Перерождение

      Фенрис потянулся, плотнее накрываясь тонким покрывалом, и на миг прижался щекой к плечу Андерса. Тот спал, закинув на него не только руку, но и ногу. Эльф усмехнулся про себя — с такими темпами скоро вообще всем весом будет укладываться, словно огромный кот.       Однако скидывать конечности мага он не стал. Во-первых, так было теплее. Во-вторых, это было довольно приятно и напоминало о том, чем закончился вечер.       Фенрис остался в его постели изначально не потому, что собирался что-то предлагать. Просто обнаружив новенькое — целое — постельное белье, Андерс глубокомысленно заключил, что менять расположение — только давать лишнюю пищу для размышлений местным рабам. Не все здесь были посвящены в планы Павуса-старшего, а потому имело смысл оставить все как есть. Фенрис поворчал, но согласился. Все равно в этом доме надолго задерживаться было ни к чему. Особенно после того, как их компания одним своим появлением разрушила тут уютный лживый мирок.       И Фенрис ловил мгновения покоя, когда можно было просто вытянуться на мягкой постели с теплым любовником под боком. Кстати, предположение о том, что Справедливость бдит, будя Андерса всякий раз, как Фенрис просыпается, пришлось отвергнуть. Все оказалось куда как проще: получив достаточно регулярный секс, Андерс спал до победного, и не мешали ему никакие шевеления под боком.       — Господин Фенрис, — в дверь постучали, и она тотчас приоткрылась на щелочку. — Или господин Андерс?       — Доброе утро, Доротея, — отозвался Фенрис, чувствуя некоторую неловкость. — Твой хозяин уже проснулся?       — Бреется, — доложила девушка. — Не уверена, что он уже проснулся, но уже встал. Госпоже Левзее я уже об этом рассказала, она вас ждет. А завтрак будет ждать вас всех в гостиной через полчаса. Хозяин Дориан желал побеседовать с вами.       Эта девушка была толковой, но слишком молодой, и из всех рабов Галварда Павуса она, пожалуй, знала меньше всех и больше всех сочувствовала хозяину младшему.       Но надо было вставать. За прошедшие дни Дориан впервые выразил желание поговорить — первое время он хандрил и запирался у себя, коротко извинившись и подчеркнув, что ни в чем не ограничивает гостей, только сожалеет о том, что не может принять их как положено. И вот вчера хозяин дома пропал на несколько часов, а вернувшись, сказал, что очень устал, но утром, за завтраком, хочет чем-то поделиться.       Все эти дни он отмахивался ото всего: от разговоров, от извинений и даже от каких-то обязанностей, с которыми к нему подходили рабы, и Фенрис видел, что этому сыну магистра больно и тяжело дается разочарование в любви. Это вызывало сочувствие и раздражение одновременно. Разбитое сердце — это самое страшное, что Дориан когда-либо переживал, как будто забывая — или не зная, — что в мире есть вещи гораздо худшие.       О чем же он хочет рассказать?       — Эй, — Фенрис подпихнул Андерса в бок.       Маг, еще не проснувшись, повернулся на спину и раскинул руки, развалившись почти на всю кровать. Ну, точно как кот — те тоже умеют занимать собой любое свободное пространство независимо от его площади.       — Не хочется вставать, — пробормотал Андерс.       Это Фенрис понимал. Своеобразная передышка, которую им всем подарил Дориан, подходила к концу. Дальше вновь предстояли нелегкие и опасные приключения, и так хотелось задержать мгновение, насладиться им...       Тут эльф поймал взгляд мага — и разом эти мысли прервал. Андерс смотрел... ищуще, почти лукаво.       — Нет, — твердо отозвался на не заданный вопрос Фенрис. — Хватит с тебя. Ты что, двужильный? Хотя...       — Ну и пожалуйста, — фыркнул Андерс. — Назло храмовникам уши отморожу.       — Не сомневаюсь, ты в детстве так и делал, — Фенрис даже чуть улыбнулся, отвернувшись, чтобы этого не было видно.       Вообще следовало признать, что близость с Андерсом ему нравилась. Маг не только заботился о партнере, но и соблюдал по отношению к нему справедливость. Например, вчера, когда Андерс неожиданно сорвался раньше, чем собирался, он извинился... ртом, но не только с помощью слов.       Маг с наслаждением потянулся, а потом резко собрался, усаживаясь и стягивая волосы в хвост. Фенрис еще немного понаблюдал за ним, но тот действовал так, как привык по утрам: натянул штаны, с негромкой руганью зашнуровал сапоги, потянулся за свежей нательной рубахой... И Фенрис вдруг почувствовал себя... странно. Он только что впервые отказал любовнику — и тот не стал не только укладывать силой, не только не стал настаивать... Даже уговорить не попытался, хотя не мог знать, что получил такой резкий отказ только потому, что время для завтрака уже было назначено.       — Дориан будет ждать нас через полчаса... уже меньше... в гостиной, — эльф не мог этого не сказать.       — Хорошо, — Андерс кивнул. — Все успеем, не надо никуда бежать.       И вновь — никаких разговоров про «по-быстренькому» или «завтрак и Дориан подождут». Данариус мог принять робкий отказ только тогда, когда сам был столь груб накануне... Хоук отказа и вовсе не признавал — просто делал по-своему, не забывая, правда, при этом шептать на ухо о любви. Андерс о любви и не заикался, зато легко принял отказ.       И это было настолько... непривычно, что Фенрис даже не сразу понял, что маг к нему обращается:       — А ты одеваться не собираешься, так и пойдешь?       — Некоторые магистры приводили рабов и так, — процедил эльф, однако одеваться все-таки начал.       — В этом доме ближе всех к магистрам Дориан, — возразил Андерс. Тон его был серьезным, а медово-золотистые глаза поблескивали — он явно старался перевести разговор в шутку. — И ты, конечно, можешь попробовать...       — Чтобы я по рукам всего Магистериума прошел? — мрачно приподнял бровь Фенрис.       — Магистр у тебя был всего один, — твердо постановил Андерс. — Хоук, как ты его ни крути, не магистр. Я — тоже. Был бы магистром, я бы тут... Хотя лучше помолчу, а то Справедливость сейчас начнет что-нибудь думать.       — Лучше бы ты в Киркволле думал, чем здесь, — оставил за собой последнее слово Фенрис. — Но ты и здесь успел, так что давай как-нибудь потише.       Левзея встретила их обоих едва ли не мрачно. Фенрис не успел встревожиться, потому что она со вздохом захлопнула книгу и провозгласила:       — На самом интересном месте. Мессир Андерс, если мне когда-нибудь предстоит жить в Круге... Скажите, там есть библиотеки?       — Есть, — кивнул Андерс. — Порой — это единственная отдушина. В ферелденском Круге библиотека огромна. Правда, Алим, Страж-командор, говорил, что во время битвы с Ульдредом она пострадала. Ну, знаете же, как это бывает? Кто-то огнем швырнул, кто-то еще чем...       — Здесь все прекрасно знают, «как это бывает», — буркнул эльф. — Когда гостеприимный хозяин в стены огнем швыряется.       — А ты в стены швырялся бутылками, — парировал Андерс. — Кто чем может, тот тем и... Но к книгам в Кругах относятся бережно. Если ты, Левзея, решишь, что хочешь жить в Круге, в этом у тебя недостатка не будет.       — Я все еще рабыня, мессир, — Левзея вдруг задумалась, а потом добавила. — Но знаете, это очень странно думать, что если нам удастся отсюда вырваться, то любая судьба — лучше.       — Выдвигаемся? — Фенрис не хотел говорить о будущем, особенно после того разговора...       — Доротея принесла мне чаю, когда узнала, что я уже встала, — слегка недоуменно отчиталась Левзея. — Называла меня госпожой. И притащила кусок этого замечательного сыра! Наверное, видела крошки на моей салфетке, иначе как догадалась? Сказала, что хозяин Дориан получше... Видно, действительно что-то хорошее узнал или сделал вчера. Только она сомневается, что это хорошее...       — Сейчас все узнаем, — решительно заявил Андерс. — Идем.                            Дориан вошел в гостиную так же стремительно, как и прежде, но на лице его все еще читалась бледность, а под глазами пролегли легкие тени.       — Рад видеть всех вас, господа, — приветствовал он гостей. — Простите мне мой небольшой загул, теперь я полностью в вашем распоряжении. Надеюсь, вы за это время отдохнули и набрались сил, потому что вам это наверняка потребуется. Вчера я совершил променад... Один! Без соглядатаев! Какая все-таки жалость, что Лесар везде расплачивался векселями отца. Мало что говорит о человеке так точно, как список его покупок... Мне самому пришлось позаботиться о том, чтобы удовлетворить запросы кухни и горничных, и я сначала долго шатался по скучным лавкам, зато пото-о-ом...       — Не так быстро, мессир Дориан, — со смехом перебил его Андерс. — Сначала скажите, пожалуйста, что вы наговорили слугам, что они обращаются к нам ко всем «господа»?       — Сказал, что отныне я — их полноправный владелец, — усмехнулся Дориан, и Фенрису захотелось скособочить эту довольную физиономию. — Некоторые при этом так удивленно на меня глядели — мол, а как же может быть иначе, хозяин? Мы преданы вам душой и телом! Зато кое-кто явно понял, что все это значит. И я не знаю, кто из них всех больше других мечтает, чтобы сюда прибыл отец и наконец посадил меня на цепь. Кстати, Лесара из темницы я выпустил. Он жаловался, что в кандалах неудобно отжимать тряпку и не насажать клякс, но мне его почему-то не жаль. Отец всегда говорит, что трудности укрепляют. Пусть это работает для всех, а не только для меня. Приходится следить за ним в три глаза, хотя, конечно, это все равно ненадолго, так что мне надо успеть подготовиться, когда отец нанесет удар.       Дориан поспешно, обжигаясь, отпил чаю и заговорил еще более воодушевленно:       — Я пока опасаюсь совершать слишком заметные шаги, поэтому к своей подруге Меварис я не пошел... У нее тоже есть родители и, хотя они куда более лояльны, чем мои, мое появление там на пороге... Зато я отправился на семинар. Меня там видели десятки магистров, но ведь отец всегда хотел, чтобы я влился в общество? Там какой-то ужасно важный и напыщенный седовласый старец вещал о том, как Создатель сотворил Завесу. Нес такую чушь! По его словам, Завеса была создана для того, чтобы защитить людей от демонов уже после сотворения мира. Я бы мог задать ему несколько вопросов, разрушающих его теорию в пыль, но на мне был новенький костюм, а я в нем как деревянный, и мне трудно было бы поднять руку.       Фенрис пошевелился и со вздохом произнес, когда маг, выдающий свои «гениальные мысли» на огромной скорости, был снова вынужден прерваться, чтобы промочить горло.       — Это неразумно, мессир Дориан, отправляться в такое место... в такой одежде. Вас могут вызвать на дуэль, например, особенно... Особенно учитывая ваши радикальные взгляды. Вы не выстоите на дуэли, если не сможете свободно двигаться. Если вы хотите стать магистром...       — Я не хочу стать магистром, — сверкнул глазами Дориан. — Вот таким же, каких я десятками видел вчера? «Где мои рабы?», «Эти диванчики слишком узкие, мое платье не лезет!», «Говорят, перечные леденцы повышают магический потенциал...» О-о-о, слушать это — настоящая пытка. Но я пошел туда с целью послушать последние слухи — и этого получил сполна.       Все трое соратников напряглись, подаваясь вперед, но хозяин дома не стал их многословно успокаивать, и это лучше всего говорило о том, что сказано сейчас будет что-то действительно важное.       Дориан чуть улыбнулся и немного склонил голову:       — Теперь я знаю, кто вы такие и за что вас преследуют.       Фенрис напрягся было... Но быстро расслабился. Что-то было такое в голосе мага, что заставляло поверить — несмотря на это знание, Дориан не стал им врагом. Андерс недоверчиво поглядывал, словно ожидал атаки, а Левзея округлила глаза, испуганно косясь на союзников.       — И должен сказать, что вся ваша история — особенно то, как ее наверняка переврали — безумно занимательна. Вы, леди, почти ничем не отличились, не в обиду будет сказано, зато уважаемые господа... Я почти ваш поклонник. Господин Фенрис, убить магистра, который своими руками... О, надеюсь, это послужит примером таким, как мой отец. Магистр Галвард Павус, конечно, не владеет магией крови и не истязает рабов, но он, как и все прочие, свято уверен, что его мнение — истина в последней инстанции. Сейчас, после гибели магистра Данариуса, все это общество всколыхнулось. А вы, господин Андерс, пошли еще дальше. Надо сказать, что я не одобряю ваш выбор цели, но методы... мне нравятся!       — Кажется, я... — Андерс прочистил горло и продолжил уверенней. — Кажется, я впервые встречаю человека, который одобряет и мои действия, и действия Фенриса.       — Не впервые, — возразила Левзея. — Есть еще я. Я знаю Фенриса и теперь уже знаю вас, и я верю, что вы бы не совершили ничего, если бы на то не было серьезной причины. Вы видели мир и знаете больше.       Фенрис недовольно скривился:       — Методы Андерса могут нравиться кому угодно, пока этот кто-то не попадется ему на пути.       — И поэтому вы так... — Дориан смешливо фыркнул. — Кстати! Мне тут уже доложили о вас пикантные подробности. А я-то! Не распознал своих... Уму непостижимо! Я искренне полагал, что вы, Фенрис, испытываете нежное взаимное чувство к леди Левзее, а господин Андерс вам, бывшим рабам, покровительствует. А вы! Это было подло — не рассказать мне. И это ужасно романтичная история!       — Подождите, — Фенрис невольно поднял руку. — Какая еще романтичная история?       — Про вас, — Дориан блеснул глазами. — Я слушал — и не мог наслушаться. Из разговоров в свете я узнал, что вы, господин Андерс, были союзником господина Фенриса, когда тот был в бегах. Над Данариусом смеялись, и я не удивлен, что он приложил все свои силы и деньги, чтобы вернуть свою собственность. Но все было ничтожно против истинной любви, и вы, Андерс, убили Данариуса, чтобы вызволить возлюбленного. Если такая любовь где и существует, то... явно не в Тевинтере.       — О, — Левзея приоткрыла рот, а потом спохватилась и даже прикрылась ладошкой. — А я и не знала. Хотя когда вы, мессир, пришли ко мне и просили о встрече с Фенрисом... Создатель, я должна была догадаться...       — Это не... — Фенрис даже слов не находил, только чувствовал, что краснеет.       И тут, конечно, влез Андерс.       — Это... неправда, — он так запнулся, что эльфу захотелось отвесить ему затрещину. Лучше подтвердить слухи он просто не мог.       — О, нет-нет, я, разумеется, верю, — вежливо улыбнулся Дориан. — В обществе всегда рассказывают дурацкие сплетни. Но раз уж у вас теперь любовь, я просто обязан помочь. И именно поэтому, к своему сожалению, должен сказать, что мой дом недолго останется вам спокойным пристанищем. Отец не приезжал на семинар. По кривотолкам я догадался, что он просто опасается, что при таком скоплении уважаемых членов общества я что-нибудь... натворю, что замолчать не удастся. Но ему, конечно, доложат, что меня видели. И вы могли бы даже обвинить меня, что одним своим появлением там я ускорил события, но... Но послушайте меня.       Дориан был необычайно для него серьезен, и Фенрис попытался подавить свое возмущение. Об этом всем можно будет сказать Андерсу и потом.       — На семинаре говорили про магов, которые бежали из Киркволла, — Дориан сделал паузу, подчеркивая важность слов. — Мне неизвестны подробности, но архонт принял решение выслать их обратно в Вольную Марку. Вроде бы там должен быть еще один Круг. И нашелся тот, кто взял ответственность за беженцев. Возможно, вы даже знакомы, потому что ныне он наместник Киркволла, а вы вращались примерно в тех же кругах. Он оказал архонту большую услугу тем, что прибыл сюда и избавил Магистериум от крайне неприятных политических хлопот. Ведь в противном случае Магистериуму бы пришлось высказать четкое мнение относительно событий, а теперь они могут спокойно выжидать, выбирая, кого поддерживать. Похоже, Киркволлом дело не ограничится, но это дело будущего. Я хотел донести до вас немного другое. Наместник оказал архонту услугу — и теперь силы архонта в его распоряжении.       — Создатель... — жалобно вздохнула Левзея.       — Это значит... — Фенрис почти забыл про претензии к Андерсу.       — Это значит, что этот ужасно загадочный господин получит поддержку архонта во всем, что не касается политики, — бросил Дориан, внимательно наблюдая за гостями. — Деньги, стража, исключительные права... Держу пари, архонт ждет-не дождется, пока тот уберется в свой Киркволл и увезет магов с собой, но до тех пор он приложит все силы, чтобы Тевинтер мог сохранить нейтралитет. Это сейчас, похоже, дорого стоит.       — Но и затягивать это Хоук тоже не может, — на лету поймал мысль Андерс, который лучше всех здесь присутствующих понимал положение дел. — После взрыва, который я устроил в Киркволле, наместнику нужно как можно скорее объявить всем, что ситуация, так или иначе, улажена, иначе...       — Иначе и остальные маги решат, что можно безнаказанно взрывать все что угодно, — недовольно заключил Фенрис.       — А значит, господин наместник будет форсировать события, — продолжил Дориан, который хоть и прожил год в заточении, но политической хватки не утратил. — И для этого воспользуется любыми методами. Кое-кто его видел своими глазами, архонт рекомендовал его наместнику Каринуса, магистру Ксавиусу. Дамы шушукаются, что господин наместник умелый маг, хорош собой и демонически обаятелен.       — Удивительно точно сказано, — скривился Фенрис.       — О, — Дориан блеснул глазами, но эльф отметил, что в его картинной заинтересованности проглядывает что-то... ожесточенное, неуступчивое. — Но сейчас речь не об этом. Друзья мои, я предлагаю вам провести вместе замечательный вечер, а завтра отправиться... куда-нибудь. Я бы мог попробовать организовать вам выезд из Тевинтера, связей моей семьи хватит, но, боюсь, это все равно что кричать о вас на главной площади.       — Нет уж, мы лучше сами, — вежливо отказался от таких грандиозных возможностей Андерс. — Можно пройти через бывшие земли эльфов... Если я правильно помню карту.       — Не стоит, — заметил Дориан как ни в чем ни бывало. — За то время, что я безвылазно тут сидел, успел, кажется, прочесть о Тевинтере все, что было в дедовской библиотеке. О, сколько честолюбивых ученых и искателей приключений сгинуло в тех краях! Последним был магистр Цесар, лет тридцать назад... Он отправился туда с целыми телегами рабов и маленькой армией стражи. Никто не вернулся. Ходят слухи, что там живут одичавшие долийцы, могущественные маги и изощренные убийцы.       — Раз слухи ходят, значит, кто-то все-таки возвращался оттуда, — хмыкнул Андерс, но разумность проявил. — Тогда можно отправиться в Антиву немного южней.       — Я подскажу менее трудоемкое решение, — предложил Дориан. — За городской стеной есть еще одна пристань. Я там бывал, когда был совсем юн... Надо сказать, не самое безопасное место. Туда доставляют... Неудобные грузы. Рабов, на которых — пока — нет бумаг. Лириум, на который нет накладных. Один раз я даже видел, как туда доставили гавкающий груз с контрабандными мабари. Никто не хотел его разгружать.       — Это... это то, что нам нужно, — признал Фенрис. — Думаю, в таком месте найдутся ребята, которые вывезут нас и не станут задавать вопросов.       — Несомненно, найдутся, — фыркнул Дориан. — Однако дотуда еще надо добраться, при том, что вас охотится вся городская стража. Впрочем, тут я тоже могу помочь. Подберем вам одежду... Доротея умеет шить, так что если не подойдет, что-то можно будет подправить.       — Я тоже немножко умею, вместе обязательно справимся, — повеселела Левзея.       — Не вздумайте сманить Доротею, — шутливо погрозил пальцем хозяин дома.       — Если она сама не попросит... — пожал плечами Андерс.       — Вряд ли, — теперь Дориан посерьезнел. — С рабами мой отец, пожалуй, мягче, чем со мной. Чего ждать от рабов? А я должен оправдывать ожидания рода. В таком случае, друзья мои, идемте на примерку. Хоть полюбуюсь.       — Я бы предпочел примерять что-то в обществе только Левзеи и Доротеи, — негромко подал голос Фенрис.       — Они тоже будут смотреть, — заверил его Дориан и поднялся. — Идемте.                            — Как давно в этом доме не было праздников, — протянул Дориан, потягивая вино из высокого бокала. Он явно прислушался к совету Фенриса, и теперь его одеяние выглядело пусть дико, но оригинально, и не стесняло движения. Правая, ведущая, рука его была свободна, а плечо и вовсе было оголено. — Я безумно соскучился по праздникам и гостям. Вино, танцы, эльфы...       Фенрис мрачно на него взглянул, но промолчал, а Левзея навострила уши:       — Танцы?       Теперь, помимо лилового платья и второго, заштопанного, она обзавелась новым — удобным и легким, чисто тевинтерским. Дориан, основательно покопавшийся в дамской гардеробной, утверждал, что это платье — из настоящего шелка — отлично подойдет для магессы, владеющей грозовой магией, и добавил горделиво, что и для магии духа в нем найдутся «сюрпризы». Вот в чем Фенрис не сомневался, так это в том, что в тряпках их новый знакомый разбирается отлично.       Впрочем, как раз сейчас он простил Дориану и прикушенную во время примерки губу, и небрежные слова об эльфах. Просто потому, что тот приложил грандиозные усилия — и с помощью девушек смастерил поистине уникальную конструкцию, которую можно было надеть под броню. Комбинация, для определения которой просто не было слова, обтягивала плечи, руки и шею, словно вторая кожа, и скрывала почти все лириумные узоры. С магическим капюшоном Фенрис уже смирился, а о том, как будет в этой штуке жарко в полдень, предпочитал не задумываться.       Андерс же... Фенрис старался на него лишний раз не смотреть, потому что противно было его видеть в магистерском одеянии. Хотелось плюнуть под ноги — в лучшем случае. В худшем — это был почти рефлекс — его хотелось убить.       — Хотите потанцевать, леди Левзея? — Дориан тотчас отставил бокал на каминную полку и склонился в галантном полупоклоне, подавая руку.       Девушка испуганно отступила:       — Я... не умею.       — Ничего, я умею за двоих, — глаза мага заискрились, и он почти силой отнял у нее бокал. — Идемте, и я заранее даю вам полное право на оттаптывание мне ног.       — А... музыка? — Левзея все еще отбивалась.       — Хм, эту деталь я упустил, — задумался Дориан. — Когда меня учили танцевать... Надо сказать, поначалу я не проявлял особой одаренности в этом, меня часами заставляли кружиться и без музыки. Mammula говорила, что нет никакого резона играть, когда я все равно не попадаю в такт. Но я сейчас позову Лесара, он играет на лютне.       — А... А никак нельзя не его? — подавился виноградом Андерс.       — Увы, он тут единственный, кроме меня, кто умеет, — вздохнул Дориан и, не слушая возражений, выглянул за дверь, давая указания замершим в ожидании возможных приказов рабам.       Фенрис знал, что обычно так не поступают, рабы должны появляться и исчезать, словно по мановению посоха, но и сам порой так стоял за порогом, ожидая, пока Данариус закончит обсуждать нечто тайное. Тайн у бывшего хозяина всегда хватало.       Эльф отвернулся, когда дверь в комнату распахнулась, и на пороге возник бывший враг, но все равно боковым зрением видел... Тот и раньше был худощав и подтянут, а сейчас явно сдал — щеки его ввалились, а под глазами появились круги. Да и не было уже на нем щегольской ливреи с золочеными пуговицами — только рубаха и простые штаны, заправленные в те же лаковые сапоги.       — Хозяин Дориан, — от беспрекословно шагнул к лютне, стоявшей в углу, и неуверенно произнес: — Я не смогу играть в кандалах.       — На это время я избавлю тебя от них, — хозяин дома ничуть не смутился. — Наслаждайся.       Фенрис сжал пальцы на ножке бокала, осознавая, что он уже по другую сторону. Разумеется, Лесар был врагом, он угрожал и действительно мог превратить жизнь в кошмар, но сейчас Фенрис не мог отвести взгляда от натертых оковами покрасневших запястий, что бережно легли на отполированную блестящую лютню.       Лесар, несомненно, чувствовал этот взгляд, но начал играть. Из-под его пальцев полилась удивительно нежная и волнующая мелодия — он даже не спрашивал, что нужно. Видно, заранее знал, чего пожелает хозяин.       И Дориана, очевидно, это удовлетворило — он подал руку Левзее и преувеличенно-вежливо произнес:       — Если леди желает танцевать, ее слово — закон.       Фенрис невольно отвлекся на них — и вдруг осознал и другое. Дориан, столь безжалостный к своему рабу, ничуть не колебался, подавая руку для танца рабыне. И при этом не желал уложить ее в постель. Просто уважал — за то, чего она уже сумела добиться. Левзея рисковала собой, когда начала свое личное маленькое восстание; рисковала жизнью, вступая в сражения после; и в дом Павус она пришла свободной. Лесар никогда не отказывался от своей участи раба — и потому сейчас играет в том числе и для нее. Значение имели только намерения и поступки.       Левзея то и дело оступалась: сначала сосредоточенно сопела, но потом начала расслабляться и улыбаться, а потом и смешно фыркала, в очередной раз наступив партнеру на носок туфли. И когда прозвучали финальные ноты, Дориан вновь поклонился ей с улыбкой:       — Благодарю. Это было испытание для моих ног и услада для души.       Левзея попыталась изобразить такой же легкий поклон:       — Вы, мессир, похоже, любите испытания.       — О да, — Дориан наконец рассмеялся — впервые за прошедшие дни. — Вы проницательны, леди. И вы возвращаете меня к жизни — как давно я не слышал столь любезных отповедей! Вы очаровательны, дорогая, оставайтесь такой.       — Я... могу идти, господин? — осторожно уточнил Лесар.       Дориан вернул оковы на место, замок щелкнул, и над кандалами сверкнуло заклинанием, запечатывающим замки магией:       — Ты можешь идти, но рекомендую обратить внимание на кладовую для овощей. Там скоро змеи заведутся.       — Позвольте мне сказать несколько слов вашим гостям, — едва слышно попросил эльф.       — При мне, — потребовал хозяин дома. — И ты помнишь, что будет, если мне не понравятся эти слова.       Лесар посмотрел Фенрису в лицо. Их сейчас разделяла пропасть — бывший раб сидел в кресле с бокалом вина и долькой яблока, в то время как Лесару сейчас предстояла не самая легкая работа.       — Я понял, о чем вы все говорили, — бесстрашно произнес тот. — Честная служба меня не спасла, а война магистров... опасна.       — Надо передать отцу, чтобы побыстрей тебя продал, — скривился Дориан. — Ни к чему иметь врага в собственном доме.       Стоило рабу покинуть гостиную, как Фенрис покачал головой:       — Интересно, Лесар понимает, что его это убьет? Если вы, мессир Дориан, скажете отцу, что настроения его верного раба... изменились, то отпускать его или передавать в чужие руки нельзя. Он наверняка знает слишком много про вашу семью. И магистр Павус, если я верно составил о нем заочное мнение, понимает это. И оставлять его тоже опасно. Конечно, обученный неглупый раб стоит дорого, но не дороже репутации... или подсвечников в этой комнате.       Дориан сразу задумался, а потом покачал головой:       — Надо попробовать придумать что-то еще, потому что смертоубийство меня не устраивает. Еще не хватало, чтобы отец начал убивать рабов! Так и до магии крови недалеко. В худшем случае продам его сам. Да, меня, конечно, ожидает головомойка от отца, но снявши голову по волосам не плачут. Думается мне, отец будет счастлив, если информация о том, что он сам нанимает сыну любовников, разойдется по Тевинтеру. Да, это определенно неплохая идея.       — А нельзя ли сменить тему, мессир Дориан? — подал голос Андерс. — Вы обещали чудесный вечер, но он как-то перестает быть чудесным. Положение с Лесаром просто так не разрешить — все равно придется чем-то жертвовать. Не скрою, меня приятно удивляет, что вы готовы пожертвовать репутацией, а не жизнью, даже чужой, но все-таки это мало похоже на приятный застольный разговор.       — Это Тевинтер, — вклинился Фенрис. — Да когда же ты привыкнешь?! Это нормально — обсуждать за дружеским ужином в узком кругу, сколько рабов пошло на ритуал.       — Никогда не считал это нормальным, — скривился Дориан. — И никогда не понимал, почему отец так... снисходителен к подобным речам, хотя мне навстречу не сделал и шага. Но и впрямь, проблемы Тевинтера за вечер не решить, тем более нашими скромными силами, так что давайте побеседуем о чем-нибудь приятном. Вам понравился ферелденский сыр, леди? Его доставляют лично для меня. Приятно встретить единомышленника.       — Ужасно вкусная штука, — сразу включилась в разговор Левзея, аккуратно присаживаясь на диванчик, чтобы не замять платье. — Жаль только, что его подают такими огромными кусками. Приходится ломать, чтобы не перепачкаться до ушей.       — Возможно, тебе понравится и ферелденское рагу, Левзея, — негромко заметил Андерс. — Такая гадость!       — Я очень хочу попробовать, — еще больше оживилась эльфийка. — А еще я дочитала книгу этого замечательного брата Дженитиви. Отправиться на его родину — это было бы...       — Да, из Тевинтера вам определенно пора бежать, — усмехнулся Дориан.       — А у вас нет такой книги... — Левзея слегка замялась. — «Трудная жизнь в Верхнем городе», автор — Варрик Тетрас.       — Есть, — слегка недоуменно посмотрел на нее хозяин дома. — А зачем она вам?       — Когда мы плыли в Каринус, я ее не дочитала, — вздохнула эльфийка. — И теперь места себе не нахожу.       — Подождите немного, — Дориан снова отставил бокал и исчез за дверью.       На миг наступила тишина, а потом Фенрис мрачно произнес:       — Как это ни странно, этот маг... почти не вызывает во мне отвращения. И пить в его обществе... нормально, пока он, конечно, не вспоминает о том, что он почти магистр. Но я предпочел бы что-то менее пафосное.       — Если бы мы сейчас вели менее пафосные беседы, наш друг был бы разочарован, — заметил Андерс. — Ему без этого жизнь не в радость.       — А по-моему, довольно приятно, — пожала плечами Левзея. — Он говорит, что хочет — и уже одно это... А еще он красивый. Даже немного жаль, что я его не могу заинтересовать. Это стало бы приятным исключением — очаровать кого-то, кто действительно нравится.       — Рад, что у тебя проявляются нормальные чувства, — вдруг улыбнулся Андерс, а на непонимающий взгляд пояснил. — Раньше ты говорила только о том, что... можешь. А сейчас впервые говоришь, что хочешь.       Левзея явно задумалась, а потом задумчиво произнесла:       — Раньше я даже не могла сказать, какие мужчины мне нравятся. Я слишком рано... У меня слишком рано проявился магический дар, за который... А теперь, наверное, могу сказать. Дориан действительно красивый, но я бы предпочла, если бы он был немного изящнее и без усов. Руки поменьше, и без этих мускулов... Мне такое не нравится.       — Иными словами, ты бы хотела, чтобы Дориан был эльфом, — фыркнул Андерс. — Боюсь, ему твои идеи не понравятся.       — Да, эльф бы из него... — Левзея смущенно потупилась и прикрыла глаза рукой, но и это не стерло с ее губ лукавой улыбки. — Я, наверное, пьяна. Никогда не пила столько вина.       — Разве это много? — начал было Фенрис, но, поймав взгляд Андерса, осекся и торопливо исправился. — Ты можешь не волноваться, Левзея. Мы проводим тебя до комнаты, если... Сегодня мы себе можем это позволить.       — И это тоже очень приятно слышать, — эльфийка фыркнула. — Сразу двое мужчин готовы меня проводить, но я буду спать одна. Хорошо...       Дориан вернулся, как всегда, громогласно. Он с шумом ворвался в гостиную и потряс томиком в яркой обложке:       — Нашел! Понимал, что рабов отправлять искать бесполезно — найдут к утру. Честно говоря, я сам виноват. Не думал, что отыщу эту книгу... м-м-м... прошу простить, в туалете. Зато это отлично выражает мое отношение к ней, но многим нравится. Эту книгу обсуждали даже на семинаре. Слог, несомненно, увлекателен, но содержание... До вчерашнего дня я был о мастере Тетрасе весьма невысокого мнения, но послушав аханье дам, начинаю подумывать, что он умнее нас всех. Возможно, я бы с удовольствием познакомился с этим господином.       — Варрик предпочитает леди, — на всякий случай предупредил Фенрис. — Но он и в самом деле...       — Вы знакомы? — Дориан даже замер, невежливо прижав книгу к себе, хотя уже почти протянул ее эльфийке.       — Не только с наместником Киркволла мы вращались в одних кругах, — пояснил Андерс. — Варрик — отличный... гном. За исключением присутствующих, он мой единственный друг. Хотя... Есть еще Изабела.       — Аналогично, — поддержал Фенрис. — С Изабелой у меня... не сложилось, хотя я, похоже, нравился ей. Возможно, как раз из-за этого... А Варрик — мой друг.       — Вы же идеальная пара, — фыркнул Дориан. — Ругаетесь, а друзья общие.       — Мне тоже так кажется, — весело подала голос Левзея. — Тем более что я надеюсь, что тоже стала вам подругой, а не только обузой.       Фенрис только выругался, а Андерс, конечно, поспешил заверить, что... Но эльф и сам чувствовал, что Левзея стала ему больше, чем просто соратницей.       — Возьмите, — с комичной галантностью склонился Дориан протянув девушке книгу. — Она ваша.       Неожиданно эльфийка вздрогнула и крепко вцепилась в переплет, хотя ее пальцы начали подрагивать.       — Простите, — Фенрис увидел, что она сильно волнуется. — Моя первая книга...       — И я бы хотел подарить вам... — Дориан извлек из кармашка на одеянии амулет на цепочке. — Лично от меня. Нашел случайно, как и многое в этом доме. Занятная вещица, уникальная. Ваш Барьер будет много устойчивей и сильнее, если вы наденете это. Просто чтобы вы... меня помнили.       — Он... очень красив, — Левзея закусила губу, словно готовясь заплакать. — И он, конечно, подойдет к платью... Спасибо. Мне никогда ничего не дарили... и не давали просто так.       — Слезы вам, несомненно, к лицу, но куда больше вас украшает улыбка, — Дориан вложил ей в руку украшение и отступил. — Могу ли я чем-то одарить на прощание вас, господа?       — У нас все есть... — неловко начал Андерс.       А Фенрис закончил:       — ...так что пожелания удачи будет достаточно.       — Я желаю вам не просто удачи, я желаю вам победы, — провозгласил Дориан, а потом взялся за бутылку. — С чем или с кем бы вы ни сражались. А теперь нам определенно стоит продолжить. Я бы сыграл с вами в «порочную добродетель»... И у меня даже есть один золотой!