Короли драмы

      Юра не знал Антероса так хорошо, как хотел бы. Каждая их встреча была спонтанной, и Юра просто не мог уделить ему столько внимания, копнуть в его образ глубже. В Италии он показался ему приятным в общении, честным, прямолинейным и сильно отличающимся от большей части своего лицемерного пантеона. А в день суда, когда Антерос остался вместе с больным Синякиным у него дома и отказался от встречи с родным братом, он даже попытался спасти его от богов смерти. Его — почти незнакомого смертного парнишку.       И Юра хотел бы провести не одни выходные вместе с братьями за обсуждением их красочного прошлого — только прошлого, никакого шоу-бизнеса. Или тайком спросить про те факты из жизни Эроса, про которые сам он ни за что не расскажет. Побыть с ним ещё хотя бы день — в очередной раз убедиться, что он был хорошим, самоотверженным богом, никак не заслуживающим смерти.       «Неужели он, правда, умер? — не унимался Юра, то просыпаясь, то вновь засыпая и переворачиваясь на другой бок. — И как связаны боги и ангелы? Он ведь так и не сказал. Нет, не стоит спрашивать у Эроса про это. Он и так многое пережил. Не нужно делать ему ещё хуже. Как-нибудь потом сам расскажет». И Юра с тихим вздохом снова закрывал глаза, обнимая то ли подушку, то ли одну из своих плюшевых игрушек.       Они были дома вдвоём.       Из ванной комнаты слышался плеск воды, а на кухне кипятился электрический чайник. Всю квартиру пропитал запах омлета с французскими травами и чего-то сырного, молочного — это на маленькой сковородке поджаривались гренки, смоченные сливками и посыпанные тёртым пармезаном.       Юра ещё несколько секунд лежал, уткнувшись в подушку и обнимая кончик одеяла, но его живот предательски заурчал: по возвращению домой поздно вечером Юра не съел ни крошки — только в обнимку с Эросом лёг спать, выпив перед этим купленное в булочной во дворе какао. Однако проснулся он один — на Эроса уже не действовало никакое снотворное, а проводить всю ночь в кровати ему было откровенно скучно. К тому же, с возвращением в Петербург у него появилось много неотложных дел.       Открыв слипшиеся веки подросток приподнялся на локтях, через приоткрытую дверь в ванную комнату смотря на то, как Эрос тщательно умывался. Он то отходил от зеркала, то приближался к нему, присматриваясь к незначительным изъянам, а потом открывал очередную баночку со средством для ухода за кожей и массирующими движениями растирал его.       — Доброе утро, — ещё совсем сонный, Синякин попытался перекричать шум воды, но Эрос не отреагировал, принимаясь кропотливо чистить зубы. — У тебя сейчас там что-то сгорит, — он подбежал к плите, выключил огонь и, подняв крышку сковородки, не только обжегся рукояткой, но и попал под удар брызгающего во все стороны масла. — Ай, горячо, — убрав крышку на место, отпрянул от плиты и окончательно проснулся.       — Очень больно? — Эрос выбежал из ванной комнаты и сырыми ладонями обхватил его руку. — Покажи мне.       — Да всё нормально, — Юра рассмеялся — растерявшийся Эрос выглядел и вправду забавно. — Можешь дальше наводить красоту, — бог поцеловал его в лоб и вернулся к водным процедурам.       «А куда он, интересно?» — Юра немного осмотрел комнату — вещи были разбросаны именно так, как когда Эрос торопился на какую-то очередную встречу. И чем сильнее был бардак, тем важнее была эта встреча. А открытые коробки с вещами только сильнее портили картину аккуратных и заботливых хозяев.       Некоторые рубашки лежали на диване прямо вместе с вешалками, ящики для трикотажных вещей были выдвинуты, а возле его коробки с украшениями всё блестело как россыпь алмазов и золота: аксессуары лежали где угодно, но только не в коробке. И они — разложенные на тумбочке украшения — заинтересовали Юру больше всего. Эти мелкие детали в его образе жутко привлекали.       Он часто с особым удовольствием наблюдал за бытом Эроса, изучал его личные вещи. Ему нравилось засыпать, чувствуя запах его одеколона, прижимая к себе его водолазу. В подобных занятиях было много странного, но они будто бы сближали их. Как и то, настолько внимательным был Юра к образу своего парня. Какие серёжки Эрос надевал чаще всего? — с чёрным крестиком или жемчугом. На каких пальцах и какие кольца носил? — на большом, безымянном и указательном и обязательно с какими-то золотыми элементами. Как предпочитал сочетать одежду? — тут не было однозначного ответа. Какие носки подходили к его любимым рубашкам? — персиковые, белые и розовые.       Одним словом, подросток любил отвлекать его столь неважными и мелочными разговорами, расспрашивая об одних и тех же вещах, когда он куда-то собирался. Это было словно традиция.       Но в тот раз его взгляд поймал не тонкие цепочки и не аккуратные жемчужные бусы, а предмет рядом с ними. Юра сделал буквально два шага в сторону и сверху вниз взглянул на серебряный револьвер, какие были популярны века два назад. У него была необычная, даже непривычная светлая белая рукоятка, и выглядел он так, словно был реквизитом в театре. Пули лежали в маленьких железных коробочках с цветочным узором, но открывать их Юра не осмелился. Он даже револьвера коснуться боялся, хотя он был не заряжен.       — Ты можешь уже завтракать. Всё готово. И до сих пор горячее, — крикнул ему Эрос, осматривая свой подбородок и щеки.       — Подожди-подожди! А почему у нас дома оружие? Оно настоящее? — Синякин возник прямо на пороге и так резко, что Эрос дёрнулся и лезвие станка чуть задело его щеку. — Так, ты, правда, нелегально держал оружие у нас дома? — не унимался он, но, заметив у парня на щеке капельку крови, испуганно вздрогнул. — Ой, блять, прости, — он потянулся к нему, но тут же отстранился, понимая, что Эрос мог обойтись и без его помощи.       — В следующий раз будь немного осторожнее, — Эрос неспешно устранил последствия пореза и в полной тишине закончил бриться, после чего внимательно взглянул на Синякина, который всё это время не отвлекал его и просто стоял рядом, но взгляд у него был нетерпеливый. — У нас сегодня какое-то очень суетливое утро, не находишь? — Эрос улыбнулся. — У тебя всё хорошо? Ничего больше не болит? Выспался?       — Горло немного, не стоило так долго гулять на морозе, — Юра вспомнил, как вечером накануне у него першило горло и как неприятно было глотать, даже тёплую воду.       — Особенно после болезни. Я ведь звал тебя домой раньше, а ты всё отнекивался.       — Да-да, но меня больше беспокоит… — он указал в комнату, запинаясь. — Пистолет.       — Револьвер.       — Какая разница? Оно стреляет!       — Так, солнце, у меня всегда было оружие. Всегда. Не переживай, я ничего не крал.       — Я не об этом переживаю…. Подожди, оно было у тебя и раньше?       — Просто не было необходимости им пользоваться, — он нанёс крем после бритья на лицо и, улыбнувшись своему отражению, провёл пальцем по месту, где минуту назад ещё алел порез. — Как там у вас говорят? До свадьбы заживёт? — его не покидала обворожительная улыбка, но Юра не унимался.       — Необходимость? У тебя появилась причина использовать оружие? Это связано с богами смерти? Ты с кем-то стрелку забил вчера? Это Аид, да? — Юра тяжёло выдохнул и обхватил голову. — Что за стрелка? С кем? Тебя ведь там не убьют?       — Никакая это не стрелка. Если бы я и устроил что-то такое, то только дуэль. Прямо как в девятнадцатом веке. Романтика.       — Да почему ты такой спокойный? И ещё улыбаешься! У нас дома настоящее оружие. Это ведь не реквизит, да? Пистолет… то есть, револьвер, он же настоящий? — он отвёл взгляд. — Ты ведь не собираешься никого убивать? — Эрос рассмеялся и обхватил его подбородок двумя пальцами, ловя испуганный взгляд.       — А я мог бы?       — Что за глупые вопросы? — он грубо отстранился от него. — Ты ведь не убийца. Ты не злодей, — Юра впервые усомнился в честности Эроса. — Я ведь всё правильно понимаю? Ты точно никого не убьёшь? Ты меня пугаешь. «А мог бы?» — повторил он его вопрос. — Что за… отстой, блять… ты издеваешься?       — Да я шучу, солнце! Не собираюсь я никого убивать, — Эрос со вздохом сложил руки между собой. — Этот револьвер нужен мне для… моего нового бизнеса. Точнее, старого, но усовершенствованного, — эти слова только усложнили понимание ситуации для Синякина. — Я в СИЗО много о чём успел подумать. Ты ведь знаешь, что раньше меня изображали как паренька с луком и стрелами? Голодные игры закончились, век технологий всё-таки. Да, он из девятнадцатого века, но выглядит всё равно лучше, чем лук из девятого. Я же не чертов эльф, чтобы со стрелами по Питеру бегать, — Эрос не сдержался и снова посмеялся.       — Как это работает? — бог взял его за руку и завёл в комнату, после чего открыл те железные коробочки. — Ты… будешь стрелять сейчас?       — Тут стены картонные, на меня снова донос напишут. А мне в СИЗО не понравилось, знаешь ли, — двумя пальцами он взял патрон с гильзой цвета розовой бронзы. — Смотри, эти патроны дарят любовь. Мне только нужно произнести имя, на кого эта любовь будет обращена, и выстрелить в человека, которому и суждено будет потерять голову от любви, — он сменил патрон на тот, у которого гильза была холодного серебряного цвета. — А эти отвечают за безразличие. Лучшее лекарство от неразделённой любви. Способ применения такой же, — патрон со звоном упал обратно в коробочку.       — А пули ранят человека?       — Если стреляю я, то тело ничего не чувствует. Никакой физической боли. Я играюсь исключительно с душой. Как и все боги. Мы чувствуем то, чего вы никогда увидеть не сможете. А вот если ты, солнце, захочешь поиграть с этим револьвером, то можешь и жизни кого-нибудь лишить, — Эрос взял оружие, умело прокрутил его в руках и направил дуло прямо в лицо юноше. — Бам!       — Хватит! — Юра закричал. — Мне страшно! — он отпрянул назад и зажмурился, но Эрос даже предохранитель не снял и палец на курок не положил.       — Он же незаряженный. Пока что, — Юра с опаской посмотрел на то, как его сожитель вернул револьвер на место. — Что в этом такого? Просто оружие.       — Мой отец угрожал мне пистолетом, — он с отстранённым видом обхватил себя за плечи. — Он работал в полиции, — лицо Эроса вмиг отразило сожаление.       — Прости. Не бойся, я больше не буду показывать его при тебе, — Эрос протянул к нему ладони, чтобы обнять, и Юра сам прильнул к нему, правда, глаз от оружия так и не оторвал. — Я ведь просто пошутил.       — Что такого случилось, что ты решил заняться этим? — он поднял на него растерянный взгляд. — Что-то серьёзное? Ты выглядишь встревоженно.       — Скорее воодушевлённо, — в глазах мелькнул азарт. — Я понял, что изначально выбрал немного неправильную тактику. Знаешь, люди не ценят того, что даётся им просто так. Я про приложение. «ЭроСеть», конечно, гениальна и безупречна, но… она бесплатная. Люди не относятся к ней серьёзно.       — Ты же сам настаивал на том, чтобы…       — А теперь я заглянул в корень проблемы, понимаешь? — Эрос отошёл от него и продолжил собираться. — Люди не ценят того, что я им даю просто так. Ну, конечно, они сходятся, они верят в меня, но… это лишено нужного эффекта, сведено к данности. Они ничем ради этого не пожертвовали. И я решил добавить одну прелестную функцию. Ну, точнее, услугу, — продолжая разговаривать, он снял с себя домашний джемпер и осторожно сложил его. — Я в этом даже больше профи, чем в любовных делах, — улыбнувшись, он надел водолазку, а поверх — теплую свободную рубашку в крупную клетку и стал застёгивать на ней пуговицы.       — Ты будешь…       — Да, как в старые добрые времена, влюблять людей друг в друга. Без всяких анкет и алгоритмов. Надоело копаться в чужих душах — не мои это заботы. Дали ТЗ, принесли жертву — можно работать, — Эрос пожал плечами, а Юра снова испугался. — Да ты прямо неженка. Я же не прошу мне на алтарь трупы первенцев приносить! В век капитализма деньги это лучшее жертвоприношение, ты так не думаешь? Раньше было поинтереснее с этим, больше разнообразия, ну, ничего страшного, и сейчас приемлемо.       — И ты теперь будешь брать заказы?       — Почти как киллер.       — Мне не нравится это сравнение.       — А мне не нравится то, что ты меня сильно отвлекаешь. Ходишь тут в одних трусах, а мне торопиться надо, — Эрос стремительно подошёл к нему, скользнув руками по талии, а Юра потянулся за поцелуем.       — И куда ты так торопишься? — он отошёл чуть ближе к кровати.       — К одному блогеру, ещё на фестивале встретились. Думаю, он может помочь мне в поиске клиентов… — Эрос не договорил — Юра положил ладони ему на плечи и усадил на кровать, поцелуем срывая приглушённый стон. — Ну, раз такое, он может и подождать немного, да? — он залез чуть глубже на постель, откинулся назад и приподнялся на локтях, заставая немного растерянное, но нетерпеливое выражение на лице партнера. — Иди сюда, — руки скользнули по стройным бёдрам, он пододвинул его к себе поближе.       — Чего ты хочешь? — Юра наклонился к нему и прильнул к приоткрытым губам, прогибаясь в пояснице.       — Только тебя, — и Эрос поцеловал его в пах, пальцами медленно оттягивая резинку нижнего белья.       Он нещадно опаздывал, но ни себе, ни Юре в маленьком утреннем удовольствии отказать не смог. Было сложно оторваться друг от друга, благо, мучиться с одеждой ни до, ни после почти не пришлось. Сев рядом на кровати, Юра зачесал назад взъерошенную чёлку и с некоторой гордостью взглянул на то, как Эрос, развалившись на подушках, приводил дыхание в порядок. Его губы расплылись в удовлетворённой ухмылке.       — Надеюсь, ты не будешь без меня скучать, — в спешке застегивая ремень, Эрос поднялся с кровати и осмотрел своё отражение — всё было так же идеально, как и прежде. — И не забудь про завтрак.       — Угу, — Юра в задумчивости дотронулся большим пальцем до губ и усмехнулся, когда Эрос потрепал его по волосам. — А когда приезжают грузчики? Сегодня или завтра? И во сколько? — он потянулся к телефону и открыл календарь, чтобы внести это событие в их загруженный график.       — Завтра в десять.       — Значит, сегодня наш последний день в этой квартире? — он осмотрелся, вспоминая всё, что произошло в этих четырёх стенах.       — У нас с тобой будет ещё тысячи новых дней в новых апартаментах, так что не цепляйся за прошлое, — Эрос присел к нему уже в верхней одежде и погладил по щеке. — Считай это моим подарком на День всех влюблённых, — он выдержал некоторую паузу. — Но и про твой день рождения я не забыл, не беспокойся, — юноша с робостью взглянул на него.       — Ты помнишь? С этим судом…. Я думал, тебе совсем не до этого.       — Я тебе обещаю, всё будет просто божественно, солнце, — Эрос нарочно говорил это растянуто и замысловато, сохраняя интригу.       — Дождись вечера, и я тогда всё-всё тебе расскажу. И мы объявим новую дату твоего дня рождения. Это будет полностью твой день.       — Слишком долго ждать, — якобы обиделся Юра.       — Ну, развлеки себя как-нибудь тогда.       — А я могу, ну, позвать Сашу? — безмятежность на лице бога сменилась недовольством. — Ну, чтобы мне не было скучно. Скоротаем время до вечера. Видео поснимаем. Вещи все соберем. А то одному скучно.       — А ты уверен, что это будет лучшим решением?       — Ну, я не знаю, кого ещё позвать…. — он не успел договорить, как Эрос приложил палец к его губам.       — Мы с ней больше не работаем. У нас разошлись интересы. И если ты будешь с ней общаться, я посчитаю это изменой, — он говорил так строго, что Синякин даже испугался. — Ой, да я ведь шучу, не переживай. Просто, правда, не стоит с ней больше общаться. Я ей не доверяю теперь. Как и всем остальным богам.       — Но она ведь не сделала ничего плохого. Почему мы не можем с ней и дальше….       — Разошлись интересы, слышишь? Я же сказал. Неужели мне нужно по несколько раз тебе всё повторять? Ты ведь не глупенький уже, — Эрос погладил его по волосам, а потом дружелюбно улыбнулся. — Я знаю, что для нас с тобой лучше. Не спорь, пожалуйста. Ты ведь доверяешь мне?       — Конечно. Только возвращайся скорее, — Юра обнял его, соединяя руки за спиной.       — Обязательно, солнце. Я ради тебя на всё готов.

***

      Двадцать первое марта 2021 года было тяжёлым — даже тяжелее, чем два прошлых воскресенья. В тот раз боги смерти ни на чём не сошлись и только сильнее поссорились, а игра совсем не задалась — все ушли оттуда раньше обычного, злые и неудовлетворенные. Худшее воскресенье, которое было на их памяти.       Но двадцать первого марта в Монте-Карло всё должно было измениться. Самандриэль обещал, что всё изменится, и боги смерти ему поверили — ангелы редко врали, особенно, о таких важных вещах.       Хель впервые за последние века пришла на встречу вовремя, под руку с Аидом, который в последнее время всё больше отдалялся от своей семьи и уделял время утонченной северной любовнице. Даже давал ей лишние души. Как бог смерти Аид видел в связи с Хель гораздо больше выгоды, чем с надоевшей ему и скучной Персефоной, и ничуть этого не скрывал. Впрочем, никто из его пантеона перечить ему не осмелился, а если бы и осмелился — поплатился бы за это жизнью.       — Чего ты радуешься, старик? — по-французски фыркнула девушка, когда поймала беззаботный взгляд Вия, курящего толстую сигару. — Это ведь ты первый ему помог! К нему вернулась аура! А мы до сих пор на людей похожи! Вы видели его последние видео? А то, как он щеголял на федеральных каналах? Да он там от счастья и радости так светился, что чуть не кончил, счастливчик! Ещё и его мальчишка-любовничек.       — Да, мальчишка нечего, — мечтательно ответил Вий.       — Тебе бы только о своей выгоде думать! — Аид переложил руку с её талии на плечо, как бы прося упокоиться. — Мне и возмутиться нельзя? Я что-то не так сказала? — прошипела она. — Я ведь правду говорю. Если бы не…       — Если бы не твоя выходка в семнадцатом веке, Эрос бы с нами никогда и не связался, — холодно ответил Аид, вежливо отодвигая для девушки стул. — Это ведь ты пригласила его в Скандинавию, где мы тогда собирались.       — Он тогда помогал моему отцу.       — Это не оправдывает тебя, куколка, и ты не без греха, — поддакнул Вий, стукая ладонью по столу, но его пыл усмирил проницательный взгляд Анубиса. — А ты что на меня так смотришь? Твой дружок вообще сегодня не пришёл. Побоялся что ли? У него какие-то проблемы? — у Вия на лбу выступил пот, а его маленькие бесцветные глаза яростно посмотрели на собеседника.       — Он поручил мне лично уладить все проблемы.       — Да вы только и умеете, что проблемы создавать, а не решать их, — фыркнула Хель.       — А сама-то что, шалава? — не унимался Вий.       — Осторожнее с языком.       — Да-да, конечно, это мы создаем проблемы, а не она, потому что у нас нет такого мужика, как у неё, который мог бы и по морде дать, и жопу прикрыть, — Вий спародировал писклявый женский голос и засмеялся. — У баб все проблемы мужиками решаются. И без Аида ты никто.       — Эти русские, — Хель прикрыла лицо ладонью, не давая Вию смотреть на неё, и повернулась к Аиду. — Я надеюсь, сегодня его убьют, милый, — из маленькой сумки на серебряной цепочке она достала телефон и проверила время.       — Я не опоздал, надеюсь? — из коридора к ним, запыхаясь, вышел Томас.       — Опять смертного сюда привели, — даже не оборачиваясь, Хель почувствовала присутствие Яна. — Оставляйте уже своих людей за порогом, — она резко развернулась, осуждающе смотря на бывшего студента СПБГУ, который плохо понимал по-французски.       — Перейдём на русский, раз уже России доставляет нам столько проблем, — ластился под них Томас.       — На каком бы языке мы ни говорили, проблемы наши от этого меньше не станут, — Хель брезгливо фыркнула в сторону Яна. — Последний смертный, который здесь был, сейчас составляет партию нашему ненаглядному Эросу. Они жениться вздумали. Вы видели их «stories»? Кольца уже купили, как сопливо! — она выдержала паузу, следя за реакцией Яна, но он был неэмоционален. — А ты? — она перевела взгляд на Сашу, виновато опустившую голову. — Это ты раскрутила его, да? А теперь он вышел из-под контроля! Люди этого выскочку просто обожают теперь!       — К сожалению, не мы диктуем законы рынка.       — Говорит богиня социальных сетей! — Хель положила ладонь на глаза и громко вздохнула. — Не понимаю, почему мы зависим от людей? От этих неустойчивых, эгоистичных, жадных, глупых, слабых созданий? — её передёрнуло. — Они настолько мне противны, что если бы не их души, я бы устроила геноцид. Я сейчас не шучу, — она осмотрела Яна с головы до ног. — Они ещё и одеваются ужасно.       — Хель, дорогая, успокойся, — Аид положил ладонь ей на коленку. — С новыми богами мы всё быстро разрешим.       — Да-да, мы всё быстро уладим, — Томас самодовольно улыбнулся, а потом сел на одно из двух свободных мест, а Саша молча села ему на колени.       — А всем богам нравится помладше, как я погляжу. То был школьник, теперь студент и анимешница. Только Вий сюда ещё сирот своих не привёл, — она вскинула брови и закинула ногу на ногу. — Там твой бизнес не накрылся ещё после того расследования?       — У меня всё схвачено, — фыркнул Вий без лишних подробностей. — А это место занято, — и предупредил Яна, когда тот захотел сесть между Томасом и Хель.       — Но можешь сесть, если смерти не боишься, — богиня выдержала с ним зрительный контакт, а потом снова взглянула на время. — Он уже должен прийти. Даже я пришла вовремя. Где его носит? Он ведь бездельничает целыми днями.       — Ему можно опаздывать.       — Тогда я могла не торопиться, — Хель недовольно вздохнула и уже хотела продолжить, но лёгкий поток ветра, донесший до её спины энергию столь долгожданного гостя, прервал её. — Добрый вечер, — она с натянутой улыбкой повернулась к входу и кокетливо заправила прядку за ухо. — Мы как раз о тебе говорили.       — Я знаю.       — Конечно, ты же всё знаешь, — она нервно посмеялась и, вернувшись на место, положила ладонь на солнечное сплетение — сердце забилось заметно быстрее.       Ян тоже обернулся и уступил дорогу последнему гостю. Это был молодой человек, которому на вид было от двадцати пяти до тридцати лет. Русые волосы до плеч, ясные голубые глаза, глядящие прямо в душу. Ростом он, правда, не вышел, однако совсем не переживал по этому поводу, и был довольно сильный физически. Из одежды на нём были коричневые джинсы на низкой талии, зелёного цвета майка и накинутый поверх домашний вязаный кардиган. На ногах — светлые носки и тапочки, на руках — кольца и плетёные браслеты, а в левом ухе болталась серьга в виде гвоздика. Для полного хиппи-комплекта ему не хватало повязки на голове, надписи на футболке, призывающей к миру, и сигареты, расслабленно лежащей между пальцев.       Это был бог — тот самый бог-с-большой-буквы, тот самый, что управлял вымышленными Раем и Адом, и тот самый, которого ненавидел Эрос. И от него исходил мягкий белый свет, его кожа блестела, ноги утопали в свету….       — Так будет удобнее, — он щелкнул пальцами, и свечение прекратилось, превращая его в обычного на вид мужчину средних лет. — Самандриэль мне рассказал, чем вы тут занимаетесь, — он с задумчивым видом отодвинул стул и сел рядом с Хель. — Не прямо тут, в смысле, не в Монако, а вообще. Вы меня поняли, да? — и все, как один, закивали, не смея перебивать его. — Напряглись вы, конечно, знатно, — он искренне посмеялся и снисходительно посмотрел на богов. — А это кто? Ян Шорохов, двадцать один год, русский. И что же ты тут делаешь? — бог похлопал светлыми ресницами.       — Я пришёл вместе с Томасом и Сашей. Я работаю на них, — он поджал губы и выпрямился, стоя позади бога технологий. — Я знаю, почему вы здесь собрались. В данный момент я также работаю в дочерней компании Эроса. Но… я бы не сказал, что разделяю его взгляды на многие вещи. Особенно, в последнее время.       — Да, из-за него ты чувствуешь себя преданным, вероятно, это связано с отношениями. Я не так хорошо читаю чувства людей, как Эрос, но могу предположить, что ты злишься на него. Да? Ну, раз тебя привела сюда месть, то удачи, — он хлопнул в ладоши и вновь обратился к богам. — А вы, ребята, что планируете делать?       — В данный момент, — Аид нарочно кашлянул, привлекая к себе внимание босса, и поправил свой сине-зелёный пиджак. — Нам казалось, что мы оказали на Эроса достаточное давление. Но этого оказалось недостаточно. Его популярность постоянно растёт. Мы, конечно, не можем повлиять на него самого, но его близкие под контролем. Антерос погиб, мальчишка у нас всегда под присмотром, а Афродита…       — Афродита? — перебил его бог-с-большой-буквы и подался вперёд. — Вы что-то сделали с Афродитой? Только не говори, что вы собираетесь лишить её сил, — он вдруг замолчал и, сухо кашлянув, поправил себя. — Я имею в виду, что вы напрасно затрагиваете его близких. Афродиту в частности.       — Не мы. Только Аид. Это его пантеон, — осторожно поправила Хель и сделала непричастный вид. — Мы всего лишь разделяем с ним обеспокоенность возросшей популярностью Эроса. Вы видели, сколько у него уже подписчиков? После поездки в Корею и коллаборации с зарубежными блоггерами о нём узнали и другие страны.       — Но вы затронули его близких, да? — повторил бог-с-большой-буквы.       — Другого выхода нет, — оправдывался Аид. — Я не могу контролировать его силы, как раньше. Я думал, смерть Антероса остановит его, всё-таки, они были крайне близки, но…. Он взял на себя его функции. И у нас есть предположение, что это он устраивал массовые драки между радикальными движениями. И митинги после того резонансного дела…. Раньше его главным оружием были слова — теперь же он не боится задействовать и силу. И он вернулся к своему настоящему оружию.       — А я думаю, всё дело в мальчишке. Возьмём его, и с Эросом покончено. Он наша последняя зацепка, — Вий выпустил кольцо дыма. — Мы пытались вернуть его родителям, задействовали все инстанции, но Антерос обыграл нас и оболгал моих людей. Конечно, он за это поплатился смертью. Но мальчишку этого мы так и не взяли. Я даже в армию его отправить не могу — увальни поставили ему какое-то там ментальное расстройство. И он сейчас не только в уме, но ещё и на свободе! Временной, конечно, — он сжал пальцы, стиснутые зелёными перстнями. — И я считаю, что лучшим наказанием для Эроса будут его слёзы, — Яну было больно слушать то, в каком ключе боги обсуждали его бывшего друга. — Мои люди разберутся с ним, — он снова затянулся. — Хороший, конечно, милый, даже очаровательный мальчик. Ему стукнуло восемнадцать в феврале, но он всё ещё ребёнок на вид, — в тот момент Ян стиснул зубы и обхватил спинку стула, на котором сидел Томас. — И я уверен, его отношения с Эросом убьют его когда-нибудь. И я не могу обещать, что я не буду к этому причастен.       — Он был готов отдать жизнь за Эроса, — напомнил Аид, а те боги, что услышали об этом впервые, удивлённо вздохнули. — Мы хотели забрать его в день суда, но он был готов спрыгнуть с крыши.       — Представляете, как тогда Эрос дорожит им? — Вий подался вперёд и подозрительно нахмурился. — Схватим мальчишку живым и сможем остановить Эроса. Вот и всё, — тут бог-с-большой-буквы громко рассмеялся.       — Вы же на свете живёте дольше, чем я, ребята, а психологию так и не изучили? Чем вы вообще занимаетесь? Я вам души спускаю просто так что ли? Я не понимаю, — он наградил каждого настойчивым взглядом, а потом снова засмеялся. — Вот это вы меня испугались, конечно, ребята, — никто не смел прервать застывшую в воздухе напряженную паузу. — Вы ещё планируете кого-нибудь убивать, похищать, пытать, запугивать и тому подобное? Мне просто интересно, ребят…       — Мы не знаем, как ещё на него повлиять. Такое ощущение, будто ничего нам уже не поможет. Только его мальчик…       — Вот и я о том же, — поддакнул Вий. — Это его слабое место.       — Так-так-так, вы разыгрались. Смертных, прошу, не убивать, — он с наигранной строгостью пригрозил Аиду и Вием пальцем. — А что за мальчик-то, кстати? Вы так о нём много сейчас говорили. Как его хоть зовут?       — Юра Синякин, — бездумно ответил Ян, перебивая босса, и даже не извинился.       — И наш бог любви в него влюбился? Ой, я так за него рад. А этот мальчик любит его в ответ, да? Вы говорили, они уже кольца купили? И жизнь он ради него отдать готов…. Как мило.       — Скорее жалко. Он всецело предан Эросу, даже глупо как-то, — констатировал Ян, отводя взгляд в сторону. — Слушает всё, что он скажет. Он как игрушка в его руках. Мне его жалко, ничего сам сделать не может.       — Может, он просто до глубины души влюблён в него? — предположил бог-с-большой-буквы и протяжно вздохнул. — И вам, наверное, очень завидно, что ради Эроса люди могут попрощаться с жизнью? Поэтому вы так завелись? Эрос стал независимым благодаря этому мальчику. Оставим его в покое, — он откинулся назад и с облегчением выдохнул.       — Оставим?       — Да! Ну, вы, конечно, и раздули из мухи слона! Если бы не Самандриэль, я бы и не узнал, что вы тут так веселитесь. Совсем делать нечего, видимо, — он вальяжно закинул ногу на ногу. — Посмотрел я, что делает этот Эрос, твой племянничек, Аид. Не вижу в этом ничего плохого. Пускай развлекается, пока может. Людей потешит. В России особенно. У них там проблемы с правами человека. Положение церкви, конечно, хорошее, особенно, с законом об оскорблении чувств верующих, но подход не тот. Пускай Эрос там их немного расшатает, у них там уже наступила оттепель. СССР он всё равно не обгонит со своими пламенными речами против религии и «опиума для народа», но хоть что-то. Пускай играет.       — А ты… не собираешься его останавливать? — это удивило даже Анубиса.       — Зачем? — он брезгливо фыркнул.       — Самандриэль говорил, что дал обещание какой-то девушке вернуть душу этого мальчика. Они брат с сестрой. Я думал, он говорил это от твоего имени, — бог-с-большой-буквы снова посмеялся, а Аид сдержанно поджал губы.       — Может, Самандриэлю этот мальчик тоже понравился, кто знает? Но я таким не занимаюсь. Переубеждать людей, отрывать их от любимых… кто угодно, но только не я, — он ещё раз осмотрел компанию богов. — Буду я напрягаться. Самандриэлю, наверное, просто не понравилось то, что Эрос начал промышлять в России. На его территории. Все ангелы пылкие ребята, сделают ради меня всё, сами понимаете. И иногда творят вот такое. Ребят, но вы поймите, Эрос сам себе могилу роет. Сколько времени прошло? Даже года нет! Думаете, через год люди о нём вспомнят? Он быстро взлетел и ещё быстрее опустится. Просто дайте ему немного свободы.       — Значит, нам нужно от него отстать? — негодовал Аид, становясь немного эмоциональнее.       — Можете попытаться остановить его, конечно, но не от моего имени. Я команды не давал. Хотел бы — сам бы к нему пришёл и поговорил. Вот, смотрите, сколько он себе врагов нажил, — бог-с-большой-буквы указал на Сашу, Томаса и Яна. — Я ведь чувствую, что вам он не безразличен. У вас с ним личные обиды. И мстите ему, если хотите, пожалуйста, я даю зелёный свет. Но помогать я вам не буду. У меня другие заботы.       — Тебе не кажется, что на этот раз всё серьёзно? Сейчас совершенно другая эпоха, информационная… — Томас искренне хотел убедить своего начальника вмешаться.       — Но люди-то такие же. Они как вид только деградировали. Весь этот культ знаменитостей — они заменили вас на более дешевые, реальные копии. А это неправильно. И они же им буквально поклоняются. Что они вообще знают о вере?       — И тебе не кажется, что Эрос — как раз их уровень?       — Кажется или не кажется.… — томно вздохнул бог-с-большой-буквы. — Я знаю, понимаешь? Вот чем больше вы его провоцируете, чем больше родни вы его убьёте, тем он будет действовать радикальнее. Вы собираетесь отобрать его парня — вы хоть представляете, какой для него это будет толчок к действию? Он уже будет готов на всё. А чем у него радикальнее методы, тем они необдуманнее и рискованнее. И такими темпами корона, которую он сам же себе надел, быстро упадёт, — он пожал плечами так, словно говорил известную всем истину.       — Но он ведь начал использовать свои силы. Он расширяет сферу влияния.       — Он не сможет удовлетворить всех… во всех смыслах этого слова, он же бог любви, правильно? Чем шире объятия, тем легче распять. Да и не действует он как настоящий бог. Он пытается угнаться за людьми, делает им поблажки. Он сейчас просто знаменитость, а не бог. Просто наблюдайте. Можете вмешаться, мне как-то всё равно. У меня война в Афганистане идёт, новый вирус на подходе… эти азиаты…. Это немного важнее, понимаете, ребят? — внезапно задумавшись, он замолчал и опустил голову, но ненадолго. — Можете отомстить ему, ускорить процесс… развлекайтесь, пока можете, — он похлопал по подлокотникам своего стула и подмигнул Хель. — Но меня больше по пустякам не отвлекайте, — он резво встал из-за стола и расслабленно походкой направился к выходу, вскоре исчезая.       — Мы ведь не оставим это просто так? — Хель вытянула руки вдоль стола, подаваясь вперёд. — Эрос забирает наши души. Это незначительное количество для босса, но для моего пантеона оно смертельно. Сколько людей уже ему последовали? Он отнимает их жизненную энергию, — она вдруг взглянула на Яна. — Ты не выглядишь удивлённым для того, кто только что встретился с самым главным богом, кстати.       — Меня уже ничего не удивит.       — Тогда садись, — Хель кивнула на освободившийся стул. — Рассказывай, что ты собираешься сделать.       — Мы собираемся сделать, — напомнил о своём присутствии Томас. — Мы втроём.       — Да-да, я про вас не забыла, конечно же, — Хель натянула притворную улыбку.       — Мы заставим людей разочароваться в нём, — все боги удивлённо подняли брови, а Саша накрыла рот ладонью и откинулась на спинку стула.       — Это же почти моментальная смерть, — прошептала она, качая головой.       — Да, если, конечно, от него отвернуться все последователи. Даже с судом это сделать не получилось. Я пробовал, — Вий пригубил сигару, устремляя внимательный взгляд на Томаса. — Как вы заставите несколько миллионов человек разочароваться в нём? Он ведь заботится о своей репутации сильнее, чем даже о том мальчишке, — Вий стряхнул в стеклянную пепельницу пепел с сигары, постукивая по ней пальцем. — Я ведь говорю — этот парень наш последний шанс достучаться до Эроса.       — Оставь свои грязные пристрастия на потом. Ты же слышал, что сказал шеф. Это только сильнее разозлит его, — фыркнула Хель и вновь обратилась к Яну. — У вас есть что-то, что может испортить ему репутацию?       — Да. И он сам это создал.

***

      Только бог-с-большой-буквы зашёл за угол, как душный коридор сменился прохладной улицей, а с юга на него подуло морским бризом. Он расслабленно опустил плечи и среди солёного аромата уловил оттенок цветов — самых разных, но пахли они не так насыщенно и ярко, как прежде. А ведь он был совсем рядом с виллой и садом Афродиты, где она прожила последние десятки лет. И уже в конце марта здесь должно было пахнуть летом.       — Вот Аид засранец, — выругался он, недовольно топая ногой. — На следующей неделе у него будет сокращение. Нет, до конца весны у него будет сокращение! Отдам души Афродите. Во имя моё, лишь бы с ней всё было в порядке. Такая красота не должна умирать, — он побежал вниз по улице и, остановившись у её дома, вежливо постучал, хотя мог вальяжно зайти туда без приглашения.       Ему открыла Гармония. Хрупкая и нескладная девушка с золотыми волосами, богиня счастливого брака, на джинсовой куртке у которой виднелась нашивка «feminist» с радугой на фоне. Удивительно, но именно она отстаивала равенство и права женщин, а ещё боролась с патриархальным укладом. Бог-с-большой-буквы никогда открыто не комментировал её деятельность, но радовался, когда дела у неё шли не лучшим образом. Но, как и во все дела, бизнес и компании языческих богов он не вмешивался.       — Не самый лучший момент, чтобы приходить, — призналась Гармония, младшая дочка Ареса и Афродиты, которая унаследовала у родителей только худшие качества. — Никто тебя не ждал.       — Ты как со мной разговариваешь? — возмутился он, однако на Гармонию его настойчивость не произвела ни малейшего впечатления.       — Хочешь убить меня? Убей, этот дерьмовый мир уже не изменить, — она невозмутимо сложила руки между собой.       — Это молодое поколение! — он толкнул её в сторону, получил вслед недовольный крик, но оборачиваться не стал. — Девочка моя, напомни, чтобы я сократил долю Аида в этом месяце на две трети.       — Наконец-то хоть кто-то отомстит Аиду. Он меня тоже бесит, — Гармония закрыла за ним дверь и неспешно пошла следом — Может, убьёшь его совсем?       Бог-с-большой-буквы, которого никто среди богов по-другому не называл, проигнорировал её предложение, забежал в патио и прерывисто вздохнул, что вызвало у Гармонии лишь брезгливый стон.       — Так сопливо, будто я на тебя чихнула, — но бог не слышал её.       Афродита сидела на широком диване и, слабо потянувшись к чаше с фруктами, вдруг взглянула на незваного гостя. У неё был болезненный вид, кожа перестала сиять, а плечи тяготил тёплый вязаный кардиган. Её светлые глаза устали от слёз, а бледные губы больше не складывались в нежную улыбку. Она была всё также красива, стройна и молода, как и прежде, но тело её медленно умирало. И никакие миллионы долларов, которые зарабатывала её кампания по производству органической косметики, не могли ей помочь.       — И Аполлон от тебя ушёл… я слышал, вы были вместе последние пару лет, — он откинул назад мягкие волосы и закрыто сложил руки между собой, не зная, куда их деть из-за суеты, внезапно накрывшей его. — Ты не должна страдать из-за своего сына, — он подошёл к плетёному столику, снял с подноса пустой бокал и одним своим прикосновением наполнил его тёмным вином со сладким привкусом мёда и имбиря. — Выпей, прошу. Ради меня.       — И, предлагая этот бокал, ты заставляешь меня отговорить Эроса от мечты всей его жизни? Я не готова на такое. Я не поддамся на такие фокусы.       Афродита слишком любила своих детей, чтобы мешать им и отбирать заслуженное счастье. А Эрос, сопровождавший её всю жизнь, был достоин славы больше всех остальных его братьев и сестёр. Она была готова сделать всё ради Эроса. И хоть смерть Антероса и причинила ей невероятную боль, она понимала, ради чего — ради кого — он так трагически погиб. Ради своего горячо любимого брата.       — Я ничего не прошу взамен, — его раздражало упрямство богини, но он не намерен был отступать. — Аид будет наказан за такую дерзость.       — А разве Аид действовал не в твоих интересах? — Афродита гордо вскинула голову. — От меня отвернулась почти всё семья. И они подкрепили это заботой о твоём благополучии.       — А я бы пришёл сюда, если бы всё было именно так, как ты сказала? Да как они вообще посмели? С тебя ведь всё и началось…. — бог-с-большой-буквы застенчиво улыбнулся, вспоминая свои юные годы, но не дал прошлому дурманить его долго. — Пей, прошу. Иначе до утра ты не доживёшь. А я не позволю, чтобы самая красивая в мире богиня умерла, — он настойчивее предложил ей вино и вздрогнул от прикосновения её нежных, но холодных рук.       — Мерзость какая-то. Неужели тебе в ней нравится только её красота? — вмешалась в разговор взрослых Гармония.       — Отстань, ты ничего не понимаешь! — вспылил бог-с-большой-буквы и, снова повернувшись к Афродите, с трепетом проследил за тем, как из бокала исчезла последняя капля. — Лучше? Должно быть лучше, — он взял у неё бокал, снова вздрагивая от случайного соприкосновения их пальцев.       — Если бы Эрос мог, он бы убил тебя, увидев сейчас.       — Глупо было держать от него в тайне всё это. Смотри, во что это вылилось. Да и… я бы мог быть всё это время с тобой, если бы не твоя опека над ним, — он с обиженным видом отстранился от неё. — Конечно, он бы всем обо всём рассказал…. Да именно из-за него мы не могли быть вместе!       — Мне сейчас только хуже станет от твоих капризов.       — Прости, — тихо извинился он и сел рядом. — Когда твой сын вернется к тебе… а он обязательно вернётся и совсем скоро… всё станет, как прежде. Я не держу зла ни на него, ни на тебя, — он обхватил её бархатную руку своими, но она даже не повернулась к нему.       — Обижайся на меня сколько угодно, но моей вины в этом нет.