«Грешна, каюсь» 🔞

[ au, в котором Алви Калина — твой отчим ]

— Как твои успехи на работе, милая? Появились новые клиенты? — мама сама непосредственность. Только она способна любезно интересоваться моими делами так, что мне хочется утопиться. — Это ты так изящно намекаешь на то, что пора мне заняться чем-то стоящим и найти нормальную работу? — стискиваю вилку в руке и пускаю в мать шаровые молнии. Она и бровью не ведет. — Заметь, /Т.И./, это твои слова. Не мои, — тщательно прожевывает кусок мяса и запивает глотком красного вина. Чем дольше я разговариваю с ней, тем сильнее мне хочется залепить ей пощечину отбивной с моей тарелки. Она никогда не понимала, что для меня значит моя мечта. И за редким исключением поддерживала, несмотря на то, что своё ателье я открыла на деньги матери. Она скупо радовалась, когда моя мечта приносила копейки и бесилась, когда вложенные средства не окупались. Я продолжала создавать одежду. Своими руками. Сама. Но ей это было неинтересно. — Ты действительно попрекаешь моё стремление найти себя в жизни? — Твои поиски себя слишком дорого мне обходятся, /Т.И./, — мама допивает вино и слизывает сладкие капли с губ. — И это говорит мне женщине, что вышла замуж за человека, у которого из наследства почти обанкротившийся тренажерный зал и грядущий алкоголизм! — Калина салютует мне бокалом виски, подтверждая мои слова. — Зал Алви приносит больше прибыли, чем твоё ателье! — леденящий тон матери встряхивает меня словно электрический ток. — Ты серьезно? В хищном прыжке я готова вцепиться матери в горло и разорвать её на кусочки. Всё, что она делает — зарабатывает деньги и унижает меня, втаптывая в грязь мою мечту. Самое интересное, что на её нового муженька это не распространяется! ㅤ ㅤ— Если бы он занимался своим залом также активно, как бухает, прибыли было бы еще больше! — хватаю бутылку с вином и делаю несколько больших глотков, чтобы алкоголь немного потушил мою злость. — Берешь пример с меня, молодец, дочурка, — Алви ехидно скалится в стакан с виски и похлопывает меня по коленке. Его счастье, что я не воткнула ему вилку в руку! Отрезаю сочный кусочек мяса. Спиртное нужно заесть. — Спасибо за ужин, Алви, — мама обворожительно улыбается и мило стреляет глазками. Господи, она уже вышла из того возраста, чтобы флиртовать с мужиками! Минуточку, а что она сказала? Калина приготовил ужин? Меня сейчас стошнит! Сочный кусочек мяса во рту превращается в безвкусный поролон, и я демонстративно сплевываю недожеванный кусок в тарелку. — Ты его не дожарил, придурок, — брезгливо отталкиваю тарелку и отвечаю на ехидный оскал своего нового папаши очаровательной улыбкой. Алви передергивает. От внутреннего штормящего негодования брюнет сжимает бокал до неприятного хруста стекла. Если бы не мама, Калина прибил бы меня на месте. Напряженность и готовность его спортивного телосложения красноречивее всех слов говорит о ненависти Алви. Он ненавидит меня также сильно, как и я его. Ну хоть в чем-то мы сходимся! ㅤ— Прекрати хамить, /Т.И./! — мама смиряет меня суровым взглядом. — Прости, Алви, — и расцветает как первый бутончик розы, когда смотрит на этого козла. Она обещала, что я обязательно привыкну и смогу принять его в нашей семье. И я действительно готова принять безбожно лычкающего виски недоспортсмена в красивом, деревянном гробу! ㅤ— Завтра утром я уезжаю на несколько дней по работе. А я думала, что хуже еще не будет! — И оставишь мне одну с ним? — от негодования и отчаянья аж плюю в сторону этого типа, разрушившего мою замечательную жизнь с мамой! — Мам?... И на следующее утро она уехала. Я так злилась на неё, что не могла заставить себя подняться с постели и проводить её. Но и доставлять радости этому неудачнику, что вклинился в наши с матерью отношения, я тоже не собиралась. Хотя наблюдать за тем как они прощались и облизывались на пороге — мерзко и неприятно. Облапали друг друга со всех сторон, что у меня вовсе пропало желание прощаться. Приказала себе поцеловать маму в щеку, всю мокрую от слюней её муженька. На это она и повелась как школьница: опытный мужчина, которых для своих лет выглядит достаточно хорошо и обладает не только подтянутым телом, но и большим членом, судя по крикам матери из спальни. Фу, почему я вообще думаю об этом? Потому что я одна против двух конечных идиотов! — Работник из тебя никчемный, — развалившись на диване Калина попивал свой любимый виски, а валявшиеся бутылки на полу говорят о том, что начинал он с пива. У него все вечера происходят одинаково: якобы снимаю напряжение и стресс, Алви просиживает свою задницу на диване и опустошает бутылки из-под спиртного. — Сказала девушка, что каждый день уходит в ателье и сидит там до позднего вечера, создавая видимость и загруженность новыми заказами! — раскосо лыбится, наслаждаясь моим ступором и тихим гневом, разрастающимся в душе. — А ты просто ублюдок, который живет на деньги моей матери. Большую часть которых вливает в свой загнивший, грёбаный зал! — подбираю с пола декоративные подушки и запускаю в Калину, представляя, что мягкие подушечки — это пушечные ядра, способные раскурочить этого козла. — Ты бы нашла себе мужика, что ль, /Т.И./, — Алви опрокидывает очередной бокал с карамельной жидкостью. Ему глубоко насрать на мои попытки довести его, а вот у него хорошо получается выводить меня. — Все эти твои истеричные припадки от недостатка секса в твоей жизни. Тебя просто нужно хорошенько оттрахать, и ты подобреешь, — Калина обсматривает меня с головы до ног, задумчиво потирая недельную щетину. Его слова парализуют меня, поднимая в душе лютую ненависть и ярость. — Я даже предлагал твоей матери воспользоваться специальными услугами, учитывая отсутствие парней в твоей жизни, — Алви поднимается с дивана и для опьяневшего человека достаточно твердо стоит на ногах. Я отшатываюсь в сторону, и обладатель темно-карих глаз замечает испуг, сквозящий в каждом взмахе моих ресниц. Но я не собираюсь казаться слабой в глазах этого ублюдка! Разъяренная и подпитываемая злостью, набрасываюсь на Алви с целью выхватить бутылку с виски. Как у бывшего спортсмена у него хорошо развита реакция и мне приходится попотеть. — Не хватало, чтобы мать еще и от алкоголизма тебя лечила, — мертвой хваткой вцепляюсь в бутылку, Калина держится за нее еще крепче, но не прикладывая особых усилий. В какой-то момент он всего на мгновение отпускает святой сосуд с напитком богов и потеряв силу сопротивления, я с тупым грохотом падаю на спину, ударяясь затылком. Алви вырастает передо мной, распластавшейся на полу и победно лыбится, держа сраную бутылку за горлышко. — Ты меня толкнул! — воплю на всю квартиру от распирающей обиды и потираю ушибленное место. — Ты сама упала, /Т.И./, — Алви протягивает мне руку помощи, но я брезгливо отшвыриваю её и дождавшись удачного момента, быстро вскакиваю на ноги, прихватив из рук Калины бутылку с виски. Скрываюсь на кухне и выливаю остатки содержимого в раковину. — Ты маленькая, сучка, — в почерневших от злости омутах Алви отражается карамельная струйка, утекающего напитка. Калина звереет и жестко толкает меня спиной в холодильник. Все внутренности встряхиваются, но лучше еще раз упасть, чем оказаться придавленной его телом. — Пусти меня, — сдавленно пищу и несильно отбрыкиваюсь. — В чем твоя проблема, дочурка? — Алви дышит мне в ухо, пускаю стаю мурашек по всему телу, а его огромная ладонь на моей талии. Поднимается выше к груди и зажимает между пальцев проступающий сосок. Острые ощущения отдаются тупой болью внизу живота. — Не смей меня так называть, — клацаю зубами в соблазнительной близости от его рожи, но сама вся трясусь и теряю контроль над ситуацией, когда кареглазый ублюдок жестко сминает мою левую грудь и крепко держит за шею левой рукой. — Перестань... — хнычу и верчусь на месте. В легких недостаточно воздуха, чтобы раздышаться. Алви прижимает губы к моему уху и вниз по шее оставляет дорожку из влажных поцелуев. Терзает зубами тонкую кожу и одновременно дарит головокружительно приятные, покалывающие ощущения от своей щетины. — Ты выебла мне все мозги, — глухо шепчет в изгиб шее и еще сильнее сжимает грудь, вышибая из меня первый стон. — А сегодня я выебу тебя... — не успеваю прийти в себя, как Алви бесстыдно забирается ко мне в трусики и без всяких ласк проникает внутрь своими длинными пальцами. Я была достаточно мокрой, чтобы вместо ожидаемой боли познакомиться с наслаждением. — У тебя же вроде был какой-то парень... — Калина толкает глубже. Слишком глубоко и я растягиваюсь, подстраиваясь под блядские движения этой скотины. У меня всё плывет перед глазами и лишь обрывки фраз долетают до помутненного сознания. — Неужели ему так и не удалось усмирить тебя? — пальцы Алви изящно выскальзывают, но он тут же резко возвращается, несильно потрахивая меня. Колени дрожат, и земля уходит из-под ног. Я могу свалиться на пол и забиться в оргазме в ногах у этого ублюдка. — Перестань... — молебно повторяю свою жалкую просьбу, потому что ни на что больше не способна. Мне никогда не было так хорошо! Это пугает и одновременно заводит. — Перестать, /Т.И./? — Калина гулко смеётся и начинает ритмичнее трахать меня с каждым движением делая меня еще более влажной. — Уверена? Ты ведь сейчас кончишь... — сбавляет скорость толчков и жадным поцелуем впивается в мои губы, прорываясь языком в рот. — Твои пальцы... — разрываю поцелуй и лихорадочным взглядом смотрю в темно-карие бездны Алви... — слишком шершавые... — подтверждая мои слова он сосредотачивает всё своё внимание на моем клиторе и бешено стимулирует шероховатыми подушечками пальцев до белых мушек у меня перед глазами. Я цепляюсь за его запястья и поднимаюсь ладонью вверх по руке Калины, чувствуя вздутые и выступающие вены под кожей. Впиваюсь в широкие плечи. Он слишком огромный. Настолько, что я даже не способна обнять его. А мне нужно за что-то уцепиться, чтобы не потерять сознание от надвигающегося оргазма. — Покажи папочке как ты кончаешь... — бархатного и почти нежного шепота Алви с трепыхавшимися пальцами внутри меня достаточно, чтобы довести и уничтожить меня. Непроизвольно выгибаюсь дугой и тут же обратно впечатываюсь задницей в холодильник. Тело так и ходит ходуном, пока Калина не подпирает меня своим телом. Вечность требуется, чтобы я пришла в себя и частично начала понимать, что практически переспала с мужем своей матери. Своим отчимом. Фактически, он мне никто, но дремлющее чувство стыда пробуждается. В то время как Алви особо не мучается угрызениями совести, а совершенно бесцеремонно и легко спускает лямки моего платья. Обнажает грудь, осыпая влажными и частыми поцелуями. Держится за мою талию и падает на колени, стаскивая скомканную ткань через ноги, оставляя меня в одних трусиках. Но и они надолго не задерживаются. — Я буду первым кто сделает это... — похоть, сверкающая в карих глазах Алви заявляет, что следующие минуты моей жизни превратятся в бесконечное наслаждение. И Калина утыкается лицом в мою киску и с глухим стоном взвывает, воровато касаясь языком слишком мокрых и нежных складочек. Он подползает ближе и цепко раздвигает мои бедра, устраиваясь поудобнее, обхватывая губами истекающее лоно. Пухлые губы Алви были созданы, чтобы ласкать меня. Самым кончиком языка нервирует комочек нервов. Заставляет мне стонать и страдать, ожидая очередной разрядки. Ну почему? Почему мужчина, которого я ненавижу и презираю способен подарить мне палитру т а к и х ощущений! Алви умопомрачительно работает ртом. Ласкает и посасывает, оттягивая зубами половые губки, и в какой-то припадочном состоянии начинает бешено двигать головой, прижимая язык к клитору. Он неподвижен, но вибрации от движений головы Калины приближают мой конец, и я купаюсь в ранее неизвестных мне ощущениях. — Боже... — сгибаюсь пополам и сжимаюсь. Вся дергаюсь и не могу успокоиться. Боюсь упасть. И хочу ещё. Калина выглядит собранно и менее затронутым, хотя ему определенно башню снесло, когда он ласкал меня. Алви одергивает свою футболку и проводит ладонью по лицу, переводя дух, пока я пытаюсь усмирить свои эмоции, прижимаясь обнаженным телом к прохладной дверце холодильника. — Ты не можешь просто так уйти, — слова ударяются о широкую спину Алви, останавливая его. На дрожащих ногах опасливо подхожу к нему и разворачиваю к себе лицом. Невидимые импульсы тока мчатся по моим напряженным мышцам, а исходящее тепло от тела Калины лишает меня самообладания. — Хватит с тебя на сегодня... — а сам трогает мою грудь и теребит соски, массируя до отстреливающей боли промеж бедер. Устав сопротивляться, вжимаюсь в широкую грудь Алви. Трусь затвердевшими сосками и жалобно скулю, сладко покусывая контур точеного подбородка этого мужчины. Калина отрывисто дышит, но его возведенные барьеры трещат по швам и рушатся под напором моих ласк. Он разворачивает меня к себе спиной и гладит грубыми ладонями, неоднократно сбившимися в боях. Массирует грудь, щипает бока и мнет бедра. Изнывая в жарких объятьях Алви, притягиваю к себе за затылок и целую в губы. Алви грубым рывком нагибает меня, заставляя упереться в кухонную столешницу. Надавливает на поясницу, чтобы я лучше прогнулась и была готова. К нему. Слышу звук расстегивающей молнии и чувствую, как горячая головка члена упирается в меня и Калина с размаху входит. Я вскрикиваю от остроты ощущений. Боже, я настолько мокрая, что вульгарно хлюпаю от каждого движения этого мерзавца. Стоны переходят на крики. Хватаюсь руками за край стола. Алви как ненормальный вколачиваюсь в меня сзади, с каждым движением приближая к очередному взрыву. Двигаюсь как сумасшедшая на его члене, жадно хрипя: — Еще. Глубже. Калина перестают сдерживаться и глухое рычание сменяется низкими стонами из недр его темной душонки. И пока мой слух ласкают стоны этого мужчины, пульсирующая и неугомонная мужская плоть доводит меня до экстаза. Колени подгибаются и словно падая с обрыва в пропасть висну на столе. Алви кончает куда-то мне на спину и опирается на столешницу. На этот раз перевести дух будет не так просто. — И как ты после этого будешь смотреть моей матери в глаза? Нужно было думать об этом раньше, а не тогда, когда я абсолютно голая, пытаюсь пережить оргазм, а Калина стоит со спущенными штанами и его дружок готов еще несколько раз заставить меня кончить. — А ты, /Т.И./? У меня есть проблема посерьезнее, чем чувство стыда перед матерью и это щекочущая, внезапно вспыхнувшая симпатия к тебе...