Высматривая путь. Том ІІІ

      — Проснитесь, госпожа. Проснитесь…       Биргит трясла Фредерику за плечо и непрерывно шептала в лицо. Она недовольно заворчала, пошевелилась и нахмурившись, открыла глаз. Комната погрузилась в полумрак, в печи тихонько потрескивали дрова, а по телу расползалась такая приятная нега и тепло, что просыпаться совсем не хотелось. Зачем вообще приставать, если так хорошо сиделось и дремалось? Травница, не выдержав, с недовольством вздохнула и фыркнула.       — Нам нужно уходить, — не унималась Биргит.       — Что случилось? — Дера окончательно проснулась, осмотрела пустую комнату и перевела взгляд на маленькое окошко. Снаружи уже смеркалось.       — Возле хаты много людей. Метель закончилась, и они начали собираться. Микула куда-то пропал. Сказал, что пойдет за дровами и не вернулся, — хриплым шепотом тараторила Биргит, попутно помогая травнице справиться с перекошенным дублетом и съехавшей накидкой.       — И только? — устало вздохнула Фредерика, взглянув с нарочитым осуждением.       — А вам этого мало? — нахмурилась та. — Так я вам расскажу, — она схватила травницу за грудки, заставив ту охнуть, и притянула очень близко к себе, шепнув в ухо: — Тот обугленный кусок мясо в вашей тарелке по виду совсем не похож на свинину или говядину. Даже на дичь он не похож. А теперь принюхайтесь. Запах еловых веток выветрился уже как с полчаса.       Фредерика послушно шмыгнула носом и сделала глубокий вдох. Запах на самом деле был необычный. Так пах залежалый, но еще не протухший кусок мяса: кисловато, немного с горечью. Биргит отодвинулась от лица Деры и внимательно взглянула в ее округлившиеся глаза, прочитав в них немой вопрос.       — Запах идет снизу, из-под пола.       — Знаешь, Микула не похож на хорошего повара, а запах может быть от испортившихся запасов. Ты слишком нагнетаешь.       — Вы шутите?       Фредерика мотнула головой и схватилась за запястья Биргит. От такого резкого движения спину и раненое плечо прострелила боль. Зашипев, она плотно сцепила зубы и нахмурилась.       — Я хочу спасти вас и себя, а вы почему-то сопротивляетесь. Откуда столько упорства и слепой веры в лучшее? Неужели произошедшее в Ард Каррайге вас ничему не научило?       — Ты чрезмерно подозрительна. Это странные и нелюдимые кметы — не более. Нельзя обвинять людей в бесчинствах, опираясь только на свои предрассудки. К тому же твои дерганья вызовут проблемы. И прекрати уже хвататься за нож, в конце-то концов!       — Да послушайте же вы! — вспыхнула Биргит, как вдруг дверь с грохотом открылась и на пороге появился Микула.       Фредерика встала с лавки и вместе с псарницей, которая не выпускала из рук ворот ее дублета, взглянула на него испуганно и вместе с тем взволнованно. В комнате повисла тишина. Микула, громко топая, перехватил поудобнее охапку дров и направился к печи. Биргит и ее госпожа молчаливо переглянулись. Снова еловые ветви. Выглянув из-за плеча девушки, травница осмотрела присевшего на корточки Микулу. На вид обычный, ничем не примечательный мужик. Молчалив только больше обычного. Скользнув взглядом к полу и в сторону, Дера внезапно наткнулась на металлическое кольцо и очерченный квадрат гораздо светлее по цвету, чем остальная древесина, покрывающая пол. Должно быть это дверь в схрон. Вспомнив намеки Биргит, Фредерика взглянула в ее хмурое лицо. Поймав обеспокоенный взгляд карих глаз, она вдруг почувствовала, как внутри все похолодело.       — Что ж, — внезапно заговорила Биргит, — раз метель утихла, нам пора выдвигаться.       — Угу, — буркнул Микула не поворачиваясь. — Токмо видала, что уже посерело все? Куда ж вы пойдете в ночь?       — В ближайшее село, где есть таверна. Нам нужно запасы пополнить.       — В самом деле, господин Микула, — заговорила Фредерика. — Погостили, пора и честь знать.       — Кто ж вас отпустит в ночь? Сидите уж до рассвета, — он выпрямился и повернулся к девушкам поставив руки в бока. — А чего ж не остаться-то? Переночуете на лавке, той что к печи поближе. Я мясо в горшке запеку, похлебку луковую сделаю.       Фредерика и Биргит переглянулись. Под хатой все еще стояли люди, а причин для ухода прямо сейчас — не было. Дера не понимала, какого черта Микула их отговаривает, но, если даже это обыкновенная забота или просто хороший, безвозмездный совет — это все равно вызывало подозрения. Возможно, всему виной мнительность Биргит, а может быть в этих Подлексах и правда творилось что-то страшное.       Сделав глубокий вдох, травница взяла себя в руки и попыталась дружелюбно улыбнуться. Получилось так себе, но Микула все равно ничего не заметил. Пусть Эскель и приучил ее к тому, что передвигаться ночью опасно и лучше всегда дожидаться первых лучей солнца, сейчас же это было самым очевидным решением — бежать под покровом темноты, когда все разбредутся по домам.       — Что ж, думаю вы правы, — наконец кивнула травница. — Дождемся рассвета.       — Добро, — Микула кивнул в ответ, усмехнувшись в кудлатые усы. — Вот и порешили.       В дверь негромко постучали. Фредерика вздрогнула, Биргит заслонила ее собой, схватившись за лук, а Микула покачал головой и ворча вышел вон из хаты. Говорил он тихо, потому, как бы девушки ни прислушивались, ничего расслышать не получалось. Ива и Нада закопошились на печи, шурша одеждой и залатанной подстилкой. Дера наклонилась к Биргит так близко, что едва ли не коснулась ее курносого кончика носа своим и зашептала, даже не обратив внимание на то, как заалели щеки псарницы:       — Мне не нравится, что меня тут удерживают, пусть и под предлогом блага. Так что ночью, как все улягутся — мы сбежим.       — Х-хорошо, — едва слышно заикаясь ответила Биргит.       — Проверять насколько правдивы твои подозрения мне бы тоже не хотелось. К тому же этот Микула… странный он. Только прошу, не дёргайся, не рвись никого зарезать и… в общем, не привлекай лишнее внимание.       Девушка слабо кивнула, стараясь не столкнуться лбами с госпожой. Дера бросила короткий взгляд в сторону печи, правда рассмотреть, чем заняты были дочери Микулы не вышло. Выходит, что осталось дождаться ночи, а пока она не наступила следует вести себя так, чтобы хозяин дома ничего не заподозрил.       Дверь со скрипом открылась. Травница сдавленно выдохнула:       — Легок на помине.       Сделав к ночи еще одну перевязку, Фредерика все-таки не выдержала и уснула, прислонившись к прогретой стене. От похлебки и мяса они отказалась, поэтому голод и усталость быстро сморили ее, но не Биргит. Она ссутулившись сидела рядом и не сводила глаз с устроившегося неподалеку Микулы. Стоило выбрать подходящий момент, но как узнать какой из моментов подходящий? Покосившись на тихо посапывающую травницу, она все же легонько толкнула ее локтем в здоровое плечо. Та, тут же встрепенулась. В хате царила кромешная тьма, однако она все равно даже одним глазом могла разобрать очертания Биргит, лавки и печи.       — Думаю пора, госпожа, — едва слышно прошептала псарница.       Фредерика кивнула и закутавшись в накидку, торопливо поднялась. Биргит тоже поднялась. Она закинула лук за плечо, ловким движением достала из голенища сапога нож и, сделав глубокий вдох, двинулась к выходу первой. Дера осторожно ступала за ней, след в след, молясь богам о том, чтобы не скрипнула какая-нибудь доска или вдруг под ногу не попалось что-то неожиданное.       Дойти до двери оказалось проще, чем могло показаться на первый взгляд. Хата была небольшая, потому минуя лавку с Микулой и стол, Биргит тут же взялась нащупывать ручку и что-то напоминающее засов. Травница топталась за спиной и судорожно осматривалась по сторонам в надежде рассмотреть хоть что-то в кромешной тьме и одним глазом. Биргит навалилась всем телом и потянула металлическую рукоять в сторону. Дверь скрипнула, поддалась и тут же распахнулась.       — Вот же паскуды! — воскликнул мужик, стоящий на пороге.       Фредерика пискнула от неожиданности и испуга, прикрыв рот руками, а Биргит бросилась на него с ножом. Мужик выставил руки перед собой, и закрывшись от ножа завопил:       — Говорил же, надо было резать их сразу! Микула!       Микула вскочил с лавки и бросился на псарницу, оттолкнув плечом Фредерику так, что та потеряв равновесие с трудом устояла на ногах. Завязалась драка. Мужик толкнул Биргит на Микулу, тот ловко поймал ее и, обхватив руками, попытался лишить возможности шевелиться и затащить обратно в хату. Она дергала ногами и кричала так, словно страшные обещания зарезать уже начали выполнять. Фредерика, непонятным образом оказавшись у стены, впотьмах нащупала что-то круглое, напоминающее тарелку и изо всех сил врезала Микуле по голове. Раздался звон, и черепки загремели о деревянный пол. Тот взвыл, пошатнулся, а на лицо травницы ляпнуло что-то вязкое и горячее. Тошнота не заставила себя ждать, вырвав из груди девушки некрасивый бульк. Хватку Микула все же ослабил и Биргит удалось вывернуться из его рук, но тут подоспел мужик. Он попытался схватить псарницу, но та, даже не успев опомниться, перехватила нож и зажмурившись, изо всех сил ударила им. Мужик замер, забулькал и обмяк. Биргит, которая обеими руками держалась за рукоять, потянуло за ним. Упав на колени, она, наконец, открыла глаза и с ужасов увидела, как по белоснежному ковру расплывается алое пятно. Нож вошел в шею точно между краями распахнутого ворота аж до самой рукояти.       Фредерика бросилась к девушке и подхватила ее под руки в попытках поднять.       — Давай, вставай! — кричала ей на ухо она. — Нам нужно уходить! Сейчас же! Вставай!       — Я… я убила его, — шептала Биргит, так и не отпустив рукоять. — Я убила его…       — Холера! — Дера, превозмогая боль, которая окутала плечо, спину и кажется всю голову, резко дернула псарницу на себя. — Вставай же! Вставай!       С трудом, но она все-таки поддалась, отпустив закоченевшими пальцами нож. Фредерика схватила ее за руку и поволокла в сторону леса подальше от селения. Бросив короткий взгляд за плечо, она заметила, как загорался свет в маленьких окошках то одного, то другого дома. Моля о том, чтобы успеть скрыться до того, как за ними отправят погоню, она упорно шла вперед, волоча за собой псарницу. Ноги почти не слушались и тонули в снегу, который намело днем. Мороз колол лицо и руки не больно, но терпимо. Уворачиваясь от встречающихся на пути хвойных ветвей, она уводила Биргит все дальше в лес, подальше от того ужаса, который случился.

***

      Путь в Каэр Морхен занял чуть меньше суток. Ламберт оказался прав. К тому же, когда тропа протоптана годами, туда можно добраться с закрытыми глазами любому ведьмаку.       Удивительным образом не загнав коней, они миновали скалы и пересекли реку Гвенллех через самодельный мост, который строился еще при молодости Весемира и удерживала его в строю наверняка какая-то магия. Потому что объяснить то, почему он еще стоит и находится в таком хорошем состоянии никто не мог.       Громко фыркающий Василек ловко перепрыгнул торчащие из-под земли корни и вытянул шею, не сбавляя темп. Эскель чувствовал, что конь устал, да и у него самого силы закончились уже давно. Несмотря ни на что, он совсем не требовал от скакуна невозможного, однако за то, что позволил ему добраться до стен крепости к рассвету, он заслуживает минимум двухдневного отдыха, огромную бадью чистой воды и три, нет четыре тюка сена. Словно прочитав его мысли, Василек громко фыркнул, будто бы одобряя, и дернул черным ухом. Ведьмак сощурился от встречного ветра и всмотрелся вдаль. Туда, где в рассветных лучах солнца извилистая тропа заканчивалась полуразрушенными каменными стенами.       Ламберт громко свистнул и пришпорил коня. Ловко обойдя собрата на повороте, он нырнул за ель и скрылся из виду. Эскель понял, что он срезает путь ну и, конечно же, даже в такой ситуации не упускает момента посоревноваться. Хотя какое уж тут соревнование? Сил осталось ровно на то, чтобы остановить за стенами Каэр Морхена Василька и вылезти из седла. А ему еще нужно найти старика Весемира, разузнать способ призвать чародейку и потратить остаток сил на то, чтобы отыскать Деру. Ну, а потом уже можно и отдохнуть, желательно напившись перед этим вусмерть. Размышления о том, остались ли в крепости запасы бормотухи, которую гнал Ламберт, изрядно отвлекли от холода, тяжелой дороги, усталости и того, что черный хвост скакуна Ламберта внезапно пропал из виду. Чуть не пропустив крутой поворот на развилке, Эскель резко вывернул коня и едва не сшиб указатель. Василек громко заржал, темпа совсем не сбавляя, и заскользил копытами по припорошенной снегом тропе, с трудом вписавшись в ворота крепости.       — Тихо, тихо! — выкрикнул ведьмак, натянув на себя поводья, отклонился и сжал бока Василька. — Все, все, приехали, — уже тише заговорил он, чувствуя как конь останавливается, заходя на круги все меньшим радиусом.       — Ну что, ты должен мне бутылку, брат! — радостно крикнул Ламберт, шмыгнув носом.       Отвечать Эскель не стал, только устало качнул головой отчего мокрые, замерзшие пряди, как пакли, тут же упали на лицо. Слезть с коня оказалось гораздо тяжелее, чем он предполагал. Ноги совсем не слушались, да и руки тоже, потому что пальцы то и дело соскальзывали с седла, не давая как следует ухватиться за него. Под радостные возгласы Ламберта, Эскель решил, что впечатлять акробатическими приемами ему тут некого и навалился на шею Василька, обнимая ее. С трудом перебросив ногу, он неудачно выскользнул из стремени и едва не упал под копыта коня. Спасло его то, что он крепко вцепился в черную гриву. Васильку это явно не понравилось, он раздраженно запыхтел, но брыкаться не стал. Чувствовал, видимо, как устал его хозяин.       Впервые в жизни искренне ненавидя радостного и энергичного Ламбрета, он, даже не снимая седельные сумки, повернулся чтобы как следует обложить его самыми искренними ругательствами, как вдруг услышал знакомый голос:       — Эскель! Такое впечатляющие появление совсем не в твоем стиле.       Ведьмак небрежно смел волосы с лица и сощурился присматриваясь. Узнал в высокой, поджарой, беловолосой фигуре своего собрата и лучшего друга.       — Геральт, — улыбнувшись на выдохе ответил Эскель и, едва успев распахнуть руки, тут же оказался в крепких объятьях. — Давненько не виделись, брат, — хрипя добавил он, похлопывая ведьмака по спине.       — Давненько. С прошлой весны, — с улыбкой ответил ведьмак и схватившись за осунувшиеся плечи собрата, отодвинул его от себя, внимательно рассматривая. — Зарос ты основательно, да и побриться бы тебе, — он пальцами, скрытыми в кожаной перчатке, смел длинные пряди с лица Эскеля. — Или ты шрам свой прячешь так?       — Нет, совсем нет. Просто времени как-то не нашлось, — сам не понимая почему начал оправдываться ведьмак.       Тут же встрял Ламберт. Скрестив на груди руки, он материализовался за плечом Геральта:       — Ага, конечно. Кувыркаться с графиньской дочуркой, где ж тут время на бритье найдется?       Беловолосый ведьмак присвистнул и растянул тонкие губы в ухмылке:       — Вот так нате. Я же говорил, что не все бабы на слащавую морду ведутся, а ты меня не слушал. Ну что, выходит с тебя бутылка.       — Бутылок не напасусь, — заворчал Эскель, тяжело вздыхая. Усталость брала свое и колени так некстати задрожали. — Геральт, слушай, я очень рад тебя видеть, но мне срочно нужна твоя помощь. Или старика Весемира, — он выпутался из рук собрата и проковылял к Васильку, стаскивая с него седельные сумки. — Все очень непросто и нужно действовать как можно быстрее.       — Кстати, как там старик? Еще не скопытился? — спросил Ламберт, забросив свои седельные сумки на плечо.       — Он крепкий, не волнуйся. Так, что стряслось-то?       Геральт перекинул через плечо перевязанные веревкой дрова и нахмурился.       — Нужно связаться с одной чародейкой, — ответил Ламберт.       — С Кейрой, — уложив на плече седельные сумки, добавил Эскель. — Кейра Мец, может знаком с ней?       — Встречались, — кивнул Геральт.       — Ну конечно… — внезапно фыркнул младший ведьмак. — Еще бы вы не встречались.       Эскель хмуро взглянул на собрата. Причин для такой реакции он не знал, да и предпочел даже не догадываться. Черт его разберет, что у этого в голове.       — А как ты с ней познакомился-то? Где отыскал? Последний раз я ее видел года четыре назад, не меньше, — с искренним любопытством поинтересовался Геральт.       — Очень интересная история, только некстати. Давай я тебе расскажу ее за кружкой, когда с делом моим разберемся. Ну так что, как нам призвать сюда чародейку?       Геральт понимающе кивнул. Поправил веревку на плече и двинулся в сторону замка.       — Внутри все обсудим. К тому же Весемир уже заждался.       Ламберт и Эскель поспешили за собратом. Старик ведь в самом деле заждался. Ни для кого не секрет, как в последнее время он ждал зимовок. Все-таки в эту пору замок хоть немного «оживал», а это было то немногое, что могло порадовать старого ведьмака.       Внутри замка оказалось не теплее, чем на улице. Эскель прошел к деревянным креслам, стоящим у камина. Сбросив в одно из них сумки, он внимательно осмотрел каменные, разрисованные своды, вязь трещин на стенах и кое-где надколотые окна.       — Тут работы непочатый край.       — Наконец-то помощники приехали, а то нам с Геральтом вдвоем не справиться со всей работой, — из дверного проема, ведущего на кухню вышел Весемир.       Поправив края меховой жилетки свободной рукой, которая не держала факел, он подошел к ближайшей колонне и поджег настенный светильник. В зале стало чуть светлее и несовершенства замка виднелись лучше.       — И мы тебя приветствуем, старик, — буркнул Ламберт, скинув сумки на пол у своих ног. — Холодина тут жуткая, — добавил он и двинулся к камину, тут же протянув руки к очагу в попытках согреться.       — Починишь стены — станет теплее, — ответил Весемир, оставив факел в следующем зажженном светильнике.       — Рад, что с тобой все в порядке, — Эскель крепко обнял его, чувствуя такие же объятия в ответ. Теперь, кажется, и усталость отступила.       — Что мне сделается, — усмехнулся в седые усы старый ведьмак. — Сам-то ты как? Выглядишь совсем плохо, — отступив на шаг, но не отпуская плеч Эскеля, он внимательным взглядом янтарных глаз окинул его с ног до головы, особенно задержавшись на лице. — Запустил себя, осунулся.       — Неделя выдалась неудачной, — попытался отшутиться тот, но по взгляду наставника понял, что зря старается.       Однако Весемир в излишние поучения пускаться не спешил, а когда Геральт сгрузил на пол у камина дрова и вовсе отошел. Скрестил на груди руки и спросил:       — Что стряслось?       — Долгая история, — почесав в затылке, ответил Эскель. — Если коротко, то нам нужно призвать чародейку и найти каким-то образом Фредерику де Бейль — дочь правительницы Каэдвена.       — Дочь правительницы, — нахмурившись повторил Весемир. — Эскель, мальчик мой, ты же знаешь, что мы не влезаем в дела правителей.       — Геральт этим регулярно занимается и ничего, — с неприятной ухмылкой вставил слово Ламберт.       — Была бы моя воля — не занимался бы, — хмуро ответил ведьмак. — Так складываются обстоятельства.       — Ага, знаем мы твои обстоятельства.       — А ну тихо! — гаркнул Весемир и все тут же притихли. — Только собрались, а уже начались споры.       — В общем, старик, дело не терпит отлагательств и одобрения, — продолжая греть руки у камина, снова заговорил Ламберт. — Нам нужно начать с призыва чародейки. У тебя есть идеи, как это сделать?       — У меня есть хрустальный шар Йен. Ну вот этот, знаменитый, — как бы между прочим вставил Геральт, обратив на себя все внимание. — А что? Нам ведь нужно как-то связь держать на экстренный случай.       — Считай он наступил, брат, — хмыкнув, младший ведьмак даже отошел от камина и поставив руки в бока, продолжил: — Так какого черта мы ждем?       Геральт молча кивнул и направился в сторону лестницы, а Эскель, сопроводив его взглядом до тех пор, пока спина собрата не скрылась в темноте арки, устало провел руками по волосам и рухнул в ближайшее кресло, даже не обратив внимание на то, что умудрился удариться при этом о деревянный подлокотник. Усталость, усугубленная волнением, брала свое. Еще и мысли обо всем, обязательно самом чудовищном, делали только хуже. А что, если Дера уже погибла где-то в лесу? Замерзнуть насмерть в такую погоду как раз плюнуть. И хорошо, если он найдет ее окоченевшее тело, а если нет? Если она пропала бесследно, и до конца своих дней он будет жить в терзаниях, что вот-вот она вернется? Еще немного и точно вернется. Так и пройдут годы в бессмысленных, но болезненных муках и ожидании чуда, которому не суждено случиться. Сделав глубокий вдох и медленный выдох, Эскель попытался взять себя в руки не поддаваться пагубным мыслям. Мерные шаги Ламберта его успокаивали, как и размеренное дыхание Весемира, которое он слышал еще отчетливее. Только бы удалось связаться с Кейрой, ведь тогда… тогда чародейка наверняка что-нибудь эдакое "намагичит" и Фредерика выйдет посреди замка, вот прямо здесь в этой самой гостиной, из какого-нибудь ярко-желтого портала... Внезапно на его плечо легла рука:       — Последний раз видел тебя таким встревоженным перед Испытанием Медальона. Кажется, ты не спал два дня? — заговорил Весемир.       — Пять дней, — ответил Эскель.       — Тот, кто целым с медальоном вернется, докажет, что сего достоин и на Путь ступить может, — передразнивая старого ведьмака влез в разговор Ламберт. — Я едва не проспал его.       Эскель негромко кашлянул в кулак, скрыв за ним внезапно появившуюся улыбку, а Весемир тяжело вздохнул и покачал головой:       — Явно не энциклопедией Мунди зачитался.       — Нет, что ты, старик, — ухмыльнулся младший ведьмак, — в карты с Вольтером играли почти до рассвета. Он проиграл мне тогда двести крон. Обещал, что с первого же заказа отдаст, но не случилось.       В зале повисла тишина. Ламберт безучастно смотрел на язычки пламени в камине, Весемир тяжело вздыхал, а Эскель, упершись локтями в колени, задумчиво рассматривал пляшущие тени на полу. Вольтер был хорошим малым, он помнит. Как и отчетливо помнит его шрам на лбу, нахальную ухмылку и вздорный характер. В этом они с Ламбертом спелись, но тем не менее он нравился почти всем. Даже Весемиру. Тогда все будущие ведьмаки были разделены между старшими собратьями. Эскелю достался Вольтер и еще пара ребят, а Геральту один лишь Ламберт, с которым никто не желал связываться. Надежд особых не было, но Эскель все равно очень хотел, чтобы после Испытания Медальона выжили хотя бы двое из трех. Увы, наставником ему стать так и не судилось.       Геральт вернулся совсем тихо. К тому времени, все пребывали так глубоко в своих раздумьях, что даже, если бы он топал как тролль, его все равно не заметили бы.       — Он у меня, можно приступать, — объявил ведьмак, остановившись у обеденного стола.       Положив в центр небольшой, размером с добротное яблоко, хрустальный шар, Геральт поставил руки в бока и взглянул на своих собратьев, которые тут же, словно по команде, оказались у стола. Уперевшись руками в деревянную поверхность, Ламберт задумчиво скривился, а Эскель почесал в затылке.       — И как он работает? — потирая подбородок, поинтересовался Весемир.       — Понятия не имею, — ответил Геральт, вызвав тем самым задумчивое мычание Ламберта и тяжелый вздох Эскеля.       — Может быть его нужно взять в руки? Покрутить? Подкинуть? Или, не знаю, постучать по нему? — схватив магический артефакт, младший ведьмак принялся перебрасывать его из руки в руку.       — Осторожно, разобьешь же! — воскликнул Эскель и ловко перехватил шар еще на подлете. — Хрупкая вещица, а ты так ее швыряешь.       — Воистину правильные слова, — послышался откуда не возьмись женский голос. — Пора бы тебе научиться слушаться старших, вредитель.       Эскель и сам чуть не выронил артефакт от испуга. Геральт по-привычке схватил разок-другой воздух за правым плечом, там где должен был висеть меч. Ламберт витиевато выругался, пискнув при этом похлеще девчонки, а Весемир лишь нахмурился и тряхнул рукой, которой немыслимым образом успел сложить Знак.       — Господа ведьмаки, чем обязана? — спросил голос, затем послышался усталый вздох. — Давайте коротко и по делу. У меня совсем нет времени на задушевные беседы.       — Здравствуй, Йен, — ответил голосу Геральт, сложив привычным жестом руки на груди. — Рад тебя слышать.       — Здравствуй, Геральт, — тон голоса тут же переменился, став более мягким с нотками игривости. — Давно не виделись. Кажется, прошел год? Два?       — Год и три месяца. Я хотел использовать шар раньше и связаться с тобой, но…       — Знаю, знаю, — теперь в голосе чародейки послышалось необъяснимое веселье. — Ведьмачье ремесло, непростая жизнь, большак и конь. Столько дел, а времени так мало. Скольких утопцев ты обезглавил в последнем захолустье? Надеюсь на комнату в борделе тебе хватило? Кажется, теперь цена за голову значительно упала, но ты не печалься дорогой мой, всему виной их внезапно возросшая популяция.       Ведьмак улыбнулся, хрипло рассмеявшись, а Эскель тем временем развернул шар к себе и вытянул руку. Внутри хрустальной, мутной сердцевины виднелся черный силуэт чародейки.       — Приветствую, Йеннифэр. Рад бы задушевно побеседовать с тобой, однако мы к тебе с просьбой. Я к тебе с просьбой, — тут же поправил сам себя ведьмак.       — Здравствуй, Эскель, — мягко произнесла чародейка, а ее силуэт слабо качнулся. — Просьбой? Ты? Это что-то необычное. Неужели попросишь организовать незабываемую встречу с малышкой Трисс?       — Организовать незабываемую встречу, но не с Трисс. С Кейрой Мец.       Чародейка охнула:       — Как переменчивы твои вкусы.       — Ты даже не подозреваешь насколько, — снова встрял Ламберт получив от Геральта тычок в плечо.       — Ну так что, поможешь мне?       — Что же, — задумчиво ответил голос чародейки, — это можно устроить. Вот только есть небольшой нюанс — я понятия не имею, где она и жива ли вообще.       — Я знаю где она, — буркнул Ламберт.       — Под Муривелем жила. Это в Редании, — ответил Эскель.       — Нет, — качнул головой его собрат. — В Подлесье видел ее.       — Это что за дыра? — спросила Йеннифэр.       — Велен.       — Велен? — удивленно вскинул брови Эскель. — Неужели что-то заставило ее сбежать? Она ведь говорила, что надежно укрылась.       — Охота на ведьм заставила, — предположила чародейка. — Дайте мне мгновение, нужно взглянуть на карту.       И, кажется, она не ошиблась. Ведьмаки переглянулись.       — Карту? У тебя под рукой карта Континента? — удивленно вскинул брови Геральт.       — Нужна для работы. Я же говорила, что у меня совсем нет времени, так еще и вы отвлекаете. Так… — зашептала чародейка, — Подлесье… Подлесье, хм… Ох, вот оно где. Боги, это же край мира!       — Зато должно быть безопасно. Иначе Кейра туда бы не переехала, — предположил Эскель.       — Ну что же, раз мы выяснили ее примерное местоположение, я могу переместить кого-нибудь в Подлесье это. А там разберетесь как-нибудь.       — Я пойду, — внезапно вызвался младший ведьмак, деловито поправляя перчатки. — Ну что ты так смотришь? — обратился он к Эскелю. — Я сделаю все быстро, а ты начнешь разводить непонятно что. Лучше отдохни перед дорогой. Чую, что сегодня же и отправимся за Фредерикой.       — Геральт, что тут вообще происходит? Откуда такой необоснованный интерес к госпоже Мец? — даже не видя обладательницу голоса можно было без труда определить саркастичный и недовольный настрой.       — Понятия не имею, но как узнаю — расскажу, — пожал плечами ведьмак.       — Старый сплетник, — бросил через плечо Ламберт.       — Что ж, может оно и к лучшему, что вызвался Ламберт. Попробуй думать об убежище Кейры и, если повезёт, портал подстроиться под твои запросы, — пояснила Йеннифэр. — Однако обещать ничего не могу, поэтому надейся на удачу.       Весемир устало сел в кресло и откинулся на спинку. Геральт искоса взглянул на наставника, заметив тремор в его правой руке, который он тщательно пытался скрыть, сжав ее второй рукой.       — Еще не восстановился после шахт? — едва слышно спросил он, но Эскель все равно услышал, бросив на них короткий взгляд, пока Ламберт продолжал пререкаться с хрустальным шаром.       — Старость берет свое, мальчик мой, — на выдохе ответил Весемир. — С годами регенерация лучше не становится. Этим мы совсем не отличаемся от обычных людей.       Эскель только собрался спросить, что же случилось в шахтах, и неужели кикиморы так сильно потрепали старика, как громкий хлопок заставил всех присутствующих вздрогнуть, яркий свет — щуриться, а кое-кого и вовсе прикрыть предплечьем глаза. Бросив напоследок что-то вроде: «одна нога тут, другая там», Ламберт нырнул в развернувшуюся черную дыру и исчез. Портал не растворялся в воздухе, как привыкли видеть ведьмаки, а висел в нем издавая неприятное жужжание.       Выпрыгнув на другой стороне, ведьмак тут же приземлился на деревянный пол и услышал, как зазвенела глиняная посуда и зашелестели сохнущие на стенах травяные букеты.       — Холера! — донесся до него знакомый женский голос.       Убрав руку от лица, он уставился на разъяренную, худощавую и невысокую чародейку, которая в одной полупрозрачной рубашке выглядела невероятно хрупкой со своими тонкими руками упертыми в бока, длинной шеей и выпирающими из-под съехавшего с одного плеча ворота ключицами.       — Надо же, сработало, — искренне удивился Ламберт осмотревшись.       — Какого черта ты тут делаешь? — возмутилась Кейра.       — Прошу простить, госпожа чародейка, — с нескрываемой насмешкой начал он без зазрения совести рассматривая хорошо очерченную белой тканью грудь. — Однако дело неотложное.       — Ты, ирод, без приглашения ворвался в мой дом и говоришь теперь о делах?       Ведьмак почувствовал, как заходил ходуном воздух в комнате и как тяжело стало дышать. Заметил, как в соломенного цвета волосах чародейки забегали мелкие молнии.       — Отчего мне о делах не поговорить? Зачем еще я бы приперся в твое захолустье? Уж явно не распить с тобой бутылочку вина.       — Я не села бы за стол с таким невыносимым, самонадеянным, бестолковым мужланом! — выкрикнула Кейра, сжав худые пальцы в кулаки.       Увидев их размер, Ламберт рассмеялся:       — Я бы и подавно не сел с магичкой. Тем более такой как ты. Мне по душе пышногрудые графиньки, а ты на такую совсем не похожа.       — Ах ты...!       — Долго спорим, милая, — вздохнул ведьмак, оглянувшись на подрагивающий портал за спиной. — С радостью продолжу наш спор в крепости.       — Где? — только и успела спросить Кейра.       Быстро, в один прыжок, он оказался рядом с ней. Ловким, выверенным движением, словно только и это делал всю жизнь, обхватил ее талию, успевая удивиться тому какая она тонкая, и забросил опешившую чародейку на плечо словно тюк сена. Та, уперлась рукой в его другое плечо и попыталась вывернуться, однако Ламберт держал ее крепко, обхватив одной рукой под коленями, а вторую беззастенчиво положив на ягодицы.       Едва не оглохнув от ее воплей, он прыгнул в портал. Стоило лишь зажмуриться и перетерпеть пару мгновений, как под ногами снова появился каменный пол замка, в лицо ударила прохлада, а в нос запах сырости и сгоревших поленьев.       — Не обманул, — хмыкнул Геральт. — В самом деле одна нога тут, другая там.       — А вы думали это я к тому, что меня разорвет? — хмыкнул ведьмак, осторожно поставив Кейру на пол.       Тут же по залу пронесся звук яростной пощечины.       — Не благодарите, — негромко проговорил шар. — Здравствуй, Кейра, и до свидания. Совсем нет времени на беседы. Геральт, мы не прощаемся.       Магический артефакт засветился и тут же потух, а чародейка, шлепая босыми ступнями по каменному полу, обернулась вокруг себя несколько раз и судя по ее лицу она совсем не понимала где находится.       — Эскель? Геральт? — удивленно спрашивала она и на каждом имени ее глаза становились все шире. — Неужели я…       — В Каэр Морхене — ведьмачьей крепости, дорогая, — ответил Весемир, поднимаясь с кресла. — Рады приветствовать тебя.       Кейра, переступив с ноги на ногу, нашла взглядом старого ведьмака, коротко кивнула и тут же скрестила на груди руки, очевидно вспомнив что кроме тонкой рубахи на ней ничего нет.       — Позвольте спросить в таком случае, — начала она. — Что я здесь делаю?       — Дера пропала, — сказал Эскель зная, что поудивляться можно и позже, когда дела будут улажены. — И мне нужно ее найти.