Boulevard Of Broken Dreams/Бульвар Разбитых Грёз

В течении следующих двух недель Тина вошла в привычный ритм жизни. Как и обещал, Ньют выделил для нее отдельную комнату в подвале. Через несколько дней Порпентина начала работать в Министерстве. Как и предупреждал Трэверс в день приема на работу, ей предстояло преодолеть некоторые бюрократические препятствия, так что она была, по сути, обычным секретарем в отделе авроров, пока все не уладится. Тесей сразу же извинялся, чувствуя вину, но Тина была так рада оказаться в этом Министерстве и больше не зависеть от прихотей МАКУСА (не говоря уже о том, что она была рада быть с Ньютом), что не возражала подождать для получения официального разрешения для работы аврором. Обстановка в доме положительно сказалась и на настроении Тины. Она стала лучше спать, ведь за последние две недели приступы сократились до раза в несколько дней. Ей по-прежнему почти каждую ночь снились кошмары, но рядом с Ньютом она довольно быстро успокаивалась и, как правило, легко засыпала. Призрачные руки, казалось, наконец-то ослабили свою хватку. Однажды ранним осенним утром Тина была в особенно хорошем настроении, потому что прошлой ночью она вообще не просыпалась. Также ведьма не помнила ни одного из своих снов. Ньют тоже заметил это. — Ты спала всю ночь! Ты, должно быть, чувствуешь себя прекрасно этим утром, — Скамандер притянул девушку к себе и зарылся носом в её волосы, целуя и желая доброе утро. — Действительно, очень приятно проснуться после хорошего сна, — согласилась она. Ньют гладил ее волосы, заглядывая в глаза, смотря на неё с обожанием, — Ты даже не представляешь, как я счастлив видеть тебя, идущей на поправку, — сказал он, прижимаясь к ее губам, и снова поцеловал ее. — Я думала, что беспокойство удваивает страдания, — поддразнила Тина. — Это правда, — согласился Ньют, — И благодаря тебе я знаю, что теперь обречен всегда страдать в два раза больше… Голдштейн игриво ударила его, а затем засмеялась, когда Скамандер подхватил ее на руки и закружил. Он поцеловал ее в последний раз, после чего они поднялись наверх, рука об руку, на завтрак. Хоть и Ньют теперь формально тоже был аврором (он согласился, чтобы избежать наказания за нарушение запрета на поездки), он по-прежнему оставался в своем кабинете в Отделе регулирования магических популяций и контроля над ними, а Тесей вызывал его по мере необходимости. Голдштейн проводила магозоолога до его кабинета и зашла внутрь на несколько минут, чтобы попрощаться. После жарких поцелуев они расстались, нежно улыбаясь друг другу, пока Тина приводила себя в порядок перед тем, как уйти в офис авроров. — Встретимся за обедом? — Ньют сжал ее руку, когда она направилась к двери. — Да, — кивнула ведьма, — Но, возможно, в моем офисе, иначе мы можем забыть поесть, — подмигнула она. Чмокнув его в щеку, Тина вышла из его кабинета и направилась в свой собственный. Утро прошло без происшествий, как и большинство в эти дни. Тесей старался держать ее в курсе событий, насколько мог, поскольку у нее еще не было полного допуска, но он делал все возможное, чтобы продвинуть дело как можно быстрее. Пришёл обед, а вместе с ним и Ньют. Их отношения теперь были достаточно публичными, и вокруг ходило много сплетен, но они не слишком возражали. В конце концов, это было лучше, чем то, к чему привели прошлые слухи. Около двух часов прилетели совы. Поскольку Тина исполняла обязанности секретаря, она просмотрела почту, зачаровывая каждое письмо, чтобы оно полетело к нужному человеку. Пробираясь через кучу писем, она наткнулась на письмо с ее именем. Ей стало любопытно, но сначала нужно было разобраться с остальной стопкой. Наконец, закончив, она повернулась к письму. Ей действительно было жутко интересно. У нее еще не было полного допуска, и, кроме того, единственными людьми, которых она действительно знала в Лондоне, были Ньют, Джейкоб и Тесей, а она жила с ними тремя. Ладно, она узнает правду через секунду, когда откроет это… Подписи не было. Тогда Тина подошла к верхней части, чтобы прочитать. Там была только одна строчка. Ты действительно думаешь, что можешь так легко покончить со мной? Шлюха. Кровь застыла в ее жилах. Только один человек мог написать такое. И он знал, где она работает, в конце концов, он был там в тот день, когда ее приняли на работу. Нет! Нет, нет, нет! Тина рефлекторно положила руку на плечо, где она уже чувствовала его прикосновение с того дня в комнате для допросов. По ее коже поползли мурашки, и она снова почувствовала, как к ней прикоснулись страшные руки-призраки… Прекрати паниковать! Только не на работе! приказала она себе. Она огляделась вокруг и снова посмотрела на письмо. Конечно, его не было в Лондоне. Он должен был вернулся с остальными членами команды МАКУСА. Отправить сову из Нью-Йорка в Лондон было не так уж сложно, и она прекрасно знала, что делала это много раз в течение шести месяцев. Нет, он просто издевался над ней. Он пытался задеть её за живое. Но он был за тысячи миль от нее, и она была в безопасности. Ее сердце все еще быстро билось, а призрачные руки продолжали мучить ее, стоило только взглянуть на письмо, но она отбросила все это, потому что сейчас ей нужно было уничтожить послание. Это должно все уладить. Кроме того, она не могла рисковать тем, что Ньют найдет его. Если он найдет это письмо, то будет волноваться за нее, и ей придется рассказать о том, что произошло между ней и Ахиллесом, а с такой перспективой она просто не могла смириться. Нет, письмо должно быть полностью уничтожено, вот на чем ей сейчас нужно сосредоточиться. Она посмотрела на каминную решетку и увидела, что в последнее время никто никуда не выходил, поэтому потрескивающее пламя было оранжевым. Тина бодро подошла к камину и бросила туда письмо. Она стояла там, обняв себя руками, заставляя не дрожать, пока ждала, полного обугливания пергамента, дабы убедиться, что он полностью уничтожен. Когда ведьма убедилась, что все готово, то повернулась и чуть не столкнулась с Тесеем, заметно испугавшись. — Ты в порядке, Тина? — спросил он. — Все хорошо, правда, — настаивала она, виновато глядя в пол. — Я не уверен в этом, я пришел сюда, потому что увидел, как ты дрожишь у огня, — ответил он, качая головой, — И, кажется, мои подозрения подтвердились. Ты простудилась, Тина — Нет! — яро запротестовала она. — Иди домой, я даю тебе выходной, — настаивал Тесей. — Но… — Как твой начальник и в некотором роде брат, я приказываю тебе идти домой, — вмешался он, — Прими немного перцовки и увидимся утром. Я сообщу Ньюту, что ты ушла домой. — Только не Ньюту, пожалуйста, не говори ему, что я заболела! — настаивала Тина, — Теперь он будет волноваться… — Я позабочусь о том, чтобы он этого не сделал, если ты так хочешь, но ему будет интересно, почему ты ушла рано. А теперь иди! — он бросил летучий порох в камин и втолкнул Тину внутрь, прежде чем она успела возразить.

***

Пошатываясь, Голдштейн вышла из камина в квартире Ньюта, раздраженно бормоча о том, что Тесей так чрезмерно опекает ее. Но она должна была признать, что это было некоторым образом к лучшему. Она пребывала не в самом прекрасном состоянии после того письма, и подозревала, что очередной «инцидент» (как называл их Ньют) действительно не за горами. Оставалось надеяться, что все пройдет до его возвращения. Она застала Джейкоба на кухне за приготовлением ужина, и ей вдруг захотелось спросить его о чем-то, о том, что мучило ее с тех пор, как она впервые уехала в Париж. — О, привет, Тина, ты рано вернулась! — заметил не-маг, обернувшись, чтобы посмотреть, кто только что вошел. — Да, Тесей дал мне выходной, — пожала она плечами, — Эм, Джейкоб? Могу я тебя кое о чем попросить? — Конечно, — он вымыл руки и отложил нож в сторону, следуя за Тиной к дивану, — Что тебя мучает? — Ковальски мог сказать, что она была чем-то расстроена. Конечно, ее глаза наполнились слезами, когда она снова открыла рот, чтобы заговорить, — Она не пришла домой, чтобы попрощаться. Почему, Джейкоб? Почему она позволила мне уйти, не попрощавшись?! — Тина расплакалась, и не-маг обнял ее, пытаясь успокоить. — Мне так жаль, Тини, — его голос дрогнул, сдерживая слезы, — Я пытался! Всю предыдущую ночь я уговаривал ее вернуться домой, что еще есть время все уладить, прежде чем тебе придется уехать. Она часами ходила туда-сюда, вставала, чтобы уйти, потом садилась обратно и говорила, что не может… Наверное, хорошо, что она этого не сделала, подумала Тина, вспоминая, как вернулась в свою пустую квартиру сразу после рассвета, всхлипывая при воспоминании о произошедшем… — На следующее утро, — продолжал Джейкоб, — Она проспала и беспокоилась о том, что, возможно, ты рассердишься, если она появится в квартире, поэтому решила встретиться с тобой на работе, у ключ-порта… Тина на мгновение подняла голову. Неужели Куини хотела встретиться с ней на работе? — Но я не видела ее… Я тоже опаздывала, я вышла поздно, потому что ждала дома немного дольше, чем следовало… — Мне так жаль, Тини, — снова сказал Джейкоб, теперь уже сам плача, — Да, Куини сказала, что видела, как ты бежала и не смотрела, куда идешь, и все. Она тоже была очень расстроена из-за этого. Мне очень жаль, Тин, — снова просил прощение он. — Это не… это не твоя вина, — икнула Голдштейн, похлопав его по плечу, — А как же открытки? Получала ли она их? Почему она не отвечала? — Не знаю, — хрипло ответил Джейкоб, — Я пытался убедить ее сделать это. Она сказала, что ей стыдно, что она не успела к твоему отъезду, а я все пытался объяснить, что если избегать тебя, то будет только хуже. Прости, что подвел тебя. — Джейкоб, — сказала Тина, серьезно глядя на него, — Сейчас ты со мной, а она нет. Я так нуждалась в ней, месяцами, а теперь у меня есть ты, Тесей, и Ньют. Ты здесь, когда это действительно нужно, не кори себя, пожалуйста, — сказала она ему ласково. — Это единственное, что я могу сделать, — пожал плечами Ковальски, — Я знаю, что между вами были ссоры, но твоя сестра действительно любит тебя, поверь, она любит тебя очень сильно, даже если сейчас это не кажется правдой. Если она сейчас не может быть для тебя сестрой, что ж, я сделаю все возможное, чтобы быть для тебя братом. — Спасибо, Джейкоб, — прошептала Тина между очередными слезами, — Это… это действительно много значит для меня. К сожалению, доброта пекаря напомнила ей о том, что она действительно нуждалась в своей сестре. То, чем она отказалась поделиться с Ньютом, и то, чем она точно не собиралась делиться с Джейкобом… Не-маг заметил, что ее глаза начали ускользать из фокуса, — Ти-Тина? — спросил он, — Все в порядке? — Да, Джейкоб, — ответила она ровно, почти отстраненно, — Думаю, я пойду вниз ненадолго, — она встала и, пошатываясь, направилась вниз. Джейкоб не пошёл за ней. Он знал, что у нее была контузия после Парижа, но Ньют недавно обрадовал новостью, что за последнюю неделю или около того ей стало лучше. Он вздохнул, но постарался не слишком беспокоиться. Он знал, что Тина нуждается в личном пространстве. Ньют скоро вернется домой, и не-маг обязательно даст ему знать, чтобы тот сразу же проверил её. Магозоолог вернулся примерно через два часа. Он направился прямо к Джейкобу. — Мне сказали, что Порпентину отправили домой с простудой, полагаю, ты присмотрел за ней? Она в порядке? — засыпал он Ковальски вопросами, пока тот спускался по лестнице в подвал, где, по его мнению, Тина должна была отдыхать. Джейкоб с улыбкой покачал головой. Ньют был так увлечен Голдштейн, что это было приятно видеть. Но он также был немного озадачен, — Мне казалось, что она в порядке, признаков простуды не было, — ответил он, — Но, честно говоря, ей плохо не только из-за простуды, Ньют. Скамандер остановился и подбежал к Джейкобу, — Опять приступ? — спросил он низким голосом. Ковальски кивнул, — Мы… мы говорили о Куини. Тина все еще очень обижена, что та не проводила ее и не ответила на открытки, — объяснил он, — Мы говорили об этом, и это просто… это просто снова навалилось на нее, вот так, понимаешь? И я знаю, что Тине нужно оставаться одной, когда это случается, поэтому я не пошел за ней, когда она спускалась вниз. Наверное, это всё прошло, ты должен пойти проверить ее. — Спасибо, Джейкоб, — Ньютон благодарно похлопал не-мага по плечу. Он тяжело вздохнул, разочарование по поводу регресса Тины сильно ударило по нему. — Ты же не думаешь… ей становилось лучше! Этого не происходило уже почти неделю… Почему…? — заикаясь, проговорил он, не в силах до конца сформулировать свои мысли. — Во время и после войны я видел людей с контузией, но знал ли ты таких? — ответил Джейкоб. — Мне доводилось видеть, но я не проводил с ними много времени. — Знаешь, у многих моих знакомых была такая штука, и могу сказать тебе, Ньют, что это не всегда происходит так, как ты думаешь, — обнадеживающе объяснил Джейкоб, — Это не просто вылечить. Какое-то время все может идти хорошо, а потом бац — и приступ ни с того ни с сего. Или это происходит не каждый день, а раз в несколько дней. Так что Тина, вероятно, сейчас находится на этой стадии. Это происходит реже, но все еще происходит. — Ты действительно так думаешь? — Скамандер с надеждой посмотрел на пекаря. — Да, именно так, — он похлопал Ньюта по спине, — Это уже лучше, чем было, когда мы только приехали сюда. С ней все будет в порядке. А теперь спускайся и проверь ее, ты, влюблённый дурак! Ньют выдохнул с облегчением. Ковальски казался довольно опытным в этом вопросе. Если он думал, что Тина действительно на пути к выздоровлению, то, скорее всего, так оно и было. Он почувствовал еще большее облегчение, когда, спустившись по лестнице, увидел её, стоящую у озера, с ниффлером на плече. Если она не свернулась калачиком где-нибудь в углу, значит, худшее уже позади. — Тина? — тихо позвал он, еще на лестнице, чтобы сообщить о своем приходе, не испугав ее. Голдштейн не обернулась, но ответила, — Можешь подойти, я в порядке. Ньютон подошел и обнял ее за плечи. Она прислонилась головой к его плечу. Хотя Порпентина больше не плакала и полностью была в сознании, магозоолог видел грустный, затравленный взгляд ее глаз и, прижимая немного крепче к себе. — Я так и не попрощалась с Куини, прежде чем уехать в Париж, — начала Тина. — Оу, — Ньют ответил нейтрально. Это был первый раз, когда он услышал от неё упоминание о ее сестре или Париже. Она наконец-то начала открываться ему спустя три недели, и он был готов слушать, столько, сколько Тина захочет говорить. — Ее не было дома, когда мне пора было уходить, и я не видела ее в транспортном отделе, когда делала свой порт-ключ, хотя сегодня Джейкоб сказал мне, что она была там. Должно быть, она пришла как раз в тот момент, когда я уже отправилась… Голос Тины немного дрогнул, но на этот раз она не заплакала, — В то утро она была мне нужна как никогда, — грустно покачала головой девушка. Хотя она не объяснила почему, Ньют мог сделать свои собственные выводы. Было понятно, что она нуждалась в сестре прямо перед тем, как впервые за несколько недель отправиться за границу. — И до сих пор нуждаюсь, если быть честной, — заключила ведьма. Скамандер подождал несколько секунд, но почувствовал заключительную ноту в голосе Тины; это было всё, что она собиралась сказать по этому вопросу на сегодня. — Мне так жаль, Тини, — Ньют обнял ее и поцеловал в лоб, — Я знаю, что не смогу заменить тебе сестру, но я здесь для тебя, я готов сделать всё для тебя, тебе достаточно лишь сказать. Во время ужина Голдштейн все еще чувствовала себя плохо, и Тесей считал, что она сильно простудилась, поэтому, когда Ньют сказал остальным, что принесет ужин вниз только для себя и Тины, никто не обиделся. Настроение девушки и в самом деле немного улучшилось: за ужином они с Ньютом обменивались шутками и забавными историями и просто проводили время, наслаждаясь обществом друг друга. В конце концов, устав от такого тяжелого дня, Тина захотела лечь спать пораньше. — Ты можешь остаться со мной, пока я не засну? — спросила она Ньюта, широко раскрыв глаза, словно умоляя. — Тебе не нужно спрашивать так неуверенно, ответ всегда положительный, — Ньют легонько поцеловал ее, — И ты знаешь, где меня найти, если я понадоблюсь тебе ночью. Хотя вчера Тина наконец-то спала полноценным сном, они оба подозревали, что после сегодняшнего дня, скорее всего, будет сниться кошмар. Ньют сидел рядом с ней, когда она легла, одной рукой держа ее за руку, а другой гладя по волосам. Вскоре Порпентина заснула, и он отправился на вечерний обход в одиночестве. Затем он тоже лег пораньше, решив, что его сон, скорее всего, когда-нибудь прервется. Как они и ожидали, Тине приснился кошмар. Скамандер уже привык к ним и следовал обычному «протоколу действий», позволив Дугалу осторожно разбудить девушку, прежде чем подойти к ней самому. Затем он немного подержал и поцеловал ее, а когда она была готова его отпустить, готовил чай. Тина заснула через пятнадцать минут после того, как выпила чай, и после этого спала более спокойно. Магозоолог понаблюдал за ней несколько минут, прежде чем вернуться в свою кровать. Он знал, что должен быть терпеливым. С момента митинга не прошло и месяца. И, как Тина объяснила ранее, она страдала из-за сестры несколько недель до этого. Только время поможет. Но все же он беспокоился. Сколько еще она будет так страдать? Может ли он сделать что-нибудь, чтобы облегчить ее страдания? Он долго не спал и ворочался, когда вернулся в постель.

***

На следующее утро Голдштейн выглядела в основном хорошо, хотя и немного напряженно. — Я просто нервничаю из-за проблем на работе, ведь вчера я ушла рано, — сказала она магозоологу. — Даже если ты немного отстанешь, я знаю, что ты со всем справишься, — Ньют повернул её к себе и крепко поцеловал, — Я верю в тебя! Она действительно волновалась из-за работы, которая ожидала ее на столе, но больше всего ее волновало, найдет ли она еще одну записку, адресованную ей… И не нашла. Ни в тот день, ни в последующие несколько дней. Узел в груди ослаб, даже дышать стало легче. Ее настроение снова улучшилось, а кошмары и приступы снова пошли на убыль. Прошло больше недели без единого приступа, когда пришло еще одно письмо, адресованное ей, написанное тем же почерком, что и предыдущее. Возможно, лучше было не открывать его. Что бы там ни было, это только расстроит ее. Но что, если там было что-то важное? Вдруг там содержится прямая угроза? Ей нужно было знать, есть ли повод для беспокойства, даже через Атлантику… Она вскрыла письмо. Ее руки дрожали, когда она читала сообщение. В следующий раз я возьму тебя, пока ты не спишь… Теперь я знаю, где ты живешь.