейчас, в свете солнечного утра — довольно позднего, судя по солнцу — все происходившее ночью показалось каким-то нереальным. Он не был пьян вчера, не жалел о слабости сегодня, но приходилось обреченно признать — даже выбирая хозяина, он с упорством, достойным лучшего применения, вступал в одну и ту же реку.       Так что Варанья, наверное, в чем-то была права: вырваться из привычного рабского мира нелегко, сколько бы ни было свободы и денег. Хоук, даже нищий и преследуемый храмовниками, мыслил и действовал иначе.       Как любовник Андерс был щедр, это следовало признать; как соратник — внимателен и неприхотлив; как маг — умел и опытен, да еще и с «сюрпризом» для любых врагов. Для друзей, возможно, тоже, но за все время после убийства Данариуса Справедливость ни разу не показался, кроме как в Тени, так что пенять было не на что.       Наверное, спутником — или хозяином, эти границы у Фенриса уже несколько стерлись — Андерс тоже будет неплохим. По крайней мере, так легко было успокаивать себя, когда тот крепко притискивал его во сне. Разумеется, упираясь членом.       До границы Тевинтера — пусть будет так, а дальше... Дальше Фенрис думать не хотел. Почему-то эти мысли вызывали легкий стыд, хотя даже воспоминания минувшей ночи не рождали смущения.       Маг заворочался и шумно выдохнул в плечо. Фенрис начал подозревать, что Справедливость его попинывает в Тени, чтобы просыпался, не дав толком подумать.       Андерс открыл глаза — ресницы мазнули по коже — и, не говоря ни слова, ласково провел ладонью по груди, прижимаясь тесней. Понимал ли, что делает? Эльф не знал, зато отчетливо ощутил, что ласка и твердое естество у бедра заставляют откликаться. И вот теперь Фенрис мог сказать себе — действительно добровольно.       Андерс легко уловил это и приподнялся на локте, поблескивая светло-карими, почти золотистыми глазами.       — Теперь я не один, — улыбнулся он, а рукой спустился ниже. — Тебе нравится?       Фенрис отвел взгляд. А что можно было на это ответить? Как целитель Андерс уже, разумеется, сделал выводы, разубедить не удастся. Этого вообще очень трудно в чем-то разубедить. А вести разговоры в постели эльф не умел. Данариус вообще почти не разговаривал с ним, а Хоук предпочитал действие.       — Если хочешь — можешь, — процедил Фенрис. — Только тихо. Рабы уже давно на ногах и могут быть где-то поблизости. Лучше не давать им лишней информации о нас, Дориан просил.       — Это зависит не только от меня, — философски пожал одним плечом маг — на второе он почти опирался.       Фенрис проглотил горькие слова о том, что в постели он способен вести себя так, как желает магистр: стонать или молчать, сделать все самому или безропотно принимать, даже смотреть или не смотреть... Лишаться личного выбора не хотелось.       Андерс сбросил шелковое покрывало, смешно отпихнул его, дрыгая ногой, и почти восхищенно уставился на тело любовника. Эльф свел было брови — такое восхищение претило ему, но сказать что-то резкое не успел. Взгляд Андерса не был жадным.       Пока Фенрис пытался понять, что это значит, любовник склонился над ним, целуя и лаская языком грудь. Эльф даже отвернулся: видимо, ни один маг не мог удержаться, чтобы не повторять лириумные узоры. В чем-то все они точно одинаковы.       Но судя по воодушевлению Андерса, он не собирался затягивать этот процесс, так что Фенрис отставил колено в сторону, призывно выгибаясь. Тело растянуто несколько часов назад, так что неприятно не будет.       — Создатель... — Андерс выдохнул это невнятно, не прекращая движения вниз по коже.       Похоже, поминать Его во время близости было у мага дурной привычкой. Это слегка раздражало, но раздражение уступило удовольствию, хотя Фенрис не мог понять, отчего Андерс медлит. Под ним — раскрытый и доступный любовник, так зачем же тогда..?       Андерс приподнялся, облизывая губы, и эльф прикрыл глаза в ожидании, когда тот опустится сверху.       И невольно вскрикнул, когда этого не дождался, зато... Зато его собственный член окутал влажный горячий рот.       Фенрис вцепился в простынь мертвой хваткой, не понимая, что происходит. Это было слишком неожиданно — настолько, что не было не только слов, но и мыслей. Никто и никогда не...       А Андерс, похоже, только упивался этим. Он очертил головку языком и спустился ниже, плотно сжимая губы. Фенрис приоткрыл один глаз и уставился на разметавшиеся по животу светлые пряди. Андерс, спасибо Создателю, наверх не смотрел, покачивая головой, и от этих мерных медленных движений хотелось стонать или даже позорно скулить.       Андерс не брезговал его целовать после такого; теперь оказалось, что не брезговал и сам...       Но тут маг плотнее приласкал языком вену внизу, а потом и чувствительную уздечку — и ни воспринимать, ни тем более думать Фенрис больше не смог. Он со стоном подался навстречу, хотя и пытался сдержать неосознанное движение бедер, и тем самым невольно задал ритм, который и подхватил Андерс.       Долго Фенрис не продержался, хотя об этом он как раз волновался в последнюю очередь. Незнакомые, но такие острые, потрясающие ласки довели его до края очень быстро, и он всхлипнул, сквозь шум в ушах услышав треск ткани.       И пришел в себя только тогда, когда Андерс с громким влажным звуком поднял голову. Почему-то посмотреть ему в лицо было еще более стыдно.       Андерс улыбался, но как-то неуверенно, и Фенрис поймал себя на том, что смотреть на его очертившиеся после губы... приятно.       — Прости, — Андерс как будто шутил, но глаза его не смеялись. — Понимаю, мне до тебя далеко, но я буду стараться.       — До меня? — осторожно уточнил Фенрис, не понимая, о чем это он.       — Не умею, как ты, — вздохнул Андерс. — Ни брать в горло, ни проделывать тот финт языком... Может, покажешь потом?       — Зачем? — эльф все еще осторожничал.       Андерс как будто растерялся:       — Ну... Чтобы тебе было так же потрясающе. Я вспоминаю, как это делаешь ты — и прямо мурашки по коже.       Фенрис вдруг сообразил, что за всеми этими новыми переживаниями он упустил, что маг, подарив действительно потрясающее чувственное удовольствие, сам разрядки не получил, — и напряженно бросил:       — Ляг. Или сядь. Я сейчас...       Андерс непонимающе нахмурился, а потом лицо его разгладилось:       — Не надо. Когда ты так стонешь... Я не мог утерпеть. А кстати, ты сам говорил, что нужно тише. И сам же... Наверное, весь этаж слышал.       — Из-за тебя, — не удержался Фенрис. — Я же не... Не умею.       — Чего ты не умеешь? — озадачился Андерс. — Ты всё умеешь. Я не сказал тебе этого, просто не успел еще, но вчера... Нет, я действительно понимаю, почему из-за тебя магистры дерутся.       — Я не умею... так! — Фенрис злился еще больше — не мог выразить словами то, что думал. Это было не только стыдно, но еще и... Он с досадой потянул на себя покрывало и прикрылся уголком. Стало немного полегче. — То, что ты со мной сделал — впервые! По крайней мере, в моей осознанной жизни. Я не знал, как реагировать.       Андерс, уже явно собравшийся огрызнуться, вдруг осекся:       — Как — впервые?       — Так, — Фенрис снова отвел глаза и продолжил яростно. — Да, меня трахали, и я умею в любой позе и с любыми... Данариус говорил, «изысками».       — А Хоук? — заикнулся Андерс. — Разве он не..?       — Нет, — а вот теперь Фенрис смело поймал его взгляд и поглядел зло. — Доволен?       — Если бы я знал, то предупредил бы, — маг окончательно растерялся.       — Не знаю, что было бы хуже, — мрачно отозвался эльф, потеряв запал. — Если бы ты предупредил, мне бы тоже пришлось как-то реагировать. И при этом смотреть на тебя. Но... — тут он прервался, вздохнул и через силу процедил. — Так что ты можешь не извиняться, что чего-то не умеешь. Мне не с чем сравнивать и... Это было... Ты тоже извини, я не хотел подставить отряд тем, что не сумел удержаться от громких звуков.       Андерс неуверенно обнял его за пояс, так и не подтянувшись выше, и примирительно произнес:       — Это не так уж и важно. Здешние рабы все равно узнают, потому что простыни во сне обычно никто не рвет. Признаюсь, мне даже польстило. Но если бутылку от вина можно хотя бы закопать, то постельное белье не закопаешь.       — Создатель, — Фенрис сокрушенно мотнул головой, нащупав и разглядев заметную дыру в дорогущей голубой ткани.       — В твоих руках потрясающая сила, — Андерс сверкнул глазами. — Ничего, что я с комплиментами?       — Заткнись, маг, — привычно буркнул Фенрис, не зная, как это расценить. — А кстати, твой демон — он как?       — Справедливость... — Андерс привычно замялся, прислушиваясь к себе. — Молчит. Он проникся к тебе уважением в Тени.       — Я уступил Хоуку... демону, — возразил Фенрис, вновь испытав липкий страх.       — Справедливость тоже учится, — спокойно пояснил маг. — Он говорил о тебе с презрением, когда мы побывали в Тени, во время ритуала Маретари. Но позже, когда уже развернулось... все то, что развернулось в Киркволле, Справедливость узнал, что большинство смертных даже демоном соблазнять не надо. Достаточно звона монет или власти... Поэтому он оценил, что ты дошел до конца. Он не будет вмешиваться в отношения смертных, пока это не вредит мне.       — А когда ты... — эльф почувствовал, что голос хрипит, и как можно незаметнее прочистил горло. — Это ты или... он тоже?       — Я, — Андерс даже фыркнул. — Справедливости вот только делать нечего, как эльфов укладывать.       — А тебе, значит, делать нечего, — задумчиво заключил Фенрис.       — У меня другие приоритеты, — улыбнулся маг. — Мы, конечно, одно, но это означает только то, что мы неразделимы. Но твоей благосклонности добивался только я, духу ты не нужен.       — И на том спасибо, — вздохнул Фенрис и вдруг запнулся. — Мне, наверное, действительно стоит поблагодарить тебя.       Он не уточнил, что благодарить хочется не за наслаждение, а за знание, но Андерсу, кажется, и это было не нужно. Или он понимал все и так.       — Никогда бы не подумал, что все так повернется, — маг обнял крепче, но смотрел в сторону. — Я смотрел на Хоука и... завидовал, наверное. Не понимал, почему одним достается все — а другим ничего. И ведь дело не в посохе и даже не в магическом потенциале. Я едва ли уступаю Хоуку, просто владею иным. Но ему доставались лучшие знакомства — даже случайные; лучшие вещи... которых не достать ни за какие деньги... И даже ты. Сколько раз я думал, что если бы мне так везло, то я бы не воспользовался этим в одиночку.       На этом моменте Фенрис, недоверчиво и настороженно слушавший излияния мага, не удержался:       — Ты хочешь сказать, что поделишься мной, как только появится возможность что-то за это получить?       — Что? — Андерс вынырнул из размышлений и явно смутился. — Нет, конечно! Ты сам выбираешь, с кем тебе быть, но если бы спросили меня, я бы не... Я о другом.       Фенрис это понимал, но не мог удержаться и не уесть мага. И все-таки такие рассуждения ему были близки. И только упрямство заставило возразить:       — Он потерял всю семью, одного за одним.       — У него она хотя бы была, — вздохнул Андерс. — А я рос в Круге. А потом терял друзей... И любимого мужчину, которого убил сам. Но почему-то не стал магом крови, хотя я и одержимый, а стал духовным целителем.       Фенрис нахмурился. Что-то такое мелькало в голове...       — Ты духовный целитель? Не просто владеешь целительскими заклинаниями? Но ведь это...       — Да, — Андерс кивнул. — Специализация, прямо противоположная магии крови. Если я вдруг когда-то стану магом крови — чего я не собираюсь делать — то больше никогда не смогу лечить.       Фенрис снова ощутил смятение. В который раз рядом с этим магом что-то менялось в его жизни — незаметно, но правильно. И он, поколебавшись, сжал руку Андерса, прежде чем отвел ее в сторону, завершая объятия.       — Надо вставать, — произнес он неловко, не ответив на последние слова. — Нам еще много нужно сделать.                            Перед выходом из спальни Фенрис окинул себя взглядом в зеркале, убеждаясь, что ничто не выдает в нем проведенной ночи. Убедился довольно быстро и бросил взгляд на Андерса, который заправлял кровать, выразив надежду, что белье здесь не принято менять ежедневно, а значит, есть возможность сохранить тайну.       После короткого совещания Фенрис настоял на том, чтобы маг остался здесь. Дориан воспринял всех троих как равноправных гостей, но разговор был, как хотелось надеяться, приватным, и местным рабам будет гораздо понятнее, если сначала появится эльф. Ведь господин не должен заботиться о делах насущных...       Левзея отыскалась в соседней комнате. Она забралась в кресло с ногами и увлеченно что-то читала, водя пальцем по строчкам. Впрочем, стоило войти, как книгу она отложила и вопросительно воззрилась.       — Ты давно встала? — не замедлил с этим эльф.       — Давно, — девушка кивнула. — Но я знала, что вы наверняка поздно проснетесь, поэтому не мешала. Правда, мне пришлось... обратиться к здешним. Мне не хотелось предпринимать что-то без вас, но я, правда, не могла больше терпеть, а нужной комнаты мессир Андерс не показал.       Тут Фенрис почувствовал, что Левзея более чем права — все-таки полбутылки вина перед сном... Да и привести себя в порядок хотелось. Проявленная вчера небрежность напоминала о себе ощущением стянутой кожи, на котором он старался не концентрироваться.       — Я ни о чем толком не говорила с той горничной, — продолжила Левзея. — Только сказала, что отлично спала. А она говорила, что хозяин Дориан еще спит, и что моему хозяину придется подождать. И еще объяснила, как спуститься на кухню, если мессир Андерс захочет позавтракать. Или пообедать. По ее словам, когда приходит тот гость, хозяин Дориан может спать до обеда.       — Ты довольно много узнала, — одобрительно приподнял уголок губ Фенрис. — Потом покажешь дорогу и мне, а то наш мессир Андерс... — он только рукой махнул.       — Хорошо, — отозвалась Левзея и вдруг сделала призывающий жест рукой.       Фенрис ничего не понял, но тревогу почувствовал сразу и подошел к креслу. Эльфийка оглянулась, потянула его за плечо, чтобы наклонился, и зашептала в ухо:       — И еще я должна это сказать, потому что это смутило меня. Та девушка сказала такую фразу... Дословно: «Хозяин Дориан раньше не держал своих рабов». Она тогда как раз объясняла, почему не может помочь мессиру Андерсу, и все как будто разумно, но... Мне не понравилось, как она на меня посмотрела. Я не могу объяснить. Просто не понравилось. Я не знала, как реагировать, и промолчала.       — Молодец, — шепнул ей в ухо Фенрис и распрямился, проговорив громко. — А что читаешь?       Левзея с явным удовольствием пояснила:       — Приключения одного брата Церкви. Забыла, как зовут, но могу посмотреть. Ужасно жалко, что я медленно читаю, мне хочется прочесть сразу всё! Я смотрела оглавление... Он, кажется, побывал везде. Везде-везде!       — И так понятно, — хмыкнул Фенрис. — Брат Дженитиви. О нем говорят, что он за счет Церкви всю жизнь занимался тем, что ему интересно. Но знаешь, никто ему это в вину не ставил, а его книги расходились по всему Тедасу огромными тиражами.       — Счастливый человек, — вздохнула эльфийка. — Раз ты встал, то мессир Андерс, наверное, тоже? Я могу сходить на кухню и принести или попросить еды. Здесь все такое... изысканное. Нам, наверное, стоит поберечь походный запас. А то ведь с собой не понесешь креветки и мидии...       Фенрис задумался не больше, чем на пару мгновений.       — Лучше покажи мне, где здесь ванная... и все остальное, — помотал головой эльф. — Посиди еще, почитай, пока я вернусь. А потом сходим вместе. Мне так будет... спокойнее.       Он не мог не отметить, каким искренним и чистым удовольствием сверкнули глаза девушки в предвкушении чтения, и она споро спрыгнула с кресла:       — Пойдем, проведу.       Ванная оказалась роскошной. Настолько роскошной, что для быстрого ополаскивания почти не подходила. Она напоминала небольшой бассейн и была предназначена для долгого расслабления, а то и еще чего другого, но не для мытья, как заключил для себя Фенрис. Да и воды было чуть меньше ведра, довольно прохладной.       Оставлять следы в огромной чаше не хотелось, поэтому эльф, избавившись от части боевого облачения, предпочел скрыться в самой дали, где стыдливо расположился туалет. Тащить с собой ведро не хотелось тоже, поэтому Фенрис, внимательно оглядевшись, отыскал на стеклянной полке чашу с бритвенными принадлежностями и, безжалостно их оттуда вытряхнув, зачерпнул воды.       Но оказавшись уже в небольшой комнатке, которая в высоту была больше, чем в ширину, услышал за стеной негромкие голоса — и занервничал.       В этом доме происходило что-то странное. Это нервировало. И неплохо бы подслушать, но слов было не разобрать. Фенрис прикусил губу от досады и поискал взглядом хоть что-то — хотя бы вентиляцию, но тут не было ничего. А потом его взгляд упал на чашу в руке.       Это было хуже, чем стакан, но попробовать стоило. Эльф выплеснул воду и припал ухом к донцу, морща брови и затаив дыхание.       Слышно было плохо. Говорили двое мужчин, вполголоса. Из-за искаженного миской звука Фенрис даже не мог понять, есть ли среди них Дориан. И когда он уже собирался бросить бессмысленную затею, обладатели голосов подошли ближе.       — Возьми, — сквозь гул донеслось неясно, но все же угадываемо. — Если понадобится, покажешь.       — Я на это... Я этого не обещал, — возразил второй, и эльфу показалось, что тот возвысил голос — от возмущения или, может, от отчаяния. — Мое дело... Ты сам знаешь.       — Хозяин Павус... Настоящий хозяин Павус заплатит за это, — уверенно заявил первый.       — Нет. Я не стану влезать в распри магистров. Это ты — собственность, а я еще нет.       Фенрис даже через гул слышал, что человек, который произносит это, уверен в своих словах. Очевидно, его собеседник это понял тоже.       — Как знаешь. Останешься здесь на случай, если тебе придется исполнять свои прямые обязанности.       — Но я никогда...       — А раньше такого и не было, — прервал его второй мужчина. — Хозяин Павус приказал — никаких сомнительных поворотов. И пусть тебе нет до этого дела, ты сделаешь то, что я скажу.       — Тебе самому-то не тошно? — оставил за собой последнее слово некто и, судя по звуку, удалился.       Второй что-то пробормотал — уж точно было не разобрать — и чем-то хлопнул, да так, что у Фенриса зазвенело в ухе. Но разговор уже был окончен, а вот узнать удалось... непонятное.       Ясно только одно: в доме очевидно имеет место заговор, но вот кого с кем и кто является его целью...       Эльф понимал только одно — это они, все трое, всколыхнули какое-то болото. Похоже, долгожданный отдых откладывался.       Но вызывать подозрений не стоило, и Фенрис со вздохом сходил за водой еще раз.                            — Ну что? — Левзея поднялась ему навстречу, готовая действовать.       — Лучше я схожу сам, — непреклонно отрезал Фенрис, а на встревоженный взгляд сделал знак, что ситуация под контролем. — Загляни лучше к мессиру, позаботься о нем.       Левзея глянула вопросительно, а потом и удовлетворенно кивнула. Кажется, поняла, что Фенрис просит поделиться тревогами и с ним.       Боевого взаимопонимания в отряде пока очень не хватало, но Фенрис уже начал ощущать его первые признаки. Обмен взглядами, понимание тактики и образа мыслей, привычные приемы и готовность подхватить — всё это начало появляться. Пусть трудно, пусть долго, пусть небезупречно...       Левзея бережно заложила книгу обрывком тесемки с платья и спрятала ее в свой походный мешок, а на взгляд едва слышно и немного сердито пояснила:       — Еще одной недочитанной книги я просто не переживу. Мне так никто и не рассказал, чем кончилась книга мастера Тетраса.       — Обязательно, — пообещал Фенрис. — Позже.       — Я не лопнула от любопытства только потому, что еще надеюсь дочитать сама, — мрачно проговорила Левзея. — Вы же говорили, что эта книга много у кого есть. Вдруг еще попадется?       — Может быть, — Фенрис чуть улыбнулся. — Может, она и здесь есть, мы же не видели библиотеки.       — Кажется, всю библиотеку господин Дориан разбросал по дому, — фыркнула девушка. — Эту книгу я нашла там, где мы вчера сидели.       Выслушав четкие и ясные инструкции, как пройти на кухню, Фенрис снова двинулся в путь. Оставалось надеяться, что Андерс не психанет, что без него что-то решают, и посидит хоть немного тихо. Эльф шагал быстро, но, поравнявшись с дверью во вчерашнюю гостиную, приостановился. Что-то заставило его свернуть с пути и зайти. Может быть, он надеялся сегодня, с новыми неясными знаниями, что-то понять; может быть... Может быть, хотелось еще раз взглянуть на то место, где он сам принял решение отдаться Андерсу. Зачем — не понимал, привык доверять инстинктам.       В гостиной все было так же, как вчера, только стол уже, разумеется, был прибран и вымыт. Им Дориан рабам заниматься не запрещал, и Лесар, конечно, позаботился о том, чтобы все выглядело пристойно. На этом фоне обугленные останки картины под стеной выглядели еще более заметно и дико.       Эльф уставился на обрывки и глубоко задумался, когда дверь сбоку отворилась. Почти бесшумно, но Фенрис ждал опасности, поэтому к незнакомцу повернулся всем корпусом, успев ухватиться за рукоять меча.       — Я не враг, — вошедший сделал защитный жест, как будто выставленная вперед рука могла спасти его от заточенного оружия. — Так и знал, что застану вас здесь.       Фенрис оглядел вошедшего. Эльф, невысокий и весь какой-то изящный. По сравнению с ним сам Фенрис почувствовал себя слишком грубым и гораздо менее уместным в этой комнате. Незнакомец был достаточно просто, но со вкусом одет, а вот кисти его, выставленные вперед, привлекали взгляд: нежная, без изъянов, кожа резко контрастировала с узловатыми пальцами рабочего, которому приходилось много трудиться руками. Впрочем, сам Фенрис поймал себя на мысли, что не нанял бы такого — слишком тонким и хлипким был этот эльф, чтобы ждать от него хорошей работы.       — Я не знаю вашего имени, — негромко произнес незнакомец, — но мне бы хотелось сказать вам несколько слов.       — Вы... Кто вы? — напряженно бросил Фенрис.       На раба тот все-таки не был похож. И одежда, и поведение отличались.       — Мое имя вам ничего не скажет, — тот слегка улыбнулся, а потом посерьезнел. — Я друг господина Павуса. И я хотел бы вас попросить, чтобы вы как можно скорее покинули этот дом.       Фенрис торопливо и нервно размышлял. «Друг»? Голоса он не узнавал, но вполне вероятно, что это как раз тот самый, который вчера заверял Дориана в своей любви. Подслушивание «через стакан» имело минусы — уверенности у Фенриса не было. Но что-то ответить было нужно, и он воспользовался первым, что пришло ему в голову:       — Прошу меня простить, господин. Вам лучше обратиться к моему хозяину, я не вправе решать.       — Так ты раб... — как-то горько уронил незнакомец.       Фенрис ждал, что будет, и отвечать не собирался. В душе колыхнулось мстительное удовольствие за подкинутую Андерсу «радость», но тревога не утихала, и он нетерпеливо дожидался, не скажет ли эльф что-то еще.       А тот вдруг проследил за взглядом, поглядел на вчерашнее «проявление чувств» Дориана — и тихо, но яростно воскликнул, разом прервав вежливый диалог:       — Ты можешь! Поверь, я знаю, о чем говорю! Донеси до своего хозяина мысль о том, что вам надо уходить. Не сейчас, а ночью. Я дожидался момента, когда смогу поговорить с тобой, и я слышал... Он ведь владеет тобой совсем не в переносном смысле! Лесар — знаешь его? — говорил, что видел из окна, когда вы только появились на пороге, что ты обнимал женщину. Красивую женщину, которая искала у тебя защиты. Так защити ее! Ты раб, но неужели тебе не ближе твоя женщина, чем интересы хозяина, который тебя трахает? Такие, как он, в обиде не останутся! Я не знаю, что сейчас происходит здесь, но когда маги ссорятся... Это страшно. Поверь, прошу тебя.       — Я верю, — коротко уронил Фенрис, а потом и добавил. — Точнее, знаю. Но я не могу вам ничего обещать.       В голове как будто что-то сместилось. Этот эльф говорил как раз о том, что Фенрис чувствовал всю жизнь, однако сейчас ему приходилось лгать. Он не собирался не только исполнять просьбу незнакомца, но и намеревался вывалить все, что знал, обоим спутникам. Андерсу! Магу, который действительно стал ему любовником и почти хозяином. И — сейчас это чувство было слишком ярким — собирался это сделать не потому, что предупреждение незнакомца было наивным, а потому, что не хотел играть против Андерса.       — Я понимаю... — протянул эльф.       Фенрис вдруг понял, что тот сейчас уйдет, и поспешно остановил собеседника:       — Подождите! — он волновался, а потому голос прозвучал в нужной степени тревожно. — Кто вы? Скажите хоть что-нибудь, иначе... Иначе мне вряд ли удастся исполнить вашу просьбу. Даже если магистр будет... доволен, он непременно начнет задавать вопросы, а я не имею права на капризы.       — Меня зовут Гэлад, — вдруг сдался незнакомец. — Я... Я тот, кто может тебя понять. У меня есть жена и сынишка, маленький. Еще двух лет не сравнялось. Я не знаю, зачем говорю это тебе, но у меня нет убедительных доводов для твоего господина. Просто... Я за одиннадцать месяцев и двенадцать дней научился доносить до Дориана все, что необходимо. Кроме одного. Дориан желает свободы... А кто из нас не желает свободы? Я не могу остановить его, когда он почувствовал вольный ветер. Но послушай меня. Я ничего в жизни не желаю так, как дать своей семье право на жизнь. Я родился в семье корабела, но всегда был слишком слаб и не смог освоить отцовское мастерство. Отец приложил все силы, чтобы устроить меня в столярную гильдию. И я начал зарабатывать, встретил Аретту, женился, у нас родился малыш... Но после смерти отца все пошло наперекосяк. Из гильдии меня поперли, потому что выяснилось, что меня там держали лишь из уважения к отцу. Аретта тяжело перенесла роды и не могла работать. Сбережения таяли, а потом... Настал момент, когда нам нечем было накормить сына. Аретта плакала... И я пошел в поручительский совет, хотел отдать себя в государственное рабство. Тогда я бы смог передавать ей хотя бы паек. И уже успел получить жетон с порядковым номером, когда в моей жизни появился господин Павус.       Фенрис выслушал эту историю с искренним сочувствием. Нелегко было слушать, как эльф — даже не раб — был вынужден лечь под магистра только ради того, чтобы прокормить семью, когда Гэлад, уже замолчавший, вдруг добавил:       — Галвард Павус.       Фенрис смотрел на эльфа — и не знал, что сказать. Неожиданная исповедь всколыхнула слишком много, слишком больно. Глаза Гэлада были влажными, но на лице читалось ожесточение, и ничем помочь ему Фенрис не мог. Даже если дать ему денег, это не спасет. Позволит продержаться какое-то время, но дальше неминуемо настанет...       Но эти мысли перебивались другими. Галвард Павус? Значит, Гэлад встретил не Дориана. Фенрис не сразу сообразил, что Дориан тоже помочь любовнику ничем бы не смог. Ведь Дориану, по его же словам, не давали денег.       — Значит, вы... — Фенрис проговорил осторожно, вступая на зыбкую почву, — договорились с Павусом-старшим, что будете... Но зачем?! Господин Дориан как раз говорил, что его отец не приветствует...       — Конечно, не приветствует, — вздохнул Гэлад. — Хотя по мне, так это меньшее из зол для магистра. Но он хочет... иметь контроль. Дориан — жадный до удовольствий маменькин сынок. Позже я узнал его лучше и имею право это сказать... Он слишком пылок. Во всем. Господин Павус не мог не понимать, что не удержит своего отпрыска в узде, если...       — Если все так, то господин Галвард не может не понимать и то, что вы только отсрочите то, что все равно произойдет, — заметил Фенрис, отчаянно размышляя.       Этой новой информацией можно было распорядиться... Возможности были огромны, но если при этом принять во внимание интересы доверившегося ему Гэлада — смехотворны.       — Это понятно, — усмехнулся эльф. — Я только надеюсь, что успею накопить достаточно, чтобы на проценты можно было... Если не жить, то выживать. На остальное я как-нибудь заработаю. Честно... А не тем, чем я зарабатываю сейчас.       — Я понимаю, — тяжело выдохнул Фенрис. — Я действительно вас понимаю. Я постараюсь... что-нибудь сделать. И... спасибо, что открылись мне.       — Это тебе спасибо, — Гэлад вздохнул. — У меня хотя бы есть шанс когда-нибудь... А тебе придется...       — У меня нет сына, — слегка улыбнулся Фенрис. — Так что я в ответе только за себя и за... нее, а она может и работать, и принимать решения.       — Слабое утешение, — собеседник улыбнулся печально. — Я пойду. Мне нужно быть рядом, если Дориан проснется. Снотворное довольно слабое, так что стоит быть начеку.       — Я запомню, — Фенрис проводил его взглядом и обессиленно опустился в кресло.       В один миг все запуталось еще больше.