«Грешна, каюсь» 🔞

Последняя неделя новогодних каникул тянулась бесконечно. С Тимоти мы больше не виделись. Своё обещание о продолжении нашего маленького, вульгарного безобразия Шаламе не сдержал. И я не могла разобраться в собственных чувствах. Меня злило, что шатен обычное трепло, бросившее девушку в ожидании и злилась на себя за то, что ждала его. Мне не нравились эти странные и незнакомые чувства в отношении Шаламе, который всего-то неплох в сексе. Обычно, парни сходили с ума и ломали голову как найти новых встреч со мной. Но чтобы наоборот? Никогда! Положение осложнялось назойливыми звонками Эйдена, который страстно желал увидеться и провести остатки свободных от учебы дней со мной в постели. В целом, крайне заманчивое предложение. Зарядиться положительными эмоциями и энергией от хорошего секса – необходимая вещь, чтобы с силами вступить в новый семестр. Проблема заключается лишь в том, что Эйден совершенно не знает о моей измене и я не знала, как сказать ему. С другой стороны, я не обещала ему вечной любви до гроба, также, как и он не отчитывался мне о своих похождениях. Отношения на расстоянии — жутко выматывающая штука... — Привет, детка, — дверь в спальню так внезапно открывается, что я подпрыгиваю на кровати и сажусь. Неподготовленная и уже пожалевшая о своей идеи увидеться с Эйденом. Он выглядит непозволительно роскошно и шикарно. Капитан команды по футболу, хорошая успеваемость, идеальная репутация и мечта всех девчонок в университете. — Привет, — немного смущаюсь и отвожу взгляд в сторону, чтобы откровенно не пялиться на собственного парня. Мы просто слишком долго не виделись. Я отвыкла от него. В какой-то момент даже перестала скучать и ждать его звонков, а сейчас он здесь, и я чувствую себя неопытной школьницей. — Я соскучился по тебе, — Эйден швыряет теплую куртку на стул и подсаживается ко мне на постель. Интересно, он действительно скучал или это заученная фраза, которую нужно сказать? — И я, — позволяю ему обнять себя, крепко прижимая к спортивной груди. Мое тело настырно молчит, никак не реагируя на близость и тепло мужского тела. Прикосновения Эйдена холодные и отрезвляющие. Он слишком долго провел на улице. Но от прохладных касаний пальцев Шаламе я текла как податливая сучка, что изменилось сейчас? — По голосу не скажешь. Всё хорошо? — Эйден поднимает голову за подбородок и вопросительно смотрит в глаза. Нет, ему правда интересно? — Конечно, — улыбаюсь своей самой ослепительной улыбкой, разрушая любые сомнения и целую Эйдена в губы. Он расплывается в довольной ухмылке прямо во время поцелуя и приобнимая за талию, валит на постель. Ну, конечно, только ради секса он и приехал! Раньше меня это несильно напрягало, и я всегда готова была получить положенное мне наслаждение. Эйден весьма неплохо справлялся со своими обязанностями. Почему именно сейчас я стала во всем сомневаться и искать смысл? — Впереди у нас целая неделя и мы наверстаем упущенное, — ложится рядом и горячо шепчет мне в губы, покрывая влажными поцелуями шею и наглаживая меня через ткань трусиков. Несильно, но достаточно, чтобы тело начало отзываться. Это обычная физиология. Никакой эмоциональной близости, которая бывает сильнее любых сексуальных увлечений. Позволяю Эйдену терзать мои губы поцелуями, которых я не хочу. Не хочется обижать парня. До внезапного вторжения Тимоти в мою жизнь, мы с ним неплохо проводили время, и он потакал всем моим сексуальным желаниям, очень старательно исполнения все мои прихоти. А Шаламе и стараться не нужно! Он может просто ворваться в мою комнату, высокомерно окинув меня взглядом и мои трусики будут насквозь мокрые от возбуждения. Гребаный тихоня! — Да что с тобой, детка? — Эйден обескураженно смотрит на меня с тенью обиды во взгляде. И только когда его темно-зеленые глаза многозначительно смотрят вниз, понимаю, что его так встревожило и расстроило. Ладонь Эйдена давно забралась ко мне в трусики и судя по его вопросу, я абсолютно не возбуждена. Мало того, я даже не заметила вторжение Эйдена на свою сугубо личную, интимную территорию, думая всё это время о Тимоти. Бессовестный лживый скромник не выходит у меня из головы. И тело не реагирует на ласки парня, который всегда удовлетворял меня. — Извини... — убираю ладонь Эйдена и ложусь подальше, оставляя между нашими телами расстояние. Непонимающее молчание жутко нервирует и раздражает, но Эйден ложится рядом и таращится в потолок. Это всё неправильно. Желая забыть проведенное время с Шаламе, я позвонила Эйдену, надеюсь, что секс с ним выбьет из моей головы всю дурь. Но стало только хуже, а очевидные вещи всплыли наружу. Я хочу, чтобы рядом со мной был только Тимоти... Хочу его прикосновения. Застенчивые, но жесткие и грубые одновременно. Эйден никогда меня не трогал так, словно я вся без остатка принадлежу только ему. Это неоднократно наталкивало меня на мысль о том, что у него давно есть в запасе другая девушка. — Давай возьмем перерыв, — и расстанемся навсегда! — Хочешь расстаться, /Т.И./? — привстает на локте и оскаливается. — Наверное... Не знаю... — перебираю пальцы рук, избегая смотреть Эйдену в глаза. — Хочу, — заставляю себя взглянуть на своего парня. Он омерзительно фыркает и падает обратно на постель, вызывая во мне шквал негодования. — По телефону ты меня бросить не могла, чтобы я не перся в такую даль? — садится на постели и свешивает ноги. Все парни хорошие и милые до момента, как ты начнешь отказывать им в сексе! — Хотела сказать тебе это лично, — оборачивается через плечо и пронзает меня ледяным взглядом полного отвращения. Вот и будь после этого хорошей! Обозленный и раздраженный Эйден вскакивает на ноги и хватает свою куртку со стула. — Ничего не скажешь? — сажусь на постели и наблюдаю за сгустком нервов в лице своего бывшего парня. — Не звони мне если захочешь хорошего траха... — расплывается в шакальей улыбке жалкого подлеца, чью мужскую гордость задела девушка и покидает мою спальню, громко хлопнув дверью. — Мерзкий говнюк! — падаю обратно на кровать и протяжный стон усталости заполняет комнату, но отчаянье и одиночество длится недолго. Дверь в комнату снова открывается. Наверное, этот придурок что-то забыл? — Забыл, где выход? — самодовольно лыблюсь и приподнимаю голову, едва не потеряв самообладание и не вскрикнув от тупой радости. Тимоти бесшумно прикрывает дверь и с напущенным интересом оглядывает спальню, но совершенно не смотрит на меня. Хочется вскочить с кровати и устроить ему хорошенькую взбучку, отрепав этого тихоню за шевелюру. Или раствориться в объятьях Шаламе, поддавшись его горячим ласкам. Тимоти выглядит совершенно иначе. Абсолютно расслабленный и отрешенный. Словно просто шел мимо и ради забавы решил заглянуть в мою спальню, чтобы окончательно сломать меня. Шаламе облачен в черную рубашку свободного покроя, которая кажется мне слишком большой и свободной на его худом теле. Ткань небрежно свисает с тонких плеч. Черные штаны по ноге сидят идеально, а белые кеды ярко контрастируют с темным образом обманчивого скромника. — Из-за меня расстались? — переводит на меня взгляд своих карих глаз и с такой ленивой неохотой смотрит, что мне от души хочется запустить в него подушкой. Или чем-то по тяжелее. Никаких эмоций или чувств. Неприступный, юный гений, манипулирующий девушками. — Слишком много чести, Тимоти! — огрызаюсь и привстаю на коленях, подавляя острый порыв сорваться с места и отвесить ему хорошего подзатыльника. Шаламе не может вести себя так безразлично и спокойно после всего, что между нами было. — Прости, я не смог прийти, — извинение такое холодное и бесчувственное, что уж лучше бы он молчал. — Появились дела. — Мне плевать почему ты не пришел, — сажусь на постель и обнимаю подушку, — плевать на твои возникшие дела и плевать почему ты пришел сейчас, — сдержанно и ровно. Мое безразличие действует на Тимоти отрезвляюще, вынуждая его реагировать на меня, против своей воли. Шатен оборачивается и цепким взглядом всматривается в моё лицо, пытаясь найти уязвимое место. Но его нет. Внешне, я абсолютно спокойна. А какая буря сокрушает меня изнутри, Тимоти знать необязательно. Властным мальчикам нравится думать, что только они способны всё контролировать и совсем забывают о том, что в роковых играх и способах обольщения и манипуляции на первом месте девушки. — Ты не хотела увидеть меня? — Тимоти подходит вплотную к постели и с грубой нежностью хватает за шею, приближая к своим губам. Теплое дыхание моей пташки проникает в мои губы и разжигает пожар. — А ты? — отстраняюсь от Тимоти и сажусь на подоконник. Изящно и легко, наслаждаясь его замешательством. — Ты хотел прийти сильнее, чем я ждала тебя. Признайся, Тим... — заигрывающе хлопаю ресницами и тереблю зубами нижнюю губу. Шаламе врастает в пол и не шевелится. Смотрит сквозь меня на природу за окном через неплотно задернутые шторы. — Тим... — тревожно отзывается на мой голос и дрожит как осиновый лист. Мальчишка поплыл... Соблазнительно улыбаюсь и с грацией поднимаюсь на ноги, стоя на постели, возвышаясь над Шаламе и заявляя о своей временной власти. Довольно хихикаю, чем еще сильнее сбиваю Тимоти с толку и снимаю трусики. Обнажиться перед моей пташкой легко и естественно. Трусики отбрасываю в сторону, и Шаламе жадно следит за каждым моим движением. Он знает, что я хочу сделать и ему нравится наша игра. Нравится быть ведомым мной, несмотря на власть, которой он обладает. Возвращаюсь на подоконник, но сажусь уже глубже, прижимаясь спиной к окну. Приятно прохлада будоражит и возбуждает. Если бы кто-то проходил мимо моего окна им открылось бы невероятно шокирующее зрелище: парень, как истукан стоит около кровати и пялится на девушку, рассевшуюся в вульгарной позе на подоконнике. Смешно и возбуждающе одновременно. Широко развожу ноги в стороны под тяжелые вздохи Тимоти. Темный взгляд его шоколадных глаз пронзает моё женское естество насквозь и на мгновение мне кажется, что его взгляд почти ощутим. Протяжно выдыхаю и прикрываю глаза, трогая себя на глазах у этого обаятельного скромника, который любит, чтобы им командовали. — Тим... — тихонечко скулю, лаская себя и распределяя обильную влагу. Шаламе рвано дышит и постоянно трет грудь. Кислород в недостаточных количествах поступает в организм. Он облизывает губы и оттягивает плотную джинсу в области паха. Да, он хочет меня! Это возбуждает и дико заводит меня. Усиленнее стимулирую клитор двумя пальцами, утопая в природной смазке. Медленно ввожу два пальца и вскрикиваю. Волны невменяемого, неконтролируемого состояния нападают, и я позволяю себе неглубокие толчки. Откровенно трахаю себя пальцами перед Тимоти. И чем дольше он смотрит, тем быстрее мне хочется кончить у него глазах и знать, что этот мой оргазм он никогда не забудет. — Ты не успел зайти, а уже сделал меня такой мокрой, Тим... — съезжаю вниз по окну, еще шире раздвигая ноги и полностью отрываясь перед Тимоти. Не смею закрывать глаза, через пелену возбуждения, наблюдая за своей пугливой пташкой. — Ты хочешь меня попробовать, Тим? — скулеж срывается на грудной стон. Чувствую, как липкое возбуждение стекает по бедрам и каплями впитывается в простыни на постели. — Конечно, хочу... — глухо рычит на грани срыва, заставляя меня счастливо улыбаться. Любой мужчина теряет самообладание и контроль, когда речь идет о ласках небезразличной ему девушки. Тимоти поспешно стягивает рубашку даже не расстегивая пуговицы и ждёт. Ждет приказа упасть на колени, чтобы довести свою девочку до оргазма. Сползаю на кровать и ложусь на спину, максимально близко подвигаясь к краю постели. Тимоти застывает. Не двигается и не дышит. Слишком впечатлительный малыш. Привстаю на локтях и хватаю Шаламе за руку, заставляя занять положенное ему место у меня между ног. — Ты же постараешься для меня, Тим? — с высунутым языком смотрит на меня исподлобья и мотает головой, готовый на всё, чтобы моё тело тряслось под его ласками от оргазма. Тимоти жестко хватает меня за бедра, приближая еще ближе и обхватывает губами мою истекающую промежность. Вытворяет что-то немыслимое своим языком, выписывая круги и узоры на клиторе. — Боже, Тим... — упираюсь ладонями в стену и безобразно подмахиваю бедрами. Но Шаламе старается удержать меня на месте, вылизывая мои складочки, пошло причмокивая. Моя пташка так старается доставить мне удовольствие и Тиму это удается лучше всех. Большим пальцем оглаживает и стимулирует мою пульсирующую дырочку, и не отрывая губ от клитора, вводит один палец. — Тим... нет... — судорожно впиваюсь в его запястье и заставляю убрать палец. Тимоти хмурится и пытается найти объяснение моим действиям, но я нежно глажу его по щеке, и он успокаивается. Просто хочу оттянуть момент и всласть насладиться порозовевшими от качественной работы губами Тимоти, блестящих от моей влаги. Запускаю пальчики в густую, смольную шевелюру и требовательно сжимаю, заставляя наращивать интенсивность движений. Шаламе громко и недовольно рычит, пуская невидимые импульсы в лоно. — Постарайся еще, малыш... — бесстыдно двигаю бедрами и трусь клитором о язык Тимоти. Он позволяет себе вопиющую вольность и самыми кончиками зубов несильно прикусывает мой пульсирующий комочек, и это моё падение. В бездну экстаза... Нечеловеческий крик вырывает из груди на свободу, лучше всяких слов описывая истинность моего наслаждения. В порыве эйфории зажимаю кучерявую голову этого скромника между бедер и подергиваюсь в судорожных спазмах. Тимоти выбирается из тисков и утирает губы тыльной стороной ладони. Глаза не желает открываться и вижу лишь смутные очертания парня, который творит со мной и моим телом невероятные вещи. Шаламе избавляется от штанов и боксеров, выпускаю на волю готового к бою дружка, заскучавшего по близости со мной. Придерживает меня за ноги и плечи, и аккуратно укладывает на постели в правильной позе, а сам ложится рядом на спину. — Что ты делаешь? — ничего не соображаю, но совсем не против еще раз кончить, чувствуя Тимоти внутри себя. — Наденешь? — протягивает мне презерватив и многозначительным взглядом указывает на своего товарища. Покачиваясь из стороны в сторону, сажусь и принимаю средство защиты. Зубами рву фольгу, достаю резинку и натягиваю на член, специально задевая возбужденный орган пальчиками. Он смешно подергивается, а Тим прикусывает нижнюю губу. Мои прикосновения необходимы ему также, как и мне его. — Ложись на меня, — теперь его черед командовать, и я совершенно не против подчиниться. Исполняю просьбу Шаламе и ложусь спиной на его грудь. Он подгибает мои ноги в колени и широко разводит в стороны. Оглаживает внутреннюю сторону бедер и поцарапывает кожу. Влажные губы покусывают шею, но Тимоти тут же зализывает свою грубость. Проводит ладонью вдоль промежности, проверяя насколько я ещё мокрая. Одного прикосновения моего скромника достаточно, чтобы тело напряглось, вновь готовое испытать что-то за гранью возможного. Шаламе придерживает свой член и медленно входит в меня. Совершенно по-новому. Проникает под другим углом и дарит какие-то головокружительные ощущения. В такой позе я ещё никогда не занималась сексом: лежу сверху на Тимоти, абсолютно открытая, в откровенном обнажении. Тимоти размеренно двигается, держась за мои бедра, потому что на каждый толчок мне хочется свести ноги и притупить эту бешеную пульсацию. Шаламе отчаянно сражается с выкрутасами моего затраханного тела. Тимоти жестче двигает бедрами и моё учащенное дыхание сменяется частыми стонами и пересохшими губами. Он смотрит на меня. Его голова, на сколько это позволяет поза, повернута в мою сторону, и он следит за каждой эмоцией на моем лице. Левая рука лежит на груди, прикрывая её, но шаловливые пальцы нежно теребят правый сосок. Дрожь проносится по телу. Шаламе ускоряет ритм толчков, беспощадно вдалбливаясь в меня. Моё положение становится абсолютно бедственным, когда Тимоти подключает пальцы и начинает стимулировать клитор, не сбавляя бешеного траха. Два сверхчувственных места в моем теле под контролем этого недоскромника и я снова на грани бездны... — Тим... пожалуйста... остановись... — нет, боже, что я говорю! Если он не даст мне кончить — это будет равносильно моей смерти. — Перестань... — почему я продолжаю твердить об этом? Потому что ощущения слишком острые и я не справляюсь. — Мне перестать трахать тебя, /Т.И./? — запальчиво мотаю головой и ухом чувствую улыбку Тимоти. Еще несколько быстрых толчков и моё тело замирает, переживая новую волну оргазма. Я вытягиваю ноги и лежу по струночке смирно на шатене, загнанно дыша. Тимоти успокаивающе поглаживает мой животик, бока и оглаживает грудь. — Я скучала по тебе, — поворачиваю голову и сталкиваюсь с темнотой в глазах Тима. — Правда, скучала. — И я скучал... — соприкасает наши лбы. — Думал, что ты первая не выдержишь и придешь ко мне, — лыблюсь как дурочка, — а не выдержал я. — Целует меня в нос. Признание Тимоти после нашей близости — это лучшая награда для моего сердца, которое кажется влюбилось в этого тихоню без разрешения хозяйки.

***

Всю неделю мы с Тимоти проводили вместе и не вылезали из постели. По счастливой случайности моя соседка по комнате любезно предупредила меня о том, что приедет только к началу семестра: ни днем раньше, и ни днем позже. Маленький подарок моей душе, нуждающейся в постоянной близости с Шаламе. Я стала зависимой от этого милого тихони. Шаламе совращал меня на сексуальные эксперименты, предлагая самые необычные позы. Я соглашалась на всё, потому что знала, что ничего кроме наслаждения не получу. Но чем больше времени я проводила с этим скромным и гениальным парнем, тем сильнее понимала, что влюблена как девчонка. Что чувствует Тимоти мне неизвестно. Он старался избегать подобных откровенных тем для разговора. Несмотря на все наши сексуальные шалости, беседа об отношениях — это куда более интимная вещь. Но как девушка я знала, что нравлюсь Шаламе. Умный скромник и незаметный тихоня, создавший себе образ застенчивого, пугливого и неопытного мальчишки, чтобы тревожить девичьи сердца своей доступностью, и умело манипулировать, затаскивая их в постель. Сейчас этот парень успокоился и уже неделю проводит время исключительно только в моей кровати. — /Т.И./, неужели вы с Эйденом расстались? — Кортни ужасная болтушка, но ее слова действуют на рядом сидящего Шаламе как красная тряпка на быка. Тяжело сохранять самообладание и прикидываться милой овечкой, когда обсуждается личная жизнь небезразличной тебе девушки. — Тимоти как прошли праздники? — Кортни очаровательно улыбается и подпирает щеку ладонью, скользя мечтательным взглядом по шатену. Шаламе застенчиво улыбается, украдкой поглядывая на мою подругу и густо краснеет. На Кортни это действует безотказно. Теперь я понимаю, почему девчонки ведутся на этот дешевый спектакль. Я ведь и сама купилась, когда он пришел первый раз, а сейчас сижу с трясущимися поджилками и боюсь, что шатен начнет заигрывать с другой на моих глазах. — Праздники были насыщенными, — я вздрагиваю, когда теплая ладонь Тима ложится мне на ногу и прорывается между бедер. Сохраняю самообладание и заинтересованно смотрю на проклятого тихоню, который пытается залезть мне в трусики за ланчем. — Опять весь в учебе? — Кортни удрученно покачивает головой. — Ну так что там с Эйденом? Окончательно расстались? — не хочу говорить об этом говнюке, но позлить Тимоти очень хочется. Хочется посмотреть на его реакцию. Чем больше будет бесконтрольных эмоций, тем сильнее я ему нравлюсь. — Не знаю... — длинные пальцы Тима до боли впиваются в бедра. — Но перерыв в наших отношениях точно наступил, — изображаю грустную мордашку и опускаю взгляд, незаметно поглядывая за реакцией Шаламе. Во всем черном он выглядит устрашающе и пугающе. Бледное лицо словно осунулось, а острые скулы обтянулись кожей еще сильнее. В карих омутах тихая, клокочущая ярость. — Не буду вам мешать... — Тим грациозно поднимается с места и собрав свои вещи, стремительно покидает университетскую столовую. Ревность — первый признак сильной влюбленности. — Он такой милый, — Кортни аж подвизгивает от удовольствия, провожая удаляющий силуэт шатена восторженным взглядом. Единственное место, в котором моя пташка могла спрятаться и привести себя в порядок, совладав с нахлынувшими эмоциями — мужской туалет. Толкаю дверь плечом и захожу в святая святых, где парни треплется, обсуждают девушек и буквально меряются своими достоинствами, как и любая нормальная девчонка. — Это мужской туалет? — Тимоти видит мое отражение в зеркале. Даже бровью не веду, а открываю небольшой шкафчик и достаю табличку, на которой черным по белому написано: «ВЕДУТСЯ РАБОТЫ. НЕ ВХОДИТЬ» и вешаю с другой стороны на дверь, запираясь на замок. — Что ты делаешь, /Т.И./? — Так нас никто не потревожит, а ты не сбежишь от меня, как сейчас, — Шаламе высокомерно хмыкает и у меня неприятно колет в сердце. Не привыкла я бегать за парнями. Обычно всё совсем наоборот. — Почему ты ушел, Тим? — плавно подхожу к своей встревоженной пташке и вжимаюсь грудью в его тело. Шаламе шумно втягивает воздух через нос. Мне дико нравится наша разница в росте. Я достаю ему до груди и рядом с ним выгляжу как маленькая девчонка. — Тим... — трусь лицом о напряженную грудь шатена, жадно вдыхая аромат парфюма перемешавшегося с запахом его тела. От удовольствия приоткрываю рот и прикрываю глаза. — Я ведь пошутила... — встаю на носочки и целую Тима в подбородок. Он стоит неподвижной скалой. — Я рассталась со своим уже бывшем парнем. — Почему же? — сдавленно хрипит и позволяет мне напирать, отталкивая его к стене. Моя пугливая пташка в ловушке собственных эмоций и чувств. — Он меня не так обнимает, — обвивая Тимоти за талию, — не так целует, — тянусь губами к его шее и покрываю влажными поцелуями, прикусывая кожу, — не так трогает, — игриво соскальзываю ладошкой на пах и несильно сжимаю, вынуждая Шаламе отрывисто стонать. — Всё не так, Тим... — Если он не поцелует меня, я сойду с ума. — /Т.И./... — будто прочитав мои мысли, Тимоти запускает длинные пальцы в мои волосы, сжимает и оттягивает голову назад, заставляя смотреть в его черные глаза. Алые губы Шаламе в миллиметре от моих не дают желанного поцелуя. — Я в тебя кажется влюбилась... — так тихо и жалобно. В абсолютной власти парни, который просто зашел за конспектами... — У меня такая же проблема, — обхватывает моё лицо ладонями и затыкает рот грубым поцелуем, требуя, чтобы я скулила от желания ему в губы. Тело отзывается мгновенно. Всего один поцелуй... — Твоя влюбленность в меня — проблема? — жадно хватаю воздух и шепчу в губы Тимоти. — Проблема заключается в том, чтобы ты, — моя пташка делает усиленный акцент, — не разлюбила меня... От возмущения и обиды у меня заканчиваются слова. Шаламе искренне верит, что раз я отношусь к тому типажу девушек, которые вертят парнями как хотят, то наигравшись с ним я его брошу. Почему в умную голову Тима не пришла мысль о том, что здесь он управляет мной? — Или если я тебе не надоем... — одно удивление и несогласие на двоих. — Никогда...