네시 (4 O'Clock)

– То, что мы делаем... Это правильно, хён? – миллиарды крохотных звездочек утонули в черных глазках. Он напуган, растерян, запутан. – Если бы я знал, Гукки... – один только нежный взгляд Мина и на душе становится так тепло, бархатный голос ласкает слух, он прижимается сильнее. В голове так много всего, но одновременно ничего, когда он смотрит на старшего. Все мысли смешиваются в кучу несвязного бреда, вот бы их совсем не было... – Пожалуйста, не волнуйся об этом, – вздрагивает, когда Юнги начинает медленно поглаживать, успокаивая. Ему хочется верить, кажется, будто если он будет рядом – все обязательно будет хорошо, он уже будет самым счастливым человеком на земле. Так же думает и Мин, с опаской рассматривает шумный мегаполис, отсюда он кажется не таким уж и страшным, когда он в объятиях Чонгука, когда они только вдвоем тут. Это чувство неповторимо, контраст сводит с ума, он дорожит каждой секундой, проведенной с ним. Сколько их нужно, чтобы прогнать страх? Сколько минут, часов, этих ночей нужно провести тут? Два загнанных зверя тяжело дышат внутри блестящих глаз, растворяющихся друг в друге. Манит, их тянет друг к другу до саморазрушения, пока они не сольются воедино. Все меньше звезд остается в промежутке меж их лицами, они знают исход. Где-то в области виска Чонгук чувствует прохладную ладонь Юнги, но она почему-то греет. Он подается навстречу, пальцы вплетаются в копну волос, притягивает его к себе. Так аккуратно касается уголка рта нежными губами, младший тает под прикосновениями, тянет руки к хёну. – Я так сильно люблю тебя... – Я так сильно люблю тебя... – повторяет Мин, целует неспешно. Они оба дрожат, Чон чувствует это, когда обвивает его талию, когда тот целует вроде так нежно, но немного скованно, рвано. Нечего скрывать, младший отвечает на поцелуй, обнимает его сильнее, чтобы согреть, чтобы успокоить. – Не бойся... – Не бойся... – улыбается в поцелуй старший, напирая сильнее, кусая и так обкусанные губы. Хочется не бояться обоим, они хотят быть ближе вплоть до слияния воедино. Нависая над младшим, Юнги переступает одной ногой через него и оказывается на его бедрах. С каждой секундой они чувствуют друг друга все больше, тепло разливается тянуще, становится душно. – Хён... – что-то хочет попросить? Юнги не хочет ничего выяснять, это слово приводит его в чувства. Только язык младшего касается его губ, он открывает глаза, грубо оттягивает его от себя за волосы. Не знает почему это послужило триггером, только это "хён" звучит эхом в голове. Теперь и он задумался над этим вопросом. "– Это правильно, хён?" Так давит, хочется плакать. Он заваливается на пол рядом, обнимает, его обнимают в ответ. Оба молчат, они знают, что давит. Все слова сейчас лишние, Юнги слизывает чужую слюну со своих губ, это вызывает отвращение. Отвращение к себе, вина, обида, он так сильно любит его. "Хён" Это так громко, так ответственно. Думает, что не достоин, жалок. Он должен был наставником, примером, опорой... Такие благородные имена, Мин просто не может себе позволить даже подумать о таком. Это из-за него все, он испортил его. – Все хорошо, я рядом. Слышишь? – такой ровный голос макне где-то прямо над головой. Он будто оседает мягким эхом в волосах старшего, наверное, хочется заплакать. Смысл фразы не сразу доходит, но после кажется, будто он жил до этого только ради нее. Все внутри сжимается, взгляд поднять не сможет, стыд заливает алыми цветами бледную кожу шеи, поднимаясь к ушам, впалым скулам. От давления, кажется, он сейчас умрет прямо тут, на руках у Чона, в глазах темнеет, в голове один писк. Такой ласковый, теплый, заботливый, такой чистый и любящий... От этого еще хуже, его доброта сводит с ума, Юнги закрывает руками глаза, так сильно не хочет, чтобы тот увидел его таким. Он и так все испортил, еще и будто надеется на жалость. Он не заслуживает ни одного волоса с его головы. – Не плачь, пожалуйста, Юнги, не плачь... – это делает больнее, хочется провалиться сквозь землю. В идеале, чтобы вообще его не существовало с самого начала, это будет лучшим вариантом.