Сложности дипломатии

На земли Яви Вадик и Базар возвращаются быстро. Верхом на Баюне по красной нити к избе бабы Яги, а там — на волю! Бряцая двумя металлическими пузырьками в котомке, Вадик улыбается счастливо. Свобода! Лёгкость! Зелёные травы! Соскучился Вадик по Родине. — Как думаете, Ваше сиятельство, найдём наших коней иль заявимся в племя змей на Баюне? — Совсем глупый, — качает головой надменно Базар. — Никто про кота знать не должен, иначе решат, что мы с Навью связаны. — Но вы же связаны, мур-мяу. — Глупый кот, помолчи! Никто из нас не будет с Навью связан, иначе на кол нас посадят! Вадик кивает и сжимает Базара сильнее рукой. Это правда. Выбор у них невелик. Они же не знают, что их ждёт, поэтому говорить об этом сейчас опасно. Даже если когда-то Базар и убьёт Кощея, то сейчас это не имеет значения. Что скоро для нечисти, для людей — целая жизнь. Вадик должен всё хорошо обдумать, им нельзя быть опрометчивыми. Странное знамение их ждёт. Эра ястребов закончится... Не кажется сейчас Киев хоть сколько-нибудь ослабленным, чтобы князь Игорь потерял свою власть. Вадик даже представить не может, что произойдёт, чтобы сменить расклад. И кто будет следующим Главой? И что будет с племенами? Стоит ли готовить воинов? И рыжий чародей... Сколько ж этих рыжих чародеев по всей Руси! Это он впутал Базара в эту неразбериху! Вадик убьёт чародея голыми руками, когда найдёт. — Ваше сиятельство, — вздыхает он, прячась носом в тёмные косы перед собой. — Зря вы у звёзд не выспросили про наш союз... — Я выспросил, — признаётся Базар сухо, но в шерсть Баюна только крепче вцепляется. — Не мог же я в самом деле не узнать про своего супруга. — И что же Вам духи молвили? Базар молчит долго, и Вадик даже думает, что тот не расслышал, но видит вдруг щёки горящие. — Сулили они нам до конца дней вместе остаться. И что дом наш крепок будет, несмотря на испытания. И... — Базар запинается неуверенно. — И что любить ты меня будешь больше жизни. — Буду, — ухмыляется Вадик. — Ещё как буду! Залюблю до потери сознания! — Ты прекращай с этим... — Не стану. — А я велю прекратить! — А я не стану подчиняться, потому что я муж твой, а не слуга, — улыбается Вадик и снова трётся носом о тёмные волосы, вдыхая аромат земли. Кому-то в баньку пора... — Да слугой бы ты был более полезен. — Да, но слуга не смог бы тебя целовать, а тебе это любо. — Не любо. — Любо-любо. Что я тебя не знаю. Дрожишь весь и сам тянешься. — Не было такого! — возмущённо вскрикивает Базар и стыдливо опускает голову. — Было. И мне самому ой как любо, что мой супруг увлечён телячьими нежностями. — И вовсе не телячьи! — Хорошо, мой страстный мишка! — Я тебя сейчас с Баюна сброшу, — холодно предупреждает Базар, и Вадик целует его тепло в шею. — Хорошо, это у меня телячьи нежности, но всё-таки ты очень напоминаешь мне медведей... — С кем поведёшься... — Базар ведёт плечами и покрывается мурашками от прикосновения чужих губ. — Заживём с тобой и через пару годочков не отличу тебя, сокровище. — Выдумщик, — дуется Базар, но несерьёзно так. — Хороший мой, — Вадик вновь прижимается к Базару, ощущая, как внутри всё поёт и укладывается по местам. — Вы так будете постоянно лобызаться? — возмущается Баюн. — Мур-мяу! Хозяин, миловаться принято в опочивальне! — Котов никто не спрашивал, — гневается Вадик, потому что Базар теряет всё настроение. — Я не кот, мур-мяу! Они останавливаются у границы тёмного леса предмирья и полей, где спокойно пасутся их кони. Вадик улыбается Базару, на что тот лишь глаза закатывает — восторги ни к чему. — Барсик, давай, уменьшайся, — приказывает весело Вадик. — Гоняешь меня, хозяин, — Баюн недовольно рокочет, но вновь становится мелким лохматым котом и спешит взобраться на плечи Вадика. — Я тебя не звал сюда... — А мне здесь хорошо... Мур-мяу! Тепло... Вадик невольно чешет Баюна за ухом, и тот мурчит ему на ухо громко. Базар уже в седле и ждёт только его с кислым лицом. — Я уже иду. — А я думал, что ты играешь с котом. Вадик резко опускает руку и подходит к своему коню. Взобравшись в седло, он оборачивается к Базару, что подставляет бледное лицо солнцу. Пускай погода уже глубоко осенняя, всё равно теплее, чем в Нави. Всё здесь благоухает жизнью. Весь Базар будто бы светится. Невероятно красив. Вадик ведёт своего коня ближе. — Сокровище? — А? Вадик наклоняется вперёд, ловит его улыбающиеся губы в поцелуй и медленно ведёт по ним языком. Люблю. Люблю тебя. Базар вздыхает и тянется продлить поцелуй. Вадик обожает их поцелуи. — И что это было? — Плата за питание, царевич, — Вадик подмигивает мужу, но тот закатывает глаза. — Дорого берёшь, советник. Разве это не было в клятвах сказано как обязательство? — Рядом с почитанием и преданной любовью, верно, — кивает Вадик и, свесившись с седла, срывает высокий колосок. Закинув его в рот, с удовольствием жуёт. Наконец-то! — Ты обещаешь, что мы вернёмся? — вдруг спрашивает Базар, и Вадик даже теряется. — Конечно. Теперь мы поедем домой, — он берёт Базара за руку и сжимает её крепко. Расцепившись, Вадик видит неожиданную юную усмешку на лице мужа: — А знаешь, наперегонки? — и пускает коня рысью по полю. — Нечестно! — кричит Вадик и спешит догнать. — У тебя больше практики! Базар! А в ответ лишь весёлый смех, коего Вадик прежде не слыхивал. Свободный такой, словно Базар сам ветер. Путь их вновь лежит через земли племени змей. Кутаясь в шерстяные корзно, они пробираются через припорошенные изморосью холмы. Грядёт зима. Поселение змей по-прежнему тёмное и чем-то напоминает Навь, пусть и воспоминания о ней уже размыты. Базар притормаживает, выпрямляет плечи и вскидывает величаво голову. Вадик думает об этом пошутить, но не хочется злить супруга. У них только-только наладилась связь. — Соберём только самое необходимое, — предлагает Вадик. — Ночевать не станем. Успеем пройти до заката с пару десятков вёрст. — Мне нужно будет переговорить с семьёй... — Я могу пойти с тобой? — Не нужно, — качает головой Базар. — Я буду настаивать на том, что вернуться — мой долг. А также буду надеяться, что ты вскоре помрёшь. — Потравишь меня? — хмыкает весело Вадик, но встречается с осуждающим взглядом. — Прости... — Какая же глупость в твоей голове водится... Вадик не спорит с Базаром. Да, дурная вышла шутка. Он слишком счастлив, чтобы всерьёз думать о смерти. — Какая глупость завелась в твоей голове! — Гончиг бьёт Базара по щеке, и его голова дёргается в сторону. Вадик хочет перехватить её руку, но Базар поднимает ладонь, не позволяя вырваться ярости. — Ты предал нашу семью! — Сестра, — спокойно просит её Базар. — Я отправился в земли Нави, чтобы защитить наше племя. Разве не помнишь ты условий медвежьего документа? — Мы могли бы защититься и без... — Гончиг, хватит, не при госте, — хрипит старикан, выходя из юрты. — Базар... Рад, что ты вернулся невредимым. Советник, рад видеть и Вас... — Сомневаюсь, — усмехается Вадик, но вежливо кланяется. — Но мы надолго вас не потревожим. — О чём говорит советник, Базар? — дедок оборачивается к Базару, замершему и побледневшему. — Я говорю о том, что мы возвращаемся с моим мужем домой. — Но восьми лун не минуло, — качает головой Глава змей и прожигает своего внука взглядом. — Базар, вернись к себе в юрту. — Не могу. — Гончиг! — Да, дедушка, — она хватает Базара за руку и тянет за собой со злостью. Вадик делает шаг к мужу, но ему преграждает путь старикан. Базар смотрит через плечо и качает головой, мол, не сопротивляйся, всё хорошо. И Вадик верит ему. Вздыхает и отшагивает назад. — Вы что-то хотели, Глава змей? — Хотел лишь напомнить Вам, что мой внук убил одного из Ваших медведей, а теперь Вы собираетесь забрать его? Ему может грозить опасность. — Со мной ему не о чем волноваться. Моя семья сможет это принять, тем более мы спасём Миколу. Благодаря царевичу Базару мы его спасём, — подчёркивает Вадик, буравя взглядом Главу змей. — Вздор! — хрипит старикан. — Уговор был на восемь лун! — Или царевич Базар может вернуться в любой момент, если того пожелает, — Вадик прекрасно помнит, какое соглашение они подписывали, каждую его букву. — Мы договорились о его возвращении, поэтому не смейте нас останавливать. — Как я могу? Но я до сих пор не слышал согласия моего внука. — Потому что Вы не позволили и слова ему сказать, — напоминает Вадик, всё ещё чувствуя злость от столь холодного приёма. Как он мог позволить причинить боль своему мужу? — Базар! — зовёт старикан, и из юрты выглядывает побелевшее любимое лицо. — Подойди, алмаз мой. Вадик морщится от этой ненужной сладости. Базар медленно подходит и становится рядом со своим дедом, но не с мужем. Вадик удивлённо разводит руками, но Базар лишь поджимает губы и отводит взгляд. — Базар, этот медведь уверяет меня, что ты очень хочешь вернуться в тот городище? Так сильно желаешь в Чернигов? — усмехается сухо старикан. — После того, как они едва не убили тебя? — Нет, дедушка... — Царевич, — поражённо зовёт Вадик. — Вы слышали решение моего внука. Попытайте удачу, когда выйдет указанный в соглашении срок, — с издёвкой улыбается Глава змей, и Вадик сжимает ладони в кулаки. Так, держи себя в руках. Нечего здесь устраивать политических заявлений! Не нужно им сейчас войны... Иначе смута начнётся сразу же после удара Вадика по лицу Главы змей. — Пойдём, поговорим, — просит Базар севшим голосом. — Базар, — жёстко одёргивает старикан. — Я должен объясниться со своим... с советником медведей. Всего пару минут. Чтобы он не возвращался... Глава змей смотрит долго на Базара, но кивает. Вышедшая из юрты Гончиг явно не согласна с решением их деда, но помалкивает. Базар делает несколько неловких шагов в сторону Вадика, будто боится оступиться и упасть — так слабы его ноги. Вадика берёт злость. Они уезжают! Они должны уехать! — Вадим, — голос Базара тих, и они отошли недалеко, чтобы Глава змей и Гончиг их видели. — Я должен остаться. — Нет. Ты не останешься здесь, ты... — Мой дедушка умирает. — Что? — Глава змей скоро покинет этот мир. Вот почему нас встретила Гончиг, а не он, — поясняет Базар, делает шаг ближе, желая прикоснуться, но опускает руки. Вадик обнимает его сам назло безумным змеям. — Опусти. Прошу тебя, пусти. — Я не хочу, — в отчаянии говорит Вадик. — Это не надолго, — Базар делает вид, что ему неприятно и отступает. Вадик разжимает руки. — Шаманы говорят, что ему осталось недолго. Я не могу оставить его сейчас, Вадим. — Тогда через несколько месяцев... Когда я вернусь, ты пойдёшь со мной? — Я пойду. — Мне взять с Вас письменное обещание, царевич? Потому что прежде Вы не держали своего слова, — напоминает с грустной усмешкой Вадик. — Я уже дал тебе самую главную клятву, дурак, — ворчит Базар и облизывает нижнюю губу. Вадику очень хочется его поцеловать, но им нельзя. Для этого мира они должны быть врагами. — Почему я не могу забрать тебя сегодня... — цыкает Вадик. — Тебе домой пора. Миколе всё ещё нужна помощь. И принеси ему за меня извинения, — Базар кланяется в пояс. — А я пойду... Кажется, дедушка зол. — Мне безразлично, что там с твоим дедком. — Помолчи, — Базар изо всех сил пытается сдержать улыбку. — Доброго пути. — Оставь себе Баюна, — Вадик кивает на спящего на седле кота, который давно сдался в своей бесконечной болтовне. — Это твой защитник. Он должен быть при тебе. Тем более с твоей удачей вечно оказываться в неприятностях... — В последний раз я так женился, — шутит Вадик. — И снова сделал неверный выбор. — Я так не думаю. — Уходи уже, скоро начнёт темнеть. — Я вернусь весной, — напоминает Вадик. — И мы уйдём. Базар кивает и опускает взгляд в землю. Когда Вадик садится на коня и отъезжает, он так и не двигается с места. На небе собираются тучи, и фигура Базара чёрная и печальная под этим тусклым светом. Вадик больше не позволит им столь долгого расставания. Проклятый старикан! Нашёл время, когда подохнуть! Вадик гонит коня, чтобы ни в коем случае не вернуться. — Хозяин, а как же царевич, мур-мяу? — взволнованно рокочет Баюн, сильнее впиваясь в плечи Вадика. — У царевича ещё остались дела на родине, но скоро я за ним вернусь. — Это ты зря, хозяин. — Знаю я, Барсик, знаю. Не жалея себя и коня, Вадик мчится к дому практически без остановок. Родной город спустя месяц встречает его привычно ароматами железа и сена, но солнца столь же мало, как и на севере. Первым его замечает друг Миколы и громко кричит: — Вадик! Вадик вернулся! — Советник! Это советник! — подхватывает народ, но Вадик не ощущает триумфа. — Вернулся! Живой! Вадик спешит сразу к родным, но у главного дома навстречу вываливается несобранный Всеволод в одной нижней рубахе и старом распахнутом тулупе, руками останавливает коня. — Пр-р-рр! — охает он, хлопая лошадь по носу. — Вадимка! Живой! И правда живой! Думал, слухи всё! Ан-нет! Живёхонький! — Всеволод, я спешу, — мрачно отвечает Вадик. — А ты-таки потрать на Главу этого племени пару минут! — Чего Вы знать хотите, Глава? — Помирился со своим? — Помирился, — нехотя отвечает Вадик, потому что до сих пор саднит от расставания. — Обратно за ним посылаем? — Только спустя восемь лун... Их старик готовится на тот свет, Базар не мог уйти. — Ах, всё-таки любовь! — улыбается Всеволод и поглаживает довольно свою бороду. — Да! — А ты то чего так радуешься? — Да кое-кто мне мешок золота проиграл и желание. — Я сделаю вид, что не знаю, что Вы, Глава, с супругом своим на людей своих спорите, как на боевых петухов. — Ставки высоки, — кивает Всеволод. — А вода как же? В Навь добрался? — Всё с собой! Всё с собой, Глава. Так что отпусти меня домой, — просит Вадик, потому что не терпится вернуть уже Миколу к жизни и смыть с себя и Базара позор. — Вадик! Вадюша! — маманя выскакивает на дорогу в слезах, хватаясь за сердце. — Живой! Кровинушка моя! Жив! — Маманя, ну чего же ты плачешь, — вздыхает Вадик, соскакивая с коня и спуская кота на землю. Только-только сбежал от Всеволода, и вот он уже в душных объятиях своей матери. — Думала, ещё один сгинул из-за змеи той треклятой! — Не говори так... — Как хочу, так и говорю! Но вот он ты, Вадюша! Жив, родненький! — она горячо целует его в щеки и прижимается своим лбом к его лбу, заставляя нагнуться. Вадик понять не может её счастья, но позволяет делать всё, что она захочет. — Вадим! — слышится низкий взволнованный голос отца. — Папаня, — улыбается Вадик, и тот спешит к нему, чтобы тоже поздороваться после длительного путешествия. — Вернулся к нам, — отец гладит Вадика по волосам, и его руки дрожат. Вот это чудеса! — Да что с вами, семья? — Да мы уже боялись надеяться, — мама вытирает слезы передником. — А ты к нам вернулся! Богиня-медведица, — она снова обнимает Вадика, — благодарю тебя, что вернула его! — Это всё благодаря Базару... — Ничего не слышу! Не знаю никаких Базаров! — Но, мама, ты молила Медведицу, и та помогла мне, потому что весь этот путь со мной прошёл Базар, благодаря ему я и смог вернуться... — Так коль он герой такой, то чего же я с тобой его не вижу! Небылицы мне рассказываешь! Совсем стыд потерял! — злится мама и хлюпает носом. — Твоего сына из Нави спас его супруг, а ты и недовольна, — поддевает Вадик осторожно, зная впечатлительность своей матери. — Ты чего такое городишь! Да я разве ж говорю чёль не то? Базар твой этот, окаянный! Где же он? Наворотил дел и скрылся! — Ты сама велела его казнить, — напоминает Вадик. — А теперь племя змей опасаются за его жизнь... — Воспитали плохо, вот и опасаются! — фыркает мама. — Да только раз взял его в наше племя, то пускай перед нами и старается... Вадик улыбается, потому что маманя предсказуема, за то он её и любит от всего сердца. — Но это позже, а сейчас к Миколе мне нужно... — Ты принёс? — маманя замирает и поражённо прикрывает рот. — Водицу ту принёс сказочную? Ох, батюшки... Дорогой! Дорогой, он привёз... из Нави... — От самого Кощея, — кивает Вадик и усмехается. После мамкиных слёз и охов папани они, наконец, направляются в погреб, где пахнет сладостью трупной. Вадик зажигает лучину и морщится при виде тела брата. Холодная серая кожа стала почти прозрачной, и Вадик старается не касаться её. Лишь бы не опоздать. Маманя вновь плачет за спиной, а вина берёт за горло. Если Микола их не простит, то и поделом им будет... Вадик достаёт из котомки первый пузырёк и ножом делает в нём дырку. Чёрная водица капает на пол, и Вадик спешит приложить пузырёк к мёртвым губам Миколы. — Не выходит? Ничего не выходит? — причитает маманя. — Отец, выведи её, — строго прерывает Вадик, потому что у самого душа не на месте. — Нет, я останусь! Не покину своих сыночек! Вадик тяжело вздыхает, но достаёт второй золочёный пузырёк. Велено было ему через несколько мгновений напоить брата и живой водой. Прозрачная, как слеза, водица стекает из грубой прорези на губы, покрытые коростами. Вадик становится на колени пред телом брата и молится Богу-медведю, чтобы вода проявила свои целебные силы. Ради него, ради Базара, пусть вода сработает! Родители тоже тихо молятся позади. Все они как один желают лишь одного — вернуть их члена семьи. Вадик резко поднимает голову, когда слышит хрип. Грудная клетка Миколы поднимается и опускается медленно. Вновь. У Вадика ком в горле, а на глазах слёзы. Кожа Миколы вновь розовеет, и он с шумом сглатывает. — Сыно-чек, — сипит маманя позади. — Мама? — отвечает Микола хрипло. — Мама? — Сыночек! — маманя отталкивает в сторону Вадика, и лучина гаснет от резкого движения. Микола приподнимается с лавки, и вся семья плачет в кромешной тьме глубокого прохладного погреба.

***

7 месяцев спустя — Не дождёшься да, Вадик? — усмехается Всеволод, и Вадик в который раз думает, что лучше бы один поехал на эту встречу. Однако дело это между Главами решается, вот и приходится вести с собой болтливый рот. — Хочу поскорее забрать его и только. — Немного осталось. Я уже вижу знакомые мрачные юрты. Сколько бы лет ни прошло, а племя змей совсем не меняется... — Помолчи, как тебя терпят... — Вадик злится, потому что волнение всё нарастает. Они не виделись с Базаром, кажется, вечность. Вадик не получил от него ни единой строчки, хотя сам несколько раз отсылал письма голубями. Что-то подсказывало ему, что все его слова так и не добрались до мужа.Старикан скончался пару месяцев назад, и началась весна. Пост Главы перешёл к Гончиг, но по слухам она была ничуть не мягче дедка. Вадик надеется, что ей хотя бы дела нет до того, что Базар отправится к медведям. Теперь они будут свободны. — Ты говоришь, как мой муж... — Должно быть, он прав. — А я считал тебя другом... По-братски с тобой отправился в это змеиное логово... — Ты собрался самым первым, — качает головой Вадик. — И явно никого не предупредил. — Всем нужен отдых, — философски подмечает Всеволод, гладя довольно свою бороду. Вадик лишь вздыхает. Нет смысла спорить. Иногда их Глава — сущий ребёнок. Пришпорив коня, Вадик вырывается вперёд, чтобы не продолжать разговор. Они въезжают в город змей, но в этот раз их сразу останавливают. — Вы кто такие? — спрашивает огромный мужчина в красно-чёрном одеянии. — Я Глава медведей, а это мой советник. Мы здесь по делу к царице Гончиг, — грозно отвечает Всеволод, от чего даже Вадика пробирает. Стражники переглядываются неуверенно, но после выспрашивают показать им печать. Всеволод хмурится, потому что давно так не задевали его чувство значимости, но подчиняется.Их проводят к богатой юрте, прежде приказав спешиться ещё на въезде. Вадик настороженно осматривается. Что-то изменилось в этом селенье. Он ещё не понимает что, но теперь этот город не уныл, но будто бы пышет силой. Опасной силой. Появилось больше стражи и патруля. Люди что-то строят, и, кажется, речь идёт об укреплении. Вадик бросает взгляд на Всеволода, но тот хмурится, и по его виду сложно что-то понять. Он не дурак, тоже чует неладное. — Царица Гончиг, к Вам пришли, — объявляет тот самый здоровый стражник, и тонкая девушка, так похожая на Базара, поднимает взгляд от свитков. Её взгляд холоден. — Чем могу быть полезна? — спрашивает она скучающе. — Глава медведей. Советник медведей. Они кланяются в знак приветствия, но Гончиг будто бы и не обращает на это внимание. — Прошло восемь лун, царица, — напоминает Всеволод. — И мы явились за супругом моего советника. — А у нас нет Вашего супруга, — пожимает она плечами. — Он отступник и предатель. Мы изгнали его. — Изгнали? — Вадик резко выступает вперёд, но его перехватывает Всеволод и оттаскивает обратно. — Как это произошло? Как давно?! — Почему Вы не сообщили нам об этом? — спрашивает спокойно Всеволод, но Вадику нужны все ответы сейчас же! — Чего бы нам сообщать Вам о решениях нашего племени? Базар совершил измену и должен был быть казнен, но сбежал. Как был трусом, так им и остался, — Гончиг с отвращением цыкает. — И вот уже прошло шесть лун, как мы его разыскиваем... Вадик смотрит на Всеволода, но тот лишь медленно кивает. Кажется, до настоящей свободы путь не так близок, как представлялось...