Высматривая путь. Том II

      Дера проснулась от громкой ругани, что заполнила своим отвратительным эхом всю землянку. Она неторопливо открыла глаза, с нескрываемой обреченностью взглянув перед собой, но вставать не спешила. Хотя куда ей спешить? Ночь выдалась непростой, так что уснуть получилось далеко не сразу. А может, она сомкнула глаза только с рассветом? В этой чертовой халупе поди разбери, когда луна сменяет солнце и наоборот. Гвалт все не прекращался, а девушка лишь тихонько вздыхала, прижав к груди свои дражайшие сумки. Вспомнилось детство, когда ее будили громкие голоса родителей, вернее, матери, которая имела ужасно раздражающую привычку верещать на отца так, чтобы непременно слышало все поместье. Тогда нянюшка заходила в комнату и обязательно приносила что-то запрещенное. Например, плюшку с сахаром, засахаренную клубнику или леденец на палочке. Вот только в данный момент нянюшка не войдет, а вместо мягкой перины тело чувствует прохладную землю. Подумать только, она, дочь Радослава Лазаревича, достопочтимого реданского аристократа и знатницы Берзе де Бейль, теперь спала, словно зверь какой. Вот прямо так, на голой земле. Хотя нет, хуже, чем зверь. Ведь даже домашним животным стелют подстилки или сено, а дикие находят свой ночлег в листьях или мягкой траве.       — Мы должны будем уйти, Мэйв. Как же ты не поймешь это?       Дера нахмурилась, уловив среди прочей брани на треклятом Старшем наречии, фразы на всеобщем. И, судя по голосу, то это был главарь всей этой лесной братии собственной персоной. Стало любопытно, что же он не поделил со старой стервой. Девушка тут же напряглась и прислушалась, стараясь не шевелиться. Мало ли что любопытного или полезного ей удастся услышать. А в случае чего всегда можно просто прикинуться спящей.       — Потому что ты не дойдешь. Ты хоть представляешь где находится Dol Blathanna?       — А ты считаешь меня неразумным мальцом? Конечно представляю. И я доведу туда всех. И даже тебя, несносная ты женщина.       — Но я не хочу никакой долины. Я хочу только одного: чтобы ты прожил как можно дольше! А если ты будешь в таком состоянии пересекать весь Аэдирн, то не проживешь и месяца.       Дере точно не показалось — в голосе эльфки проклюнулись нотки мольбы и отчаяния. Подумать только, значит ли это, что она способна на что-то большее, чем язвительность, предвзятость и гнев? Девушка нахмурилась и закусила нижнюю губу. На языке почувствовалась горечь от пыли, но она не обратила на это внимания. Этот так называемый главный эльф, выходит, болен. Какой интересный факт. А не связан ли он с отсутствием Эскеля? Фредерика затаила дыхание от лихой мысли, что пришла в ее голову. Боги, а если этот командир уговорит ведьмака сопровождать их до этой самой Дол Блатанны? Да они же так в Ковир и Повисс и до следующего лета не доберутся. А зная некую простодушность Эскеля, то вполне вероятно, что он не сможет отказать. Захотелось громко выругаться и на кого-нибудь накричать. Но лучше сидеть тихо, а то так можно не только схлопотать, но и не узнать чего-то действительно стоящего. Хотя кого она обманывала? Эльфке не нужна была причина, чтобы отвесить Дере пару оплеух.       — И я проживу. Ведь со мной ты, Мэйв. А ты придаешь мне сил, помнишь?       Слух уловил тихое шуршание одежды и полный нескрываемого страдания вздох. Они обнимались? Фредерика тихо хмыкнула, а когда послышались шаги, то торопливо прикрыла глаза и постаралась дышать через раз, чтобы подумали, будто она спит крепким сном. Входная дверь, скрипнув петлями, закрылась, а Мэйв, шелестя юбкой, прошла совсем рядом и злобно зафырчала. В следующее мгновение в травницу полетела небольшая деревянная ступка, заставляя ту вздрогнуть всем телом и прикрыться предплечьями.       — Я знаю, что ты подслушивала, несносная breoga [лягушка]!       — Я ничего не слышала, — спокойно отозвалась та, дивясь тому, с какой искренностью она рада, что ступка попала не в голову, а всего лишь в плечо.       — Не лги мне!       — Я ничего не слышала, — она продолжала стоять на своем. Почему? Сама не понимала. Сейчас ее больше волновало то, останется ли на плече синяк.       — Если хочешь дожить до возвращения своего треклятого мутанта, то больше не ври мне. Иначе я скормлю тебя накерам.       — Он не мутант, — шепнула Дера, понимая, что даже спорить у нее не осталось сил. — Его зовут Эскель.       — Мне плевать, как его зовут, — Мэйв с чувством пнула что-то ногой и тут же зашипела от боли пронзившей ступню.       Фредерика ничего не ответила, только сжала челюсти так, что аж желваки заходили. И если о ней просто-напросто забудут вплоть до возвращения ведьмака, она будет совершенно не против. Но эльфка, видать, не шибко к этому стремилась. Она походила из угла в угол, пофыркала, а когда немного пришла в себя, то остановилась аккурат у головы девушки. Та, даже не шевелясь, перевела взгляд на грязные носки ее сапог, что оказались почти у самого носа и обреченно вздохнула.       — И все же, — удивительно спокойно заговорила Мэйв. — Как ты научилась использовать энергию растений?       Боги, она что, еще не успокоилась?       — Медитация, — безжизненно отозвалась травница, понимая, что эта настырная не оставит ее в покое, пока не узнает хоть что-нибудь.       — Это я и без тебя поняла. Что было еще?       — Когда я медитирую, то начинаю ощущать нечто вокруг себя. Я бы назвала это колебаниями, волнами, иначе — чем-то, что исходит от некоторых существ, предметов, растений. Но ощутить что-то глобальное, как истинные адепты, например, какую-то элементальную энергию, я не могу. Я могу прикоснуться к этим колебаниям как бы ментально, но заставить работать вот так запросто, без необходимых слов, нет. Пусть я буду махать руками, как безумная, и выкрикивать все слова на Старшей Речи, которые знаю, но не смогу перелить и захудалой частицы в заклинание. Это то, как я понимаю этот процесс. Моя наставница, возможно, видит это по-другому.       — Твоя, так называемая «наставница» говорила тебе, что маги обучаются немного иначе? Что они вначале учатся черпать энергию, а только потом использовать ее.       — Говорила.       — И что? Ты все равно согласилась?       — А что меня должно было остановить? — Дера подняла на эльфку хмурый взгляд.       — То, что ты не эльф, а твоя наставница не Знающая. Такого рода знания, в которые она пыталась тебя посвятить, входят в их круг осведомленности.       — Мы ничего непоправимого не делали. Просто использовали то, что дала нам природа. А дала она весьма любопытные растения, имеющие способность к накапливанию. И вообще, чародеи носят всякие амулеты, где накапливают магическую энергию. Теперь что, их казнить за это?       — Амулет — это кем-то изготовленный артефакт. И дело не в амулетах, а в виде энергии и способе взаимодействия с ней, глупая ты девка! — всплеснула руками Мэйв.       — Боги, это бессмысленный разговор… — вздохнув, девушка прикрыла глаза, но затем почувствовала весьма ощутимый толчок в живот.       От такого выпада воздух с тихим свистом покинул ее легкие, заставляя закашляться.       — За что? — хмуро спросила она, интуитивно прикрываясь рукой. Только сделала это поздно.       — За неуважение. Ко мне и к знаниям моего народа. Мало того что приперлись на Континент и лишили нас дома, так теперь и на наши знания посягать удумали?       — Я что, теперь должна еще и извиняться?       — Не помешало бы. Но я вот думаю, если я избавлюсь от тебя, скажет ли твой ведьмак мне спасибо? Ты ведь наверняка настоящая обуза для него. Болеющая, неуклюжая, трусливая, — с нескрываемым ехидством заговорила Мэйв.       Нет, не то чтобы ее сильно заботила это мерзкая человеческая девка, что полезла в ту степь, в которую лезть не должна была. Хотя с одной стороны, по гордости это било, ибо какое она имела на то право? Однако суть была в другом — эльфке просто хотелось отыграться на беззащитном и глупом человеке. За Гроностая с его навязчивыми идеями, за то, что не может смириться с его неминуемой смертью, а еще за то, что эти гребаные эльфы ничего не могут без своего командира и совершенно наглым образом игнорируют его состояние. Был Йорвет, но он ушел за своей обожаемой и жутко амбициозной девой, которая провалилась по всем фронтам и куда-то исчезла, как и сам эльф, не подарив нелюдям равноправия и собственных независимых земель. Вскоре остатки отряда, что выжил после битвы при Вергене, нашли Гроностая с горсткой лучников, объединились с ними и, памятуя об особых отношениях с Империей после окончания Второй Северной, решили покинуть эти земли и вернуться в Дол Блатанну. Так бы выразиться, на свои исконные земли.       Мэйв не знает, кто подбросил эту сумасшедшую идею Гроностаю, но старый эльф так загорелся ею, что даже она не смогла потушить этот его ненормальный запал. Но прежде нужно было уничтожить все, что напоминало об их, несомненно, долгом присутствии в лесах близ фактории: тайники в пещерах и земле, заброшенные лагеря и некоторые особые схроны с ценностями. И если лагеря и схроны были успешно ликвидированы, то с тайниками появились трудности. То монстры, то непостижимым чудом забредшие разбойники, то еще какая-то напасть. Гроностай не хотел терять людей, надеясь доставить всех к Синим Горам, где берет свои истоки Понтар. А тут так удачно попался на глаза ведьмак, настоящий следопыт, пусть и с таким причудливым балластом.       Эльфка устало вздохнула, осмотрев скрученное в позе эмбриона тело, лежащее на земле, и решила, что если этот мутант таскается с ним по собственной воле, то видать очень не одобрит, если с его, определенно, зазнобой что-либо приключиться. Почему зазнобой? Как минимум потому, что без особых чувств с такими немощами не возятся. Так что, может, лучше перестать прикладываться к ней? А то убьет еще ненароком. А разбушевавшийся ведьмак в сердце скоя’таэльского лагеря будет, мягко говоря, не к месту.

***

      Эскель, совершенно не подозревая, что его усердно вспоминают незлым, тихим словом, тем временем, уже был на ногах и неторопливо собирал Василька в дорогу. Но Пугг, который встал раньше него самого, изрядно ему в этом деле мешал. Ходил вокруг, заглядывал из-за плеча и зачем-то пытался ткнуть пальцем в коня, чем изрядно того нервировал. Но ведьмак старался не обращать внимания на этого «любознательного» ровно до тех пор, пока тролль не потянул руки к его мечам. Уж на что-что, а на такое закрыть глаза не вышло. Потому, ловко извернувшись, он выдернул ножны с оружием из цепкой хватки и торопливо прикрепил их к седлу.       — Пугг хотеть острую дубину. Как у возьмака.       — Это мой меч. Купи себе свой или укради у кого-то.       — Хотеть!       — Но…       — Хотеть! — гаркнул тролль и громко топнул мощной ногой.       От этого движения что-то под ними затрещало, а Эскель тихо вздохнул и неслышно чертыхнулся. Приручил, называется, на свою голову. С разумными тварями всегда было так. Только покажи свою доброжелательность, как сразу начинают наглеть. Однако чего он требует от монстра? Знания этикета и уважения? Смешно. Потому пришлось судорожно перебирать в голове подбрасываемые чуть затуманенным от похмелья разумом варианты, чтобы сгладить это небольшое недопонимание.       — Да на кой черт тебе меч, Пугг? — начал весьма непринужденно Эскель. — У тебя есть кой-чего получше.       Подумалось, что, может быть, если начать разговаривать с ним как с малым капризным ребятенком, то получится как-то сбить с толку. Или предложить альтернативу? Весемир частенько так делал, когда его молодые подопечные не могли что-то поделить.       — Лучше? Лучше острая дубина, только острая дубина! — все не унимался Пугг. — Как возьмак!       — Нет, лучше меча только то, что есть у тебя, — ведьмак покрепче затянул подпругу, отрегулировал стремя и, наконец, повернулся к уже порядком возмущенному троллю. — Сила.       — Сила?       — Конечно, — он кивнул. — Подумай только. Смогу ли я мечом разрубить камень?       — Можешь!       — Нет. Вот, смотри, — он ловко вытащил стальной меч из ножен и постарался скрыть легкий и непринужденный замах, делая его нарочито тяжелым. Сыпнули искры, но камень остался целехонек. — Ну? Разрубил?       Пугг с завидной внимательностью осмотрел гладкую поверхность камня, заметил небольшую рытвину на нем, но тем не менее кивнул.       — Нет.       — А ты, если вдаришь по нему со всей силой, то наверняка разнесешь на куски.       Тролль призадумался. Почесал ручищей лысину, зачем-то поплямкал языком и уставился на Эскеля.       — Как бить? Пугг не знать.       — Да сожми руку в кулак и вдарь. Вот так, — тот мазнул по воздуху кулаком. — Только с силой, а не просто так.       Пугг замешкался, с подозрением осмотрел камень перед собой, а когда решился, то опустил на него свой кулак, издавая нехилый грохот. Камень же, как и ожидалось, треснул.       — Вот, видишь! — воодушевленно воскликнул Эскель, вскинув руками для пущего эффекта. — А я не смог.       — Сила?       — Именно, Пугг. Она самая.       Тролль заклекотал, видать смеялся, и затоптался на месте, переминаясь с ноги на ногу. А как поуспокоился, то заговорил:       — Возьмак хороший. Возьмак дал пить и дал есть. Возьмак показал сила. Пугг тоже покажет. Нашел тайные места.       — Тайные места? Тайники эльфов, что ли? — Эскель, недоумевая, вскинул густые брови. Неужто ему свезло и он сможет сэкономить время на поисках?       — Пугг не знать. Там еда, водка, дубины. Но не такие дубины как у возьмака. Много! Пугг показать возьмаку! — он принялся в нетерпении перепрыгивать с ноги на ногу и потирать ручищи. — Мно-о-ого еда и водка! Пошли. Пошли!       — Добро, — недоверчиво кивнул тот и, приспособив на седле мечи, огладил морду Василька, беря его за поводья. — Показывай.       Тролль торопливо, насколько умел, заковылял к выходу из грота, рукой маня Эскеля за собой. Его лысая башка только чудом не задевала каменные своды, а широченная темно-синяя спина закрывала весь обзор. А как до слуха добралось переливчатое щебетание птиц, а в лицо ударил необычайно свежий ветер, легкая похмельная головная боль сразу отступила. Ведьмак вышел наружу и зябко повел плечами. Видать, ливень не успокаивался всю ночь, так как в воздухе все еще витал легкий аромат озона, а еще сырой земли и древесной коры. Василек тут же принялся ощипывать куст, что рос у входа в грот, а Эскель поймал себя на мысли, что именно ради таких вот моментов готов провести в скитаниях всю свою жизнь. Нет, оседлость уж точно не для него. Да и разве в стенах города можно встретить такое чудное утро? Там все пахнет грязью, пылью, пьянчугами и отходами, что по обыкновению выливают прямо на улицы.       Пугг вел его какими-то запутанными тропками, что буйно поросли травой. Да настолько, что даже следопыт с трудом смог бы их разглядеть. Даже солнечные лучи, что освещали им путь, ситуацию не улучшали. Мокрая почва чутка проседала и липла кусками на подошву сапог и копыта коня. Но Эскеля это вовсе не беспокоило. Тем более что грязь после дождя не самое страшное и неприятное, что топтали его сапоги за последний год. Достаточно вспомнить болота, на которых он выслеживал вилохвоста. Целых два дня ходил по колено в воде и чувствовал, как под ногами хрустят и перекатываются чьи-то обглоданные кости. И его совсем бы не удивило, будь эти самые кости человеческими. Вот где неприятно, остальное — ерунда. Сапоги ведь всегда можно почистить.       А пока шел, то пытался вспомнить, сколько еще тайников осталось. По всему выходит, что семь. И если Боги будут ему благоволить с погодой и вообще, то до ночи управится. А там, как вернется, то Деру под мышку и вперед на Флотзам.       — Сюда, возьмак, — махнул ручищей тролль и взял чуть вправо.       Эскель пошел следом, сделал ровно десяток шагов, пока острое обоняние не уловило едва ощутимый сладковатый запах сырой печени с горьковатыми травяными нотками. Быстро, но с должным вниманием осмотрев округу, он нахмурился. На его памяти только одно существо могло его источать. Сам он воочию его не встречал, но под первичные описания ведьмака Койона очень даже подходило. И если эта тварь появилась в окрестностях леса, то быть беде. Ведьмак взглянул на абсолютно легкомысленного тролля, что в нетерпении уже готов был запрыгать на месте, а затем, на всякий случай, поднял голову вверх и внимательно пробежал взглядом по верхушкам деревьев. Нет, эндриаг он не увидел. А когда и коконов в округе не обнаружилось, то даже и не понял, радует его это или огорчает.       — Возьмак! — закричал тролль.       Тот отчего-то вздрогнул и хмуро уставился на Пугга.       — Идем! Недалеко!       — Идем, — сделав глубокий вдох, Эскель на мгновение прикрыл глаза.       Сладковатый запах усиливался прямо пропорционально растущей тревоге внутри. А когда справа что-то странно зашевелилось, то он и вовсе напружинился, готовясь выхватить меч из ножен в любой момент. Долго он всматривался в эти непонятно отчего зашевелившиеся кусты. Ровно до тех пор, пока оттуда не выскочила белка. Пронеслась мимо него практически у самых ног и, взмахнув пушистым хвостом, лихо вскарабкалась на ближайшее дерево. Но расслабляться нельзя было. Тем более тогда, когда инстинкты кричали об опасности, а глаз невольно зацепился за странный след, оставленный на мокрой почве. Острый, но не маленький и конический. Словно кто выдавил заточенной палкой, огромных размеров палкой. Присев на корточки, Эскель отодвинул в сторону плотную смятую поросль кукушкиного льна. Под тонкими пушистыми стеблями обнаружились еще следы, а также небольшое пятно слизи, что даже в почву еще не впиталось. Значит, было относительно свежее. Склонив голову, он снова принюхался, окончательно осознав, что именно отсюда шел этот специфический запах. И тогда сомнений вовсе не осталось.       Если все сопоставить с тем, что рассказывал Койон, когда гостил у них в крепости, то где-то в округе завелась матка главоглазов. Должно быть, решила осваивать новые территории, а также переполошить всю округу своими феромонами, чтобы созвать особей для обустройства гнезда и охраны кладки. И сколько откликнется на ее «зов», предугадать трудно. И коль с одним, а может, даже двумя, если шибко постарается, он совладает, то с десятком — нет. Да и лучше бы и саму матку каким-то непостижимым образом извести, иначе спокойно по лесу он не пройдет, никто не пройдет. И вопрос с тем, как быстро инсектоиды изведут здесь все живое вместе с эльфами, что засели неподалеку, решится очень скоропостижно. Так что нужно было напрячь извилины и вспомнить, что же еще такого рассказывал ведьмак из Школы Грифона об этой бестии. Когда, конечно, не упивался с собратьями до состояния неразумного животного.       Земля завибрировала, а над головой нависла тень. Эскель поднял голову и встретился взглядом с троллем. Его маленькие голубые глазки чудным образом выражали истинное беспокойство и даже раздражение.       — Возьмак не идти! Почему не идти?       — Тут опасно, Пугг. Тебе нужно покинуть пределы леса, если не хочешь умереть, — он поднялся на ноги и поправил штаны.       — Не опасно. Пугг ходить здесь давно и живой.       — Это конечно не Ийсгит, но лучше бы тебе подыскать себе другое убежище.       — Не хотеть другое. Тут хорошо и удобно. Есть грибы, белки и кони с рогами. Их можно есть.       Эскель тяжело вздохнул и взял коня за поводья. Для начала нужно разобраться с тайниками, а потом уже подумать, что бы такого придумать с главоглазами для сокращения их популяции в лесах фактории.       Тролль заворчал, но повел ведьмака дальше, переваливаясь с ноги на ногу в своей привычной манере. Он уверял, что до первого тайника осталось всего ничего, но слизь, которая стала появляться на деревьях и кустах то тут, то там, не позволяла расслабиться. Да и от тошнотворного запаха уже начинало воротить. Как и от давящей на нервы тревоги.       Сам тайник, как выяснилось, был хорошо спрятан в земле, и как Пугг его отыскал, оставалось загадкой. Но он и впрямь оказался эльфским. Так как, спустившись, ведьмак обнаружил там мечи с изогнутым лезвием, невероятное количество книг на Старшей Речи и даже целый ящик со свитками неизвестного происхождения. Словом, для него там не нашлось ничего интересного или полезного. Это если не считать кое-какой книги, которая попалась на глаза совершенно случайно. Решив по названию, что она может оказаться полезной для Деры, он спрятал ее в своей наплечной сумке, а с самим тайником поступил точно так же как и с предыдущими — взорвал. Предварительно, конечно же, отыскав его примерное местоположение на карте и поставив небольшим угольком крест.       Второй тайник оказался практически на опушке леса. И вроде бы все должно было быть как всегда: отыскать деревянный настил, проломить вход, по желанию обыскать, а затем взорвать. Но не тут-то было. Да что уж там, ему даже не удалось его уничтожить. А все потому, что Пугга слишком привлек шевелящийся пень. Он какое-то время молча его рассматривал, даже не пытаясь прикоснуться. Но потом, видать, уже не смог больше сдерживать своего фатального любопытства и сделал шаг вперед. За что тут же получил порцию яда прямо в услужливо подставленную морду. Тролль взвыл, зажал лапищами рот и, попятившись назад, повалился навзничь. Его конечности дергались вначале яростно, словно боролись с чем-то невидимым, а после появились судороги. Вот тогда-то Пугг затих навсегда, не издав на прощание и звука. Эскель, благо что не успел выйти наружу. Нелегкая понесла его осматриваться внутри тайника, а когда до ушей донесся истошный вой умирающего существа, он понял, что показываться сейчас — не лучший вариант. Хоть и беспокойство о Васильке застило глаза. Он, конечно, был умный конь и всегда старался убежать, прежде чем кто-то попытается откусить от его бочка кусок мясца, но от главоглаза так просто не сбежишь, даже такому прыткому животному.       Ведьмак сделал несколько шагов вперед, стараясь не издавать лишнего шума, и вслушался в тишину, что нарушалась только тихим щебетанием гаички. А когда понял, что вокруг него все относительно спокойно, медленно вышел на поверхность. Не забывая пригнуться и внимательно осмотреться по сторонам, конечно же. Василька поблизости не было, а грузная туша тролля лежала буквально в десяти шагах от входа. Жалко его было бедолагу. Но подходить ближе было слишком опасно. Обычно главоглазы отравляли жертву, ждали, когда яд размягчит тушу, и только потом утаскивали в свое логово для того, чтобы отобедать в одиночестве, ну или в качестве подаяния для своей королевы. Так что у Эскеля было достаточно времени, чтобы сбежать.       Боги, лишь бы вспомнить полностью тот рассказ Койона, в котором он подробно описывал, как поверг эту чертову королеву главоглазов. Силовой стиль, Игни, «Иволга». Но это и против обычной особи сгодится. Нет, было что-то еще. Но что — вспомнить пока не удавалось. Тоненький флакончик с эликсиром приятно грел внутренний нагрудный карман. Только вот мечи все еще болтались прикрепленные к седлу. Свистом подзывать коня было бы слишком опрометчиво. Потому, на всякий случай выудив из кармана этот самый флакончик с «Иволгой» и влив в себя все без остатка, он, даже не обратив внимания на ее отвратный вкус, пригнулся, стараясь держаться кустов и не выходить из высокой травы, а затем двинулся в сторону, где предположительно оставлял Василька. И, судя по тихим пофыркиваниям, он находился сравнительно недалеко. В голове отчего-то все смешалось. И количество оставшихся тайников, и обрывочные фразы из пьяного рассказа Койона, а также неутешительные мысли о том, что, возможно, это будет последний бой в его жизни.       Нет, он не может позволить себе бояться или отступать. Да и какой из него охотник на чудовищ, если при мыслях о какой-то там самке инсектоида он уже весь в поту и панике? Ну и что из того, что она превосходит по размерам даже самую крупную особь их вида, а ее тело в обхвате целых три локтя? Он ведь тоже не впервые на большак выехал. О нем даже в книге упоминалось: тот случай с василиском, когда он в его брюхе отыскал полупереваренного ребенка. Неудобная тогда история с ним приключилась. Удивительно, что вообще о ней кто-то упомянул, но только сейчас не об этом.       Тихо выдохнув и на мгновение прикрыв глаза, Эскель собрался с мыслями. «Иволгу» он уже принял, коня сейчас отыщет, масло против инсектоидов у него есть с запасом, а в использовании знака Игни он необычайно хорош. Главное, не расслабляться и не паниковать. Это, конечно, немного не тривиальный случай в охоте на главоглаза, но тем не менее, если все пойдет как надо, то можно и за головой их королевы отправиться. К тому же следы слизи с ее феромонами, что она оставляла по округе, были еще свежие. Следовательно, она оказалась в этих местах сравнительно недавно, а значит, вряд ли смогла созвать уж больно много особей. Совладав с собой окончательно и вернув рассудку былую трезвость, ведьмак неторопливо двинулся по едва различимому следу копыт. А как между кустов мелькнула черная грива, то от сердца тут же отлегло. Перебежками добравшись до праздно шатающегося Василька, Эскель торопливо отыскал склянку с маслом и принялся щедро поливать им лезвие своего серебряного меча. Тут уж такие дела, что лучше переборщить. Забросив в сумку на всякий случай еще по одной порции «Иволги», «Грома» и «Ласточки», он легонько шлепнул ладонью по крупу коня, выгоняя того на опушку, а сам направился на охоту.       Перед ним встала настоящая дилемма — куда отправляться в первую очередь? Отыскать по запаху матку и разобраться сразу с ней, пока запасов и сил в достатке, или перебить ошивающихся по округе главоглазов и только потом браться за самого опасного из них? Пораскинув мозгами и решившись на первый вариант, ведьмак, принюхиваясь, двинулся в сторону, куда уводил его аромат. Конечно, разницы особой не было, но ему отчего-то казалось, что возьмись он сразу за королеву, то шансов выйти из этой передряги живым у него будет больше.