Сложности дипломатии

— Миша! Ты что же здесь? — Всеволод обнимает старшего сына, который врезается в него с улыбкой. — Где папаня ваш? Они с Вадиком только въехали в город, оба на взводе. Всю дорогу они переругивались о Базаре, потому что Вадик не может себе места найти. Они объездили весь лес вдоль дороги, но следов черноволосого царевича так и не нашли. Всеволод смотрит на свою малышню с вопросом, потому что непривычно, что не встречает их Владимир. Вадик сам начинает беспокоиться, ведь не может муж Главы так внезапно тоже пропасть. Что за порча на их племя? — Папаня уехал пару дней назад, — пожимает плечами десятилетний Миша. — Он тебе письмо оставил. — Так давай же его поскорей сюда. Всеволод взволнован. Он даже не сразу замечает, как Настя просится на руки. Облепленный детьми Глава медведей смотрит на лист и хмурится. Вадик тоже спешивается, чтобы узнать детали, но письмо сворачивают пополам, прежде чем он успевает прочесть и слово. — Нужно ехать. — Как же ехать? А кто здесь останется? Мне тоже нужно найти супруга. — Ты остаешься, — отмахивается Всеволод и дает распоряжение нянюшкам лучше следить за детьми, не обращая внимание на обозлённого Вадика. Целует каждого ребёнка в горячие щеки и идет к коню. — Эй! Это вообще-то не твой супруг потерялся в лесу. И не ему грозит опасность от племени змей... Если ты отправляешься за Владимиром, потому что он вдруг снова решил построить из себя принца, то у меня уже поперёк горла стоят ваши игры... Я не против, но можно как-то сделать это не тогда, когда мой Базар... — Ты не понял, — Всеволод резко выставляет меч, что опасно замирает у горла Вадика. — Ты здесь советник. А я Глава. И я приказываю тебе остаться и следить за столицей. Вадик напрягается, хочет возмутиться, но не может. Впервые Всеволод не шутит, не заигрывает и не юлит. У Вадика мороз по коже. Он разучился обороняться, и это злит его ещё сильнее. Отвык он и подчиняться, а Всеволод настолько легко маскировал свою силу, что сейчас Вадик ощущает себя обманутым. Взгляд Всеволода холоден, словно не выпивали они вместе никогда и не клялись быть братьями. — Что происходит? — Владимир на границе. Там случилась стычка. — Всего лишь? — смеётся Вадик, потому что не подумал бы, что Всеволод может всполошиться из-за такой мелочи. Да Владимир владеет мечом не хуже них обоих. Если нужно бошки поотрубать, так это к нему, родненькому. — Всеволод, Владимир справится со всем сам, даже не сомневайся. Вот насчёт Базара я не уверен, но твой муж... — Ещё хоть раз о нём услышу, велю его повесить. А если ты не выполняешь свою работу, то тебе нечего делать на этом посту. — Это когда это я не выполнял свою работу? — Тогда разговор окончен. — Нет, Всеволод, ты должен мне объяснения. — Не помню, чтобы обязан был тебе что-либо говорить, Вадик. — Когда ты хоть вернёшься? — Когда разберусь с ситуацией на границе, — Всеволод вскакивает на коня. Вид у него крайне обеспокоенный. Вадик не решается задать вопроса. Прямого приказа не ослушаешься, но и оставить всё так нельзя. Как смеет Всеволод игнорировать их дружбу, строя из себя здесь Главу?! Дети Всеволода начинают рыдать, и Вадику хочется на них гаркнуть, чтоб замолчали, но их успевают утянуть за собой в терем нянюшки. Вадик любит детей, но не настолько, чтобы выслушивать их вопли. Особенно тогда, когда их папаня берёт и сбегает в очередной раз. Всеволоду пора отпустить Владимира на вольные хлеба, а не бегать за ним, как только тот огорчится. Может, чему-нибудь бы да научился! Если всё же окажется, что это очередная семейная ссора, Вадик на совете выдвинет Сомнение в решениях Главы. Оглядевшись по сторонам, он замечает Марьяна, местного смотрителя дома. — Подь сюды! — пальцем подзывает к себе Вадик и видит, как Марьян вздрагивает и бледнеет на глазах. Видимо, Вадик выглядит разъярённым. Оно и понятно. — Да, Советник? — Немедля вызови ко мне десятерых гонцов! — Слушаюсь, Советник, — Марьян низко кланяется и исчезает мигом. В душе Вадика до сих пор кипит злость и волнение от того, что он не знает, где Базар. Конечно, он не сомневается в своём супруге — тот обучен хорошо, и раз его так и не нашло племя змей, то он искусно прячется. Однако над ними висит проклятие рыжего чародея, и Вадику не хотелось бы узнать, что Базар уже на той стороне. Сердце не на месте. Он и так ждал столько лун, а теперь Базара нет. Богиня-медведица, к чему все эти испытания? Вадик направляется в комнату за тронным залом, игнорируя всполошённых бояр, ожидавших Главу, — они сильно привыкли, что им всё в уста кладут, а сами и думать не умеют! Дверь за Вадиком с грохотом закрывается. Верно, сегодня он не привычный всем весельчак. Достав пергамент для писем, он принимается писать запросы в племена. Быть может, кто-то видел его супруга и сможет помочь с его возвращением домой, пока Вадик сам заперт в медвежьей ненавистной столице. Вадик молится всем богам, чтобы Базар был в безопасности. Одно лишь придаёт ему сил — это предсказание о том, что они созданы друг для друга, значит, проживут вместе долго. Кто бы знал, что Вадик настолько переменится чувствами к симпатичному мальчику в чёрных одеждах с золотыми рунами жениха. Он представить не может, что ему делать без Базара. Раздав письма, Вадик отправляет гонцов по племенам, а сам долго смотрит на главные ворота Чернигова. Когда Базар вернётся, Вадик закинет его на плечо, утянет в опочивальню и не выпустит даже тогда, когда тот начнёт молить его о пощаде. Негоже это почти год женатым ходить, а с супругом в близости лишь разок побывать. Не отвертитесь, Ваше сиятельство! — И где же? — с неохотой спрашивает маманя, когда Вадик возвращается домой, проходя мимо родительского. — Где ж стервец твой окаянный? Вадик продолжает идти, не оборачиваясь на её голос. Весело мамане над ним злорадствовать. С тех пор, как вернулся Микола к жизни да прознал обо всём, не приходит Вадик в отчий дом. И вот прошло уже больше половины года, да только так с братом Вадик и отказывается мириться. Они даже подрались с ним накануне миколовой свадьбы, на которой, кстати, Вадик не присутствовал. Злился старший брат на младшего за то, что мечты его лишили и жениться велели, хотя прежде сам же мечту эту вернул. А маманя с папаней всё мечутся меж ними, вот Вадик и не ходит лишний раз, чтобы разговоров не слышать да просьб. — Вадик! — зовёт маманя, выскакивая из двора и догоняя. — Так где ж это наш Базарушка? — Змеи решили его убить... — Ох, мать наша медведица! — Так он сбежал. Искать его теперь... — Вот же лоботряс! — восклицает она и бьёт уставшего Вадика по заднице тряпицей, что у нее вечно за фартуком спрятана, а после обнимает его крепко. — Удумал мать пугать такими вестями! Жив, значит, Базар наш. Этот мальчик откуда угодно выкарабкается! Как есть гадюка! — Маманя... — раздражается Вадик, но она лишь вздыхает. — Да я ж не со зла. Коль мил он тебе так, то и мы его примем... Только, Вадюша, ты сильно не верь ему. Коварен Базар наш. Вас, братьев родных, рассорил... — Это не он меж нами встал, а ты! — Я? — Ты, маманя, — качает головой Вадик. — Ты ж удумала Миколу женить на том пареньке. Не люб он Миколе был, а ты его силой... — Какой же это силой?! Ты чего такое городишь, негодник?! — маманя вновь принимается бить Вадика тряпицей, не желая верить в услышанное. — Да я ж пыталась сыновей своих уберечь! Оставить Базара твоего подле тебя! А ты что же, считаешь, что я виноватая?! — Оставила бы ты Миколу в покое, так он бы смирился... — Смирился?! Так он про Базара несколько лет говорил, а ты веришь, что отпустил бы? Глупый ты детина! Ничего-то тебе неведомо! Мать виноватою выставлять! — Маманя, — вздыхает устало Вадик и отшагивает от неё. — Кому есть дело, чья здесь вина? Пустое это. — И не пустое вовсе! — Так нет Базара, царевича треклятого. Чего гадать? — Ты это не болтай! Вернётся он, — вздыхает маманя и вновь обнимает Вадика, тянет руки, чтобы прижать его лоб к своему. Вадик вдруг ощущает облегчение, как в детстве, будто у матери действительно есть сила, способная супруга назад привести, да даже с Кощеем сразиться. В душе, наконец, вновь начинает созревать надежда. Вадик сжимает мать сильно в руках и прижимается к ней лбом. — Глупый сынка, помолюсь я за твоего окаянного. Богиня-медведица всегда меня слушает... А ты ступай к нам, переночуешь, отдохнешь, пирогами накормлю... — А Микола? — А что Микола? — вздыхает маманя. — У него свой дом есть. И не жду я его в гости покамест. Вадик думает, что зря он... И всё же разворачивает коня и возвращается с матерью к отчиму дому. Привычно на крыльце ждут его отец и сестра. Ничего не изменилось в самом-то деле. Вадик благодарен им за поддержку, потому что один он разум потеряет, всё думая, что исчезают драгоценные часы. Ночью они всей семьёй молятся святым, и Вадик засыпает крепко. Ему снится, как в дом возвращается Базар, но не привычный — строгий и холёный, а волосы его растрёпаны, как после сна, да одежды совсем чужие. Сердце жалобно рвётся. Уж месяц прошёл с тех пор, как Вадик гонцов отправил, а вестей всё нет и Всеволода нет, будь он проклят! И вот снится ему Базар, а по телу мурашки бегут. — Меня нет, а ты можешь спать? — недовольно спрашивает он и привычно дуется. — Да как же я могу спать, сокровище, — Вадик осторожно касается его щеки. — Без медовухи и глаз не сомкнуть. Одни кошмары снятся, а я так скучаю... — Раз скучаешь, так чего здесь лежишь?! — Базар бьёт по руке Вадика, и боль реальна. Проморгавшись, Вадик осознает, что не спит, а Базар действительно пред ним. Взъерошенный и злой, но настоящий. — Как же... Не мог уехать. — Вот и верь словам твоим. На словах — богатырь, а на деле... — закатывает глаза Базар. И это всё ещё настоящий Базар. Вадик хватает его за плечи, не веря собственным ощущениям, но супругу явно не нравится такая бесцеремонность. — Ваше сиятельство? — Что? — Сокровище... — Я говорил тебе так меня не... — Вадик целует его, не давая договорить, и Базар смягчается, отвечает. Его губы сладкие, как и прежде, а тело гибкое. Этот поцелуй длится до тех пор, пока у обоих дыхание не кончается. Вадик шаловливо сжимает ягодицы Базара и мгновенно получает под дых, охая. — Больно ж. Злой Вы! — О, так мне тоже больно! А всё из-за тебя! Знал бы ты, как тягостно мне теперь в отхожее место ходить... — Базар вновь бьёт ничего не понимающего Вадика. Да что ж он сделал-то такого, чтобы так супруга злить? — Так я ж там тебя почти и не трогал. Ты не договариваешь мне чего? Кто привёз тебя? Что сделал с тобой? — Вадик вскакивает с печи и принимается натягивать рубаху. Вот уж он сейчас разберётся! — Ты не прячь от меня ничего! Приказывай! Любого изведу! — Этого вряд ли, — загадочно отвечает Базар, и на Вадика будто кипятка плеснули. Никогда прежде Базар не выглядел таким уставшим, но довольным, будто после славной ночки. Не по-царски. У Вадика в жилах гнев вспенивается. — Любишь его? — Люблю, — Базар ухмыляется и тоже спешит за Вадиком. — Поэтому напугаешь, — он хватает Вадика за запястья, останавливая и стреляя враждебно чёрными глазами. — Я прокляну тебя Вадим. Однако не пугают Вадика шамановы речи. Не для того он разыскивал столько своего супруга, чтобы тот предпочёл другого. Что бы Базар ни думал, но они перед богами венчаны! У Вадика кулаки чешутся, пока он несётся до передней, где видит худощавого высокого молодца, что хлебает притащенные Петрухой щи. — Ты в дом его привёл?! — гремит голос Вадика, на который мгновенно отзывается громкий вопль. Испуганный жалобный крик из-за стола. — Ты дурак! — Базар воинственно отбрасывает длинные послушные волосы за плечо и спешит к лавке. — Не отец, а сплошное несчастье! — Да кто это здесь несчастье? Царевич Базар, Вы сюда с любовником явились, а мне молчать? — Ох, Советник, Вы, видать, не поняли... — вступается худой незнакомец, но его обрывает Базар жестом. — Да хоть сто любовников, если велю молчать, ты молчишь! — он поднимает с лавки куль в тряпье и принимается расхаживать с ним по передней. — Ваше сиятельство, Вы, кажется, позабыли, что мы супруги... — хмыкает Вадик, готовый разнести здесь всё, пока к нему не возвращается способность думать и слышать тихий плач. — Это что ещё такое? Вы и ребёнка где-то стащили в дороге? — Радим, будь добр, брось в Советника медведей чем-нибудь, а то у меня руки заняты, — шипит Базар, и больше не похож он на любимого мужа. Молодец, чьё имя очевидно Радим, качает головой и возвращается к щам, никак не влезая в разговор. Левый уголок рта Вадика приподнимается в ухмылке. Боится его, значит. Это славно. Базар успокаивает ребёнка, царственно шагает к Вадику и протягивает его ему. — Это что? — не понимает Вадик и смотрит на замотанного в тряпьё младенца. — Это Максарма. — Так и чего ты мне её отдаешь? — Я устал и хочу спать, — капризно заявляет Базар и пихает ребёнка Вадику в руки, что отказаться не удаётся. — Максарма, это твой отец. Убьёшь дочь, — Базар вскидывает угрожающе палец и смотрит строго в глаза Вадика. — Ты будешь следующим. Вадик так и не произносит и слова. Он столбенеет неуклюже, удерживая на весу ребёнка, пока Базар проходит мимо него, возвращаясь в опочивальню. Малышка с щеками, что практически лежат на её плечиках, пялится на него своими тёмными глазёшками из маленьких щёлочек. Видать, в Базара пошла... Что это значит? Вадик резко вскидывает голову и поворачивается в сторону супруга, но того уже нет. — Вы не ждали такого, верно, Советник? — улыбается незнакомец Радим, которому Вадик до сих пор хочет врезать. — А ты кто такой? — Я из племени ястребов. Ваш супруг проживал с моей женой, пока я был в отъезде. Князь Игорь показывал нам ваше письмо, поэтому, встретив вашего супруга, я доставил его сюда. Оказалось, что супруг ваш был в положении, когда моя жена его обнаружила. Вадик сжимает челюсти недовольно, но всё-таки кивает и прижимает к себе ребёнка в тряпье. Максарму. Так вот отчего у Базара жопа болит. Странно, что Вадика не пришибли после такого... — Максарма, значит, — повторяет Вадик и только сейчас понимает, к чему шли все его мысли. Это его дочь. Его дочь. Такая же настоящая, как вернувшийся Базар. Он смотрит на малышку, и та теперь кажется ему милым полнощёким медвежонком, а не некрасивым плаксивым младенцем. Вадик быстрым шагом идёт в опочивальню, где Базар уже взобрался на печь и задремал. Столько вопросов. И не верится совсем, что в самом деле его сокровище вернулся с таким даром. Едва заметные светлые волосики Максармы выглядывают из тряпицы, и Вадик осторожно приглаживает их назад. Мягкие. Вадик влюблён. — Это наша дочь?! — Тупоголовый, — Базар в слепую бросает в Вадика сапог. — Чья ещё это может быть дочь? Дай поспать. Вадик улыбается широко и лезет тоже на печь вместе с ребёнком, пока Базар пытается от них отвернуться, так и не открыв глаз. Он ведёт носом по распущенным волосам Базара и целует его в ухо. — Я сброшу тебя с печи, если помешаешь мне спать, — шипит супруг. — Я оставил тебе Максарму, чтобы вы оба разобрались без меня. У меня всё ноет после этой ужасной телеги, — жалуется Базар на своё возвращение. — Рождение Максармы, вообще-то, посложнее будет, чем бой с десятью мечниками! — Я ценю это, — целует в плечо его Вадик. — Я едва не погиб на том столе. — Я понимаю, сокровище... — Да что ты понимаешь? — Базар бросает через плечо возмущённый взгляд. — Меня чуть на две части не разорвало! А вокруг никакого за сотни вёрст! — Вы настоящий герой, мой алмаз, — хмыкает Вадик с полуулыбкой, забавляясь тем, как возмущённо бубнит его муж, будто через войну прошёл, а не просто произвёл на свет ребёнка. — Это роль женщин. Они на это устроены, а мужчины — нет, — больше закутавшись в шкуру, Базар тихо шепчет: — Я отринул своих богов ради этого... И у Вадика дух перехватывает. Это действительно так. Базар ради них пошёл против законов своего племени и веры. Ради их ребёнка бежал из родного дома и скитался. Базар, гордый властный змей, подарил Вадику Максарму, хотя прежде нос воротил. Это ли не любовь? — Не беспокойся, — отвечает ему также тихо Вадик. — Вместо прежних богов, у тебя всегда есть мои боги... — Пресвятая медведица! — смеётся едва слышно Базар, дразнясь, а после широко зевает и закрывает глаза. Измотался. Вадик не мешает. Пусть Базара заберёт сон в безопасности. Наконец-то он дома. Вадик смотрит на Максарму, корчащуюся в своём тряпье, потому что ей жарко и душно с родителями на печи. Её личико морщится, и она уже почти готова разрыдаться, как Вадик подхватывает её и поскорее выносит из комнаты. Максарма с удивлением закрывает рот и глядит на отца, что вертит её из стороны в сторону, рассматривая. — Базар? А что мне делать? — не удерживается Вадик, ощущающий себя предельно глупо. Странно так. У него супруг вернулся, ему принесли дочь, а он всё никак не поверит. — Что хочешь, то и делай, — выдыхает сипло Базар. Вадик не понимает, как Базар может так спокойно отвечать, будто ничего особенного не произошло. И это при условии, что он просто сунул Вадику ребёнка, даже толком и не представив их друг другу. Максарма тоже вздыхает, как её папаня, и закрывает сонно глазки. А Вадику-то что делать? Он так и идёт с ребёнком на руках назад в переднюю, где Радим завершает свою трапезу. — Благодарю за еду... — Тш-ш-ш! Не так громко! — шёпотом на него налетает Вадик, беспокоясь, что Максарма проснётся, на что Радим лишь плечами пожимает. Почему никого не беспокоит, что у них тут в тереме ребёнок?! Настоящий! — Поеду я. — Так вы же ночью тоже не спавши... — Так служба, — отвечает Радим. — Быстрее управлюсь, быстрее вернусь к своей семье. А вы Максарму не носите постоянно. Колыбель возьмите, да в опочивальне повесьте. — Благодарю, — кивает Вадик, и ему не нравится, что кто-то лезет к нему и его ребёнку. — Я должен вам за Базара золото... — Оставьте, Советник. Мне деньги не надобны. Позвольте лишь долг за вами оставить на случай, если мне понадобится помощь. — А она понадобится? — настораживает такая туманность, уж лучше б откупиться златом. — Времена сейчас непростые, а моя жена та ещё смутьянка. — Видать, любите её сильно... — О, ястреб вам в печень! Нет. Просто долг супружеский, — Радим отводит взгляд и кланяется. Вадик ему не верит, потому что сам знает, какого это — защищать супруга, когда все будто бы против вашего союза. — Так и быть. У вас есть моя защита. — Благодарю покорнейше, — едва-едва улыбается Радим, хоть и выглядит уставшим. — Счастливого пути. Как только за Радимом закрывается дверь, из-за печи выползает отъевшийся Баюн с лоснящейся полосатой шерстью. Он за время жизни с Вадиком совсем разленился, всё меньше стал походить на нечисть и всё больше — на обычного кота. Только болтлив он, как прежде. — Кто это был, хозяин, мур-мяу? — потягивается Баюн и мягко направляется к Вадику. — И что в руках держишь? Пахнет молоком и силушкой сладкой! — Кыш, котяра! Силушкой ему запахло! Баюн заскакивает на стол, игнорируя Вадика, и замирает, удивлённо сверкая золотыми нечистыми глазами. — Мур-мяу! Царевич Базар вернулся? А это кто же? — он тянет мордочку, чтобы разнюхать, и получает по носу, шипя. — Больно, мур-мяу! — Ты держись подальше от Максармы. — Да как же держаться, если мне её защищать? — Не надобно тебе этого, Баюн, — отмахивается Вадик. Вот ещё, нечисти бы его дочь охранять! Не по-медвежьи это как-то. — Но маленькая царевна, мур-мяу, сильна. Она вкусная крохотная чародейка, мур-мяу, — Баюн вновь тянется к Максарме, что проснулась и ручку высовывает к коту. — Позвольте мне, хозяин? Вадик не знает, что и делать. Что за вести такие, что родился у него сильный чародей? Он же ничего в этом не мыслит. Вот и связывай себя узами с шаманами после такого. Вадик наклоняется с Максармой к столу, и та хлопает Баюна по лбу, будто не умеючи гладит. — Мур-мяу! — Баюн трётся об её крохотные пальчики, и шерсть становится гуще и длиннее. — Ух! Маленькая царевна благородна и не жадна. — А ну, кыш! — разоряется Вадик, сметая кота со стола, из-за чего Максарма начинает рыдать громко, раскрывая свой беззубый ротик, как голодный птенец. — Удумал здесь жрать силу моей дочери! Пшёл вон! — Так я же... — поджимает хвост Баюн, спеша за печь назад. — Вон! — Вадик трясёт Максарму в надежде успокоить, но та никак не замолчит. У Вадика спина потеет от мысли, что сейчас из опочивальни выйдет злой Базар. Сам ребёнка просил, а справиться не может. Подхватив вопящую малышку покрепче, Вадик выскакивает из дома, натянув полушубок, и несётся в сторону отчего дома. Ну, маманя-то точно знает, что ему делать! Уж в девочках-то она явно больше разбирается! — Вадюша? — встряхивает она руки от муки о фартук, когда Вадик врывается в избу. — Ты откуда ребёнка украл?! Найдётся наш Базар, ты только в себя приди да ребёнка назад верни... — Маманя, в порядке я. — Да как же... Уже детей похищаешь, — качает она головой, и руку к сердцу прижимает болезненно. Что же за сердобольная женщина. — Это моя дочь. — Твоя? Откуда? — мать хмурится, а потом берёт полотенце и принимается вновь избивать им Вадика. — Вот, значит, какой ты?! При живом супруге ходишь по чужим домам?! Я тебя таким не растила! Ты медвежьи порядки нарушать удумал?! — Но, мам! — Вадик пытается увернуться, но полотенце всё равно достигает своей цели. И пусть Вадик давно уже не ребёнок, да и боёв прошёл достаточно, но вечно робеет перед злой матерью. Максарма в его руках удивлённо выдыхает и перестаёт плакать. Хоть за это матери спасибо! Вадик совсем не понимает, что ему делать! Вот вам и советник медвежьего племени! Может, зря он на Всеволода наговаривал? — Чего ты «мамкаешь»? Какой лоб вырос! Сове-е-етник он! А елдак свой в штанах держать не научился! — Так Базар вернулся. — Вернулся? — останавливается она, и вдруг её лицо искажается ещё большим возмущением. — Вернулся супруг, а ты там с ребёнком? Вот и прогнал?! — Маманя, — вздыхает Вадик, и улыбка непроизвольно появляется на его лице. — Базар вернулся с нашей дочерью. Вот же. Максарма. — Какая Максарма? — не понимает она, но смотрит на личико задремавшей малышки, и глаза её наполняются слезами. — Базар укрывался в соседнем племени, и Максарма появилась на свет, и я... — Дай сюды! — не слушает его маманя и отбирает Максарму. — Да ты какая хорошенькая, — сюсюкает она. — Маленькая красавица! Вся в папку своего, да? А мы ждали тебя. Долго ждали тебя, медвежонок. — Маманя? — Тш-ш-ш! Не видишь, я с внучкой разговариваю! — плачет стоит над кулем в тряпье, и у Вадика отчего-то тоже в носу свербит. Он отцом совершенно не умеет быть. Да и мечта у него была другая: Базара найти да в опочивальне запереться, а что ж теперь? Что Вадику делать теперь? Стоя в доме родителей, он просто не понимает, как самому стать родителем. И куда он так торопился?