Высматривая путь. Том II

      Сказать, что у Деры ничего не получалось — это ничего не сказать. Она терзала себя этим злосчастным ритуалом до рассвета. Пробовала разную интонацию, пробовала разные ударения, пробовала разную быстроту. Шептала, кричала, бубнила, ворчала, но ничего так и не произошло. После той медитации она четко ощущала энергию, которая исходила от корня, но, увы, не сказать, что это шибко упростило ей жизнь. Рана была на месте, кровоточила, жгла из-за длительного контакта с кашицей мандрагорового корня, но затягиваться никак не хотела. Фредерика уже и грешила на то, что ее познания Старшей Речи на довольно посредственном уровне. Думала, может, все дело в том, что она просто не до конца понимает то, что говорит. Но ведь перевод всегда был перед глазами, заботливо оставленный автором как сноска, так, на всякий случай, для особо любознательных или тупых, как Фредерика. Да, Дера окрестила себя тупой после второго часа нескончаемых попыток. Ругала себя, даже плакала и колотила руками о стол, но ничего не происходило. Пепел разлетался, раненая рука пульсировала, но ни черта не происходило.       Подумалось, что, может, все дело в том, что ей все же нужно уметь черпать энергию. Но ведь Кейра ясно и четко сказала, что для ритуалов это не нужно. Достаточно той магии, что находится в растении, и активатора — воска. Посему выходит, что либо чародейка чего-то не понимала, либо корень какой-то бракованный, либо активатор не работал, либо сама Фредерика никакая не одаренная. А когда она с чувством бахнула ладонями по столу и взвыла, не выдержал уже ведьмак. Он все это время сидел на скамье напротив стола и сторожил травницу. Иногда, конечно, клевал носом, но в целом самоотверженно боролся с усталостью и сном до конца.       — Уже почти светает. Тебе бы отдохнуть, — хрипло проговорил он, проведя рукой по лицу, стараясь хоть немного взбодриться.       Ему самому с трудом хватало сил, чтобы не отключиться. И как выдерживала едва пришедшая в себя после болезни Дера, он понятия не имел.       — Ничего не выходит. Я не понимаю… — она тихонько всхлипнула и потерла кулаками покрасневшие, от усталости и накативших слез, глаза.       — Знаешь, — начал Эскель, скрыв зевок кулаком, — среди всех ведьмаков я самый последний овладел знаками. Да и по остальным навыкам я всегда был самым посредственным. Дрался так себе, эликсиры пригодные варил через раз, а магией и того пользоваться не умел. Пока все щелчком пальцев поджигали свечу, я даже не мог вызвать искру. Вообще ничего.       Дера уперлась локтями в стол и принялась устало тереть пальцами глаза. Слезы катились по ее щекам, но она упорно делала вид, что все в порядке. А ведьмак тем временем продолжал:       — Однажды был у меня тренировочный бой с другом, я рассказывал тебе о нем.       — Геральт. Помню, — сдавленно буркнула девушка, но рук от лица не оторвала.       — Да, — кивнул тот и снова зевнул так, что чуть не разорвал рот. — Так вот, — продолжал он сонным хриплым голосом, будто рассказывал какую-то сказку. — Стояли мы, значит, друг напротив друга, и сказать, что я струхнул тогда — ничего не сказать. Я до конца не хотел выходить против него, потому что он во всем был хорош: в фехтовании, в магии, в алхимии. У него были прекрасные рефлексы, и он на очень хорошем уровне владел своим телом. А я… ну я был слишком медлительным, слишком неуверенным в том, что делаю, слишком требовательным к себе и слишком самокритичным. Меня спасала только моя внимательность. И еще я умел ждать. Когда он начал зажимать меня своими бесконечными атаками, я не запаниковал, нет. Просто блокировал и ждал. А когда сил блокировать больше не осталось, как и силы Геральта поиссякли, я просто подставил руку под удар. Левую. Он махнул мечом и чудом не отсек ее. Когда полилась кровь, он растерялся и тогда уже начал действовать я. Закончил все одним ударом в грудь. Даже не бил мечом, просто со всей дури врезал навершием рукояти. Но этого было достаточно, чтобы сломать ему ребро. Отхватил я тогда конечно от старика Весемира… Отходил меня ремнем, как ребенка, и за сломанное ребро, и за то, что руку подставил. Но я кое-что понял…       — Что же? — Фредерика провела ладонями по щекам, стирая влажные дорожки слез, но ведьмак ей не ответил. — Эй, Эскель! Что ты понял?       — А? — он встрепенулся, поднимая голову и расфокусированно глядя на Деру.       Травница улыбнулась, понимая, что рассказчик, оказывается, просто уснул.       — Тренирочный бой с Геральтом. Ты сломал ему ребро. Он чуть не отрубил тебе руку. Что ты понял?       — Точно, — он прокашлялся в кулак, чуть приподнял тело, смахнул с лица волосы и в задумчивости нахмурился, явно вспоминая, к чему затеял весь рассказ. — Тренировка, точно. Так вот, — он прокашлялся еще раз. — Я понял, что наши слабые стороны не всегда таковыми являются на самом деле. К примеру, ты сейчас наверняка обругала себя на чем свет стоит, но, тем не менее, потратила всю ночь на то, чтобы добиться хоть какого-нибудь результата. Ты упорная и усидчивая. И это можно считать твоим преимуществом. Просто сиди… — он громко зевнул и клюнул носом, тут же вздернув голову. — И пробуй… и…       По комнате разнеслось тихое сопение. Эскель держался молодцом: он до конца боролся, но, увы, проиграл. Сон сморил его окончательно. Он склонил голову к груди, волосы закрыли его лицо, а тихий сап начался превращаться в храп. Дера улыбнулась, встала на ноги и чуть пошатнулась. Благо стол оказался под рукой. Ноги стали ватными и покалывали от долгого сиденья. Немного постояв и приведя конечности в чувства, Фредерика двинулась в сторону ведьмака. Подошла к лавке, взяла покрывало, что сложенное лежало на краю, и заботливо укрыла Эскеля. Немного поколебалась, но все же легонько чмокнула его темную макушку.       — Спасибо, что не оставил меня, — прошептала она и оставила еще один невесомый поцелуй.       Спать теперь совершенно не хотелось. Внутри поселилось странное воодушевление. Оттого, сделав пару кругов по комнате, Дера качнулась вправо, затем влево, размяла затекшую спину и вернулась обратно за стол. Нужно сосредоточиться, как во время медитации, ощутить энергию и с крайней щепетильностью, соблюдая порядок манипуляций, провести ритуал. Еще двадцать попыток, и только потом она со спокойной душой отправится отдыхать. А как отдохнет, то обязательно продолжит. Она ведь усидчивая и упорная.       Но попыток было явно не двадцать. Когда Фредерика уже сбилась со счета и потеряла всякую надежду на успех, то внезапно почувствовала легкое пощипывание в руке и покалывание в кончиках пальцев. Неужели это оно? Воск, что капал на кашицу, начал медленно испаряться, превращаясь в маленькие светлые искры. Они взмывали в воздух, подобно дымке, и растворялись. Дера смотрела на это с нескрываемым восторгом, широко распахнув глаза. Все закончилось так же внезапно, как и началось.       Она тут же все стерла с ладони и, проведя предплечьем по лицу, всмотрелась в рану. Она не зажила полностью, но края подсохли, стали чуть стягиваться. Вместо кроваво-красного след от пореза стал темно-розовым. Заживление пошло, но не завершилось. Вернее даже сказать, только началось. Фредерика потерла лицо и глаза предплечьем, затем еще раз и еще. И только потом опять взглянула на руку и рвано выдохнула. Ей это не почудилось, прогресс был налицо, пусть и не существенный. Но радости почему-то не было.       Во рту пересохло, в голове помутилось, как после знатной попойки, глаза резало болью так, словно кто песок насыпал, а что уж говорить об общем состоянии. Тремор в конечностях, слабость, сонливость и, как следствие, полное безразличие ко всему происходящему. Она уж и не помнит, когда в последний раз доводила себя до такого состояния. Даже ночные бдения у Отто не были такими тяжелыми. Работу она делала монотонную, не торопясь и не нервничая. А когда одолевал сон, то и вовсе не сопротивлялась. А тут нужно было выжать из себя все. Ведь времени у нее не так уж и много осталось. Тем более, судя по тому, что обсуждали Кейра и Эскель, скоро придется отправляться в путь, а то и так засиделись. Внезапно на ее плечо легла рука, заставив чуть накрениться в сторону. Дера схватилась руками за стол и лишь чудом не упала.       — Как успехи? — над ухом раздался вкрадчивый голос чародейки.       — Я не уверена, что это успех, но…       — Покажи.       Травница послушно протянула руку Кейре. Та осмотрела ее со всех сторон, сжала в пальцах, хмыкнула и коротко кивнула.       — Хороший результат. Молодец. А сейчас отдохни, — она провела ладонью по едва теплому лбу Деры. — На тебе лица нет. Бледная вся. Смотреть противно. Дама не должна выглядеть таким неподобающим образом, а мода на аристократическую бледность давно прошла.       Затем она бросила взгляд в сторону лавки, на которой сидя спал ведьмак, вздохнула и кивнула в сторону своей комнаты.       — Так и быть. Можешь воспользоваться моей кроватью. Но только в этот раз!       Фредерика кивнула, ведь говорить уже просто не было сил. Ей бы хоть до кровати дойти без проблем. С трудом переставляя ноги, она, шаркая, добрела до шторы, немного запуталась в ней, чертыхнулась, но в итоге благополучно скрылась в комнате.       Взглянув на Эскеля, Кейра задумчиво смяла губы, постучала ноготками по поверхности стола и решила все же не беспокоить и его. Тем более у нее и без того есть кое-какие дела. Посылка с письмом, которую он отправил вчера, уже была в пути. Ей не составило особого труда отследить ее, учитывая, что она была не только надушенная, но еще и зачарованная. Так, на всякий случай, чтобы не потерялась и со стопроцентной вероятностью добралась до своего получателя. И, судя по тому, что ей показала водная гладь, она была уже на пути в Ринду. Опытному чародею не составит труда отследить перемещение того или иного предмета, сделать амулет, а также разглядеть магический потенциал. А Кейра была опытной чародейкой, даже несмотря на свой молодой возраст в сравнении с коллегами и некоторую эмоциональность.       Ох, достаточно вспомнить только, как она, совершенно не женственно, разбила одним точным ударом нос и губу этому неряшливому и крайне неприятному типу Артауду. О таком, конечно, в приличном обществе не говорят, но в глубине души она очень гордилась своим поступком. Потом, правда, ее выбросили из окна, но на каждое действие есть противодействие. Даже такая взбалмошная чародейка об этом знала, потому и не думала держать зла на разгневанного Артауда.       Если все пойдет так, как она предполагает, а зная Александэ̀ра, он телепортируется сюда незамедлительно, как только получит приглашение, у нее на все про все осталось не больше четырех дней. Если, конечно, он не будет занят терзанием какого-нибудь кмета во благо науки и магии. Значит, ей следует приготовиться. Присмотреть, какие вещи можно захватить с собой, а какие всего лишь ненужный хлам. Также не помешает сделать несколько вещиц и снадобий для Деры. Ведь неизвестно, пересекутся ли их пути еще раз. Еще бы придумать, куда спровадить из хаты ведьмака и Фредерику на часок-другой, пока она будет решать свои деловые (и не только) вопросы с Александэ̀ром. Оценив количество дел, Кейра направилась на улицу. Остановилась на крыльце, приложила ладонь ко лбу и взглянула на небо. Шедшие с севера тучи доверия не внушали, потому лучше отправиться собирать необходимые травы, а уж потом перебирать пожитки. Ведь если начнется ливень, то в грязи ничего толкового не отыщешь.       Эскель проснулся от негромкого стука. Дернулся, сел прямо и сонно осмотрел комнату. Стук повторился, вызывая у него прилив раздражения. А когда удалось обнаружить его источник, то и вовсе захотелось громко выругаться. В окошке, что находилось как раз по правую сторону от его головы, была чародейка. Она махала рукой, якобы зовя его наружу, и широко улыбалась. Взглянув на комнату еще раз, он понял, что Деры нет и близко. Кейра постучала еще раз, и, наконец, не выдержав, ведьмак вышел из хаты.       — Так всю жизнь проспишь, — улыбаясь, заговорила она.       Эскель хмуро осмотрел ее, заметил, как она держала под рукой огромный букет разнотравья, и громко зевнул.       — Фредерика отдыхает у меня в комнате. Она всю ночь глаз не сомкнула. И, между прочим, не напрасно. Ей удалось даже немного заживить рану. Правда, не до идеала, чтобы и шрама не осталось, но это тоже очень хороший результат. Тем более для ее уровня.       — Я же говорил, что у нее много талантов, — поправив рубашку, самодовольно улыбнулся ведьмак.       — Судя по ее словам, только ты о ней такого мнения, — Кейра подошла поближе и осторожно уселась на крыльцо. — Как хорошо, что ты его починил, — она провела рукой по пыльной деревянной поверхности и, не скрывая улыбки, уложила на колени травяной букет.       — О чем это ты? — Эскель присел рядом, упираясь предплечьями в колени и наклонившись чуть вперед.       — Да так. Ни о чем.       Погода стояла что надо. Пасмурно, но не жарко. Свежий ветер приятно ласкал отрытые участки тела, трепал волосы и приносил запах вот-вот поспевшей пшеницы с полей. Жаворонки грустно и переливчато стрекотали на отлете под самыми тучами, а дятел очень увлеченно и сосредоточенно долбил березовый ствол. Благодать и покой. Все, как и любил ведьмак. Но, даже несмотря на все эти прелести, оседлая жизнь начинала его тяготить. Постоянно хотелось чем-то себя занять. Да и Василька было жалко. Не хватало ему дороги и знатной пробежки, а то с таким образом жизни он заметно поднабрал. Хотя и сам ведьмак тоже чутка прибавил в весе, судя по тому, как стали передавливать штаны. Все дело в том, что он стал есть, как полагается, трижды в день, а не как придется. Иногда и вовсе одной водой обходился в особо жаркие дни, к примеру. А тут тебе и завтрак, и обед, и даже ужин. Эскель провел руками по волосам, отметил, что их надо бы подстричь, и взглянул вперед, в сторону тына и полей, что раскидывались за ним.       — Я хотела поговорить с тобой, — подала голос чародейка, принявшись перебирать букет, лежащий у неё на коленях, и взмахом руки заставляя побеги парить в воздухе.       — О чем?       — Дня через четыре, может, и раньше, сюда прибудет один чародей. Сомневаюсь, что с его замашками он пробудет в этой глуши долго, но, тем не менее, я бы хотела провести с ним некоторое время наедине. Потому было бы неплохо, если бы ты с Фредерикой куда-то пошёл. Прогулялись бы часа три, может, четыре, — она взмахнула рукой и подняла в воздух очередной побег, пристраивая его рядом с подобным.       — Понял, не дурак, — кивнул Эскель и вздохнул, прикидывая, куда же можно себя деть на такой длительный промежуток времени, если кругом одни поля да редкий перелесок.       — Не строй такую хмурую мину, — усмехнулась Кейра. — Возьмите коней, проедьтесь в поле или к лесу. Можете и вообще пешком прогуляться. Возьмите еду, покрывало. Устрой такой себе пикник. Да и пусть Фредерика возьмет с собой все необходимое, ей не помешает потренироваться на свежем воздухе.       — Хорошо, — снова кивнул ведьмак, найдя взглядом своего коня.       Тот расслабленно пасся неподалеку, жевал траву и гонял хвостом мошек.       — Думаю, если все пройдет, как я предполагаю, то на следующий день я покину это место, — чародейка внимательно всмотрелась в побег ярутки полевой. — Еще бы и толокнянку найти… нужно будет не забыть дать Фредерике рецепт из нее. А еще не помешает и кувшинка желтая. Боги, лишь бы не забыть… столько всего нужно еще успеть сделать.       — Куда отправишься? — как бы между прочим спросил Эскель, хотя отчего-то ему и в самом деле это было интересно.       — В Велен, — коротко ответила чародейка. — Куда конкретно пока не знаю. Надеюсь, Александэ̀р мне поможет с этим. Только не говори, что волнуешься, — усмехнулась она.       Ведьмак ничего не ответил. Чародейка тоже не спешила нарушать тишину. Ведь все было понятно и без слов. К тому же отчего-то было так спокойно, так душевно, что стало боязливо нарушать такую незримую идиллию. Закатное солнце начало пробиваться сквозь плотные темные тучи. Кейра бросила косой взгляд на ссутулившегося Эскеля и усмехнулась. В душе она искренне надеялась, что этому увальню хватит мозгов найти нужный подход к Фредерике. Ведь чувствуя за девушку какую-никакую, а ответственность, она не хотела отдавать ее в руки абы кого. Нет, ведьмак не был абы кем, но лучше уж перебдеть. Ведь Дера — невинное дитя. По крайней мере, в глазах Кейры.