Перерождение

      — Именем закона! Остановитесь и назовите имена!       Фенрис мельком глянул на любовника, а тот поспешно потянул на себя поводья. А едва неспешные кони остановились, с царственным видом протянул охраннику руку, на тыльной стороне которой поблескивал золотой герб, украшенный бриллиантами.       — Надеюсь, этого достаточно? — высокомерно обратился Андерс к стражнику.       И тот подобострастно отступил:       — Простите, мессир. Разумеется, достаточно. Если желаете сопровождение... Проводить вас к дворцу герцога де Монфора?       Фенрис был готов выручать, но Андерс уже вполне привык к нравам Орлея, а потому только высокомерно бросил:       — Вы полагаете, что я посмею явиться ко двору в грязных одеждах? Мы выдержали нелегкий путь. Нам нужна гостиница и лавки. Желательно поближе, меня уже тошнит от собственного запаха, и воротничок натирает.       — Извольте, мессир, — глубоко поклонился стражник. — Ближайшая к выезду гостиница — «Изумрудный лев», но пусть вас не обманывает название. Там бедно и довольно грязно. Если вы соизволите проехать лишние две мили, то доберетесь до «Золотого рога», а там куда пристойнее, сер. Он почти в городе.       — Благодарю, — небрежно откликнулся Андерс, а едва уставшие кони лениво протащили телегу еще на несколько сотен ярдов, устало вздохнул. — Сколько еще мне придется корчить из себя аристократа?       — Недолго осталось, — откликнулся Фенрис. — Интересно, нам хватит денег, чтобы купить здесь... два или даже три дома?       В телеге раздалось шевеление и шуршание сена, и такой же усталый голос Левзеи, которой не было видно, сообщил:       — Мы, конечно, потратились, но магистр Хоук щедро заплатил... На один дом точно хватит. По крайней мере, в Тевинтере бы хватило. Тише, Октавий, не надо плакать, мы совсем скоро будем дома. У нас будет дом... Настоящий. С садом и чашечками...       — Надеюсь, он будет побыстрее, — Дориан почти простонал из сена. — Я уже отсидел себе всё, и теперь на меня ни один герцог не посмотрит. Кому нужна квадратная задница в форме телеги?       — Я тоже устала, — жалобно добавила Варанья, которая почти не шуршала. — И у меня тоже все затекло. Пожалуйста, Фенрис, давай куда-нибудь доберемся побыстрее...       Фенрис поймал взгляд любовника и выразил свое мнение:       — Пусть уж лучше этот «Изумрудный лев». Там можно отмыться и привести себя в порядок. И узнать, где здесь можно поселиться. Мы не можем вечно мотаться по дорогам Орлея.       Это было почти три недели назад, а сейчас Фенрис уже вполне себе свободно разгуливал по небольшому двухэтажному домику. Домик был небольшим — по сравнению с поместьями Данариуса и Хоука, зато довольно уютным. И соседи приятные... но не все.       В калитку кто-то постучал, и Фенрис, надеясь, что это сестра, сбежал на первый этаж, но из-за забора раздался недовольный голос соседки, Катрин Саваж:       — Мессир Андерс! Мессир Андерс, немедленно выходите! Ваше белье на балконе мешает мне принимать солнечные ванны! Мессир!       Фенрис в который раз пожалел, что Андерс не возжелал купить крестьянский домик, а предпочел что-то, что раньше служило загородной резиденцией какому-то маркизу. Покупателей на дом не нашлось — слишком далеко от города и слишком дорого для дома в таком отдалении, но Андерса все устроило... Этот маг никогда не отличался практичностью, а Фенрис заранее — по глупости, не иначе — оставил ему право выбирать.       Однако сейчас Андерс был занят. Действительно занят — пытался составить письмо к правителю городка, а потому Фенрис не счел возможным его отвлекать и бесстрашно вышел навстречу соседке сам, хотя прекрасно знал, что эльфов она... недолюбливает.       — Монна? — он слегка склонился, распахнув калитку на приличествующие несколько дюймов. — Я обязательно передам мессиру Андерсу ваше недовольство.       — Мессир Фенрис? — та недовольно вскинула подбородок. — Разве есть что-то более важное, чем его неуважение к соседям? Немедленно уберите белье, мессир, иначе я буду жаловаться в управу!       — А вы никогда не сушите белье? — не удержался эльф.       — Я никогда не делаю это во вред соседям, — гордо отрезала женщина и удалилась.       На взгляд Фенриса, для той, кто живет на самой окраине города, в ней было слишком много гонора, но ссориться с ней ни к чему. И потом, это именно Андерс развесил свое магическое шмотье...       Андерс нашелся там, где должен был быть — в спальне на втором этаже. В общей спальне.       Фенрис и к этому почти привык. Непривычным было то, что в этой спальне он сам мог распоряжаться, как хозяин. Хоук бы такого не позволил... Нет, он приглашал жить у себя, но делал это так, что не оставалось сомнений, кто будет хозяином. С Данариусом вообще ни о чем речь не шла...       А Андерс, сидящий за небольшим бюро, охотно отвлекся и насмешливо фыркнул:       — Я слышал крики этой дамочки и отсюда. Как ей может мешать белье, там над бельем еще пол-дома.       — Не знаю, как, но мешает, — буркнул Фенрис. — Повесь во дворе. Вроде дождя быть не должно.       — Я-то повешу, но в следующий раз ей помешает, что я готовлю еду или что ты стонешь, — Андерс потянулся. — Я закончил несколько минут назад. Нас приглашают на камерный вечер в доме герцога, нам придется там побывать.       Фенрис даже попятился и выдавил:       — Ты в своем уме?       — А что? — Андерс пожал плечами. — Герцогу де Монфору донесли, что мы воспользовались перстнем для проезда в город. Как я должен на это реагировать? Нам придется отправиться к нему... И скажи спасибо, что ни тебя, ни меня мессир де Монфор не видел. А мог бы видеть! Хоук убил его папашу.       — Что?! — Фенрис даже вздрогнул. — Ты... больной? Нам немедленно нужно отсюда уезжать!       Андерс вздохнул:       — Не переживай. Нам вовсе не обязательно признаваться, что мы знакомы с Хоуком. Он был здесь с эльфийкой Таллис, с Варриком и с Авелин. Можем признаться в знакомстве с Варриком... У него же куча знакомств! И посмотреть, как на это реагирует герцог Сирил. А еще...       — Наш перстень принадлежал какой-то магистрессе, — добавил Фенрис. — Точнее, я даже знаю, какой, но это нам вряд ли поможет. У нее в Орлее сестра, но замужняя. Неизвестно, какую фамилию она носит. Местный герцог не женат?       — Не женат, — мотнул головой Андерс. — И кто-то из соседей мне говорил, что вроде бы у него нет братьев и сестер, значит, никто из местных не может быть на ней женат.       — Ладно, — неуверенно согласился Фенрис. — А когда? И в чем мы пойдем? Ты в магистерских тряпках, понятно, а я-то...       — А ты в нормальных, — отрезал Андерс. — А что такого? Это он нас приглашает. Надеюсь, это будет действительно камерный вечер, а не бал на три сотни человек. А вечер — завтра. Не вздумай сегодня набраться, иначе завтра будешь иметь бледный вид.       Фенрис хмуро оглядел любовника и процедил:       — Ты так говоришь, как будто я каждый день — в тряпки.       — Не каждый, — деликатно отозвался маг. — И мне нравится твоя раскованность. Но будь добр, наберешься завтра. После бала. Я тебя лично буду поить.       — Я не Гамлен, не наберусь и не опозорю, — зло прошипел Фенрис. — А приглашают только нас?       — Про всех остальных его великолепие герцог не в курсе, — довольно отозвался маг. — Мы же не зря старались, чтобы остальных не увидели? Живут себе — и живут. Ну, с нами общаются...       — Мы все — чужаки, это должно быть понятно, — добавил Фенрис.       — Вот мы и пойдем, — отрезал Андерс. — Чтобы твоей сестре и Левзее было спокойнее. И тевинтерскому магу — тоже.       — Тяжко ему, наверное, — неожиданно для себя вздохнул Фенрис.       — Ничего, Варанья ему готовит, — отмахнулся Андерс. — Пусть привыкает. Мало ли, как жизнь повернется.       В калитку вновь постучали, но уже совсем иначе — звонко, радостно.       Андерс улыбнулся и, подмигнув Фенрису, поднялся из-за стола. Письмо он запечатал воском и спасительным перстнем, после чего первым отправился вниз. Фенрис последовал за ним.       За калиткой, конечно, обнаружился Октавий. Его косичка стояла дыбом, а на лице были грязные разводы.       — Мессир Андерс! — радостно воскликнул он. — Мама зовет вас с Фенрисом на ужин. Обещала вкусную кашу. Я очень жду! Она еще ни разу ничего вкусного не готовила!       — Отнеси лучше письмо, гурман, — хмыкнул Андерс и протянул запечатанное послание. — Да не в ящик, а стражникам отдай. Скажи — срочной почтой герцогу. Запомнил?       — Конечно, — тот закивал, польщенный серьезностью слов. — А вы к маме придете? А то к ней начал какой-то мессир Лезье ходить. Остроухий. Ой... Простите, мессир Фенрис.       — Придем, — отрезал Фенрис. — Нечего всяким мессирам просто так ходить.       — Он вообще-то не очень плохой... — подумав, сообщил ребенок. — Мне дракона подарил. Деревянного. Но мне это не нравится. Моя мама — это моя мама, нечего к ней ходить.       — Мы со всем разберемся, — пообещал Андерс, а едва ободренный парнишка с топотом умчался по поручению, озабоченно проговорил: — Придется разбираться. И Левзею надо предупредить. Если Октавий будет ревновать, то и намагичить может, а это будет... нехорошо. Совсем нехорошо. Круга здесь нет, но храмовники-то есть...       Фенрис посмотрел сумрачно. Вслух не сказал, но и так было понятно, что от магов вечно одни проблемы.       — Белье сними, — посоветовал он. — И не надо так смотреть, я имел в виду — с веревки.       Не сразу, но Андерса удалось выпнуть на балкон. В дом к сестре и Левзее с ребенком Фенрис мог себе позволить одеться как придется, но слова о неком ухажере насторожили, и эльф предпочел полный боевой костюм — разве что без двуручника. В конце концов, само его тело, «украшенное» лириумом, было оружием. Некому мессиру Лезье следует знать, что у двух эльфиек есть защитники.       Андерс вернулся уже тоже полностью одетым — в хорошо знакомое Фенрису киркволлское одеяние. Мантия тевинтерского магистра сохла в саду на веревочке рядом с потрепанным кухонным полотенцем, на которое Андерс вчера пролил полную чашку чая с медом... И это было странное и даже пугающее зрелище.       — Ну что, готов? — весело осведомился Андерс. — Я бы тоже не отказался от чего-нибудь вкусного. Кажется, я начал понимать, почему ты в особняке Данариуса только пил. Потому что есть то, что ты готовишь, на трезвую голову затруднительно.       — Молчал бы, — мрачно откликнулся Фенрис. — У тебя на вкус все получается одинаковым — как зелье здоровья, такая же дрянь.       — Я стараюсь, — независимо вздернул небритый подбородок любовник. — Может, попрошу несколько уроков у твоей сестры. Она единственная из всех нас, кто умеет сделать что-то... хотя бы съедобное. Хотя тоже жаловалась, что не умеет.       Фенрис вздохнул. Оказалось, что самостоятельная жизнь куда сложнее, чем казалось на первый взгляд. В компании из четырех магов, одного ребенка и одного воина не было никого, кто бы умел просто жить. Не выживать в лесах, не бежать от храмовников или охотников за рабами, не отбиваться от врагов — а приготовить нормальный ужин в обычной печи.       Октавий прошлепал по пыльной дороге в свой дом и помахал рукой, призывая поторопиться. Фенрис потянул любовника за локоть:       — Идем. Можешь заодно расспросить Варанью. Может, подскажет что-нибудь... несложное.       У калитки дома эльфиек посчастливилось столкнуться с Дорианом. Тот, тоже приглашенный на ужин, сразу начал вещать:       — О, рад встрече! Как ваши дела? Я скоро зачахну от скуки! Хотел купить в местной лавке каких-нибудь книг, но там нет ничего, кроме записок брата Дженитиви, а их я еще в детстве читал. Но пришлось взять, другого-то не завезли. И еще взял труд какого-то ферелденского агронома, очень толстый и настолько же нудный. Жаль, что наступает осень. Если все пойдет так же уныло, попробую весной вырастить брюкву. Бр-р-р! Никогда не пробовал брюкву. Но мне что-то подсказывает, что это гадость.       — Не такая уж гадость... — Андерс пожал плечами. — У нее... не очень выраженный вкус. А в целом она напоминает... э-э-э... помесь репы с капустой. А если сварить, то вроде картошки будет. А на вид смахивает на свеклу.       — Безвкусная репо-свекло-капуста? — поморщился Дориан. — Всю жизнь мечтал о такой изысканной пище. Правда, ферелденский агроном посвятил целую главу ее полезным качествам. Если ему поверить, то лекари и целители ни к чему, достаточно святой брюквы.       — Кстати, пахнет вроде бы вкусно, — Андерс потянул носом.       — Эй, — на крыльцо вышла Варанья, а запах усилился. — Вы чего не заходите? Левзея так старалась, что даже обожглась. Заходите, надо есть, пока горячее.       — Спасибо, — немедленно поклонился Дориан.       — Я вылечу, — одновременно отозвался Андерс.       А Фенрис просто молча посмотрел на сестру. Та, кажется, начинала оживать. Ее лицо уже меньше напоминало скорбную и затравленную маску. Черты слегка оттаяли, не были такими острыми, а из глаз ушла безнадежность. Неожиданно Фенрис подумал, что Варанья — без преувеличения красавица, и даже улыбнулся этой мысли.       Дориан блаженно принюхался и первым отправился к дому. Три недели назад он решительно отказался от того, чтобы поселиться с эльфийками, не желая «конфуза и компрометации», а потом сам же жаловался, что метлой махать куда сложнее, чем посохом.       Левзея с выражением невероятной гордости на сияющем лице встретила гостей на пороге кухни, прижимая к груди руку в бинте. И отрапортовалась:       — Я уже попробовала на себе. Правда, вкусно! Мне рецепт дала монна Мари. Говорит, что это настоящая «каша красоты». Вроде бы сама императрица так завтракает, чтобы сохранить свежесть и здоровье.       — Бинт разверни, — улыбнулся ей Андерс. Ему хватило сосредоточенного магического пасса, чтобы Левзея охнула и — почти сразу — заулыбалась. — Тебе надо тоже выучить это заклинание. Это и еще парочку. А то кое-кто вечно норовит обжечься. Или расшибиться. Или порезаться.       — Неправда, — раздался тоненький голосок с кухни. — Ай!       — Октавий, — Левзея сердито развернулась. — Ну кто хватается за горячую крышку без полотенца?       — Ты? — бесхитростно уточнил ребенок.       — Я закрутилась, — сурово одернула его мать. — И была занята. А ты просто бессовестный.       — Иди сюда, — позвал Андерс. — И смотри. Ожог — это когда от высокой температуры повреждается кожа. Смотришь на место ожога. Если кожа просто покраснела, можешь применить малое целительское по всей площади ожога с захватом здоровой кожи. Будет немного больно — как будто ты коснулся ранки пальцем, — он взмахнул рукой, и ребенок, так же, как и его мать, ойкнув, с интересом поглядел на здоровый палец. — А если ты видишь, что на месте повреждения образовался пузырь, то лучше сразу беги ко мне, сам не пробуй.       — А почему? — требовательно осведомился Октавий. — Разве от того, что я сам полечусь, не станет лучше?       — Может, и станет, — строго объяснил Андерс. — А может, и нет. Если под пузырь попадут ошметки кожи, то ты полностью не вылечишься, а оно еще и загноиться может. Тебе это надо?       — Не надо, — Октавий даже попятился. — А научи этому... целительскому!       — Научу, — пообещал Андерс. — И маму твою научу. Но я тебе как лекарь скажу: лучшее лечение — это не болеть. Так что учись в первую очередь избегать всяких болячек.       — Спасибо, дядя Андерс! — Октавий даже подпрыгнул. — Я тоже хочу стать лекарем. Настоящим! Духовным целителем!       — Посмотрим... — задумчиво уронил Андерс. — Сначала тебе нужно убедиться, что ты управляешь своей силой. Чем больше ты будешь проявлять свои умения, тем больше тобой буду интересоваться демоны. Как только ты будешь готов дать им отпор, я начну тебя учить по-настоящему. Если, конечно, жизнь позволит.       — Ты же не собираешься уезжать? — немедленно испугался Октавий.       — Пока я никуда не собираюсь, — успокоил его Андерс и повернулся к остальным: — Давайте-ка и впрямь поедим. А то я помню ферелденское рагу короля Алистера. Горячее оно очень даже ничего, а холодное — как клейстер.       — А где ты пробовал ферелденское рагу короля Алистера? — полюбопытствовал Фенрис.       — В Башне Бдения, — рассеянно отозвался Андерс. — Алистер очень гордится своим... гм... кулинарным талантом. Как бы ни оценивали этот талант остальные... Кто же откажет Его Величеству?       — Ух ты, круто! — Октавий еще раз подпрыгнул. — А императрицу Селину ты тоже знаешь?       — Нет, — Андерс нахмурился. — И надеюсь, что нам не доведется с ней познакомиться.       — Почему? — слово «почему» у Октавия было, пожалуй, самым употребляемым в лексиконе.       — Это значит, что мне придется уехать в Вал Руайо, — логично объяснил Андерс. — И бросить тут и тебя, и твою маму, и тетю Варанью. Мне бы не хотелось.       — Я могу учить тебя этикету, — вдруг вклинился Дориан. — Вдруг пригодится, если с императрицей познакомишься?       — Давайте, — немедленно согласился ребенок. — Мессир Дориан, а на императрицах можно жениться?       — Можно, но обычно ненадолго, — хмыкнул тот.       — Мессир Павус, — сразу зашипела на него Левзея.       Варанья тяжело вздохнула, отодвинула Октавия и взялась за поварешку сама. И еще бросила через плечо:       — Садитесь за стол. А то так и будете торчать на пороге кухни.       Андерс с невесть чем довольной рожей потянул Фенриса за предплечье и усадил на привычное уже место. Стол в доме эльфиек был рассчитан на большую семью, тесниться не приходилось, хотя комнат в этом доме было всего три. Хотя, надо сказать, больших. Видимо, предполагалось, что одна комната — одно поколение. Так что девушки разместились с комфортом, и даже Дориан им бы вряд ли помешал, на него бы тоже место нашлось.       Варанья загремела тарелками и вскоре безо всякого труда принесла сразу три — и расставила на столе.       Октавий потянулся к своей, но Дориан его окликнул:       — Это неприлично. Сначала следует дождаться всех участников трапезы.       — Ага, — мальчишка кивнул. — А как есть?       — С кашей трудно не справиться, — улыбнулся Дориан. — Разве что ее едят десертной ложкой, а не столовой. Но у нас десертных нет, выбирать не из чего.       — У нас есть маленькие такие, для чая и сладостей, — Октавий нахмурился. — Это и есть десертная?       — Нет, это чайная, — объяснил мессир Павус. — А десертная — что-то среднее. Она больше чайной, но меньше столовой.       — Я тоже такую хочу, — объявил ребенок. — Мне эти большие велики, в рот плохо влазят. А в чайную мало помещается. Я бы этой десертной всё-всё ел!       — Боюсь, здесь будет сложно такое купить, — протянул Андерс. — Хотя кто его знает, это же Орлей...       Варанья вернулась с оставшимися тремя тарелками и добавила:       — Котел на огонь я поставила, но чай будет уже после еды.       Фенрис кивнул и на пробу поковырялся в каше. Выглядела она прилично, а еще пахла — медом и еще чем-то таким... знакомым.       — Это размолотый овес, — объяснила Левзея, заметив интерес. — С молоком, медом, яблочком, изюмом и орехами.       — Вкусно, — восторженно воскликнул Октавий. — Как будто жидкий пирог!       — Ешь уже, — ласково обратилась к нему мать. — Нравится?       — Ошень! — добавил мальчишка с набитым ртом. — Ты самая лучшая.       Фенрис сделал вид, что не замечает, как растроганно отворачивается Левзея. Эта циничная женщина, без страха вступившая в борьбу с Данариусом, а потом в драку с Хоуком и Валенсиусом, имела свои слабости.       — Надеюсь, вы понимаете, мессир Октавий, что прежде, чем что-то говорить за столом, нужно прожевать, — фыркнул Дориан. Он и в деревенском доме умудрялся выглядеть... достойно.       — Понимаю, — кивнул ребенок, прожевав. — Но мама же вкусную еду приготовила! Как удержаться?       — Кажется, это был не комплимент, — хмыкнул Андерс.       — Констатация факта, — усмехнулась Левзея, придя в себя. — Ничего, я еще покорю эту высоту.       — Меняемся? — предложил Андерс. — Я тебя научу простому целительству, а ты меня — простым рецептам еды. А то мессир Фенрис недоволен моими кулинарными потугами.       — Фенрис, — негромко проговорила Варанья, — я могу тебя чему-нибудь научить. Ну... Побудем немного вместе, вдруг ты вспомнишь еще что-нибудь?       — Можно попробовать, — Фенрис слегка улыбнулся. — Но ты же говорила, что сама не умеешь?       — Я так считала, пока не оказалась в вашей компании, — мило ответила ему сестра. — Приходи завтра, а?       — Завтра... — Фенрис оглянулся на любовника. — Завтра никак не могу. Может быть, послезавтра. Или послепослезавтра.       Повисла тишина. Слова прозвучали слишком напряженно, но при мелком Октавии никто не рисковал задавать вопросы, а тот даже не замечал — увлеченно орудовал ложкой и даже тихонько постанывал, уплетая.       Дориан спохватился первым. Тишина становилась уж слишком натянутой.       — Удивительная страна, — заметил он вслух. — Из двадцати дней двенадцать были хмурыми, а дождь шел целых шесть раз. И какой странный дождь! Он может идти целый день. Я много читал о природе южных краев, но видеть это... необычно.       — А снег ты видел? — фыркнул Андерс.       — М-м-м... — Дориан запнулся. — Только магическую снежную бурю. И еще лед — в бокале с виски.       — Значит, зимой тебя ожидает множество сюрпризов, — со вздохом констатировал Фенрис. — По большей части — неприятных. Я очень долго не мог привыкнуть к холоду, а ведь Киркволл гораздо севернее.       — Ничего, — оптимистично воскликнул Дориан. — Я почти научился топить печку. И дым идет в трубу, а не по всему дому. Пытался разжечь спичками — не вышло, и я с досады метнул туда огненный шар. Полыхнуло — только так! Этот... как его... кузнец который... по соседству живет... Заглянул ко мне узнать, не пожар ли. Восхищался тем, как это мне удалось разжечь сырые дрова. На работу к себе звал подмастерьем — за горном следить. Я сказал, что подумаю.       — Вы уверены? — Варанья забеспокоилась. — Он быстро поймет, что вы... не спичками огонь поддерживаете.       — Для этого не нужен посох, — возразил Дориан. — А уж изображать деятельность я умею, иначе бы в школе Ордена Серебра со скуки помер. Правда, теперь я ее, школу, поминаю добрым словом. Там давали андрастианское воспитание, и я хотя бы с этим не путаюсь. В остальном мне пока слишком многое непонятно. Храмовники, стражники... Все какое-то не такое.       — Ни с теми, ни с другими лучше не связываться, — посоветовал Андерс. — Хотя ко мне пока не цеплялись.       — Ко мне тоже, — подтвердила Левзея. — Но меня это тоже немного пугает. Октавий будет подрастать, и ему понадобится другой посох. Не представляю, где купить такую вещь. В Минратосе такие лавки чуть ли не на каждом углу, а здесь ни одной не видела.       — Не может быть, чтобы тут не торговали контрабандой, — отозвался Андерс. — Со временем выясним, где.       — Магистр Валенсиус обещал мне когда-нибудь купить крутой посох, — заявил Октавий, дочиста облизав ложку. — Как у архонта. Или как у Великого Жреца. А правда, что у него посох из эльфийского дерева, а на конце — человечий череп?       — Не знаю, не видел, — хмыкнул Дориан. — Неужели тебе хочется носить штуку, которую кто-то до тебя носил на плечах?       Ребенок немного подумал и скривился:       — Нет, не очень.       Андерс добавил:       — Духовные целители с таким не ходят. Магия созидания вообще плохо дружит с костями и черепами. Мы подберем тебе хороший посох.       — Ладно, — Октавий повеселел. — Мам, а можно я еще немного поиграю на улице? Там с другой стороны дома на дороге такую лужу нахлюпало! Парни обещали мыша в лодке плавать запустить. Я тоже хочу посмотреть.       Левзея задумчиво поглядела на сына и признала:       — Если мыша в лодке, то такое, конечно, нельзя пропустить... Но как только солнце наполовину зайдет, пойдешь домой. Слышишь? Иначе больше не отпущу.       — Хорошо, — Октавий вскочил, брякнув тарелкой. — Спасибо, мам, очень вкусно!       Он умчался прежде, чем кто-то из взрослых успел отреагировать, и Варанья встала тоже — убрать тарелки. Она смотрела так тревожно, что Фенрис понял — без объяснений не обойтись.       Пока Варанья гремела на кухне чашками и котлом, Андерс негромко спросил:       — А что это за мессир Лезье, про которого говорил Октавий? Помощь нужна?       — Это... — Левзея задумалась. — Это плотник. Я заходила в его мастерскую, чтобы укоротить подставку для плащей. Здесь раньше, наверное, люди жили, нам с Вараньей было слишком высоко тянуться. Арман все очень быстро сделал — прямо в моем присутствии. И мы немножко поболтали. А потом заглянул спросить, не нужна ли какая еще работа, и я вспомнила про колченогую табуретку. Октавию было очень интересно, как он работает, и Арман объяснял. А потом принес ему дракона в подарок... Он думает, что мы с Вараньей — сестры.       — А ты не говорила, что у вас есть еще и брат? — хмуро уточнил Фенрис.       — Пока нет... — неуверенно отозвалась Левзея. — Я не была уверена, что вам с мессиром Андерсом это понравится. И я не говорила, что мы сестры. Он сам так решил, а я не стала разубеждать. Мы не слишком похожи, но ведь всякое бывает...       — Неплохая легенда, — одобрил Андерс. — И, кстати, Фенриса тоже можете включить в «семью». Только...       — Не раньше, чем послезавтра, — добавил Фенрис.       — Да что такого должно случиться послезавтра? — нетерпеливо потребовал ответа Дориан. — Мне уже начинает казаться, что случилось что-то нехорошее.       Варанья выглянула из кухни и позвала:       — Левзея, помоги мне все донести. И мне тоже хочется знать, что такого должно случиться послезавтра.       Блюдо с печеньем из булочной и пять чашек споро перекочевали на стол. И Левзея, и Варанья, и Дориан смотрели так нетерпеливо, что Андерс раскололся первым:       — Герцогу де Монфору доложили, что мы для проезда в город воспользовались перстнем. На перстне — герб императорского дома, причем ветви Селины.       — Только сейчас? — удивилась Варанья. — Это было почти месяц назад!       — Думаю, стражники доложили своему капитану, — хмыкнул Фенрис. — Доклад, небось, провалялся неделю на столе. Потом капитан отрапортовался Его Сиятельству, и рапорт провалялся еще пару недель в канцелярии сенешаля. А потом Его Сиятельство потребовал немедленного ответа — и письмо тотчас доставили прямо к нам на дом.       — Вполне здравая версия, — согласился Дориан. — И что?       — И герцог пригласил нас с Фенрисом к себе на «камерный вечер» завтра, — уныло закончил Андерс. — Не пойти нельзя, иначе уже послезавтра вокруг дома начнут пастись стражники. Да и... надо как-то заявить о себе. Уж больно все, что с нами связано, странно выглядит.       — И что же вы собираетесь говорить? — Левзея, кажется, испугалась не на шутку. — Мы почти все маги, это же незаконно на юге...       — Я не собираюсь скрывать, что я маг, — поморщился Андерс. — Свободный маг! А вот от того, как отреагирует герцог, будет зависеть, станем ли мы говорить о вас.       — Слушай ты, свободный маг, — мрачно обратился к нему Фенрис, — лучше подумай о том, как ты собираешься объяснять наличие у тебя императорского перстня.       — Придется врать, — вздохнул Андерс. — Скорее всего, про Тевинтер, другого выхода я не вижу. Называть настоящее имя опасно. Здесь не Киркволл, конечно, но в столице резиденция Верховной Жрицы. Фенрис, кстати, имени может и не скрывать. Его не было в Киркволле, когда... все это случилось. Я вполне могу заявить, что я тевинтерский маг, принадлежащий Кругу... Каринуса, к примеру. Скажу, что меня не устраивало положение дел в Магистериуме, и сочувствующая мне магистресса подарила мне перстень, чтобы я мог покинуть Тевинтер.       — Не так уж плохо, — заметила Варанья. — На почве того, что вас что-то не устраивало в Магистериуме, вы вполне могли... подружиться с Фенрисом.       — И даже помочь мне бежать, — со вздохом добавил Фенрис. — Мне и моим сестрам с племянником.       — А я могу не скрывать, что мой сын — от моего бывшего хозяина, — добавила Левзея. — Какая разница, кто был моим хозяином?       — А с тобой, Андерс, мы, получается, были в оппозиции Магистериуму? — лукаво улыбнулся Дориан. — Вы должны взять меня с собой!       — Это опасно, — возразил Фенрис. — Ты плохо разбираешься в южных реалиях.       — Зато отлично разбираюсь в тевинтерских, — парировал тот. — Герцог наверняка подкован в политике. Я слышал про Большую Игру. Он должен в ней участвовать. Это как в Минратосе: если ты не участвуешь в интригах, то не сможешь занять положение в обществе.       — Возьмем? — обратился вдруг Андерс к Фенрису. — Мне кажется, от мессира Павуса вполне может быть польза. По крайней мере, он сможет защитить меня от вопросов про Тевинтер, о котором я знаю примерно столько же, сколько сам Дориан — о наших Кругах.       — Судьба у меня, что ли, такая, с магистрами?.. — Фенрис даже поморщился.       — А кем я еще могу представиться, если приперся сюда в магистерских тряпках? — возразил Андерс и еще посмеивался, скотина.       — Ладно, — Фенрис наконец признал поражение. — Дориан действительно может помочь.       — А знание реалий мессиру Павусу ни к чему, — тихо добавила Варанья. — Наоборот, чем больше все будут обращать внимание на его непохожесть, тем меньше будет вопросов.       — Наконец-то хоть какой-то бал, — довольно добавил Дориан. — Надеюсь, у герцога подают креветок и фуа-гра. И приличные вина. Зайдите за мной завтра пораньше. Я придумаю, где ты учился и над чем работал в Магистериуме, Андерс. А ты запомнишь.       — Это все так, — вдруг подала голос Левзея. — И я понимаю, почему ты отказался приходить завтра к нам, Фенрис... А на послезавтра у вас что запланировано?       Фенрис тяжело вздохнул и веско ответил:       — Похмелье. После этого «бала» мне точно нужно будет успокоить нервы.       — Отличная идея! — оживился Дориан. — Выпьем вместе? Ты отличный собутыльник!       И Фенрис мог бы согласиться, но... С Дорианом было действительно хорошо просто болтать и пить, но после тяжелого вечера захочется не этого.       — Извини, — отрезал Фенрис. — Я предпочту... с Андерсом.       — О, — Дориан — удивительно — смутился. — Прошу прощения. Разумеется.       — Вы можете прийти пить к нам, — предложила Левзея. — Заодно расскажете, что там было. То есть будет.       Дориан немного подумал и чарующе улыбнулся:       — Благодарю за предложение, моя леди, я непременно им воспользуюсь. И кстати, не пора ли вам начать называть меня по имени? И леди Варанье, конечно, тоже. Ведь куда приятнее слышать «эй, Дориан, приходи к нам пить», чем «мессир Павус, не изволите ли набраться в дерьмо?».       — Тогда и вы к нам — тоже, — несмело предложила Варанья. — То есть ты, Дориан.       — Куда приятнее слышать «Левзея, ты опять приготовила какую-то блевотину», чем «такого ужина в моей жизни еще не было», — фыркнула Левзея.       — Я все еще не знаю, что мне делать в Орлее, но эти слова уже звучат музыкой, — Дориан сверкнул глазами. — Как же это просто и приятно — говорить то, что думаешь, и то, что хочется.       — А кстати, — Левзея даже перестала крошить печенье, от которого никак не собиралась откусить. — Зачем тебе идти работать в кузницу?       — Сложный вопрос... — Дориан пожал плечами. — Во-первых, мне придется научиться зарабатывать себе на жизнь. Я же не могу вечно одалживаться? Во вторых, в четырех стенах я сойду с ума, особенно за долгую южную зиму. Я читал, что она может длиться чуть ли не до волноцвета. Ну и в-третьих... Кузнец симпатичный, но это как раз заставляет меня сомневаться.       — Почему? — ляпнул Фенрис. — Кажется, обычно тебя это не смущало.       — Мне здесь жить, — Дориан даже выпрямился и посмотрел серьезно. — Это в отцовском доме я мог позволять себе капризы. Что бы я ни натворил, отец первым бросался исправлять последствия моей... недальновидности. В Орлее любая ошибка мне обойдется намного дороже. Я впервые отвечаю не только за себя, и это... заставляет задумываться.       Фенрис посмотрел на тевинтерца с невольным уважением. Да, он, конечно, болтун и сибарит, но это последствия воспитания в семье магистров. Ошибки делают все, но раз он способен учиться на них...       — Ты можешь попробовать, — посоветовал Фенрис вслух. — Если ты не будешь скрывать, что был тевинтерским магистром, то тебе будет проще простого заявить, что работа оказалась слишком тяжелой или грязной.       — В том-то и дело, что я не хочу, — возразил Дориан. — Это бы меня не остановило. Лучше... Подумаю еще. В конце концов, пока меня никто не торопит. Возможно, у герцога найдется более подходящее дело для меня, и я буду избавлен от созерцания шикарных плеч и задницы кузнеца. А то ведь он представился мне... Но я не запомнил.       — Нам тоже понадобится работа, — Варанья вздохнула. — Я немного умею шить. То есть... Я неплохо шью, но простые вещи. Такого, как носят некоторые местные дамы, я не сумею сделать под страхом смерти.       — А я ничего не умею, — хмыкнула Левзея. — Не в бордель же идти. Стоило тогда бежать из Тевинтера, этого добра и там хватает.       — Тебе будет лучше оставаться дома, — не раздумывая, откликнулся Андерс. — За юным талантливым магом обязательно нужно следить. Будет лучше, если ты найдешь какую-нибудь несложную надомную работу. Но лучше не торопиться, чем поспешить и наломать дров.       Фенрис и сам задумался, и не сказать, что эти размышления были приятными. Когда еще в Киркволле он пытался представить, какой будет дальнейшая жизнь, о заработках заботиться не приходилось. Хоук был весьма обеспечен, и с переездом в поместье Амеллов любые финансовые вопросы разрешились бы вмиг. Если бы так сложилось, что Хоук отказался бы от столь неудобного любовника, то Фенрис тоже не видел проблемы в том, на что жить. Лишенный необходимости заботиться о репутации, работу бы он нашел без проблем — хорошие наемники всегда нужны. А вот что делать теперь, когда нельзя привлекать внимания к целой толпе магов, Фенрис не очень понимал.       От «наследства» Данариуса-Хоука осталось не так уж мало, вполне хватит на несколько месяцев мирной жизни, если без креветок и фуа-гра, но рано или поздно деньги кончатся. И потом, нельзя же просто сидеть и ничего не делать?       — Кстати, о юных магах... — Левзея вытянулась, чтобы посмотреть поверх легких светлых полупрозрачных занавесочек на окне кухни. — Солнце садится, пора бы Октавию вернуться.       — Пожалуй, нам тоже пора, — решил Андерс и вопросительно оглянулся на Фенриса. — Неплохо бы выспаться, а?       — Да, — кивнул Фенрис. — Дориан, тебе бы тоже поспать, а не читать до трех часов ночи.       — Что читать-то? — скривился маг. — Про брюкву? Не настолько это увлекательное чтиво. Я завтра зайду к вам около полудня. Надеюсь, вы будете одеты и готовы слушать про Тевинтер.       Фенрис хотел было отказаться от столь привлекательной перспективы, но... Уж лучше слушать про Тевинтер, чем вопли монны Саваж. Тем более, что острый на язык мессир Павус умел рассказывать ярко, образно и язвительно. Пожалуй, это будет даже интересно.