Сложности дипломатии

— Что за речи вёл тот медведь?! — гаркает дедушка, когда врывается в юрту Базара. Сердце в ужасе подскакивает к горлу. — Ты забыл, кто такие змеи?! Забыл, что сам змея? Кто боги твои?! — Змеи, — выдыхает Базар с испугом, и дедушка больно хватает его за подбородок. — А я того не вижу! Шаман, от которого отвернулись его боги, бесполезен! — он отталкивает Базара, и тот приземляется на задницу, но быстро поднимается и смотрит на дедушку зло. — А я чувствую свои силы, и я всё ещё силён. Нет, я стал сильнее, пройдя Навь. — Ты противишься мне?! — Я говорю, как есть, дедушка. Я всё ещё змей, но я стал сильнее. Куда сильнее, чем был прежде, поэтому не говори мне о моих способностях. — Мальчишка! — дедушка с отмашкой бьёт Базара по щеке. — Ты совсем от рук отбился! Забыл про уважение старших?! Если я говорю тебе, что ты теряешь силы, значит, ты их теряешь! Эти медведи затуманили твой разум! Ты змея и останешься змеёй. Для них ты всегда будешь чужаком! Ты считаешь, что медведи примут тебя назад? После того, что ты сделал? Значит, ты плохо знаешь медведей, мой алмаз. — В медведях есть милосердие... — А тебе нужно их милосердие? Отвечай! Ты хочешь уехать к медведям?! — Да, хочу! — злится Базар, потому что устал с дороги и больше не хочет продолжать эту гнусную беседу. Всё очевидно. Он хочет к Вадиму, в свой дом, где так и не успел дойти до бани и переделать опочивальню, потому что та слишком мрачная и холодная. — Предатель рода! Пошёл вон! — Не пойду. Я останусь здесь, как велено. Восемь лун. Таков уговор, таков срок принятия. — Ах, ты! — дедушка хватает в ярости Базара за чёрный корзно, но начинает кашлять со страшной силой и опадать наземь. — Дедушка! — пугается Базар. — Кто-нибудь, помогите! Дедушка! Руки трясутся от ужаса, когда он понимает, что совершенно никак не может помочь. Стоило забрать Баюна, и тот бы спел утешающую оздоравливающую песнь, но теперь уж не поспеть за Вадимом. Как жаль, что не подумал об этом прежде. Стража подхватывает дедушку, чтобы вернуть его в главную юрту, а Базар остаётся у себя. Совесть грызёт его страшно, но он садится на шкуры и не двигается. Даже не пойдёт и не спросит, как здоровье у дедушки. Это так похоже на кончину матери, и Базар может только сидеть в оцепенении и глотать слёзы. Жизнь возвращается в прежнее русло через пару недель. Вадим уж должен вернуться к семье, и Базар надеется, что скоро получит первые вести. Успели ли они, и есть ли у Базара шанс быть принятым роднёй Вадима вновь. Меньше всего ему хочется, чтобы его супруг враждовал со своими родными из-за него. Сам Базар уже привык быть отверженным. Ни дедушка, ни сестра не спешат с ним общаться. Но он не уйдёт. Несмотря ни на что, ему нужно остаться поддержкой для дедушки. Прощание должно быть прощанием. К концу второй луны он ест больше обычного. Это замечает с улыбкой кухарка, что приносит ему вторую вяленую ногу барана. И Базар с удивлением понимает, что так оно и есть. Голод мучает его постоянно. Чувство, будто он не едал годы. Базар отшучивается, но крепко задумывается о том, а не болен ли он чем. Иль, быть может, сестра решила его со свету сжить? Базар легко может это представить, коль она ни одного слова с ним не обронила, а ведь прежде они были дружны, и та была его единственной защитницей перед дедушкой. Базар получает весточку от Вадима, но так и не успевает ответить. Он всё ещё часть племени и всё ещё обязан трудиться на благо людей. Он возвращается к работе шамана, и народ стекается к нему нескончаемыми очередями, потому как его искусство возросло в сто крат. — Боги-змеи благоволят Вам, — кланяется девочка, что вот-вот выйдет замуж и пришла за пророчеством. — Вся деревня шумит о таланте нашего царевича. — Боги-змеи милостивы, — кивает Базар, но не верит собственным словам. Будь оно так, то и его семья проявила бы к нему хоть толику тепла. — Хочешь знать о супруге своём? Девочка улыбается, и её чёрные глаза загораются: — Да, мой милый скоро вернётся со службы. И мне бы знать, не забыл ли он меня и ждёт ли нас счастье. Царевич Базар, — осторожно интересуется она. — А правда ль, что и Вы были сосватаны мужчине против всяких законов. — Нет законов, запрещающих любовь, — отвечает Базар и бросает в костёр душистые травы. — Мой супруг — это мое благословение, и твой тоже ждёт не дождётся возвращения к тебе... — Супруг — это благословение?! — дедушка оставляет на щеке Базара очередную горячую пощёчину. Глаза слезятся от боли и обиды. Не думал Базар, что впредь за ним будут следить, как за преступником. И не сказал он ничего постыдного. Коль вышел замуж за мужчину, уже того не спрячешь.— Как смеешь говорить такое?! — Но это правда, — Базар дерзко вздёргивает подбородок. — Нас связали узами в священную ночь. Нас сопроводили племена. Ты сам передал меня Вадиму, а теперь я должен открещиваться? Да как это возможно?! — Ты должен был выполнить то, что велено. Ни для чего другого этот брак не существовал, а ты решил якшаться с этим медведем! Советник должен был помереть, а он жив-здоров. Как это получилось, Базар? — дедушка надменно смотрит на него, и в душу закрадываются подозрения. — А что было бы, если бы его не стало? Дедушка, что сделали бы со мной медведи, если бы обнаружили яд? — У каждого своя судьба, Базар. Мы лишь идём по пути, что указали нам змеи. — И что они сказали? Что они вам показали? — Мы могли укрепить наш народ, мы могли побороть медведей. Змеи будут править на землях медведей, — хрипит дедушка, словно шипит по-змеиному, и от этого по спине бегут мурашки. — Базар, мой алмаз, я лишь подкинул монету. — Да Вы разум потеряли! Вы отправляли меня на смерть... — тошнота начинает подступать к горлу. Только сейчас Базар видит всё. Дедушка готов был пожертвовать им ради призрачного предсказания славы. — Вы стали слепы и глухи к змеиным словам, иначе знали бы, что брак с медведем сулил мне счастье. — Ложь! — взрывается дедушка и стучит оземь громко своим посохом, на который теперь вечно опирается. — Никогда тебе не жить с этим медведем! Мы порвём эту связь немедля! Раздевайся! — Что? — Базар отшатывается от дедушки, потому что поверить не может в то, о чём тот говорит. Это же проклятие! Нельзя разрушать чужую связь, иначе дух твой сгниёт, а ты отправишься в Пекло. — Не троньте меня. Представьте, что меня нет здесь. Вы же потеряете силу шамана! — Ты думаешь, я не знаю, сколько мне жить осталось? Я отдам каждую минуту своей жизни ради чистоты своего племени. И если ты царевич змей, то сделаешь, как велено. А коли отказываешься, то я позову стражу, и тогда уже они тебя разденут. Базар замирает в ужасе. Какой же стыд быть не лучше преступника. Не может он ничего с этим поделать. Он почти пленник здесь. Хоть и царевич, да только нет силы в его слове. Дедушка не шутит. Крепко сжимая золоченый посох, он глядит жёстко на Базара. Скатывается по щеке слеза, и Базар резко смахивает её. Ничего. Даже если Навь не разрушила узы, то и у дедушки ничего не выйдет. Базар стягивает чёрную рубаху, спускает порты и замирает обнажённый перед горящим взглядом дедушки. Хочется спрятаться, прикрыться, но Базар гордо поднимает подбородок, хоть пальцы его и подрагивают. Вадим не оставит его, даже если связь оборвётся. — Правильный выбор, мой алмаз, — дедушка довольно рассматривает его и лезет в свой сундук за измельченными травами. Базар дрожит, но не от холода, хоть в юрте прохладно, а от отвращения. Как низко! Игра на его чувствах к племени. Не знал прежде Базар своего дедушку... Когда измазанные травами пальцы касаются его тела, вырисовывая руны, Базар зажмуривается и сжимает ладони в кулаки. По груди пробегает холодок, и дедушка начинает шептать замысловатую песнь, да только руны расползаются в разные стороны, не желая рвать связь. Чертыхнувшись, дедушка начинает рисовать снова, и у Базара горят руки и ноги болезненно. Рисунки древних писаний светятся языческим огнём на коже, и дедушка неверяще отскакивает в сторону. Его кончики пальцев опалены, как от костра. Сила Базара волнами разбегается по земле, и дедушка падает, не удержавшись на ногах. Он смотрит на Базара ошалелыми белёсыми, будто слепыми глазами и хватает ртом воздух. — Ты! ТЫ! — кричит дедушка, тыкая в него дрожащим пальцем. — Явился на земли змей с ублюдком внутри! Да хуже чумы ты притащил проклятие на наш род! — Простите... — невольно отзывается Базар, ничего не понимая. От хлёстких слов дедушки больно. Он быстро принимается одеваться, не зная, как поступить ещё. О чём ему говорят? — Ты возлёг с мужчиной, а теперь ждёшь прощения?! — брызгая слюной, орёт дедушка. — Это был ваш план, а не мой, — возмущается Базар, но сердце ноет. Ужас охватывает такой, что сложно сосредоточиться на словах. — Дедушка, вы велели мне стать этой жертвой, а теперь... — Я думал, что ты не такой глупец! Ты не достоин быть частью племени змей! Ни один мужчина этого племени не родит ребёнка! Это невозможно! — кашляет дедушка, и капли крови оказываются на лице Базара, и тот отшатывается в испуге. — Ты и твоё отродье должны умереть. Позор рода! — Тогда забудьте обо мне! — в сердцах заявляет Базар. — Я больше не змей. Я такой же медведь, как и мой супруг. — Ах, ты гадюка! Стража! Стража! Базар оборачивается по сторонам и понимает, что не успеет спрятаться и вырваться. Здесь ждёт его погибель. Если бы он только знал, то отправился бы дальше в путь за Вадимом. — Закройте царевича Базара в клетке, — приказывает дедушка. — Пусть закалеет на морозе всем в назидание. Никто не смеет нарушать порядки змеиного племени. У Базара мороз проходит по позвоночнику. Это не угроза. Это казнь. Он пытается вырваться, но стража крепко держит бывшего царевича. — Отпустите меня! Немедленно! Но никто не слушает Базара, потому что у него давно нет права голоса. А было ли когда-либо? Вцепившись в прутья клетки, он с рычанием трясёт закрытую дверь. Но бессилие берёт своё, и Базар садится на ледяную землю. Уже стылый листопад. Вряд ли Базар проживёт больше двух-трёх дней. Выставили пред всеми, как заядлого преступника, как псину! А ведь что ж он такого сделал? Позволил себе счастье? Базар даже не понимает, в какой момент он переменился. Он зол. Он просто в бешенстве, что кто-то решил, с кем он может быть, а с кем нет! Всё это ложь! Всё обман! Разве не должны были боги-змеи отказаться от него, как он вступил в связь с Вадимом? И что же теперь... Он силён и, видимо, именно ребёнок даёт ему новые способности. Семнадцатилетнему Базару эта мысль до сих пор чужда, потому что он не чует больших перемен, однако семя медведей липучее и стойкое, раз перенесло даже змеиный отвар. Вадим будет рад. Если Базар придумает, как спастись. Думы о ребёнке он оставляет в стороне, потому что холод просачивается сквозь одежду. Базар двигается, насколько возможно в небольшой клетке, в которой он даже не может полностью разогнуться. Сумерки становятся всё гуще, а Базар ног совсем не чувствует, когда валится на землю, устав шагать. Ему нужно передохнуть всего несколько минуточек. Гудение во всём теле такое изнуряющее, что Базар невольно вспоминает, что ему говорили: в Нави будет безопаснее. Он мог справиться с любой смутой, ведь был воином, но собственная семья ему не по зубам. Час идёт за часом, и вечер обращается в ночь, а редкие зеваки, наблюдающие за позором царевича, расходятся по тёплым юртам, оставляя пленника умирать. Хр-хр-хр — шуршит снег под чьими-то сапогами. — Сестра? — сипит Базар в изумлении. Гончиг быстро оглядывается по сторонам, чтобы никто её не засёк, и начинает вскрывать замок. Базар придвигается ближе к двери, не чувствуя рук и ног. Он думал, что справится пару дней, но, кажется, уже к утру бы они обнаружили его хладный труп. Базар вымерз насквозь. — Выходи и убирайся, чтоб глаза мои больше тебя не видели! — Гончиг, спасибо... — у Базара едва язык шевелится. Он устал, и онемение в теле такое тяжёлое. — Не благодари. Ты большое не змея. Ты больше не с нами. Глава змей отправит за тобой людей, чтобы никто не прознал про такой позор. И если они найдут тебя, то убьют на месте. И я не скажу и слова против, потому что ты это заслужил, — её взгляд острый и полный презрения. — И всё же я обещала матери. Теперь я больше ей ничего не должна. Погибнешь ты или спасёшься — теперь твоя забота. — Гончиг... — Я велела тебе убираться, отступник! Базар на негнущихся ногах вылезает из клетки и отряхивается, потому что одежду чуть запорошило снегом. Гончиг бросает ему его чёрный корзно и кинжал, подаренный ещё отцом — вот и всё что Базару остаётся от змеиного племени. Спасибо, что не плевок в спину, хотя сестре очень бы хотелось. Базар её знает. — Гончиг, благодарю, — он кланяется, на что она и бровью не ведёт. — Если бы я была на твоём месте, то не бежала бы сразу к медведям. Племя будет сторожить тебя именно там. Базар кивает, потому что прекрасно знает, что так оно и будет. Согреваясь под корзно, он оглядывается, но в темноте с редкими огнями факелов никого не видать. Это хорошо. Но коня не взять, потому что это разбудит стражу. Гончиг отгоняет его надменно рукой, и Базар, надев капюшон, бросается прочь. Руки и ноги горят от холода и разгоняемой крови. Он ещё не спасся, он лишь отложил свою казнь на неопределённый срок. Когда он отбегает достаточно далеко, то оборачивается: Гончиг уже нет, город едва подсвечен и тишина ничуть не меньше, чем в Нави. Базар ощущает, как в горле начинает першить. Он действительно этому месту больше никто. Базар кланяется глубоко, благодаря племя змей за то, что вырастили его, за то, что его мама подарила ему лучшее детство, а сестра — спасение. Так Базар прощается со своими корнями. Следующий месяц Базар помнит смутно. В основном он проходит однообразно, бело-чёрным пятном из снега и деревьев, потому что нельзя выходить на добротную дорогу, ведь воины змей не дремлют. Заговорив амулет, Базар прячется от шаманов и случайных охотников по низинам, к ночи создавая укрытие, расставляет силки для охоты и рыщет средь деревьев, где воды ещё не обратились в лёд. На удивление он не чует тяжести. Пускай и гашник на портах приходится делать свободнее, чтобы на живот сильно не давил, Базару всё же легко даются охота и скромный ночной кров, помогающий выжить. Он бы и не догадался, что это и есть чудесное бремя. На следующую полную луну он останавливается у кромки леса и видит пред собой небольшое селение в несколько деревенских домов. Из дымоходов валит кучерявый дым, и Базар растирает обмёрзшие красные ладони, что совсем потрескались от постоянного холода. Если получится, то можно будет спрятаться в хлеву и погреться о скот, да и куриных яиц натаскать. Базар пробирается к крайнему дому, где слабо мерцает лучина в окне — хозяева ещё не спят. Опасно вот так заявляться на чужой двор, но здесь даже сторожевого пса нет. Покренившаяся сарайка, небольшой хлев и довольно большой дом вызывают ощущение запущенности. Быть может, здесь вовсе и не живёт никакая семья — один лишь старик коротает последние годы. Базар гладит свой ноющий от голода живот и несётся к хлеву, откуда ему навстречу выходит невысокая сбитая дивчина и удивлённо охает, когда его замечает. — Ты кто такой? — спрашивает неожиданная хозяйка дома, и Базар хватается за кинжал, готовый защищаться. — Не здешний, чё ль? За едой пришёл? — Не нужно мне твоей еды! — гордо заявляет Базар, но ещё громче бурчит его живот. Этот дикий голод кажется ненормальным! Щёки Базара горят от стыда. — Да как же не нужно, — смеётся дивчина простом деревенском белом платке. — Вон как поёт твоё брюхо! Да и вид твой... давно, чё ль, в пути? Базар отказывается отвечать. Он поджимает губы и кутается сильнее в корзно. — Меня, конечно, опять назовут юродивой, но заходи! — улыбается хозяйка дома и указывает на дверь. — Я Ярослава! — А я не спрашивал. — А ты не отличаешься доброжелательностью, — хохочет Ярослава. — Явно ж не здешний! Заходи давай, только щи сготовила! Призадумавшись, Базар решает, что хозяйка этой избы настолько шальная, что практически тупая, поэтому ничего-то она не сделает. Да и подкупает Базара то, что та смахивает на медведицу. Может, он, не знаючи, добрался до медвежьего племени и теперь спасён? — А ты кто будешь? — Я? Сказала же, Ярославой звать! — усмехается хозяйка и заскакивает поскорее в сени. — Да рода ты какого? — Ах, так лисы мы. А ты откуда? — Я от медведей, — лжёт Базар, хотя не такая уж это и неправда. Не может теперь он себя змеем величать. — Далеко ж ты заплутал... — Выбора не было. Ярослава не задаёт вопроса, отчего же Базар бежит в неизвестность. Очень глупая! Пройдя за ним в сени, Базар стряхивает снег и удивляется, насколько же он продрог в пути. Дверь в избу пышет жаром, а внутри спёртый запах сена и чего-то горького. Кончики пальцев покалывает после мороза, и Базар сжимает и разжимает их, чтобы поскорее избавиться от этого чувства. Скинув корзно и сапоги, Базар воровато подбирается к печи и с усладой прикрывает глаза. — Вот те на! Ты по лесам брюхатым бегаешь? Базар мгновенно скрещивает руки на груди, но Ярослава только хохочет громко и лезет в печь ухватом, чтобы достать чугунок с супом. — Ну, раз бегаешь, значит, иначе не мог. — Ты грибы галюнные ешь в свободное время? — Базар с сомнением усаживается за стол и принюхивается к щам, что ему Ярослава в тарелку налила. — Отчего же? Я хорошо в грибах разбираюсь. Не потравишься. — Да я... — не гоже Базару пояснять очевидные вещи. — Колыбель? Ярослава оборачивается на люльку, подвешенную к потолку рядом с печью, и стягивает платок с русых растрёпанных волос. — Он крепко спит, не беспокойся. — Так вас здесь много... — Базар сжимается и осматривается, волнуясь, что в этом доме ещё полно народа, даже ложку откладывает, хотя зверски голоден. — Что? Нет, мы с Борькой вдвоём живём, — Ярослава заглядывает в колыбельку и важно кивает сама себе. — Мне жаль... — Жаль? — Твой супруг... — Базара воспитали сочувствующим человеком, пусть даже к Ярославе он относился свысока, но никогда бы не пожелал никому потерять свою половину. Он сам был в ситуации, когда из-за него Вадим мог погибнуть, и это медленно убивало его изнутри. Базар ощущает тоску. Когда ж они встретятся вновь? Скоро ль сведёт их судьбинушка? Насколько же изменился его мир за полгода. Прежде Базар беззаботно жил в своём племени и встреча с Вадимом виделась ему проклятием. Он собирался жениться на царевне Любаве и жить славную жизнь воина при красавице жене. А теперь ему представить страшно, что Вадима не будет рядом с ним. Вся спесь слетела с Базара, и он резко повзрослел. Не зря Вадим смеялся над ним, когда узнал о возрасте. Базар был неразумен. Разве мог он представить, что когда-нибудь потеряет свой статус царевича? Разве мог он знать, что родное племя отвернётся от него, а сам он полюбит мужчину... Базар ёжится всякий раз, когда думает о предстоящем рождении ребёнка. Об этом его тоже никогда не предупреждали. Он искренне верил, что это невозможно. Базар в замешательстве. Он вовсе не счастлив, не предвкушает встречу с новым человеком. Нет, он сам порой как неразумное дитя. Базар избрал для себя лучший путь — игнорирование. Коль суждено случиться рождению, так тому и быть, но пока тот срок не пришёл, Базар будет просто идти вперёд в надежде вернуться к своему супругу живым. — Да жив он! Просто находится в другом месте, — отмахивается Ярослава, отвлекая Базара от пугающих мыслей. Простая как валенок, она зевает и потягивается. Сколько ни смотри на неё, а не похожа он на мать, да и хозяйка дома из неё посредственный. Базар едва не морщится. Но суп вкусный, и хлеб приготовлен с душой, потому не бывшему змеиному царевичу жаловаться на простецкий характер Ярославы. — Так где же твой супруг? — В Киеве, — пожимает плечами Ярослава и достаёт из деревянного ушата постиранное постельное бельё. Развешивает простыню поперёк комнаты на верёвку для сушки, и Базар хлебает щи, задумавшись о том, что в жизни ни разу не занимался подобными вещами. Тяжко ведь. — По делу? — Нет, он там живёт. — Что? — Ты не ослышался, — кивает Ярослава. — Он живёт в Киеве. — А вы здесь?! — у Базара в голове не укладывается, как можно оставить свою супругу с ребёнком где-то, а самому спокойно поживать. Он уверен, что даже сейчас Вадим беспокоится, потому что так и не получил письма, а если бы он узнал о ситуации, то ринулся бы за Базаром тотчас. — А мы здесь. — Но почему? — Не сошлись характером? — смех у Ярославы задорный. — Разве возможно такое с супругом? — Так ты же тоже один. — Я просто пока не могу к нему вернуться. — Отчего же? — Ищут меня, — признаётся Базар, хотя знает, что Ярослава и так уже обо всём догадалась. — А муж твой? — Он позже должен вернуться. Не знает ничего. — Во дела... — Так и как же твой супруг тебя отпустил? — Базару совсем это непонятно. Если бы Вадим просто бросил его, то Базар бы его со свету изжил. — Отпустил? Выгнал. «Ты, Славка, смутьянка! Сама сдохнешь и меня за собой потянешь». Хапнула его семейка с моими родственниками. — Кажется, тебе не жаль. — Кого? Радима? Иль родственников? — Никого. — Нам лучше с Радимом так жить, иначе сразу рассоримся. Злюся сильно от того, что я связан с ястребами. — Что они тебе сделали? — Базар немало знает о лисах и ястребах, но никогда не слыхивал про вражду между племенами. Ястребы известны своим служением долгу, и очень повезёт, если ты окажешься частью ястребиного племени. Да если б у правящей семьи была бы хоть одна подходящая по возрасту незамужняя царевна, то Базар сватался бы к ним! Дедушка всегда повторял, что нет благороднее людей, чем племя ястребов, но нет и людей более жестоких, чем они. Главу племени Игоря Базар видел лишь парочку раз на государственных встречах, но так и не обмолвился с ним и словом. Как жаль, а мог бы составить большее представление о человеке, которому пророчили великую судьбу. Лисы же искусники лжи и торгуются так, что и Кощея могут обобрать до нитки. Их глава славно вывернулся и отдал свою дочь в супруги князю Игорю, отчего лисы теперь поживали, не зная голода. Хоть и бедны они, да только всё равно пригляд за ними есть. Базар всегда считал лис жадными до наживы. Сколько бы он ни перечитывал историю их государств, лисы не достойны были его внимания. И пусть лисы являлись соседями змеиного племени, Базар никакого уважения к ним не имел, как и вся его семья. Сейчас, глядя на Ярославу, которая простодушно развешивает бельё, Базар внимательно выискивает в каждом слове её подвох. Одно лишь хорошо, что лисы змеям не друзья, и Базара вряд ли отдадут, если явится стража с чужих земель. — То же, что и всем. Отняли свободу. Налогом обложили так, будто главные. Самые равные среди равных. Как же, — сплёвывает с неприязнью Ярослава. — Однако же, — Базар не согласен и указывает с превосходством на ребенка, сопящего в люльке. — Так не от мужа... — Что? — Да шучу! Вот же ж! Лицо-то как быстро твоё надменное сползло! Базар злится. Эта наглая лисица проучил его! Как смеет она?! — Оно разве ж сложное дело? Всунул, вынул и пошёл! — Ярослава руки потирает и в боки ставит, словно реально ж нет в этом ничего особенного. — Но как же... без чувств... — Как без чувств? Мы ж оба молоды. Что же мы не знаем, как оно хочется? Иногда как захочется, — Ярослава сжимает ладонь в кулак и демонстрирует твёрдость, что Базар краснеет. — Так и врага потерпишь, чтобы облегчиться! — Грубо! — Ведёшь себя как царевич, — смеётся Ярослава. — А сам лихо с мужем своим веселился. Если тот вообще не выдумка. — Не выдумка. Он... — Базар запинается и подозрительно глядит на Ярославу, часом не пытается ли та разведать его тайны. — Он благородный человек. — Радим тоже, — кивает Ярослава, задумчиво тыкая языком в щёку. — Не бросил меня, когда узнал, что моя семья разорилась, и ничего ястребы от нас не получат. Правда потом мы с ним оказались непримиримыми врагами. Базар так и замирает с недонесённой ложкой ко рту. Как же можно жить в таком супружестве? Пусть сам Базар не много знает о браке, потому что его собственный длился всего пару недель, а всё остальное время они с Вадимом были в вынужденной разлуке. Базар вновь ощущает прилив грусти. Он скучает по своему богатырю, хоть и попал из-за него в эту передрягу. — Расстелю тебе в задней комнате на скамьях, — Ярослава указывает на дверь за печью. — Там будет не так тепло, как здесь, и всё же сухо и хорошо. Базар устал бороться каждый вечер со снегом или охотиться. Он теперь тяжелее обычного, и это неимоверно раздражает. — Благодарю тебя. Возьми эти золотые заколки, будет тебе платой за ночлег и еду, — Базар снимает с косиц пару блестящих закрепок. — Да в хвост тебя подери! Сказала бы я, что не нужно и как я у гостя что-то брать стану, да только не принято у лис от злата отказываться, можно и порчу в дом так занести, — Ярослава протягивает руку, чтобы забрать заколки. — Да и пойдут эти дары во благое дело! И всё же, как звать тебя? — Базар... — Интересное имя, — Ярослава так и не понимает, кто сидит перед ней, и Базар, наконец, выдыхает с облегчением. Видать, они сейчас в такой глуши, что Ярослава про княжьи дела ничего не ведает. К моменту, когда луна поднимается высокого в небо, Базар укладывается на жестком сене и укрывается настоящим пуховым одеялом — прежде он о таких только слыхивал. Впервые Базар ощущает, что спит, обернувшись в облако. В комнатке пыльно, но совсем не холодно. От печной стенки веет жаром, и Базар прикасается к ней ладонями. Кожа на них огрубела, стала шелушиться и покрылась болезненными трещинками. Больше не узнать изящных рук царевича. Базар вздыхает. Вот бы ему сейчас смеси из его любимых трав и цветов, чтобы смягчить кожу... Но один дом уже позади, а до второго — путь не близкий. Передохнуть пару дней и двинуться в дорогу. Базар так и решает, но всю следующую неделю вьюжит сильно и снега наметает столько, что дверь в избу с трудом можно открыть. Базар понимает, что в этом странном доме с глупой лисицей и громким звонким ребёнком он и проведёт эту зиму. Дай бог-змей ему сил справиться с этим испытанием и не испачкать руки кровью! Переживая долгие зимние будни с Ярославой, Базар окончательно убеждается, что он не любит детей. Да простят его медвежьи боги, но ему это не нравится. Быть с ребёнком утомительно, а именно этим и приходится заниматься Базару, потому что иного он либо не умеет, либо не может физически. Его живот продолжает расти и уплотняться, и Базар понимает, насколько он погорячился, когда считал, что сможет в одиночку справляться в лесу. Это брюхо сильно мешает, и спина потом болит. Вторым открытием Базара в эту зиму становится насыщенная жизнь Ярославы, которую та называет: — Ах, это мои любовники приехали! — Любовники? Да как же так... А как же муж? — дивится Базар, когда в избу набивается впервые с десяток крепких детин. — А для нас это правильно. У него своя жизнь, у меня — своя. Думаю, в Киеве он себе содержанок завёл, — Ярослава хмурится неприязненно, но вдруг широко улыбается. — Мы пойдём в дальнюю комнату, а ты с Борей посиди. Так Базар и сидит с двухлетним крохой, которому наскучивает всё буквально в момент. И что бы Базар ни делал, всё равно не может занять этого несносного, как его мамка, карапуза. Вот ему лишь бы дай! В пятую встречу этих «любовников» Базар понимает, что те что-то затевают, а этот горьковатый запах, которым пропахла вся изба, не иначе как яд или что-то сильно похожее. Ярослава никогда не зовёт его с собой в ту дальнюю комнату и крепко запирает её. Не так-то проста эта лиса и полностью оправдывает своё рождение. Мятежница. Базар никогда не задаёт вслух этого вопроса, но чует по заговорщицким взглядам «любовников», что дело они затевают грязное. Видать, не зря у Ярославы с мужем взгляды разошлись, потому что тот был одним из воевод князя Игоря. Базар бы на его месте эту предательницу уже бросил давно, да только большое сердце у этого Радима, раз вместо казни направил он супругу назад в родные земли. Базар помалкивает о своих заметках, а Ярослава ведёт себя так, словно ничего и не происходит. Раз в две недели встречается со своими «любовниками» и уходит после в хлев, где работает ещё час. А Базар? А Базар неплохо ест, пухнет и ненавидит свои щёки, которые появились не так давно. В этом неповоротливом темноволосом молодце в чужом тулупе и не признать теперь царевича. Как и в Ярославе не признать девицу из большого богатого лисьего рода. Об этом Базар узнаёт случайно, наткнувшись на перстень с лисьей печатью. Оказывается, Ярослава вовсе не была всю жизнь бедной и неприметной, а росла среди слуг и учителей, да только её родители набрали долгов и продали её ястребам в пятилетнем возрасте. Выдали замуж за Радима. Так жили все лисы, где роскошь браков по любви была просто непозволительна. И несмотря на то, что сам Базар тоже был залогом мира в племени, он не чувствует себя проигравшей стороной, как то переживает Ярослава. Базар всё пытается её разгадать, потому что в этой заснеженной деревушке больше и заняться нечем. Когда приходит срок, Базара выбивает из колеи то, насколько это больно. И это второй раз, когда он осознает, что дети — это не для него, потому что не должен один человек переживать все пытки Пекла будучи живым! Базар проклинает Вадима всеми словами, какие ему известны, пока бродит по избе, завывая, с ноющим животом, а Ярослава просто смотрит на него и смеётся. — Что сидишь! Зови повитуху! — приказывает Базар, не зная, куда и деться от этой боли. — Так далеко повитуха. Полдня пути. — Я подожду! — Не подождёшь, — качает головой Ярослава. — Да ты расслабься. Я это дело лучше любой повитухи знаю! — Откуда ты это знаешь?! — Базар абсолютно уверен, что эта странная лиса не знает ровным счётом ничего! Да и чего ждать от женщины, которая возрастом не намного старше тебя самого. Ужас охватывает Базара. Он же умрёт здесь, потому что помощи неоткуда взять! — Я много чего знаю. Будь ты беден, как я, тоже много чего умел бы! Давай, продолжай ходить, належишься ещё! — Я приказываю тебе отправляться за повитухой! — А я приказываю тебе продолжать ходить, коль не хочешь помереть, избавляясь от бремени! — в тон ему заявляет Ярослава, и надувшемуся Базару ничего не остаётся, кроме как продолжать шагать по избе, держась за спину и плача от боли. Чтобы он ещё раз! Да никогда! Пусть Вадим этим занимается, раз так сильно детей любит! А Базар любит себя! И он не хочет, чтобы с его телом такое творилось! В какой-то момент в болезненной горячке Базар выскакивает за дверь, где, несмотря на сушец , на него вдруг обрушивается сильнейшая метель. И так темно, что не видно ни зги. Ярослава хватает его за шиворот и тащит в избу назад, кляня последними словами «богатых мальчиков». — Я помру, — вздыхает безысходно Базар и трясётся от страха. — Не дам я тебе помереть. Что ж вы, мужики, вечно ноете, будто родить - это прямо какая-то трагедия! Сейчас воды нагреем, и быстро всё выйдет! — Ага, «всунул, вынул и пошёл». — Верно! — Тебе легко говорить. Женщины от этого не умирают! А я помру! Ты знаешь, как много мужчин умирает от родов?! — Знаю, но ты не один из них. Так что дыши, ходи и будь доволен, что рядом с тобой такой ведающий человек в доме. Базар хочет придушить Ярославу за этот самоуверенный вид, но тогда совсем никакой помощи не останется, а ведь уже ноги не слушаются. Боль растекается по всему телу, и Базар не понимает, как правильно дышать, сколько ему ни объясняли. Приложив ладонь к брюху Базара, Ярослава кивает и велит ему раздеваться и ложиться на стол. Что-то неправильное здесь творится! Что-то не слыхивал Базар ни про какие столы при избавлении от бремени, и всё же он послушно стягивает порты и рубахи, взбирается на деревянную столешницу и молится всем своим богам, чтобы пронесло. И к утру его отпускает. И боль, и ужас, и ощущение близкой кончины. Ярослава-волшебница вытирает свои опытные руки от крови и матерится, сплёвывая на пол, пока Базар с недоумением смотрит на мокрого маленького человечка в своих рукам. Ради него одного вся жизнь Базара перевернулась с ног на голову. Ребёнок сопит и вздыхает. Это девочка. Глаза у неё Базаровы, а волос на макушке едва-едва. Базар диву дивится, насколько та крошечная. Он прижимается к своему маленькому медвежонку и с трудом сдерживает свои рвущиеся чувства... — Чего разлёгся? Вставай давай и отправляйся к себе на лежанку, — вырывает его Ярослава из трогательного момента любви. — А? — Так спать охота! А тут ещё уборки сколько! Давай, поторопись. Базар так и не понимает, как ему относиться к этой лисе, потому что его благодарность в этот момент тает просто в секунды. Он только пережил самое жуткое событие в своей жизни, а его уже гонят, будто ничего и не случилось. Никакого воспитания! Первые дни с момента рождения дочери Базар беспокоится постоянно. Ему больно сидеть, ему больно ходить, ему больно облегчаться. Ещё и Ярослава ему приносит какие-то мази, кинув «это для зада твоего». Так Базар узнаёт, что Ярослава заканчивала в Киеве обучение лекарское. А раньше она не могла об этом упомянуть?! Базар думал, что помрёт на том столе, и зря! И всё же он не может не поблагодарить Ярославу. Теперь, когда у него есть медвежонок, то дети даже не кажутся такими уж утомительными. Тем более что в сравнении с Борей его дочь постоянно только спит и ест. Базар считает, что это лучший ребёнок. Максарма. Владычица огромного войска. Базар укачивает малышку в люльке, которую ему принесла Ярослава, выспросив у соседей, и заговаривает её на здоровье и долгую жизнь. Письмена на ногах и руках пламенеют и делают больно, но Базар готов потерпеть, если его сила поможет дочери. Если нужно, он сам станет этим огромным войском, чтобы защитить Максарму. Его медвежонок распахивает тёмно-карие, почти чёрные глаза и долго смотрит на Базара, будто понимает всё. — Нам домой пора... Максарма согласно вздыхает и шлёпает губками. Ну, конечно, она хочет есть. Кто бы сомневался! Хорошо, что Базара, наконец, отпустил этот голод, но беда состояла в том, что теперь голодный чертёнок вырвался на свободу и мучает тело Базара ещё сильнее. — Приедем домой, и я отдам тебя Вадиму. Грызи его, — Максарма ему не отвечает, хотя, если хныканье считать за ответ, то она принимается требовать. Проснувшись внезапно однажды, Базар застывает, прислушиваясь. За хлипкой тёплой стенкой слышатся вздохи. Что это? В окно едва-едва пробиваются утренние сумерки. Базар бросает быстрый взгляд на колыбель, но его медвежонок спит безмятежно. Славно. И всё же... Ярославе нужна помощь? Не зря ему казалось вчера, что та повздорила с парочкой своих «любовников». Видать, явились и устраивают балаган! Базар приподнимается на лавке, и вздох за стеной резко перетекает в сдавленный стон. Жар прилегает к щекам. Нет, помощь не нужна! Базар немедля ложится обратно, натягивая пуховое одеяло повыше, чтобы спрятаться от стыда. Да что же это?! Ну как же?! — Слав, пошевеливайся, — слышится чей-то недовольный голос. — Сам явился посреди ночи, ещё и ждёшь, что я тут смиренно исполню любую прихоть. — Это вообще-то не только мне нужно! — Да сняла уже, видишь?! — Как же ты мне надоела... — Взаимно. И снова стон. Базар не знает, куда и деться от этих звуков. Как не стыдно Ярославе кувыркаться с кем-то при сыне и муже?! Базар бросает ещё один взгляд на колыбель, но Максарма спит крепко. Ещё так рано, и очень жарко под одеялом. Уже березень, и восстановление Базара полностью завершилось, если верить словам Ярославы. Да, той самой, которая стонет за стенкой вместе со своим любовником. Базар сжимает неожиданно вставший корень силы и заливается румянцем. Да что же он творит? Не гоже царевичам такими страстями заниматься! — Пососи мне. — Сам полижи! — Вечно ты так. Ладно, давай вместе. У Базара мурашки по телу, и внизу горит всё страшно. Рука невольно скользит от основания корня к вершине, и Базар захлёбывается слюнями, пряча пылающее лицо в подушку. «Сокровище, я лишь оближу. Сам поймёшь, как оно тебе любо будет». «Не может быть мне любо от твоих ласк! И мы спать собирались!» «Не испробуешь — не узнаешь, а поспать мы всегда успеем», — усмехнулся Вадим и поцелуями направился от груди вниз. Несмотря на то, что они только закончили свои игры, Вадим так и не смог уснуть от возбуждения. Базар всхлипнул напугано, когда дыхание Вадима коснулось его паха. Захотелось оттолкнуть, напомнить, что он царевич, а так с царскими особами себя не ведут! И что Базару нисколечко не нравились прикосновения и лобызания Вадима. Всё это было мерзко получить от мужчины! Неправильно! Однако касание языка Вадима заставило Базара подскочить, от чего его супруг рассмеялся и придержал его за бёдра. «Что, настолько хорошо, Ваше сиятельство?» «Помолчи и делай, что ты там сейчас делал...» «Слушаюсь», — облизнулся Вадим, и у Базара сердце в горле застучало. Чужой язык медленно принялся распалять его тело, и Базар захныкал, стараясь получить больше этой чудной ласки. Корень его скользнул Вадиму в рот. Базар закричал, даже не подумав о том, что в тереме ещё кто-то может находиться, и кончил, потому что не было у него терпежу. Вадим тихо засмеялся и принялся сцеловывать капельки пота на коже Базара, продолжая сжимать свой твёрдый корень. Базар хотел помочь, но его так вымотал его собственное извержение, что он лишь давал себя целовать, тяжело дыша. «Если считаете, что удастся убежать, то не выйдет». «Я спать хочу...» «А мы только начали». «Как это только начали?! Мы же закончили!» — поразился Базар, потому что и так преодолел себя, чтобы возлечь с Вадимом после всех пройденных невзгод. Так ещё выходило, что одного раза было недостаточно. — «Похабник!». «Со своим супругом могу быть и таким», — Вадим удовлетворённо кивнул и притянул ладонь Базара к своему корню. — «Вот и Вам пора снова поработать руками». «Я не могу его больше взять!» — передёрнуло Базара, хотя очевидно ранее ему понравилось произошедшее. «Можешь, потому что он полностью твой, сокровище». Базар сглотнул. Он был весь на измене и всё же сжал корень Вадима, отчего тот закатил глаза в блаженстве. Это до странного возбудило в Базаре едва потухшее желание. «Давай, сделай мне хорошо...» — Вадим провёл большим пальцем по губам Базара, игнорируя его острый взгляд и горящие щёки. «Я не стану брать это в рот!» «А если немножко?» «Нисколько и никогда!» Базар задыхается, но пытается вести себя как можно тише. С другой стороны, за стеной столько шума, что вряд ли его кто-то реально услышит. Каким же глупцом он был, сказав такое. Сейчас бы Базар обязательно попробовал бы облизать корень Вадима. Обладать и управлять Вадимом так просто, если иногда давать ему то, чего он хочет. Базар проводит вновь рукой вверх-вниз, сжимая сильнее. Ноги поджимаются. — Ах! — его вздох сливается со вздохом гостя за стеной, и Базар спускает, всё ещё мысленно оставаясь в той ночи перед расставанием, где в итоге они с Вадимом заснули только под утро. — Ты всё ещё лучший. — А тебе есть с кем сравнить? — А ты хочешь об этом знать? — Нет. Базар приходит в себя, с отвращением вытирая руку от семени о простыню. Вот, вновь придётся застирывать. Ему так стыдно! Как он мог подслушивать подобное, а потом ещё и... Нет, Базар обязан забыть об этом! Ему срочно нужно вернуться домой. Пока дыхание приходит в норму, Базар судорожно думает, как же ему добраться до племени медведей. Большой снег уж сошёл, и Максарма вполне готова к тому, чтобы преодолеть с Базаром этот путь. Вадим сейчас, наверное, места себе не находит, потому что они должны быть приехать в племя змей пару недель назад. За стеной, наконец, все затихают, и Базар выдыхает с облегчением. Нет, он точно здесь больше не останется! Не хватало ему услышать ещё раз нечто подобное. Он до сих пор слишком смущён, чтобы признаться, что его возбудила чужая любовь за стеной. Царевичи подобным не занимаются! Базар поверить не может, что Ярослава может так жить. Она, оказывается, не шутила, когда говорила о редких любовниках. Даже если они с мужем были не во вкусе друг друга, должно же существовать какое-то уважение! Неужели и супруг Ярославы из той же породы? Живёт свою счастливую жизнь, а никто и не ведает, что у него ребёнок один растёт. Что за время! Что за нравы! Базар злится только от одной мысли, что с ним могло случиться то же самое. Ах, если Вадим найдёт себе молодца в его отсутствие, то Базар в этот раз без всяких сожалений отравит его воду! Базар вновь вспоминает о своей недавней фантазии. Вадим наверняка взял бы двух! И тогда бы... Прочь глупая затея! Максарма начинает хныкать и резко срывается в плачь, на что Базар подрывается с лавки, чтобы успокоить её. — Кто здесь? — голос незнакомца за тёплой стеной становится громче. — Дошутилась, Слав?! — Да подожди ты... Это не... Базар хватает своего ребёнка на руки и оборачивается к двери, вспоминая хоть один защитный заговор — его кинжал, к сожалению, слишком далеко. Высокий жилистый мужчина с суровым лицом врывается в комнату и смотрит на Базара зло. — Что это?! — Я просто помогаю кое-кому. Что за крики? Разбудишь Борьку! — И что это за помощь такая?! Кажется, будто этот нервный любовник сейчас просто набросится на Базара. Видать, не знает он, что Ярослава не так уж свободна. — Как смеешь ты так на меня пялиться, когда сам влез в чужую постель? Никакого стыда! — вздёргивает Базар нос. — В чужую... — мужчина раздражённо сжимает кулаки, а Ярослава начинает смеяться, откидывая влажные слипшиеся волосы за плечо. Базар и распутный гость оборачиваются на неё, а та хохочет ещё громче. Ну, теперь Борька точно проснётся... — Ты так печёшься о моём браке! Приятно! — Нет... Я просто... Ты глупая девчонка, если не понимаешь, что от тебя и супруг отвернется, коль будешь так бездумно со всяким... — Слыхал, всякий? — Ярослава упирается локтем в плечо своего любовника. — Защита чести твоей. — Кто он такой? — вместо радости выдаёт смурной худой каланча. — Я же сказала, что помочь решила. А ты что же, подумал любовник мой? Я ж не настолько тупа. Я своих любовников прячу. — Если встречу хоть одного... — Базар, будь знаком. Мой муж — Радим. Базар так и замирает. Вот тебе и враги! Прибыл среди ночи и сразу в постель с супругой миловаться! Базар браки по расчёту совсем не так представлял. Он снова краснеет. Стыд-то какой! Сколько себе надумал! Мог бы быть и сообразительней! С чего бы Ярославе вести к себе любовника, когда всё это время они куковали здесь вдвоём... — Не беспокойтесь, Радим, — Базар вежливо кланяется. — Я здесь вовсе не от того, что хочу отобрать вашу супругу. Я здесь действительно лишь сыскал убежище. — Да кому ж она нужна, — фыркает Радим, но плечи его расслабляются. Базар хитро прищуривается. — И коль я живу здесь уже несколько лун, то смею Вас заверить, что Ярослава никогда и не думала заводить любовников. — Базар! — обрывает его Ярослава, скрещивая руки на груди, а на лице Радима невольно приподнимаются уголки губ в скупой улыбке. — Ваше имя Базар? Я Радим из племени ястребов, — несмотря на то, что на нём лишь нижняя рубаха, он всё равно, соблюдая приличия, кланяется. Максарма хнычет от духоты, потому что Базар нервно сжимает её в руках. Ох! Он заглядывает малышке в личико, и та, будто бы обиженно, выпячивает губки. Опять хочет есть... — Подождите... — Радим задумывается, и Базара это мгновенно напрягает. — Разве Вы не царевич Базар из племени змей и муж советника медведей? — Ничего себе «благородный человек», — присвистывает Ярослава, но делает это так неестественно, будто всё это время она догадывалась о происхождении Базара, но помалкивала. Хитрая-хитрая лисица. Не зря Базару лисы никогда не нравились. — Вас разыскивают, — сурово продолжает Радим, и у Базара сердце в пятки уходит. Племя змей таки добралось до него!