Глава пятая.
Эмпатия.
Вскакивает с постели, глуша в горле собственный истошный крик. Сны – редкое явление в жизни Виктории, которая практически перестала их видеть после ухода из дома матери. Но если уж они и снились ей, то исключительно в форме кошмаров. Сегодняшний не стал исключением. Настоящее месиво из собственной крови, содранных кусков кожи и чьей-то злобной руки, сверкающей как алюминиевый нож. Скидывает с тела одеяло, которым закрывала распоротые розгой ноги и встаёт с постели. За окном почти чёрные сумерки. Блондинка весь оставшийся день провела в постели и даже не могла вспомнить как уснула. Прикрывает окна тяжёлыми шторами из мягкого турецкого бархата, зажигает свечу. В комнате оседает тусклый свет, но его вполне хватает, чтобы хотя бы на время заглушить безумный страх. Сбрасывает вуаль с зеркала и разглядывает собственное тело. Кончики пальцев на руках нервозно подрагивают, губы сухие, как будто она обветрила их на сильном ветру. По всему телу стадо безумных мурашек, заставляющих её трястись как от сильного холода. В несчастных глазах проступили слезы, когда Виктория обернулась и увидела темно-красные полосы, покрытые легкой желто-зелёной коркой. Ими были покрыты ноги почти полностью от поясницы до пят. Не желая любоваться работой своего хозяина и дальше, девушка накидывает шёлковый халат, который был ей до пола, хватает с полки свечу и выходит за пределы своего убежища. В доме царит оглушающе мертвая тишина, словно все его обитатели вымерли. Она спускалась по ледяным каменным ступенькам босыми ногами, коря себя за то, что забыла обуться. В гостиной было много света, относительно коридора, лестницы и парочки приоткрытых комнат. Виктория оставляет согретую капающим воском подставку из-под свечи на комоде в коридоре и идет в гостиную. В памяти не нарочно всплывает вчерашний вечер, где она впервые столкнулась с Дамиано, который за сутки успел стать для неё самым ненавистным в мире человеком. Осматривает уже знакомый прибор – фортепиано, до сих пор глупо улыбаясь при упоминании его названия. Оно было таким странным и абсурдным, что ей не хотелось лишний раз прокручивать его на кончике своего языка. Проводит рукой по слегка приоткрытым клавишам, не задевая их, чтобы громкий звук никого не разбудил в доме. Её тело в огромном халате походило на приведение, скитающееся здесь в поисках своей жертвы. Она и сама не знала зачем вышла сюда и куда продолжала шагать. И вот ноги привели её на кухню. Здесь было теплее, чем в гостиной. Она осторожно прикрыла за собой дверь, чтобы страх быть застуканной не пугал её. В чистый, блестящий хрусталём стакан налила воды и залпом опустошила его. С последнего приёма пищи прошло вот уже почти полтора дня. И только сейчас блондинка поняла как безумно голодна. Вода хоть и освежила её пересохшее от истерики горло, но также и напомнило про пустой желудок, в котором вода бесследно лишь проскользнула, возбудив дикий порыв к приёму пищи. — Не спится? — Тихий шёпот, напугавший блондинку до потери пульса. Она едва не свалилась в обморок. — Эй, ты чего? Испугалась что ли? Позже она увидела, что это был Дамиано, скрывающийся за столешницей. Выдыхает, чувствуя как сердце бьется в горле, словно загнанная в клетку птица. Быстро дышит, ловя стадо мурашек на своей спине. Сжимает хрупкий стакан, разглядывая свисающую на лоб чёлку Дамиано. Встаёт напротив неё, рассматривая бледную и перепуганную до смерти блондинку. — Что случилось? — С каких это пор тебе интересно что со мной? — Язвит она, желая как можно поскорее вернуться в кровать. — С таких. Послушай, хватит играть в обиженного ребёнка. Я попросил у тебя прощения, выразил сочувствие. Между прочим, даже укрыл тебя одеялом, когда ты уснула, чтобы не замёрзла. — Да ты что? — Блондинка едва не засмеялась. — Мог бы не накрывать. Я лучше предпочту замерзнуть до обморожения, нежели разговаривать с тобой. Она сделала шаг вперёд, чтобы выйти из кухни, но парень быстро опередив её, встал преградой в дверях. Облокотившись о косяк, оповестил Викторию, что никуда не отпустит её, пока она не даст ему возможность на разговор. Она не могла вникнуть почему брюнет так изменился, стал чувственным и переживал за её самочувствие. Тем не менее, девушка уступила и дала ему возможность выговориться. Скрестив руки, уперлась спиной в стену. — Ты просто невыносимая… — Об этом ты хотел поговорить? — Ехидничила она. — Спасибо, в таком я не нуждаюсь. — Хватает её в проходе за плечи. — Отпусти меня или я закричу сейчас. Так громко, что услышат на другом конце города. И я не шучу, Дамиано. Отпускает её, дав пройти мимо себя. Не остановившись ни на секунду, быстро минует гостиную и почти бежит по ступенькам наверх, в свою комнату. Неприязнь к нему разрасталась с каждой секундой, а особенно заметно это стало, когда она услышала его громкие и быстрые шаги совсем рядом. Касается ручки двери собственной спальни, почти попав внутрь комнаты, как он хватает её за талию, прижимает к себе и предусмотрительно закрывает ей рот ладонью. Виктория вырывается и бьет его куда только можно, громко и злобно мыча ему в руку. Дамиано захлопывает дверь и кидает блондинку на кровать. Её возмущению не было предела. Вскакивает и бежит к нему, ударяя кулаками в его полуобнаженную грудь. Он сдаётся, позволяя ей все. — Я тебя ненавижу! Что тебе от меня нужно? Я не хочу тебя видеть, не хочу слушать! Ненавижу! Уходи отсюда! — Почти ревела блондинка, чувствуя как бессильна перед ним. — Успокоилась? Замечательно. Пойдём, сядем и поговорим. — Нет! Ты сейчас же уйдёшь! Я все расскажу Адриано. — Как думаешь, кому он больше поверит: обиженной рабыне или собственному сыну? Виктория лишь фыркнула, глядя исподлобья на его довольное лицо. Ударяет его снова как следует и обойдя кровать, садится на край спиной к нему. Дамиано улыбается и тихо смеётся. Она была такой наивной и глупенькой, что безумно забавляло его и заставляло все чаще и чаще идти с ней на контакт, чтобы понаблюдать за этим. Выдыхает, садясь на другой край, также спиной к ней. Виктория крепко сжала челюсти, почти тая от безумной ненависти к подростку, который был настолько невыносимым, что блондинка всерьёз задумывалась придушить его. Брюнет слушал её шумное дыхание, которое прерывало смертоносную тишину, пытаясь собраться с мыслями. Он пробыл с ней до позднего вечера, пока его глаза сами не начали слипаться. Накрыв блондинку одеялом, Дамиано ушёл в свою комнату. И как только его тщетно умытое несколько раз холодной водой лицо коснулось хлопковой наволочки подушки, сон куда-то ушёл. Мысли собирались в огромную кучу. И каждая была о ней – о злобной и ненавидящей, кажется все и вся, блондинке. Он ворочался с бока на бок, пока не понял, что сегодня останется без сна либо продрыхнет весь день. Оставалось лишь спуститься на кухню, чтобы запить водой таблетки, к которым он прикладывался довольно-таки часто, чтобы забыться и уснуть надолго. С тех самых пор как он увидел незнакомку в гостиной, его жизнь изменилась. Несмотря на то, что прошли всего лишь сутки, она успела свести его с ума, испытать все чувства: от ненависти до почти любовной привязанности. Дамиано знал, что должен быть рядом с ней в любом случае. Даже несмотря на её ненависть, нежелание и прочее. Ему для этого не требовалось её согласие. Какое-то помешательство. — Вик, — мягко протянул он, поворачиваясь лицом к её равнодушной спине. От коротко протянутого имени блондинке стало так мягко и тепло на душе, что она невольно развернулась, — давай мир? — Что? Мир? Нет, ты слишком самовлюблён для нашего с тобою мира. — Издевательски улыбалась она. — Это я самовлюблён? — Не унимался он. — По-моему, это ты корчишь из себя дуру, требующую чтобы её всегда и везде холили и лелеяли. Никто над тобой дышать не будет, никто тебя любить не будет, если ты продолжишь также относиться к людям. Учти, это был последний раз когда я хотел по-хорошему наладить с тобой отношения. Больше ты меня не увидишь, раз так хочешь этого и показываешь это всем своим видом, Виктория. — Он тут же сменил тон на более строгий, почти официальный. — Ты думаешь я без тебя помру? Я скорее помру из-за тебя. А то, что ты сейчас оставишь меня здесь одну, будет для меня самым лучшим подарком судьбы, Дамиано. — Передразнивала его Виктория, нагло улыбаясь. — Какая же ты мерзкая… С этими словами он встал и молча ушёл, оставив за собой в двери щель. Виктория громко расхохоталась, провожая широкую спину брюнета одиноким взглядом. Этот смех был скорее наигранным. Она не желала сейчас смеяться, а потому и упала лицом в подушку через минуту, давясь слезами. Этот дом выжимал из неё слишком много сил и энергии. С утра девушку заранее разбудила Марта, желая освободить Викторию от нового позора и наказания. Блондинка несколько раз поблагодарила её, ныряя из угла в угол, чтобы взять полотенце и сменную одежду. Брюнетка выдала ей рабочую одежду, которая очень не понравилась Виктории и которую она оставила на не застеленной кровати. В душе она думала о том, что ей поручат сегодня. Шёл третий день, а она до сих пор не знала зачем её сюда привезли и что она будет делать в этом доме. Вытерев насухо тело, бросает мимолётный взгляд на своё отражение в зеркале. Этого мига хватило, чтобы полностью утолить желание любоваться своим лицом как раньше. Этот переезд и теперешнее её окружение безумно помотали блондинку. Под опухшими от бесконечных слез глазами появились ужасающие синяки, дающие ей плюс пять лет, из под похудевших от стресса щек вырисовывались строгие скулы, об искусанных губах не могло идти и речи – они были покрыты плотной пленкой засохшей кожи, которую она, заимев пагубную привычку, постоянно сковыривала. Надев новое платье изумрудного оттенка и привычного для неё кроя, выходит из ванной, пропуская в неё стоящего в сиреневой пижаме и с большим полотенцем на плече Гота. Который обернулся, чтобы разглядеть сочную фигуру девушки. Спустившись вниз, сталкивается лицом к лицу с ночным гостем, который сначала напугал её, а потом наговорив кучу неприятных вещей, наконец-то дал общение оставить её. Дамиано усмехнувшись, развернулся и пошёл в противоположную от лестницы наверх сторону. Громко хлопнул дверью, ведущую на улицу, оставив блондинку в недоумении. Неужели его и правда так легко задеть парочкой слов? Тогда он просто слабак и зря связался с Викторией. — Что случилось? — Голос Адриано звучал непривычно нежно, почти сладко, над ухом голубоглазой. — Откуда я знаю? — Сухо промусолила она, спускаясь с последних ступеней. — Не поладили? — Почему вы ведёте себя так, будто вчера ничего не было? — Тут же задала она встречный вопрос, игнорируя предыдущий. Адриано опешил, явно не ожидая такого напора с её стороны. — А что вчера было? — Все ещё тепло улыбался он, продолжая строить из себя конченного дурачка. Виктория почти взорвалась от настигшей её волны ненависти к нему. Адриано искусно умел вывести человека из себя за долю секунды. Стиснув зубы, девушка нагнулась перед ним и задрав платье, закричала: «вот что!», демонстрируя кровавые полосы. Мужчина улыбнулся ещё шире словно он был под действием каких-то сильнодействующих успокоительных, которые притупляли все его эмоции и чувства. За спиной Адриано показалось ошарашенное лицо мальчика. На вид ему было не больше пяти лет. Виктория тут же опустила юбку, находя в лице мальчика общие черты с Адриано и Дамиано. Он подошёл к отцу и обняв за ногу, со злом и обидой посмотрел на Викторию. Она невольно улыбнулась, делая два шага назад. Брюнет потрепал мальчика по светлым волосам и отпустил вперёд, сказав, что скоро присоединится к нему и маме. — Ещё скажи, что ты этого не заслужила. — Он вернулся к привычной физиономии и официозу в голосе. — Впредь задирать юбку здесь или в гостиной я тебе запрещаю. У меня полон дом детей. — Следующего раза не будет. Я обязательно найду предлог, чтобы уйти отсюда. — Не найдёшь. А если и попытаешься, то, считай, что вчерашнее было для тебя цветочками. — Быстро смерил он её, вешая на лицо невинную улыбочку. Снова хлопнула входная дверь. Дамиано вернулся в дом с маленьким братом на руках. На его лице была неприязнь к младшему члену семьи, от которого он поспешил избавиться, посадив на руки к Адриано. Не сказав ни слова больше, скрылся за дверью на кухне. Остальная прислуга также спустилась вниз, встав в ряд вместе с Викторией. Опасаясь за своего сына, Адриано вёл себя мягко, раздавая каждому поручения. Блондинка внимательно слушала его, иногда усмехаясь. Хозяин бросал в её сторону злобные взгляды, мечтая поскорее добраться до нее. Голубоглазая лишь глупо улыбалась, точно также, как он улыбался ей при встрече несколько минут назад. — А ты, — теперь в его голосе слышалась заметная неприязнь, чего не было по отношению к остальным. Виктория считала это собственной мини-победой, — подстрижешь в саду кусты, польёшь цветы и разберёшься в моей библиотеке наверху. Начисто протереть пыль с каждой книги, составить список всей библиотеки и освободить одну полку для новых. — И все? — Хихикала она, строя из себя покорную девочку. — А тебе мало? Значит приготовишь ужин для всего дома. Для моей семьи, для всей прислуги и для детей. О моих предпочтениях тебе расскажет Дамиано, которого я отправляю в качестве надзирателя. — Он уничтожал её с каждым словом. А последнее предложение и вовсе сломало Викторию пополам, почти согнув ей колени, на которые она непременно бы упала в мольбе, если бы не её стойкий характер и сильный нрав. — Сын, ты слышал? — Крикнул он, желая явно услышать отклик Дамиано из кухни. Он точно знал, что тот станет подслушивать. В ответ от подростка он услышал лишь громкое ругательство. Все разошлись, когда Адриано вышел на улицу с ребёнком. Марта рассказала, что его не будет вместе с семьей на протяжении всего дня. Они едут на почётный ужин с каким-то иностранцем в отдельный дворец, поэтому сегодня у них легкий денёк. И только из-за «любезности и особой любви» к Виктории, он дал ей столько дел. Дамиано недовольно вылетел из кухни, желая догнать отца и поехать с ними. Но удача посмеялась ему в лицо и собрав чемоданы, отправилась вслед за Адриано в соседний город. Виктория расхохоталась, поднимаясь наверх, чтобы переодеться и найти инвентарь. Находиться в саду оказалось непосильной ношей для хрупкой блондинки. Когда она жила в своём доме, то все полевые и садовые работы за неё делал отец. Девушка впервые держала в руках остро наточенный и тугой секатор. Она успела им несколько раз порвать одежду, порезать колено и стереть руки в огромные мозоли. Дамиано, смотревший на все это с глупой ухмылкой, сидел в беседке совсем недалеко от сада и разглядывал бедняжку. Она несколько раз порывалась сдаться, оставить все и сбежать, но ее любезный надзиратель следил за каждым её движением. Когда кусты были криво подстрижены, а острые ветки собранны в уже порванные ими же мешки, блондинка заметно подустала. Пара мозолей кровоточили, но на зло Дамиано, Виктория лишь обтерла их о подол грязного фартука и с невинным видом зашла в беседку. Стащила из его рук стакан с водой и быстро осушила. Выглядела она сейчас не самым лучшим образом. Льняной фартук был порванным и испачканным землей, кровью и зеленью, лицо тоже испачканное, мокрое от пота и усталое. Но она максимально старалась показать брюнету, что она чувствует себя просто прекрасно и ни капли не устала. — А поровнее подстричь нельзя было? — Брезгливо спрашивает Дамиано, рассматривая её с головы до ног. — Обойдёшься. — Устало падает в стул напротив подростка. — Расскажи-ка мне лучше о предпочтениях твоей семьи. Все-таки мне готовить для них ужин. — Случаем яда не подсыпешь туда? — Язвил он, рассматривая её личико. Все в нем выдавало, что он не был к ней равнодушен и лишь блефовал. А блондинке так нравилось, что он неумело играл свою неприязнь к ней. — А что, у Адриано на него аллергия? — Какая же ты все-таки… стерва. — Всего лишь стерва? А я то думала, твоя фантазия выдаст что-нибудь покреативнее. Сидеть здесь в беседке было прекрасно. Распустившиеся цветки вишни пахли так сладко, что почти слипались ноздри, а легкий ветерок, проникающий в резную, деревянную беседку приятно обдавал её потное лицо и шею. К тому же и солнце не пекло в затылок до солнечного удара. Наверняка вечером здесь не менее восхитительно наблюдать за звёздами, ощущая тёплые объятия лёгкого весеннего ветерка. Виктория чувствовала себя так легко и развязно рядом с Дамиано, что не могло не действовать ему на нервы. Он бесился от того, как легко она себе позволяет все это, как нагло и в открытую издевалась над ним, не боясь ничего. Впервые он был слаб перед женским полом, не в силах дать какой-либо отпор. Еле скрывающая его грудь хлопковая рубашка заметно пропиталась его пóтом. Тогда Дамиано придумал нехилый трюк, который не сможет оставить блондинку равнодушной. Медленно расстёгивает малюсенькие пуговки, внимательно следя за её взглядом. Виктория мимолетно посмотрела на него, а заметив, что он собирается делать, остановила свой взгляд на его наглом, даже надменном лице. Также внимательно следила за тем, как оголяется его грудь. Он специально медлил, искусно гипнотизируя её возбужденным взглядом. Блондинка кусает губу, собирая в гармошку подол фартука и распуская её вновь. Атмосфера в открытой беседке вмиг приобрела новые краски, поменяв полярность с ненависти и неприязни в сторону смущенной возбужденности. Оставшись без рубашки, спокойно повесил её на спинку стула, стоящего рядом и по-царски рассевшись, разглядывал и ожидал дельнейших действий Виктории. Он уже наизусть выучил все её привычки и совершенно точно знал, что после любого его действия обязательно должна последовать ответная реакция блондинки. — И к чему это? — Что к чему? — Дурака из себя не корчь, вообще не умеешь. — Блондинка устало встала со стула, возвращая Дамиано пустой стакан. — Надевай свою потную рубашку и пошли домой, перебирать книги. — Что? — Засмеялся он. — Вообще-то я тебе не партнёр. — Ну и слава богу. Послушай, у меня нет сил на выяснение отношений, пойдём. Чем быстрее начнём, тем быстрее закончим. — Задание дали кому? Тебе? Вот ты и вали в свою библиотеку, выметать пыль. Блондинка лишь цокнула и даже не обернувшись, показала ему средний палец, прежде чем зайти в дом.