Высматривая путь. Том ІІІ

      Внутри крепость выглядела еще хуже, чем снаружи. И никакого романтизма в испещренных трещинами стенах и дырах в потолке Фредерика не нашла. Хоть и слушая короткие рассказы Эскеля, она представляла нечто иное, чем то, что предстало перед ней. Не сказать, что она была уж сильно привередливой, но определила эти условия для себя как неподходящие и грустно взглянула на чародейку, которая упорно держала ее за запястье и волокла за собой по массивной, кое-где покрытой мхом лестнице. На последней ступеньке ее плечо резко садануло болью. Фредерика зашипела и дернулась, чем удостоилась хмурого взгляда Кейры.       — Я хочу знать все до последней мелочи, — с раздражением бросила она. — Даже самые незначительные подробности.       Дера коротко кивнула. В уточнениях требования чародейки не нуждались, она и без того прекрасно знала причины будущего допроса с пристрастием. Оказавшись в небольшой, но неплохо обставленной комнате, травница ощутила, что у нее неприятно щемит в груди. То ли от волнения за предстоящие вопросы, то ли от того, что, кажется, она была не готова услышать вердикт по своим ранам. Вместе с тем, тянуть больше некуда, потому что Биргит достаточно прояснила ситуацию. Чародейка небрежно махнула рукой в сторону деревянной кровати, неуклюже покрытой скомканным шерстяным одеялом.       — Сначала перевязка, потом все остальное.       И девушка не была против. Она послушна уселась на край, отмечая про себя, что покрывало неприятно колется даже сквозь плотную ткань штанов. Кейра устроилась на невысоком шатающимся стульчике напротив и, едва не перевернувшись вместе с ним, все-таки поймала равновесие и потянулась к лицу травницы.       — Четверо мужиков, а мебель починить некому, — проворчала она, снимая слой за слоем промокшей ткани.       Фредерика дернула уголками губ, неожиданно для себя ощутив неприятный, затхлый и немного сладковатый запах. Скосив здоровый глаз, она попыталась рассмотреть ткань, которая спадала с ее лица. Видно было немного, потому как чародейка старалась собирать ее в ладони и не показывать, но и тех желтовато-красных подтеков было достаточно, чтобы убедиться в том, что запах исходит именно от нее. Все-таки и тут Биргит не соврала, ранения оказались слишком серьезными для ее навыков врачевания.       Лицо Кейры было непроницаемым, и угадать насколько все серьезно Дере не удавалось, как бы она не пыталась. Чародейка почти незаметно отбросила в сторону повязку и потянулась за пузатой бутылкой с прозрачным содержимым. Травнице подумалось, что это вода, однако кисловато-горький запах выдал в нем травяной настой. Хорошо дистиллированный спиртовой настой. А другого у чародейки не водилось бы. Смочив в нем небольшой кусок тряпицы, Кейра осторожно заводила ею по порезу, придерживая второй рукой голову девушки. Немного пощипывало, немного ныло, пульсировало и жгло. Чем больше в рану проникало лекарство, тем острее возникали ощущения. Не выдержав, Дера застонала, а Кейра остановилась и бросила на дверь хмурый взгляд.       — Я знаю, что ты там! — крикнула она. — И пускать я тебя не собираюсь.       — Я здесь подожду, — хмуро ответили из-за двери.       Фредерика сразу же узнала глухой голос Эскеля. От осознания того, что о ней так тревожатся, кажется, даже отступила боль.       — Вот же, упертый, — раздраженно вздохнула чародейка и вернулась к обработке раны, быстро развеяв появившийся флер новой вспышкой боли.       Травница зашипела, а Кейра нахмурилась с серьезностью рассматривая алый порез.       — Ты можешь открыть глаз? — спросила она, не глядя отыскав чистую тряпку и поднеся ее к лицу Деры, словно к чему-то готовясь.       Слипшиеся ресницы затрепетали, а рассеченное верхнее веко дрогнуло, но так и не поднялось. Губы девушки скривились от боли, на что Кейра задумчиво хмыкнула. Схватив бутылочку с очередным лекарственным средством, чародейка щедро плеснула на тряпку и свободной рукой схватила Фредерику за голову. Крепко, но совсем не больно. Девушка напряглась и схватилась за колючее покрывало.       — Придется потерпеть, — с этими словами она уперлась двумя пальцами поблизости сомкнутых век и медленно растянула их в попытке открыть глаз.       Фредерика, не в силах сдержаться, закричала. Резкая и острая боль окутала всю ее голову и, кажется, даже спустилась на шею и задела плечо. Из здорового глаза брызнула слеза, скатившись по грязной щеке, а пальцы судорожно впились в одеяло. Она кричала протяжно и во все горло, но чародейка была беспощадна. Совладав с веком, она щедро плеснула туда что-то настолько ядреное, что Дере показалось, будто ей в рану засунули раскаленную кочергу. Вмиг она покрылась потом, ее бросило в жар. Грудь сдавило настолько сильно, что сложно было сделать вдох. А через мгновение, как по волшебству, боль отступила, оставив после себя тепло и пульсацию. Травница тяжело и хрипло задышала, словно только что пробежала с десяток верст, и, как только почувствовала, что чародейка убрала руки, обессиленно опустила голову. На колени закапала кровь с запахом того жуткого лекарства. Схватив ртом воздух, она неожиданно для себя заметила, что зловоние куда-то пропало.       — Порадовать мне тебя нечем, — заговорила Кейра, вытирая очередной тряпицей руки. — Но и огорчить тоже не выйдет. Ты и сама знаешь, что рана глубокая и серьезная.       — Знаю, а как же, — прохрипела Фредерика, не поднимая головы.       — Про глаз свой забудь. Видеть он больше не будет. А вот шрам я приведу в порядок, благо это несложно. Сделаем его изящным и тонким, чтобы смотрелся на твоем милом личике уместно.       Травница фыркнула. Ей не нравился тон, которым была пронизана вся речь чародейки. А еще ей не нравилось, что она говорит о таком страшном увечье настолько легко, будто это равносильно тому, чтобы измазаться с ног до головы гламарией.       — Злишься? Понимаю, имеешь право, — Кейра схватила тонкими пальчиками небольшой флакончик, повертела его из стороны в сторону, будто бы пыталась вспомнить, чем было содержимое. — Я наложу тебе компресс и тонкую повязку, — продолжила она. — Искупайся, смени одежду, и тогда я проведу еще несколько процедур, но прежде, я хочу знать, кто ты, черт возьми, такая.       — Фредерика де Бейль, — тихо буркнула девушка, переводя дух.       — Правительница Каэдвена, ты хотела сказать? — чародейка, не церемонясь, схватила Деру за подбородок и ляпнула мокрой тряпкой прямо на приоткрытый, изрезанный глаз.       — Дочь правительницы, — прошипела она в ответ. — Самопровозглашенной, черт бы ее побрал! — боль снова пронзила глаз, но рвущийся наружу крик сдержать удалось.       — Любопытно. А как же воля короля Радовида? — мотая повязку на голову травницы, продолжала Кейра.       — Она обманула короля, соврав ему о том, что законные наследники перевелись.       — Хитро, но Радовид беспощаден к хитрецам и лжецам. А тебя нехило отделала, запугала и пустила восвояси?       — Я сбежала.       — За что она это сделала?       — Избавлялась от других претендентов.       — Де Бейль — совсем не похожа ты на чистокровную реданку. Хоть и внешнее сходство есть.       — Моя мать — туссентка, а отец — реданец.       — Выходит, он родственник короля?       Дера нехотя, слабо кивнула.       — Принцесса в опале, как интересно, — заправив край повязки, Кейра осмотрела девушку еще раз и повнимательнее. — Еще раны?       — Плечо. Правое.       Скинув на кровать дублет и оголив повязку, Фредерика сначала напряглась и приготовилась к новой пытке болью. Однако тут дело пошло гораздо быстрее и почти безболезненно. Ляпнув еще одну тряпочку с лекарством, Кейра в два счета забинтовала рану и облегченно вздохнула. В комнате воцарилась тишина. Чародейка прятала свои средства в резную коробочку, а Дера едва слышно кряхтела и неловко натягивала дублет.       — Радовид не знает, что ты жива? — внезапно спросила Кейра.       — Нет, но он искал меня в Оксенфурте. Еще в Бен Глеане.       — Почему сбегала?       — Не хотела править. Хотела жить тихую, мирную жизнь. Добраться до Лан Эксетера, открыть косметический магазинчик. Пить вино, любезничать с дворянами и продавать масло жимолости втридорога моложавым теткам.       Кейра, удивленно вскинув брови, взглянула на Фредерику так, как смотрят на умалишенных. Даже прекратила звенеть флакончиками.       — Ты, должно быть, шутишь? Какой к черту магазинчик?! — она возмущенно всплеснула руками. — Ты — законная наследница!       — Претендентка, которой это не сдалось.       — Неужели тебе тоже нужно все разжевывать как недалекому Ламберту? Боги… — от очередного раздраженного вздоха травницу передернуло. — Ты меня разочаровываешь, дорогая.       — Я попыталась выразить готовность занять трон, в итоге мне исполосовала лицо и лишила глаза родная мать. Больше в это дерьмо я не влезу!       — Это все от неопытности. Ничего, желательно учиться на чужих ошибках, но и на своих можно. Тебе нужен мудрый наставник. А станешь править, то такие раны народ может принять как признак… назовем это — отважностью, смелостью или неустрашимостью.       — Мне нужен отдых. Можно я просто отдохну? — проворчав, беззастенчиво соврала Фредерика в попытке избежать неприятный разговор.       Кейра взглянула на нее с недоверием, но тем не менее, коротко кивнула на дверь.       — Иди, а то он уже извелся весь.       Выйдя, нет, выскочив из комнаты, девушка столкнулась с обеспокоенным взглядом ведьмачьих глаз и теплыми руками, к которым тут же прильнула. Она знала, что вопросов у Эскеля ничуть не меньше чем у чародейки, но отвечать на них прямо сейчас она не хотела. Сегодня Дера была не в настроении для выслушивания нотаций и упреков, а еще ей до немоготы хотелось лечь в бадью и проваляться там хотя бы до утра. Возможно, даже в самой дальней и темной комнате, чтобы никто не утомлял ее своим присутствием.       — Эскель, — тихо позвала она, — у вас здесь найдется для меня бадья и немного воды? И чистая одежда.       — Найдется, — кивнул ведьмак. — Посмотрю, чем могу с тобой поделиться.       — А еще кровать и хотя бы одна подушечка, — вымученно улыбнулась девушка.       — Если моей не побрезгуешь, — усмехнулся ведьмак.       — Это я пропахла лекарством и кровью, поэтому мне впору такие вопросы тебе задавать.       Эскель молча прижался губами к не забинтованному виску девушки и коротко поцеловал. Это послужило ей хорошим ответом.       Когда сумерки опустились на долину, а завывание волков доносилось даже до стен крепости, Фредерика лежала на скромных размеров кровати и, сложив на груди руки, таращилась в потолок. Там, под массивными балками болтался на паутине паучок и, кажется, совсем не праздно, а пытался кого-то замотать в кокон. Если присмотреться, то добыча уже не шевелилась, безвольно колыхаясь из стороны в сторону, отдалась воле судьбы. Девушка нахмурилась и вытянула руки вдоль тела, уложив их на тяжелое одеяло. Почему-то сейчас ей начало казаться, что она всю жизнь только тем и занималась, что болталась как этот жучок на паутине, которой оплетала ее родная мать. Может быть она излишне плохо думает о госпоже Берзе, ведь даже в ней должно быть что-то хорошее. Однако лучше не недооценивать своего врага. Надо же, как просто оказалось признать в матери врага. Так же просто, как и всей душой возжелать ей самой мучительной смерти.       Дера не умела мстить, но ради такого с радостью готова научиться и преуспеть в этом непростом ремесле. Мысли о том, что с отцом она могла поступить гораздо хуже, чем-то темным и тянущим отозвалось в груди, поднялось к горлу и застряло там комом. Берзе де Бейль подняла нож на свою дочь, значит ничего не мешает ей повесить или обезглавить собственного мужа. Тяжело вздохнув, травница перевела взгляд на пляшущие по стенам тени, которые рисовали догорающие факела в подставках. А возможно, она просто приписывает матери все грехи мира?       Почему-то вспомнились слова чародейки о власти и деньгах. Возможно, это и правда один из атрибутов счастливой жизни, вот только получить их можно только в том случае, если она решит бороться за трон. А что, если эта самая борьба сделает ее похожей на мать? А если яблоко от яблоньки? От таких мыслей кожа покрылась мурашками. Стало страшно даже думать о таком, поэтому лучше и не думать вовсе.       Поднеся руку к чистой повязке, она осторожно коснулась пальцами места, где должна быть глазница. Кейра в самом деле подобающим образом позаботилась о ее ране, потому как боль ее после той пытки в комнате больше не мучила. По словам чародейки на полное восстановление уйдет немало времени — до конца Саовины. А там уже и снег сойдет, и можно будет наконец-то отбыть из этой жуткой крепости. Но куда? Продолжать путь в Лан Эксетер? Вот только едва ли ей хватит на это путешествие денег. Даже тех, что остались у Эскеля, будет мало. Наверняка после того инцидента в Ард Каррайге доступ к семейным счетам в банке для нее закрыт. А может быть, вернуться в Ард Каррайг и попытать счастья еще раз? Что если Кейра права и ей всего лишь не хватает мудрого наставника и достаточно союзников?       Дверь тихонько скрипнула и звук шагов заполнил всю комнату. Казалось, даже мечи на стойках начали позвякивать от этого тяжелого шага. А затем послышался грохот дров, что падают на каменный пол. Дера даже не взглянула на источник шума и без того понимая, что это Эскель.       Ведьмак за весь день так и не присел. По крайней мере, после того как они очутились в крепости, Фредерика не видела его без дела. Пока она отмывала свое тело и сражалась с помощью отвара мыльнянки со всклоченными волосами, он колол дрова, помогал своим собратьям разгрузить телегу с водой, озаботился чистой одеждой для нее и чистотой своей комнаты, которая больше напоминала девушке оружейную. А теперь, когда ночь опустилась на долину, он, кажется, решил подумать и про себя. Принес дрова, затем и бочку с водой. Взял оттуда немного, всего лишь несколько черпаков чтобы обмыть лицо, частично тело и волосы. Затем подбросил в камин немного дров, чтобы огонь еще немного погрел комнату. Фредерика непрерывно следила за каждым его движением, а когда Эскель сел на край кровати в чистой рубахе и без сапог, она почувствовала что пахнет он гораздо приятнее, чем в лесу: ромашкой и, кажется, брусникой.       Она перевела взгляд на ведьмака и смахнула с ресниц внезапно нахлынувшую негу. Судя по всему, покидать комнату ведьмак не собирался до утра, что вмиг расслабило, а когда сон вытеснил все тревожные мысли, Фредерика громко зевнула.       — Ты ничего так и не съела за весь день, — начал он, осторожно погладив ее ноги скрытые под покрывалом.       — Не хочется, — пролепетала она, погружаясь в сон.       Одеяло наконец-то согрело ее, а тени пляшущие на стенах, как и поглаживания Эскеля — убаюкали. Ведьмак прислушался к размеренному дыханию Деры, затем осторожно прилег на край и, зачем-то прикрыв предплечьем глаза, попытался уснуть. К счастью, сон шел недолго.

***

      В обеденном зале царила полутьма. Во главе массивного деревянного стола сидела графиня и привычным жестом болтала остатками вина на дне кубка. Напротив, за тем же столом сидел грузный мужчина в переливающейся при свете свечей бобровой шапке. Его маленькие глазки на бородатом, разбойничьем лице внимательно следили за графиней. Перед ним лежала нетронутая баранья отбивная на огромном серебряном блюде и кубок с вином, к которому он время от времени прикладывался. Массивные перстни на его пальцах вызывающе поблескивали, а взгляд был устремлен на графиню. Берзе откинулась на спинку стула и поудобнее устроила не занятую кубком руку на подлокотнике. Мужчина сощурился и тоже сменил позу, выложив на стол руку.       — Бурой хоругви нет уж как года два, — хрипло заговорил он.       Берзе сразу отметила его развязный тон, но пресекать его не торопилась.       — Я как хранительница Каэдвена…       — Не слыхал о таком титуле, — бесцеремонно перебил ее мужчина, сжав руку, что покоилась на столе, в кулак.       — Теперь услышали, господин Дигот, — невозмутимо продолжала Берзе, бросив в сторону мужчины распечатанный конверт, который упал едва ли не в тарелку к бараньей отбивной.       Дигот нехотя и с нескрываемым недоверием взял конверт, осмотрел сломанную печать, достал оттуда письмо и внимательно, едва шевеля губами, прошелся по аккуратным буквам. Время от времени он поднимал взгляд на Берзе, видя на ее лице самодовольную ухмылку, затем снова возвращался к письму. Сколько раз он перечитал его, графиня не догадывалась, но, наверняка, больше пяти. Нетерпеливо вздохнув, она громыхнула кубком по столу, заставив Дигота нахмуриться и тяжело засопеть.       — Подпись Радовида настоящая. Печать тоже, — заключил он и сложив письмо в конверт уже с большей осторожностью положил его на стол и подальше от себя.       — Так что, может быть, припоминаете титул хранительницы?       — Кажется, припоминаю, — проворчал Дигот.       — Превосходно, — Берзе, не меняя позы, дотянулась до кувшина с вином и щедро плеснула себе в кубок. — Посему, раз все недосказанности исчерпали себя, предлагаю вам продолжить наше обсуждение.       Дигот сжимал кулаки, хмурил густые брови и шевелил усами, но графиню больше не перебивал. Ножки его стула слабо хрустнули.       — Подготовить указ — дело простое и быстрое. Как и заручиться поддержкой градоправителя, если знаешь его цену.       — А вы знаете мою цену? — хмыкнул мужчина.       — Знаю, — Берзе щелчком пальцев подозвала к себе господина Фучика с разносом в руках, на котором стояла небольшая шкатулка. — Петр, покажите господину Диготу содержимое.       Когда шкатулка оказалась перед носом градоправителя Бен Глеана, он недоверчиво хмыкнул, шмыгнул носом и нахмурился. А когда Фучик услужливо открыл ее, то бобровая шапка поползла на макушку. Он взял одну золотую монету, повертел ее в пальцах, попробовал на зуб и бросил к остальным. По дернувшимся усам и ухмылке, Берзе поняла, что угадала со стоимостью.       — Нильфские флорены, — буркнул Дигот. — Черные деньги тут ничего не стоят.       — Вы знаете, что стоят они побольше каэдвенской марки. Умножьте эту шкатулку на пять, если будет угодно. Нильфгаардский флорен ценен по всему миру, потому с обменом проблем у вас не будет.       — Каэдвенская армия выступает под знаменами Редании, — проворчал он, вытирая широкой ладонью влажный от пота лоб.       Графиня устало вздохнула, проведя пальцами по ножке своего кубка.       — Не ищите измен там, где их нет.       Мужчина чертыхнулся и потянулся к кубку с вином, залпом осушив его. Берзе видела, что аргументы у него заканчиваются, а если добавить еще пару шкатулок, то купит его род с потрохами на несколько поколений вперед. Вот только в деле подкупа главное не переборщить. Всегда нужно оставлять зазор для торгов.       — Бен Глеан полнится наемниками, — начал Дигот, потянувшись к кувшину с вином. Берзе видела, как краснеют его щеки и наливаются кровью глаза от приятных перспектив и крепкого туссентского вина. — Во времена, когда Бурая хоругвь патрулировала тракт и была на службе у тогдашнего короля, их еще не наплодилось столько. Город было проще держать в узде.       — Насколько мне известно, — елейно заговорила графиня, — вы были сотником легкой кавалерии Хенсельта. Так расскажите мне, как вы боролись с популяцией наемников.       Дигот опрокинул в себя еще один кубок вина залпом и вытер ладонью усы.       — Вешали. Весь тракт был в трупах аж до самого Ард Каррайга.       — Кровавая монополия на наемничество? — усмехнулась Берзе.       — На деньги. Либо ты продаешь свой меч под плащом и бобровой шапкой, либо висишь вдоль тракта в назидание остальным крысам.       — Хороший процент платили наемники вступая в хоругвь?       — Достаточный, — кивнул Дигот и снова плеснул себе вина, уронив несколько капель на стол. — Взамен они превращались в воинов короля и…       — Воины короля, — негромко и скрипуче рассмеялась Берзе. — Все знают, что плащи и бобровые шапки легко меняют хозяев. Сегодня вы воюете за короля, а завтра за вельможу, который предложит в три раза больше. Удобно быть наемником, верно, господин Дигот? Обременять себя верой в короля и преклонением колен очень неудобно. Лучше подстраиваться под столь нестабильный мировой порядок. По правде говоря, только такие и выживают.       Дигот выпил еще, затем нервно дернул рукой, однако вина в кувшине больше не осталось. Берзе, заметив это, щелкнула пальцами, и Фучик заторопился с полным кувшином к гостю.       — Я делаю вам очень щедрое предложение, господин Дигот. Возродить хоругвь, вернуть порядок на тракт, вернуть порядок в город, а взамен лишь прошу ваши мечи.       — Предложение в самом деле щедрое, — он уперся руками в стол и кивнул. Берзе улыбнулась, заметив как изменился его тон. — Что прикажете делать с расплодившимися наемниками? Начнем вешать — в городе начнется смута.       — Смута нам ни к чему, господин Дигот. Разберитесь с несогласными по своему усмотрению, а порядок в городе обеспечат каэдвенские солдаты. Четыре сотни, думаю, должно хватить, чтобы потребности в мятеже ни у кого не возникло.       — Четыре сотни?! — Дигот громко прокашлялся в кулак.       — Четыре сотни и три шкатулки с золотом, которые подготовил господин Фучик, — Берзе, опираясь на подлокотники, встала. Платье из тяжелого сатина громко зашуршало. — Надеюсь этого будет достаточно, чтобы вы собрали по меньшей мере три сотни людей под моими знаменами.       Дигот поправил шапку и провел ладонью по усам, хоть ничего и не пил. Графиня всмотрелась в его маленькие глазки и, даже несмотря на полутьму, различила в них проблески алчности. С такими подарками он соберет ей и пять сотен.       — Главное помните, что я всегда заплачу вам больше остальных. И дам вам то, чего не дадут другие.       — И что же это?       — Власть.       Берзе неторопливо обошла стол, по-свойски похлопала Дигота по плечу и едва заметно прихрамывая направилась к дверям. Стражники встали по стойке смирно, стукнув деревянными ручками алебард об пол. Как только она удалилась, Дигот провел ладонью по лицу, смахивая выступивший пот. Затем не отказал себе в еще одном кубке вина, осушив кувшин до дна. Новый господин Фучик ему не принес.       Дверь в комнату закрылась практически бесшумно. Берзе тут же окинула ее взглядом, удовлетворенная тем, что дрова в камине потихоньку потрескивают прогревая каменное пространство, свечи в подсвечнике на столе у окна заменены на новые, а на шелковом покрывале уже сложена чистая ночная рубашка и свежее полотенце. Йолана, что стояла в углу у деревянной бадьи, с тихим всплеском перевернула в него ведро, чем привлекала внимание графини.       — А ты расторопна, — заключила она, взявшись за маленькие пуговки на платье.       — Благодарю, госпожа, — кивнула девушка.       Она взяла с маленького столика несколько флакончиков и, опустившись на колени, откупорила сначала один и плеснула в воду, затем второй и третий. Воздух в комнате наполнился хвойным, терпким ароматом можжевеловых ягод и пряного чабреца.       Берзе самостоятельно справилась с платьем и спустив его к ногам, осторожно переступила поблескивающую ткань направившись к бадье. Пар, который поднимался с поверхности пах так, как она любила. К тому же, лекарь посоветовал ей принимать ванны с можжевельником, чтобы ослабить дискомфорт в ногах. А это горное захолустье так удачно оказалось богато на это растение. Йолана готовила для нее отвары и масла, а Берзе вознаграждала ее монетой и всякими безделушками в виде брошей, перстней и даже баночки гламарии. Бедная девочка решила быть похожей на чародейку, вот только едва ли эта популярная среди подобных дамочек мазь ей помогала.       К тому же, не одним лишь можжевельником Йолана помогала Берзе. Еще в первые дни своего пребывания в замке, графиня распознала в ней невероятную любовь к благам. Девчонка была падка на золото и побрякушки, а это Берзе нравилось в людях больше всего. С такими просто вести дела, такими просто манипулировать, а еще они охотно предоставляют информацию.       — Как прошла встреча с господином Диготом? — поинтересовалась Йолана, помогая графине залезть в бадью. — Вы удовлетворены?       Графиня осторожно уселась на деревянное дно и, раскинувшись на бортах, облегченно вздохнула. Легким движением девушка вытащила несколько металлических шпилек и темные с проседью волосы рассыпались по плечам женщины, коснувшись кончиками воды.       — Сносно, — ответила Берзе, прикрыв глаза наслаждаясь теплом воды. — Я и не ожидала от него долгих препирательств. Это ведь самый обыкновенный продажный наемник.       — Выходит скоро нам ожидать возрождение легендарной хоругви? — спросила девушка, смачивая тряпицу в воде, она заводила ею по рукам графини.       — Лишь условно, — промурлыкала Берзе не открывая глаз. — Ох, как хороша вода, дорогая моя. А запах какой… очень расслабляет.       — Вы сегодня щедры на комплименты.       — Настроение располагает. Люблю, когда сделка идет как нужно. К тому же, пока Радовид не заменил меня кем-то более приемлемым, я собираюсь выжать из своего положения все.       — Боги, — ахнула девушка, опустив тряпицу в тазик с мыльнянкой, — госпожа, неужели вы покинете Ард Каррайг?       — Когда-нибудь, — улыбнувшись, ответила Берзе и приоткрыла глаза, едва разлепив длинные ресницы, которые слиплись из-за пара. — Милая моя, наивная девочка, совсем не сложно догадаться, что туссентка во главе северного королевства во время войны с великой империей — вопиющий абсурд. Пока у Радовида нет претендентов. Род Единорога прерван, а с аристократией мой обожаемый деверь в крайне натянутых отношениях. Между нами говоря, дорогая, он жутко не выносит их. Почти так же сильно, как и чародеек. Он старается не подпускать их к власти сверх необходимого, а чародеек и вовсе казнить.       Йолана едва касаясь, с особой осторожностью взялась за волосы Берзе. Графиня отодвинулась от края, а девушка, вооружившись черпаком, принялась медленно поливать их водой.       — Поэтому, милая Йолана, — продолжала Берзе, — меня мало волнует будущее Каэдвена. Пока я тут, я хочу получить все возможные блага из своего положения: деньги, армия наемников, ведьмаки. А после… что ж, может быть, вернуться в Туссент.       — А если король не отыщет никого подходящего? А если вы будете прекрасно справляться со своими обязанностями? Может быть тогда он оставит вас?       — Ты так наивна, но молодость всегда такая, — усмехнулась Берзе и подняла руку вверх. Йолана сразу же поняла этот жест, и через мгновение у графини в пальцах был зажат небольшой кубок, украшенный драгоценными камнями и наполненный вином. — Как бы я не справлялась с возложенными на меня обязанностями, Радовид предпочтет не умного и искусного политика, а исполнительного, преданного и безвольного пса, который без ведома короля и в нужник не сходит. А я, как ты понимаешь, иного склада, — она пригубила вина, и откинулась на спинку бадьи, пока Йолана водила гребнем по ее чистым, мокрым волосам.       — Туссент… — пролепетала девушка едва слышно. — Госпожа, а можно отправиться с вами?       — В Туссент? — вскинула брови графиня и дернула уголками губ. — Что ж, возможно, верные мне люди будут кстати. Да… думаю, я смогу тебя забрать. Можжевеловое масло и ванны ты готовишь превосходно.       Йолана ахнула и на радостях подлила еще вина в кубок. Берзе коротко рассмеялась.       — Дорогая, взгляни на тумбу у кровати. Там я приготовила для тебя небольшую благодарность, — пролепетала Берзе и с нескрываемым наслаждением наблюдала, как Йолана нетерпеливо бросилась к кровати. Как с молчаливого одобрения взяла небольшой сатиновый мешочек обнаружив в нем баночку гламарии. Графиня сделала глоток вина и улыбнулась, увидев, как рассыпалась в благодарностях служанка. Девушка с невероятным энтузиазмом вернулась к бадье, схватив тряпицы и склянки с косметическими средствами, а Берзе слабо пошевелилась, убеждаясь, что вода еще совсем не остыла. Значит, можно позволить себе понежится еще немного.       — Госпожа, — после короткого молчания, начала Йолана, — а если ваша дочь вернется в Ард Каррайг? Или, что еще хуже, отправится в Третогор к королю?       — Если она не издохла где-то в лесах, то я буду разочарована. Впрочем, если ей хватит духу явиться сюда, я убью ее без промедления. В прошлый раз я дала слабину, но более такого я себе не позволю.       — А если все-таки к королю?       Берзе слышала беспокойство в голосе Йоланы, и оно ей невероятно льстило, однако очаровываться графиня не торопилась. Ведь пока она продолжает подкармливать эту зверушку, то она и танцует перед ней на задних лапках.       — Для начала объявлю ее преступницей, пущу по следу наемников, чтобы места ей не нашлось в Каэдвене. А если ускользнет — что ж, буду импровизировать. Во всяком случае, если ей удалось встретиться с ведьмаком, может быть, стоит организовать небольшую проверку ведьмачьей крепости? Или же разместить на ее территории гарнизон? — графиня задумалась. — А эта идея не так плоха…       — У вас не бывает плохих идей, госпожа.       Берзе коротко кивнула и взглянула на пляшущие огоньки пламени в камине.