Кошмары — одна из обязательных частей сна для Все За Одного. Он слишком много пережил, чтобы ему снились либо хорошие сновидения, либо не снилось совсем ничего и, к своему стыду, он до сих пор не нашёл какого-то способа избавиться от плохих снов, кроме как подачи снотворного через систему жизнеобеспечения, к которой он привязан. «Хотя, если признаться, я сам не знаю, что из этих картинок во сне кошмары, а что — остаточный след сознания владельцев накопленных мной причуд. А, быть может, никакого следа нет и всё это — моя буйная фантазия, разыгравшаяся на старости лет?» — альфа тяжело вздыхает, качая головой — он знает, что Шигараки потерял Гнева. Разумеется, потеря этого хай-энда — достаточно ощутимый удар, но, тем не менее, всё прошло в пределах ожиданий и мужчина очень доволен результатом. Ведь сейчас в Киото и ближайших к городу префектурах, в которых господствовал Кальцтизер, царит эдакое преступное безвластие. И этот вакуум нужно срочно заполнить, чтобы не потерять все ценные контакты, которые могут потом пригодиться.
«Может, попросить новых друзей из «Восьми Заветов Смерти»? Хотя, думается мне, Кровавый Орёл сразу протянет свою когтистую лапу к древней столице императоров, чтобы заполучить плацдарм, — мужчина проводит ладонью по подбородку, при этом улыбаясь весьма многозначительно. — Он тоже от меня отвернулся после битвы со Всемогущим. Сомневаюсь, что в его интересах восстанавливать старые связи со мной. Разумеется, пока я не получу в своё распоряжение, например, Армию Равноправного Использования Суперсил, Орёл не будет воспринимать меня как союзника. С другой стороны, если я стану его врагом, то получу возможность расправиться с его системой в США. И при благополучном исходе я смогу получить кое-какие ресурсы и саму территорию. Конечно, война будет долгой, с невыгодной позиции, но у меня есть ному и Томура. Вместе с ними я создам прекрасное наследие для своего сына». Эти мысли заставляют мужчину ощущать приятное тепло где-то внутри.
— Доктор Гараки, — говорит Тадаши Шигараки, когда нажимает на кнопку переговорного устройства, вмонтированного в боковые рёбра спинки кресла, в которых располагаются дополнительные сканеры и прочие принадлежности для мониторинга состояния мужчины, — что насчёт состояния Томуры и замены Гневу?
— Простите за задержку, я как раз выбирал следующего, — отвечает Кюдай после достаточно длительной паузы после вопроса Все За Одного. — Да, Томура сейчас восстанавливается. Его раны не настолько плачевные, но я решил использовать ному с набором регенерационных причуд, чтобы восстановление прошло быстрее и без последствий.
— Хорошо. Хотя, если говорить честно, хотел бы ту самую операцию, о которой мы с вами говорили. Но, с другой стороны, ему надо овладеть Распадом до конца. Оставим этот вопрос на потом. Что с заменой Гневу?
— Я помню, что ному должен быть лучше Гнева и что он — ваш подарок. Я нашёл достаточно хороший экземпляр. Его имя — Робот. Он уже обладает набором причуд, благодаря вам. Я попробую дополнить его, чтобы он стал идеальным подарком.
— Прекрасно, доктор, — отвечает довольным голосом Тадаши и немного расслабляется в не слишком удобном кресле. Мерный гул всевозможных приборов, поддерживающих во Все За Одного жизнь и пытающихся как-то даже вылечить его, успокаивает мужчину. В какой-то степени он благодарен Всемогущему за такую жизнь в темноте, ведь она стала медленнее и в разы спокойнее, если так можно сказать. «С другой стороны, я его ненавижу, — Тадаши вспоминает о любимой фотографии, что лежит во внутреннем кармане пиджака. — Я все эти пятнадцать лет мог касаться сына и понимать его только с помощью причуды, что передал ему. Она вызрела в нём, укрепила связь за пять лет и он без проблем смог ей овладеть. Однако, быть может, если бы я практически с рождением Изуку не нашёл Тенко, то что было бы? Быть может, разрыв семьи, моё поражение и гибель Инко — моя расплата за Тенко? Если это так, то я сполна искупил свой долг. И теперь настала пора Всемогущему искупать свои долги предо мной».
И Тадаши Шигараки вновь остаётся наедине с гулом системы жизнеобеспечения и своими мыслями. Они возвращаются на шестнадцать лет назад, когда у него только-только родился сын, когда альфа пролил слёзы во второй раз. Это воспоминание — одно из самых ярких и приятных, которое навсегда засело в душе у преступника. Ему кажется, что в свой последний миг он вспомнит именно его.
Инко, безумно уставшая от родов, больницы и долгой дороги домой, спит в самой свежайшей постели, которую несколькими часами ранее постирал Тадаши и тщательно выгладил перед тем, как забрать жену из роддома. Рядом с супругой, на прикроватном столике, тихо урчит увлажнитель воздуха, в который Тадаши, строго по инструкции, добавил какую-то ароматическую жидкость с любимым запахом Инко — спелыми яблоками. Конечно, вся квартира уже пропахла этим свежим и слегка кисловатым запахом, но Шигараки совсем не против — то, что нравится жене, нравится и ему. Это — его самое главное правило.
На кухне, в донабэ, конечно, закрытом и плотно обмотанном полотенцами, чтобы сохранить тепло, стоит свежеприготовленный дагондзиру, заправленный соевым соусом сайсикоми, отчего суп имеет чуть более яркий вкус. Также рядом с ним, на подставке, стоит горшок с мориокой джаджамен, которую Тадаши не особенно жалует за достаточно насыщенный, но острый вкус, особенно, когда туда добавляешь масло чили. Но Инко это блюдо, которому она научилась у своей подруги, Мицуки Бакуго, безумно нравится и Тадаши, преодолевая острое, как перец чили, нежелание готовить, всё же приготовил это блюдо на несколько порций. Пусть ему и помогал друг семьи и бывший герой — Изаму Сацума.
«Надеюсь, я не испортил ничего, — альфа слегка нервничает, ведь когда любовь всей его жизни проснётся, то точно захочет кушать. — Надеюсь, меня в этот момент не будет дома.»
Но пока жена спит и ничего свежеиспечённому отцу, в теории, не грозит. «Отец», — Шигараки мягко улыбается, пробуя не особо знакомое слово на вкус, потом ещё раз произносит себя, будто бы катая на языке, как конфету, и вновь на его губах появляется тёплая и мягкая улыбка. Альфа подходит к собранной его руками кроватке сына. Взгляд практически сразу же поднимается к карусельке, спокойно висящей над сыном, и она заставляет Тадаши брезгливо поморщиться — одной из игрушек на ней является Всемогущий.
Тем не менее, взгляд мгновенно соскальзывает на трёхдневного сына, который спит, на удивление, очень спокойно, не пытаясь разбудить маму. Малыш с пока ещё тёмными, едва-едва зеленоватыми волосами, как у мамы, немного ворочается, чмокает губами, что-то агукает и снова затихает, посапывая в пока ещё беззаботном детском сне. «Интересно, что ему снится?» — Шигараки аккуратно опускает ладонь на лобик мальчика, аккуратно поглаживая пальцами по волосам, чтобы не разбудить сына. «Когда ты подрастёшь, я обязательно познакомлю тебя с Тенко. Может, он станет твоим другом? Или даже братом?» — мужчина перемещает ладонь чуть повыше, прямо на волосы, и активирует одну из своих сканирующих причуд. Он держит так ладонь почти полминуты, дожидаясь конечного результата в виде лёгкого жжения
в локте. И когда его не появляется он понимает, что его сын — беспричудный. «Это, конечно, не слишком приятно. Думал, что ты родишься с маминой причудой или какой-то мутацией моего квирка. Но какая разница? Ты — мой сын, мой любимый, долгожданный, сын. Когда ты станешь постарше, чем месяц, я подарю тебе один из своих квирков. А, когда у тебя наступит половое созревание, я отдам тебе копию Все За Одного. Или, может быть, Один За Всех?» — Тадаши наклоняется и очень осторожно целует Изуку в лобик, поднимая немного повыше сползшее одеялко, лишь бы ребёнку не было холодно.
— Добро пожаловать, Изуку, — мужчина внезапно понимает, что глаза на мокром месте. Он моргает и слёзы льются из глаз, стекая по щекам, скапливаясь где-то под подбородком и капая небольшими, солёными каплями на одеялко и простыню в детской кровати. — Рождённый от Зла.
***
Утечка информации — одно из самых страшных происшествий, которое может произойти в геройском агентстве, принадлежащем герою, который занимает второе место в рейтинге. Виноватых сложно найти, увы, особенно, если практически ко всем героям огромный лимит доверия, который не был ни разу запятнан чем-то плохим. Тем не менее, поиски виноватых в утечке идут полным ходом, ведь если не найти «крота», то в следующий раз в каком-нибудь кабинете может оказаться бомба.
Правда, поиск «крота» почти невозможен без знания предмета пропажи. Файрволлы и прочие дополнения безопасности на компьютерах в агентстве работают вполне надёжно, конечно, и потому об утечке вообще стало известно. Однако, профессиональный взломщик умеет всю эту киберохрану обходить. Тем не менее, очевидно, что что-то у этого незваного гостя пошло не по плану и система сработала, заблокировав доступ к серверам агентства на самом последнем этапе. Самое интересное, что «крота» интересовала практически вся информация, которая имеется на серверах — след слишком объёмный, чтобы сразу понять, что было в приоритете у неизвестного.
Но что-то очень неприятно тянет под ложечкой у Старателя. Особенно, на фоне того, что была затронут его личный подраздел на серверах, защищённый паролем, о котором знает только он и давно мёртвый член семьи. Ещё мужчина знает, что часть всей сворованной информации ушла на айпи-адреса, соотносящиеся с местом проживания семьи Бакуго. Однако, один адрес встречается наиболее часто и он выводит на Изуку Мидорию, вернее, его телефон.
«Бред какой-то. Не может быть такого, чтобы мальчик сам взломал доступ к данным моего агентства. Может, он смог получить доступ от Шото? Но это не объясняет момент взлома моего личного хранилища, — Энджи машинально хватает кружку с уже остывшим кофе и подогревает его с помощью Адского пламени. — Может, он заказчик? Нет, такого быть не может. Он хоть и умён, но не настолько, чтобы знать, что хранится там, — мужчина отпивает из кружки кисловатый кофе, морщится, стоит, прислушиваясь к собственным ощущениям и переводит взгляд на небольшой сад во дворе дома, в котором сейчас контролю над собственным Пламенем упражняется Шото. — Чёрт, я не знаю. Там слишком конфиденциальная информация. Придётся задействовать все свои связи, иначе никак. И поступить так, как герои никогда не должны поступать. Но плевать, если это спасёт всё, что я сейчас имею.»
Энджи выходит с кухни, идёт медленным шагом по полупустому сейчас дому. Интерьеры, как любит Энджи, в традиционном японском стиле. Да что там таить, всё в доме ровно так, как он любит. И как раньше любила его жена. Он знает, что сам виноват в её психическом срыве. «Но я же поместил её в клинику, чтобы она там реабилитировалась. Она была угрозой для жизни Шото. Если бы я не сделал этого, Рей, быть может, убила бы его,» — Старатель немного замедляет шаг, когда подходит к особой комнате. Он слегка приоткрывает сёдзи и взгляд героя устремляется к алтарю Тойи. «Ты — моя самая главная трагедия. Я не остановил тебя вовремя, семья ничего не сделала, чтобы ты был жив сейчас. Если бы я был настойчивее, если бы твоя мать была упрямее, то ты не умер бы, Тойя. Ты не был рождён, чтобы превзойти Всемогущего, ты не был рождён, чтобы умереть в лесу, объятом пламенем. Я хотел, чтобы ты был счастливым, Тойя», — мужчина вздыхает, смотря на алтарь сына, а затем закрывает комнату, проходя дальше по коридору.
Когда мужчина, спустя пару глотков кислого кофе и один лестничный пролёт, поднимается на второй этаж и запирается в своём кабинете, Энджи подходит к чёрному дубовому столу, ставит подальше от краёв кружку и пододвигает в тон столу кожаное кресло на роликах и затем с удовольствием садится в него. «Тойя. Почему я в такой момент вспоминаю тебя? Может ли быть такое, что ты жив? Но просто избегаешь меня, боясь, что я разочаруюсь в тебе? Сын мой. Я так скучаю по тебе, я так люблю тебя. И не могу простить себе свой грех. Тойя, вернись ко мне».
***
Он — сын великого человека. Человека, который противостоял беспощадной системе во многих странах. Человека, который рьяно верил в свои идеалы и отстаивал их, желая полного освобождения для людей, использующих суперсилы. Ведь квирк — точно такая же часть человека, как и его волосы. И потому люди должны, по умолчанию, обладать свободой в использовании своих суперсил. Это — одно из базовых прав, которое должно быть у каждого человека.
Дестро пронёс с собой эти прекрасные идеалы. Сражался за них. И умер ради них. Но оставил следующим поколениям, в том числе своему сыну, книгу, своего рода, Библию и стал новым Христом этого грёбанного мира. Теперь же его сын, Ре-Дестро, продолжает дело отца, чтобы дать подлинное освобождение всем, кто имеет суперсилы. Пусть, и ценой смертей тех, кто сопротивляется этому.
Рикия Йоцубаши, в целом, доволен своим текущим положением. У него есть всё: собственная компания, приносящая просто охренительный доход, целая армия верных сторонников, полученная едва ли не как наследство от покойного отца, и, более того, собственный город, в котором ему подконтрольный практически все герои. О чём ещё можно мечтать? Разумеется, об освобождении всех, у кого есть суперсилы. Каждый, кто имеет квирк, должен быть освобождён — так говорил его отец, Великий Дестро. Так говорит он.
«АРИС уже имеет достаточно количество людей, чтобы начать свой крестовый поход против угнетающей нас системы, — Рикия стоит в своём кабинете, в самой высокой башне города Дейка, который принадлежит ему. — Единственное, чего нам не хватает — поддерживающих устройств для квирков бойцов. Конечно, «Детнерат» производит их, тайно и крайне мелкими партиями, чтобы можно было вывести на легковых машинах. На данный момент лишь двадцать процентов моих людей имеют оснащение поддерживающими гаджетами. Нам нужно наращивать темпы производства. Если я открою новый завод в Дейке, то это, конечно, привлечёт внимание органов, но у меня есть свои полицейские и герои, которые всё сделают так, как я скажу.»
Взгляд Рикии перемещается с созерцания вида своего города, спрятанного в горах, среди природы, на стеклянный журнальный столик, который стоит рядом с окном и любимым креслом омеги. На столике лежит аккуратно сложенная газета, открытая на новости, связанной с тем, что Изуку Мидорию, мальчика, который потерял маму при нападении неизвестных террористов, усыновила семья Бакуго. На странице новости видны фотографии семьи Бакуго и самого Изуку, ставшего теперь их сыном.
«Одинокий, потерянный ребёнок. Ты стал жертвой беспощадного режима, запретившего свободное использование суперсил. Ты учишься в Юэй, даже не подозревая о том, что так называемые герои, пособники этого человеконенавистического строя, помогают ему заковать тебя в цепи и стать их рабом. А твои друзья с готовностью надевают на себя ещё и смирительные рубашки, лишь бы стать частью этой гнилой системы, — Рикия чувствует, как внутри него накапливается дикое разочарование судьбой Изуку, мальчика, сражавшегося с Грязевым злодеем и ублюдочными террористами ради маленькой девочки. Мужчина до боли в сердце разочарован тем, что такой прекрасный мальчик со смертельно-красивой причудой практически умирает в застенках Юэй, не раскрывая свой потенциал. — Бедный юный омега. Ты родился с сильной причудой, но ты бесправен из-за рабских законов. А ещё ты родился омегой, что автоматически ставит на тебе крест, как на профессиональном герое. Я не завидую тебе, малыш. Но, быть может, для тебя есть место, где ты станешь лучше? Где твои силы оценят по достоинству и тысячи героев не будут смотреть на тебя, как на мясо для ебли и инкубатор для детишек с сильным квирком? Ты заслуживаешь Освобождения, Изуку. Ты заслуживаешь избавления от героя-отброса Всемогущего и его идеалов. Армия Равноправного Использования Суперсил найдёт тебя и освободит, Изуку Мидория. Ты станешь Свободным».
