Галахозяйка

      Эскадрилья «Браво» не знала ни что думать, ни что делать со свалившимся внезапно на руки ребёнком. Тем более, таким. Ребёнок — Эни, Энакин Скайуокер, как он представился с отчаянной неловкостью, тоже не зная, что ему делать, — был не по-детски тих, серьёзен, задумчив и способен одним выстрелом подорвать огромный линкор Торговой Федерацией, называемый неосведомлёнными станцией управления дроидами. Что, собственно, он и сделал. И гражданские, к которым нетрудно оказалось причислить и джедаев-дипломатов, могли сколько угодно верить во все эти «оно само автопилот включило», «я нечаянно» и так далее, но, ситх возьми, пилоты прекрасно знали, как в их машинах бывает, а как — не бывает. Ребёнок хотел помочь, ребёнок мог помочь, и сделал это, но не был ни пилотом, ни джедаем, ни даже взрослым, и считал, что за проявленный героизм и мастерство он подлежит наказанию. Наказания он не боялся, но считал, что оно помешает. У мальчика была неожиданная, но чёткая цель: поговорить с королевой. Вполне нормальная, вроде бы, просьба со стороны героя, но всё осложнялось тем, что:       — Не в тронном зале, когда она, ну, не со всеми…       А неофициально, когда королева переодета служанкой, и никого больше рядом нет, и никто не сдаст его джедаям. Этого Энакин не сказал, но догадаться, что он боится джедаев, было несложно. Он даже к совсем незнакомым пилотам относился менее настороженно, чем к своим джедаям. Почему — стоило прояснить отдельно.       У пилотов не было оснований не помочь герою Набу, а если они и могли быть, когда-то давно и неправда, то сейчас почему-то не находились. Да и как отказать такому ребёнку? Он не хотел передавать свою просьбу королеве через кого-то, доверяя почему-то только ей, не хотел объяснять, в чём дело, но было понятно: для него это очень важно. Что ж, он спас Набу, он имеет право просить всё, что душе угодно.       Однако пока ещё ничего не решилось, и ни королеве, ни кому-либо ещё не было дела до маленького мальчика, случайно (как они думали) оказавшегося в гуще событий, и Энакин остался практически на попечении пилотов, поражавшихся джедайской безответственности: ребёнка надо было покормить, устроить где-то на ночь хотя бы, а падаван Кеноби, при всех его достоинствах, не поинтересовался даже, где находится его подопечный. Нет, в том, что про него вспомнят, наградят, как и всех, сомневаться не приходилось, но это потом. А пока его надо было накормить (на свои средства), устроить на ночь (непонятно, куда; решили пока деть его к кому-нибудь домой, но не решили пока, к кому) и чем-нибудь занять, чтобы не волновался. Эни, правда, настаивал на том, что ему ничего не нужно, каким-то образом (джедайской Силой, не иначе) чувствуя неправильность происходящего, но его скромное мнение добрых и честных людей мало интересовало. Нельзя так с ребёнком, потому что.       Ребёнка им никто под личную или какую-либо ещё ответственность не выдавал. Ребёнок просто нашёлся сидящим в ангаре в обнимку с астродроидом, и на прямой вопрос ответил, что ему сказали где-нибудь подождать. Вот он и остался «где-нибудь», «ждать». Корабль королевы остался где-то далеко, у гунганов, а куда ещё можно пойти на незнакомой планете, мальчик не знал. При попытке что-нибудь про него выяснить у единственного выжившего джедая от незваных доброжелателей попросту отмахнулись, спорить дураков не нашлось, и все вопросы на этом кончились.       — Падаван Кеноби меня не любит, — ничуть не удивился Энакин. — Он на мастера Джинна обиделся.       — Мастер Джинн погиб героем, — сказал Ан Сиоле, пилот Браво-5. Он за прошедшие часы больше всех привязался к ребёнку, и особенно волновался за его дальнейшую судьбу.       — А джедаи, я слышал, не должны обижаться, — добавил кто-то ещё.       Эни в ответ лишь посмотрел на умников так, что вопросов больше ни у кого не осталось, пусть даже никто и не понял, в чём дело.       Разговорить ребёнка удалось только ближе к вечеру. Доверять он пока что не стал, но ребята из эскадрильи поднялись в его глазах где-то до уровня «людей, которые не сделают ничего плохого, по крайней мере, просто так», а может (хотелось бы надеяться) и до «наивных, но неплохих парней».       — Ты собираешься стать джедаем?       — Не знаю. Наверное.       Слишком хмурое лицо для ребёнка, пусть и стоящего перед таким важным выбором.       — А хочешь?       Набу — планета маленькая, высокоразвитая и очень благополучная. На ней плохо помнят, что такое находиться за чертой бедности, и ещё хуже — что такое правовая незащищённость. На ней способны понять, что ребёнок может не хотеть обучаться в Храме Джедаев, а его родители — не хотеть его туда отдавать, и что обычно именно так и происходит. На ней вполне способны защитить своих.       Защищать чужих, конечно, никто не будет, но почему бы не сделать исключение для героя, спасшего Набу? Королева наверняка сделает, если её попросить.       — Не знаю, — повторил Энакин. — А сколько зарабатывают джедаи?       — Нисколько.       — Нисколько?       — Храм богат. Но джедаям, я слышал, запрещено иметь частную собственность, — сообщил Сиоле, почесав в затылке. — Или Храм выдаёт, сколько на всякие бытовые нужды им требуется, да и всё.       — Значит, не хочу. — Твёрдо уверился Энакин.       — А ты хочешь много зарабатывать?       — Я хочу на маму заработать, — ответил он таким тоном, каким обычно говорят «на свой дом» или что-то вроде того. — И на себя, если получится. — «И на дачу на красивой, но недорогой луне, если получится».       И очень удивлённо посмотрел на шокированных окружающих. Пояснил:       — Я надеюсь, мой новый хозяин позволит мне зарабатывать помимо службы ему. До того, как мастер Джинн меня выиграл, прошлый хозяин позволял. Её Величество — она добрая, она бы разрешила. Я хотел попросить её меня купить. Я много чего умею, я буду очень полезен!       Увидев, что окружающие судорожно пытаются что-то понять, он расстроенно уточнил:       — Или ей совсем не нужны рабы?       — Послушай, — осторожно сказал Сиоле, — На Набу нет рабства…       — Значит, совсем не нужны? — грустно уточнил ребёнок.       — …и в Республике тоже. Если мастер Джинн тебя выкупил, значит, ты уже свободен. Откуда ты?       — Я с Татуина. Только мастер Джинн меня не выкупил, а выиграл. И он меня не освобождал, просто выиграл. Он чип не вытащил. И пульт себе оставил. И не отключил, я видел. Только он, по… Получается, я принадлежу не ему и не его наследнику, а этому их Храму?       — В Республике нет рабства. — А на самом деле, если задуматься, как это нет, если есть? Если ребёнку, выкупленному джедаем, некуда деваться, кроме их Храма? И если на Республику работает огромный Орден разумных, не имеющих ни частной собственности, ни права не подчиняться приказам Сената и своих джедайских главных, и далеко не всегда эти разумные выбрали свой путь добровольно? Вашу ж мать, это ещё и считается очень хорошим! — Я поговорю с королевой об этом. Она поможет.       — Но я…       — И ты поговоришь.       Энакин очень спокойный и сосредоточенный. Никуда не рвётся, ни на чём не настаивает. Либо откуда-то — от этой их Силы, может быть — знает, что всё случится как надо, как он хочет. Либо уже не особо верит, что ему помогут. Последнее выглядело более вероятным.       В результате с королевой поговорить не удалось. Как только падаван Кеноби освободился, он сразу же забрал мальчика, обещав вернуть на церемонию. Мол, скоро должны прилететь магистры-джедаи, их необходимо уговорить взять Энакина на обучение… Сам Энакин почему-то был уверен, что уговаривать никого не придётся, более того, его сами не отпустят, и это вызывало вопросы. К джедаям. Без участия Энакина, героя Набу, разговор с королевой стоил немалых усилий, и хорошо, что только их.       Но королева, кажется, тоже привязалась к ребёнку. Она едва-едва — это было видно — удержала лицо, а после тут же помчалась ругаться с падаваном Кеноби и прилетевшими только что магистрами. То есть, церемонно и в окружении свиты выразила глубочайшее неудовольствие, когда по её приказу джедаи предстали перед ней в тронном зале. На этом всё могло закончиться неприятно, потому что, в самом деле, что может королева маленькой планеты, только что спасённой джедаями, против гранд-магистра, собственно, джедаев. Но, какая удача, Верховным Канцлером стал сенатор от Набу, и он королеву поддержал. Он считал, что нужно немедленно выкупить ребёнка и его мать, дать им гражданство Набу и позволить самим выбирать, будет ли мальчик обучаться в Храме Джедаев. Он так и сказал: «ребёнка и его мать», но джедаи, казалось, оговорки не заметили. В отличие от всех остальных. Но мальчика отдали. Высокий корун, магистр Мейс Винду, был очень недоволен, но перечить гранд-магистру не посмел.       Верховный Канцлер уже даже собрался лично сделать всё возможное, чтобы оказать помощь спасителю своей родной планеты, когда скандал обрёл пару новых действующих лиц.