Придурок

Дамиано больше не может себя терпеть, смотреться в зеркало, видеть человека, который причинил боль тому, кого любит. Утром Давид не красится, ему уже тошно от своего такого образа, одевается тоже не вызывающе. Он не знает, как будет глядеть теперь в глаза Итану после всего, что он сделал. Наверное, Торкио и не захочет его видеть, но у них очередная репетиция, на которой все должны пересечься. Это ужасно. Барабанщик сразу замечает, что с Давидом что-то не так, тот одет просто и не накрашен, говорит вокалист спокойно и только по делу. Подобное напрягает. Это не тот Дамиано, которого знает Итан, это человек, утомлённый жизнью и не желающий просто ничего. Торкио злит это, а ещё он боится, что сломал парня, хотя, кто тут кого сломал — вопрос спорный. Дамиано тих и молчалив, на своих партиях еле открывает рот, много лажает, Итану хочется на него накричать, но тот, кажется, в ужасном состоянии, нельзя его задевать сейчас, ему и так плохо, только соблазн слишком велик, но пока Торкио держится. Он любит Дамиано, желает, чтобы в его жизни всё было прекрасно. Итан всю репетицию пялится на напряжённую спину Давида, тот, кажется, чувствует на себе чужой взгляд. Вик и Томас тоже замечают, что что-то не так и решают оставить парней наедине. Виктория понимает, причиной такого поведения Дамиано является Итан, ну а кто же ещё может? Девушка тянет Раджи к выходу, говоря какое-то совсем нелепое оправдания, но Давиду похер, а Торкио вообще, наверное, не слышит. Он не может видеть Дамиано таким — безжизненным, понурым, убитым. Его придурошное поведение, его образ, всё это — большая часть парня, и без неё вокалист кажется разбитым и подавленным утратой. Барабанщик тихо подходит к Давиду сзади, резко хватает за плечи, заставляя дёрнуться и развернуться. Глаза вокалиста чересчур грустные, похоже в них стоят слёзы, а ещё там находится столько боли, сколько Итан сам никогда в жизни не испытывал. Хочется узнать, что грызёт этого парня, почему он так тщательно скрывает эти свои эмоции, почему носит маску из макияжа и ужасного поведения, заставляет себя ненавидеть. А может весь этот образ не специально, может только так Давид чувствует себя счастливым, тогда Торкио согласен терпеть, терпеть его до конца дней рядом, в каком бы придурошном образе тот не был. Итан злится на себя, пытается всё исправить, заставить Дамиано быть таким как раньше. — Почему ты не накрашен, — грубо спрашивает Торкио. Давид даже не откликается. Барабанщик понимает, что срываться на этом парне — последнее дело, но сейчас не может себя контролировать. Ему во что бы то ни стало нужно вернуть того Дамиано. Итан тащит его к небольшому столику, как хорошо, что Вик хранит здесь немного косметики на всякий случай. Чёрт, Торкио желает Давида видеть таким как обычно, и эта навязчивая мысль ненормальна. Вокалист не удивляется, когда Итан открывает подводку, дрожащими пальцами пытаясь нарисовать ему стрелки, получается хуёво, криво, одна смазывается к брови, вторая слишком коротка, но Торкио плевать, он облизывает палец, стараясь убрать лишнее. Дамиано не сопротивляется, смотрит так открыто, кажется совсем невинным. Это ещё больше выводит Итана из себя. Почему? Потому что ему жизненно необходим тот человек, который будет на него ругаться, с которым отношения будут завязаны на криках и мате, к которому у него будет лёгкая ненависть и вместе с этим любовь такая, чтобы всё при упоминании имени этого человека сжималось. Итан наносит тени, половину просыпая на щёки Давида, а тот даже не моргает, принимает всё, знает, что заслужил. Руки барабанщика аккуратны, хоть он и пытается красить его быстро. Дамиано нравится, когда к нему прикасается Торкио. Он согласен на всё. — Итан, — зовёт вокалист, замечая, что парень очень отрешён. Барабанщик достаёт помаду, в несколько слоёв нанося её на чужие губы. — Какого хрена ты решил сменить имидж? — Торкио требует ответа, Давид лишь открывает рот. Это сложно, вопрос сложный, да всё, блять, в этой жизни сложно, особенно под таким пристальным взглядом небезразличного человека. Дамиано не отвечает, вроде бы он пытается стать хорошим, без заскоков. Итан хватает его волосы, приглаживая их назад, ему так нравится больше. Вокалист знает, что от него не отстанут, пока он не расскажет всё что чувствует. Они должны наконец нормально поговорить, а то только мучают друг друга. — Тебе ли не похуй? — огрызается Дамиано, и Торкио готов кричать от радости, потому что его бесячий Давид вернулся. На его реплику Итан улыбается во все тридцать два зуба. Он по-настоящему счастлив, импульсивно притягивает вокалиста к себе, оставляя поцелуи на щеках и губах. Дамиано хочет всё это прекратить, но ему слишком приятно. Торкио шепчет что-то, а Давид не разбирает слов даже и не знает как реагировать. — Ты так и не сказал, что случилось, — напоминает Итан, отстраняясь. Вокалист скривляет лицо. — Ты типа злиться на меня должен, идиот, сам меня прогнал, — свалить вину на Торкио намного легче, но барабанщик умеет читать между строк. — Ты переживаешь из-за этого? — делает удивлённый тон парень, — Тебе не всё равно. — Да конечно, блять, Итан, — взрывается Давид, — Сам не видишь, мне уже давно не всё равно, что ты думаешь обо мне, какие у тебя чувства, насколько сильно ненавидишь и есть ли у меня шанс. Я наконец-то привлёк твоё внимание и теперь пытаюсь его удержать, но после вчерашнего я испугался, что всё кончено. Торкио сжимает ладонями его щёки, смотрит прямо в душу, так проницательно, но спокойно. Итан не хочет больше заставлять волноваться этого парня. — Я рад, что ты разделяешь мои чувства, — говорит барабанщик и улыбается, нежно. Дамиано хмурит брови, нужно спросить, какие такие чувства, Итан будто смеётся над ним, и это будет слишком жестоко, если всё и правда так, — Как же я тебя люблю, придурок, такого, какой ты есть. Это определённо лучшее, что Дамиано может услышать за всю свою жизнь, и парень вздыхает, прикрывая глаза. Он ждёт, когда Торкио посмеётся над ним, оттолкнёт, будет злорадствовать, что он думает, что правда достоин такого. Но Итан только приближается и накрывает его губы. Торкио напрягается, не получая ответа, ни словесного, ни реакции тела. Неужели Дамиано сейчас прогонит его или скажет, что ему нужен только секс и никакой взаимности нет? Итан — дебил, наивный, мечтательный дебил. Реальность никогда не будет на его стороне. Торкио отстраняется, грустно улыбается, хочет что-то сказать напоследок, но Вик заглядывает совершенно не вовремя с фразой: — Не помешала? — конечно, блять, нет, только всё испортила. Итан теряет всю храбрость и спешит удалиться. Сбегает, ну а что ещё остаётся делать? Он не видит, как Давид со всех ног несётся за ним. Дамиано сталкивается в коридоре с Томасом, и тот шарахается от него, скорее всего из-за не слишком удачного макияжа. Торкио уходит, возможно, навсегда, ведь теперь между ними с Дамиано будут постоянные тёрки и насмешки вокалиста над его признанием, а он-то думал. Находящийся в своих мыслях Итан вылетает на дорогу, переходит проезжую часть, не замечая несущихся на него машин. Это конец, практически, если бы не чьи-то крепкие руки сзади, подталкивающие его. Торкио возвращается в реальность,  оглядывается, будто не понимает, где он, в принципе, так и есть, он не помнит последнюю часть дороги, но сейчас у него имеются дела и поважнее, а именно — Дамиано, прибежавший за ним, значит ещё не всё потеряно. Итан нервничает, несколько раз заправляет волосы за ухо. — Ты меня спас, — осознаёт парень. — Ты меня тоже, от краски, — говорит Давид, припоминая съёмки, это, наверное, для него было лучшим временем. — Пойдём ко мне домой, — просит Дамиано, его квартира ближе, а там можно и обсудить всё. Путь проходит в безмолвии, зато крепко сцепленные руки должны говорить о чём-то. Наконец они на месте, и тут начинается настоящая неловкость. Давид отправляется в гостиную, и Торкио следует за ним. Только вот в памяти всплывает то, что происходило здесь несколькими днями ранее, и опять же Дамиано чувствует вину, он всегда причиняет Итану боль. — Я… — барабанщик нарушает тишину, надеясь хоть как-то начать этот сложный разговор, может, стоит взять свои слова про чувства обратно? Так всем будет легче, кроме его сердца, конечно. — Почему ты плакал вчера? — напрямую спрашивает Давид. Он не знает, что именно сделал не так и как за это просить прощение. — Я причинил тебе боль? Торкио смотрит на него понуро. Не хочется говорить об этом. — Это было не совсем то, что мне нравится, слишком грубо, — Итан глядит на поражённого Давида, тот даже и не догадывался, что всё из-за этого. — Прости, нужно было спросить, — честно раскаивается Дамиано. Барабанщик качает головой. — Всё нормально. Я виноват во всём этом, просто в моём мозгу есть какая-то идеальная история отношений, и я надеялся, что всё пойдёт не так, как было, но ладно… — Торкио обрывается на полуслове. — Чего ты хотел? — Давид оказывается рядом с ним, внимательно наблюдает за эмоциями. Итан смущается. Он ещё никогда не выражал своих желаний так открыто, может пришло время? А если его засмеют? Похуй. — Хотел нормальных отношений, нормального секса, знаешь, поцелуев там всяких, которые отвлекают от боли и дискомфорта, — Итан отвечает с какой-то претензией, и Дамиано это не сильно нравится. — Ну иди, найди себе кого-нибудь адекватного, — чеканит Давид. Он знает, что сам никогда не станет нормальным и обеспечить хорошие отношения этому парню не сможет. Искать кого-то другого — именно то, чего больше всего боится Итан. — Мне нужен только ты, — твёрдо говорит Торкио, будто он способен терпеть всё, только чтобы оставаться рядом. Так и есть. Дамиано непонятно почему становится весело, через несколько секунд он понимает, что это истерический смех и ему очень-очень плохо. Он начинает задумываться о том, что каждый день может не только ебаться с этим человеком, но и просыпаться рядом, вставать вместе, завтракать, идти на репетицию, возвращаться домой. Давид не верит что это возможно. А если да, то может ли он отплатить взамен Торкио чем-то? — Итан, со мной будет слишком сложно, — предупреждает Дамиано, не замечая особого изменения в эмоциях парня. И наконец Дамиано открывается, говорит всё что думает, что считает нужным знать Итану. — Я не умею быть нормальным. Но я люблю тебя, практически с самого начала, дня, когда ты пришёл в группу. Торкио внимательно его слушает, а сердце замирает от радости. — Спасибо, — он благодарит обстоятельства, которые сложились так, что всё взаимно, он благодарит Дамиано за чувства и всё вокруг — за шанс. Давид вздыхает, Торкио слишком хорош для него, но этот парень любит его таким придурком, и он счастлив. — Покажешь мне, как трахаются нормальные люди? — спрашивает Дамиано. На этот раз он обещает себе разрешать Торкио всё. У Итана нет особенно опыта, и, честно, он сам не знает, что делают нормальные люди, но парень доверяет своим инстинктам. Это первый раз, когда они полностью отдают себе отчёт в своих действиях и трахаются не на эмоциях. Наверное. Вначале Итан втягивает Дамиано в поцелуй, долгий, страстный, от которого совсем не хочется отстраняться. Торкио ведёт Давида в комнату к кровати, ну неужели. Итан с нетерпением ждёт прекрасной сцены: Дамиано в экстазе лежит на белых простынях, умоляя его продолжать. Вокалист, кажется, не против всех его планов, он готов и уже предвкушает наслаждение. Торкио опускается на постель, сажает Дамиано на свои колени, оставляет ещё несколько поцелуев на этот раз не на губах, а Давид и не против. Он прикрывает глаза и сам тянется вперёд, хочется ответить на всю эту ласку, отплатить Итану. Вокалист осознаёт, что он и правда часто пренебрегает поцелуями в пользу жёсткого секса, где ничего такого и невозможно сделать. Дамиано утыкается губами в чужой висок, от Итана сладко пахнет, и не хочется отрываться и что-то менять. Всё происходит не спеша, и Давид начинает понимать, что это не хуже грубого секса. Такая медленность и нежность заводят и распаляют пуще того, что было раньше. Дамиано подаётся вперёд, когда губы Итана перемещаются на шею. Он не верит, что правда может получать от кого-то такие прикосновения и поцелуи. Всё это слишком интимно для него, так было и раньше, но сейчас он наконец открывается, наконец позволяет Торкио делать с ним всё, что придёт тому в мозг. Дамиано запрокидывает голову, открывая лучший доступ к шее. Он стонет, протяжно и громко, Итан ещё никогда такого не слышал, ни в песнях, ни во время их предыдущего секса. Когда Давид прикрывает глаза, у него начинают дрожать ресницы, да и сам он весь трясётся в чужих руках. Торкио не обделяет вниманием и опущенные веки. Пуговицы расстёгиваются быстро, рубашка соскальзывает с плеч Дамиано, и он приподнимается с Итана, опускается на постель, чтобы барабанщик, всё же ускорил процесс. Для него всё это слишком. Давид неосознанно ложится на спину, хочется смотреть в чужие глаза во время того, как Торкио будет в нём двигаться. Точно, ещё растяжка, Дамиано совсем забывает про неё. Он определённо сегодня не выдержит таких мучений. Итан снимает с себя одежду и присоединяется к нему. Давид говорит ему про смазку в тумбочке, и она оказывается на пальцах Торкио уже в следующую секунду. Через ещё несколько — один палец осторожно разминает колечко мышц. Дамиано кажется, что он сейчас задохнётся, потому что поцелуи Итана не дают ему дышать, а всё остальное слишком отвлекает от мыслей, в которых бы он мог заставить себя втянуть кислород. Торкио и сейчас не ограничивается только губами, ему хочется всего Дамиано, каждый участок этой божественной кожи. Итан смотрит на чужое лицо и свою работу, и ему это кажется не таким уж ужасным, хотя на Давиде ничего не может выглядеть плохо, даже синяки, оставленные Томасом. Дамиано начинает постепенно привыкать к такому сексу, хотя это скорее занятия любовью, и вокалист смеётся про себя, неужели они уже дошли до этой ступени близости? Но ведь в любви друг другу признались. Пальцы Итана двигаются достаточно медленно, практически не принося ощущений, пока Торкио не решает нащупать простату и не сосредоточить внимание на ней. Дамиано всего выгибает, и он самостоятельно толкается навстречу Итану. Хватает нескольких движений, и Давид с громким стоном изливается, обессиленно падая на кровать. Он не ожидает от себя такого, парню стыдно, он оказывается настолько нетерпеливым. Дамиано открывает глаза, ожидая увидеть насмешливый или разочарованный взгляд Торкио. Итан нежно на него смотрит, проводит чистой рукой по низу живота, успокаивая. Давид не знает, куда деться от этой всепоглощающей заботы, но ему начинает нравиться. Торкио наклоняется ниже, прижимается к нему, вновь целует. Только сейчас Дамиано чувствует, что у него влажные глаза, он плакал, и терпеть прекрасно понимает Итана, только причины их слёз были разные. Давид тянет свою ладонь в низ и накрывает возбуждение Торкио, помогая ему дойти до разрядки. Видимо, полноценного секса сегодня не будет, у них нет сил, но они счастливы. Через полчаса они лежат вместе на кровати. Дамиано так расслаблен, что напевает их песни, а Итан внимательно слушает, находясь рядом и крепко его обнимая. — Ты слишком красивый, Дами. Я понимаю, что, возможно, мы будем ссориться и спорить, но главное — оставайся собой. Мы вытерпим. — шепчет Торкио. — Спасибо, Итан, — Дамиано поворачивается, целует его скулу, это даётся так легко, он раньше не испытывал нечто подобное. Может, человека нужного рядом не было? — Я люблю тебя, — твёрдо говорит Давид и себе обещает, что постарается не выносить мозг барабанщику и не бесить его. — Я тоже тебя люблю, — Итан активнее принимается действовать, крепче притягивая его к себе. Это идеально, и плевать, что, возможно, в будущем у них будет куча проблем и споров, главное, что они нашли друг друга и поняли насколько всё, что между ними, важно.