Глава четвёртая
Кровавая порка.
Она попросила остановить карету у площади Святого Патрика. Теперь на ней было красивое платье с пышной красной юбкой, доходящей до щиколотки. За счет корсета из чёрного прочного кружева была подчеркнута изящная, тонкая талия Виктории. Из блестящей копны белокурых волос ей сделали локоны, и две пряди у лица убрали в хвост, закрепленный на затылке большим бантом из красного бархата. Голубоглазая вмиг превратилась из бедной крепостной крестьянки в дочь богатого купца-дворянина. Внутри Виктория, конечно же, тоже ощущала себя новым человеком. Каждый прохожий останавливался и внимательно разглядывал красотку с открытым ртом. В ответ она лишь улыбалась и заливисто смеялась. И смех этот был таким чистым, звонким и счастливым, что отражался эхом по соседним улочкам, проникая в дома сквозь оконные рамы и приоткрытые двери. Виктория искрилась самой настоящей радостью, граничащей с счастливым сумасшествием. Сидящий в козлах Гот вытирал в уголках глаз слёзы радости за девушку. В душе был он ужасно одинок и несчастен, ему очень хотелось иметь свою семью – любить жену, помогать детям и нянчиться с внуками. А ждущая блондинку Марта тихо хихикала, сторожа огромный сундук её новых вещей и украшений. — Марта, ну почему ты сидишь здесь? Смотри, как там классно! Пойдём веселиться! — Виктория, нам нужно возвращаться домой. Адриано сказал, чтобы я вернула тебя домой до трёх часов. — Заволновалась брюнетка, высовывая голову, чтобы посмотреть время на главных часах, висящих на старинной башне в центре площади. Блондинка спрятала задорную, счастливую улыбку и села в карету к женщине. Та улыбнулась ей и приободряюще обняла её. Как бы Виктория не старалась тянуть время, наказание Адриано все же злостно дышало ей в спину, не оставляя её свободной ни на секунду. В отличии от всех остальных, девушка не считала, что заслужила то, чем её запугивали с самого утра первого дня прибытия на новом месте. Девушка отстаивала себя и свои права. Какая разница – рабыня Виктория или дворянка? Она, прежде всего, человек, и не потерпит к себе такого отношения. Пусть Адриано даже не надеется на привычную ему покорность – Виктория не из тех, кто будет терпеть всякие унижения и оскорбления – сразу даст отпор. Наверное, именно это и зацепило мужчину в её характере, когда они впервые только встретились. Он сразу узрел в ней эту ядовитость, понимая, что справиться с ней будет очень сложно. Однако он привык к сложностям, привык их побеждать и становиться за этот счёт таким уверенным. Гот помог Виктории и Марте выйти из кареты и принялся перетаскивать новые вещи девушки в её спальню. Блондинка краем глаза заметила гуляющего около дома Дамиано и специально решила пройтись, чтобы показать себя в новом обличии. Поправив кудри, затянула потуже корсет за две завязки на пояснице и поправила пышную юбку, которая до безумия нравилась ей. Её короткий променад с просмотром заднего летнего садика не остался незамеченным. Брюнет как только заметил её, не смог больше оторвать взгляда. То, какой она стала после своего преображения в городе, невозможно было описать словами. Виктория грамотно подчеркнула свою фигуру дорогими вещами, даже как будто выросла и стала статнее. Дамиано рассматривал её тонкую талию и пышные формы, нервно кусая губу почти до крови. Сжимал в пальцах стебелёк недавно сорванной розы, когда она прошла мимо него, даже не посмотрев на ошарашенного до безумия подростка. От Виктории веяло таким кокетством и сексуальностью, что Дамиано перегнул стебель, попав пальцем на колючий шип. Под его давлением роза сломалась, уронив ему на ботинок пышный бутон с ярко-красными лепестками. Такого же цвета кровь стекала по его пальцу, капая большими, тяжелыми каплями на отломленную часть цветка. Очутившись в оглушительной реальности, где руку невыносимо кололо и жгло от кровяной раны, Дамиано последовал за Викторией в дом. Оттолкнув выходящего Гота, догнал блондинку на пороге в комнату своего отца и крепко сжав её запястье окровавленными пальцами правой руки, поволок в комнату напротив. Виктория не стала сопротивляться, точно зная кто это был. Её невидимые феромоны абсолютно правильно подействовали на тревоженного и погружённого с головой в холодную бездну собственных мыслей подростка. Он с грохотом закрывает тяжелую деревянную дверь и приставляет блондинку к холодной стене. Продолжает удерживать Викторию за запястье, размазывая по белой коже девушки собственную кровь. — Может все-таки отпустишь меня? — Недовольно сопротивлялась она, вырывая окровавленное запястье. Но брюнет лишь сжал его сильнее, сжимая крепко вместе с тем и челюсть от подступившей волны боли. — Ты куда это собралась? — Не твое дело! — Холодно выплюнула она, вспоминая утреннюю с ним перепалку в коридоре. — Я не позволю, чтобы похотливые руки моего отца добрались до тебя раньше моих. — Хрипло шепчет он. Постепенно хватка слабеет, и женская рука уже скользит по его сильному плечу. Дамиано ловит момент, хватая лёгкий подол девичьего платья, кладет свои ледяные ладони на её горячую талию – прямо на пояс, к которому крепились чулки за хлопковые подвязки. — Ты же мечтал избавиться от меня. — Также перешла на шёпот Виктория, вгоняя Дамиано в ещё большее возбуждение. Пальцы сильнее сжимают нежную кожу, слегка давя на неё ноготками. Девушка кусает губу и прикрывает глаза. — Убить меня. Любым способом. Его сильные руки поднимаются выше, сжимая хрупкие рёбра. Виктория чувствует как от такого давления ей становится тяжело дышать, но не придаёт этому никакого значения. — Я могу сделать это в любой момент. И мне не обязательно для этого держать в руке револьвер или нож. — Да? И что же тебя останавливает? — Довольная собою Виктория улыбается, распахнув голубые глаза. Страсть и горячее дыхание Дамиано сходили на нет. — Зачем ты сюда приехала? Мотать мне нервы? Изводить меня возбуждающими взглядами? — Его колючий подбородок уже горячо обжигал нежную девичью шею. Дамиано поцеловал Викторию за ушком, слегка покусывая кожу. Она тихо простонала, облизывая губы. — Адриано сам меня выбрал, ясно? При упоминании имени отца, Дамиано остановился, убрав горячие губы с её тонкой кожи и спустив руки с рёбер. Его пристальный взгляд теперь был направлен точно в её голубые глаза. Он очень строго, нагло и долго изучал личико блондинки, пытаясь понять как ей удаётся так цеплять его. Что-то внутри него безумно ныло и горело, точно так же как и тот порез на пальце шипом от розы. В воздухе витал запах его крови и её тела. Трёт указательный палец большим, ощущая толстую плёнку засохшей крови. Блондинка взбудоражила его мир настолько, что он не мог больше ни на чем сосредоточиться, ни о чем и ни о ком другом подумать. Все, чего касалась она, вмиг приобретало особую важность, безупречную ценность и вселенскую необходимость. Он четко понимал чего она хотела и как этого добивалась, но не мог, как прежде, держать контроль и власть. Все это уже давно было сжато в тиски самой Викторией и уничтожено под тяжестью её взгляда. — Отпусти меня, мне нужно явиться к Адриано. — Четко проговорила она, когда ей надоело играть в гляделки с Дамиано. — Я с тобой. Блондинка громко расхохоталась, ставя под сомнение уверенное и твёрдое решение парня. Его глаза бегали по её искрящемуся лицу в поисках ответа. Виктория так безжалостно и уверенно смотрела на него, что он уже начинал сходить с ума от той задумки отправиться вместе с ней ко отцу. До этой секунды Дамиано был безумно уверен в себе, точно знал что хотел и имел в своих руках всю полноту власти. Но самодостаточная и самонадеянная блондинка уничтожила все в миг, в малюсенький миг, превратившийся для парня в безумную бесконечность. Её громкий смех снова сжимает его в тиски, почти сдавливая и ломая на части. — Нет. Ты со мной не пойдёшь. — Пойду. — Зачем? — Хочу активно поучаствовать в твоём наказании. — Хищно произносит он. — В качестве кого? Надзирателя или партнера? — Что? — А то я не знаю как наказывают молоденьких, красивых рабынь. Что уставился? Дверь мне открой и побыстрее. — Это ты даёшь мне указы? Серьёзно ты? — Усмехался Дамиано, не унимаясь. — Надо – сама откроешь и уйдешь отсюда. — Я предоставлю это тебе, ведь ты же схватил меня своими грязными руками, приволок сюда и запер дверь. Вот только до сих пор непонятно для чего. Дамиано вытащил низ рубашки из-под брюк и принялся оттирать кровь с ладони. Парочка последних фраз, брошенных блондинкой в конце словно пули прошли сквозь него, крепко цепляя горящее самолюбие, впервые находящееся на грани гибели. Он устало выдыхает, не желая теперь даже смотреть на неё. Виктория оказалась непосильной ношей для него. Дамиано бы не справился с её пылким характером и строгим, просто невыносимым нравом. И чем больше он это понимал и принимал, тем больше горечи и боли было у него во рту, прямо на кончике языка. Он жмурится, желая раствориться в воздухе под натиском её взгляда. Ему было больше нéчего сказать – она взяла верх над ним. Причём Виктории это почти даже ничего и не стоило. Наконец она толкает его в грудь и сама дергает за ручку двери. Та поддаётся лишь с третьего раза. На пороге как раз-таки уже стоял Адриано, решаясь постучать в комнату сына. Блондинка опешила от строгого даже, можно сказать, зловещего взгляда своего хозяина. Её колени вмиг задрожали, а дыхание сперло в спазмирующих лёгких. Если к такому взгляду его сына она уже привыкла и даже могла, как оказалось, перебороть его, то к этому взгляду Виктория не привыкнет никогда. Дамиано всегда был внимателен к деталям, поэтому заметив такую странную её реакцию на появление Адриано, начал пристально наблюдать за отцом, откладывая в памяти абсолютно каждую деталь происходящего здесь. Виктории стоило бы схватиться за стену, пока волнение и страх не взяли над ней верх, безжалостно поставив на колени перед хозяином. В её голове не было мыслей, не было той уверенности и силы, что заполняли собой всю огромную, просторную комнату Дамиано. Всё это вмиг растворилось в стальном злом взгляде мужчины. Ему удалось сломить её меньше, чем за минуту. Виктория опускает голову вниз, не желая видеть в его глазах безумную силу и победу. Такую уверенную, что переворачивало наизнанку. — Я, кажется, четко и громко сказал, что в обед ты должна быть у меня! — Дамиано схватил меня и закрыл здесь. — Выдохнула она, роняя мокрое от слез лицо в ладони. — Не лги мне! Хватает её за шею так, что руки невольно падают вдоль тела, а лицо устремляется к нему. Метает ледяной взгляд на сына и обратно в глаза блондинки. Постепенно перемещает пальцы к её лицу и с силой сжимает скулы. Из её рта вылетает мучительный стон, полный боли и страха. Дамиано дёрнувшись, хотел подойти и освободить девушку, но Адриано быстро смерил его взглядом. Хватает её за скулы и тянет на себя, тем самым поднимая её с колен. Виктория трёт ушибленные колени и волочится за ним. Дверь закрывается прямо перед носом Дамиано на ключ. Ее бросили в какую-то странную комнату. Здесь было так тихо, темно, пусто и сыро, что становилось жутко. В каждом углу словно скрывалось что-то очень жуткое и гадкое, протягивающее костлявые страшные руки к ней и душащее за горло. Адриано, не закрывая двери и не зажигая свеч, отправился в соседнюю комнату, где пробыл, кажется, – вечность. Виктории было настолько страшно и жутко, что она даже боялась выглянуть за пределы каменных стен этой комнаты. Которая буквально была пропитана девичьим страхом, и не только её страхом. Те камни, на которые Викторию жестоко бросили, знали и помнили вселенский ужас девушек, которых сюда также, как и ее, бросали на пытки. В проходе она заметила в руках Адриано длинную, плотную розгу, сверкающую от проблеска свечей в коридоре. Она знала, что он намеревался делать, поэтому даже не пыталась убежать. — Если бы ты была послушной девочкой, до этого бы не дошло. После этих слов захлопывается дверь. Она остаётся с ним наедине в жгучей и волнующей темноте. Ничего не видно и ничего не слышно, кроме собственного сбившегося дыхания и эха страха, бьющего о стены и бегущего по длинному пруту, что находился в руках брюнета. Отмеряет шагами комнату, останавливаясь в паре сантиметров от блондинки. Он знал эту комнату наизусть. Знал куда швырнуть жертву, как поудобнее её схватить, чтобы она не дергалась, знал как пороть и прочие тонкости. Хватает Викторию за волосы и приставляет лицом к ледяной стене. Блондинка даже не старалась бить его, вырываться или убегать, понимая, что от этого будет только хуже. Адриано в любом случае сделает с ней это. Ему очень льстило, что она в некоторой, как ему казалось, степени, подчинялась. Он привык к безумным крикам, слезам, истерикам и прочему. Но в этот раз все шло так гладко и быстро, что ему было вдвойне приятно пороть её. Задирает новую юбку и замахнувшись, со всей силы ударяет хлыстом по ногам блондинки. Она громко вскрикивает, чувствуя как розга крепко всаживается в её кожу, оставляя горящую отметину. Этот безумный, колючий жар расходится по всему её телу, будоража кровь. Адриано это лишь забавляет, он громко хохочет под её жалобные, наполненные болью, крики. Новые удары были не такими сильными и страшными. Виктория лишь иногда стонала, глотая горячие слёзы и кусая кровавые губы. Её ноги и ягодицы горели так сильно, что новых ударов она уже просто не чувствовала. Она даже не почувствовала как Адриано все-таки отпустил её волосы и бросив раскалившуюся розгу рядом с ней, ушёл. Блондинка не знала сколько так ещё просидела на мокром холодном полу с изрезанной от порки кожей. Её держали здесь жгучая обида и непонимание. Обида за то, что она здесь и непонимание за причину такой боли, от которой ей даже было сложно подняться с колен. Каждый, кто проходил мимо открытой темной комнаты, лишь заглядывал в неё, видя красное истерзанное тело девушки, но не желая ей как либо помочь. Даже вставший у порога Дамиано просто любовался работой своего отца. Виктория стирает с лица истерику, опускает юбку и кое-как встаёт с колен, опираясь ладонями о стены. Каждое движение давалось очень тяжело, она мучительно стонала и снова роняла на грудь тяжелые, соленые слезы. Эта боль, кажется, разъела её изнутри полностью, ставя её состояние под смертельную угрозу. Усмехается, замечая гостя у двери. Считала ли она его подонком? Да. Ведь он мог этого не допустить или же помочь, а не любоваться всем этим ужасным видом. Ждала его? Ждала, надеясь на хоть какую-то помощь с его стороны. Но никак не могла ожидать, что он окажется настолько жестоким и равнодушным к чужой боли. Прикладывает к его груди ту самую розгу, равнодушно и опустошенно глядя ему в глаза на протяжении несколько секунд. Видит в её глазах обиду и боль, но молчит. Хотя внутри творится настоящий мятеж в перемешку с возрастающей ненависти к отцу. — Сохрани её. Ведь тебе только это и нужно было. Оставляет его в недоумении, хромая в собственную комнату. Все счастье, эйфория, самоуверенность были смыты тяжелой рукой Адриано с розгой. Внутри не осталось ничего, кроме обжигающей, тяжелеющей душу боли вместе со вспоротой кожей. Виктория срывает с себя одежду, швыряя её на пол в коридор. Оставшись полностью обнаженной, ныряет в мягкую высокую кровать. Холодный воздух, гуляющий по коридорам этого ужасного дома садится на ало-красные полосы, успокаивая её душу и кожу. Слезы закончились, стало легче дышать. В комнате слышен громкий стук тяжелой деревянной двери о косяк. Виктория подумала, что это какой-то прохожий захлопнул ей дверь, оставив её в идеальной тишине и одиночестве, поэтому шумно выдохнула и спрятала голову подушкой. Безумно испугалась и вздрогнула когда кожи под коленом коснулся чей-то палец. Выдыхает, видя сидящего на краю кровати Дамиано. Обоих ничуть не смущал тот факт, что блондинка лежит полностью раздетая и ничем не прикрытая. — Мне жаль, правда. — Я не нуждаюсь в твоем сожалении. Уходи, я не хочу тебя видеть. — Нет, не уйду. Я хочу попросить у тебя прощения. Я поступил с тобой просто ужасно. Мне жаль, что так вышло. — Касается её кожи на бёдрах, наклоняется и целует. — Уходи. — Всё, что она сказала, перед тем как снова закрыться подушкой.***
Ему потребовалось время, чтобы прийти в себя после прочтения этой главы. Итан кладёт книгу на кофейный столик перед собой в гостиной и упираясь в спинку дивана, трёт напряжённые глаза с пеленой слез. В темноте перед собой видел ту самую ужасную сцену Адриано и Виктории, отчего по коже проходился мороз. — Ну и пошёл ты нахуй! — Крикнула блондинка, перепрыгивая ступеньки на лестнице, чтобы как можно скорее попасть в гостиную к другу. — Я присяду? Итан даже не успел ничего сказать, как Вик уже села рядом с ним. Отпивает из бутылки немного пива и кладёт уставшую, гудевшую голову на плечо шатена. Обнимает её, прижимая к себе ближе. Блондинка устало выдыхает, чувствуя на лице новые слёзы. Лениво стирает их с губ и снова пьёт пиво. Но его горечь не приносит облегчения, тогда она швыряет бутылку на пол. Которая падает на мягкий ковёр с длинным ворсом, из неё выливаются наружу остатки алкоголя, распространяя запах пива по всей гостиной. Итан мотает головой и шумно выдыхает. В моменты когда Дамиано и Вик ссорились в доме становилось невыносимо тяжело. Спокойно существовать в такие моменты не мог никто из ребят, особенно остро чувствуя эмоции и чувства пары. Таких дней, к счастью, было мало, но каждый из них ребята помнили очень отчетливо. — Почему он так со мной, Итан? Я не понимаю зачем… — Схвативший её приступ икоты так и не дал договорить до конца льющийся поток слез и обиды. — У каждого своя правда, Вики. — Ласково говорит. Она внимательно смотрит ему в лицо, перемещаясь на колени. Итан с понимаем и заботой смотрит на нее, мягко улыбаясь. — Проблема в том, что Дамиано редко когда принимает правду и соглашается с ней. Такой уж у него характер. Ты не можешь себя в этом винить, дорогая. Все образумится. Вы помиритесь, обязательно помиритесь. — Итан, ты такой классный друг. — Пьяно улыбалась блондинка. — Почему я выбрала не тебя? Ты лучше Дамиано в тысячу раз. Переворачивается лицом к нему, обнимая его за талию руками. Итан тихо смеётся, перебирая ее локоны пальцами. С того момента как он начал читать эту книгу все никак не мог выкинуть тот образ Вик из головы. И все ж таки они были очень похожи друг с другом. Шатен глубоко выдыхает, рассматривая ночной вид города из окна. Лежащая на его коленях подруга уже сопела после выпитого пива. Итан так и просидел с ней всю ночь, слушая её мягкое и тихое дыхание.