***
Стейн так до сих пор не уверен, что первое настигло его — сигнал с тревожной кнопки или же звонок от Даби, сообщившего ему об экстренной ситуации с тем, у кого была тревожная кнопка. Но стоит отдать должное Курогири, который практически моментально открыл перед мужчиной портал и, едва тот оказался внутри, телепортировал едва ли не прямо к нужному месту — в лесополосу рядом с пляжом Дагоба. Кажется, от срабатывания сигнала до телепортации прошло всего пару минут, но то, что видит Чизоме перед собой, добежав места, заставляет его сомневаться в том, что можно хоть что-то исправить. А видит он почти мёртвого Изуку: синяки, ссадины и гематомы почти всюду, кроме левой ноги, лицо юноши просто разбито в мясо и кровь, кажется, что можно даже разглядеть кость там, где раньше был нос; задница омеги разорвана нахрен, на его бёдрах очень много крови, а правая нога сломана в двух местах и там же видно кость, пробившую тонкую кожу; яйца омеги визуально невозможно друг от друга отличить — настолько мошонка воспалена и опухла; левая рука прострелена, кажется, экспансивной пулей, нанёсшей руке слишком много повреждений. — Пиздец, — Стейн, разумеется, сам убивал и убивает людей, но, ради справедливости, он никогда их не пытал и не оставлял умирать, ведь это, по сути, бесчеловечно. Пусть он и убийца, но всё же определённые моральные принципы есть и у него. Лучше быстрая смерть, чем это. «Его нужно срочно транспортировать в больницу, — Стейн видит, что грудь юноши всё ещё вздымается, пусть и слабо. — Или к тому сумасшедшему доктору.» — Гараки! Бензопила! Быстрее сюда! Он здесь! — позади Стейна из портала выбегает Даби, бросая нечитаемый взгляд на линчевателя, а после смотрит на Изуку и кажется Пятну, что в его взгляде только ненависть и испепеляющая злость в адрес того, кто сотворил такое с омегой. «Ублюдок, конченный ублюдок, — Даби, разумеется, понимает, кто сделал это. Точнее, он догадывается, кто заказал это убийство, ведь так просто сопоставить некоторые моменты. Но нужно больше доказательств. — Я не хочу верить, но это сделал ты, отец? Узнал, что мальчик получил кое-какие данные по тебе и решил его устранить, да? А ты ведь так хотел подложить Изуку под твоего сраного Шото. Под этого высокомерного ублюдка и твоего чудо-ребёнка. Жаль, я не сжёг вас с ним, когда была возможность.» Следом за Даби на пляже оказывается и Бензопила, несущий на руках Гараки, который пусть и выглядит достаточно молодо, но имеет некоторые физические ограничения из-за собственной причуды – "жизненная сила". Едва Кюдай оказывается на песке рядом с Изуку, старик снимает с плеча потрёпанную, квадратную сумку из кожи, не слишком аккуратно сбрасывая её на песок, и подходит к полуживому омеге, чтобы быстрее осмотреть его. –Даби, свяжитесь с Оверхаулом, сообщите о состоянии мальчика, — мужчина бегло осматривает анальный проход, отмечая в голове, что убийцы очень постарались нанести сильные повреждения там. Кровь, конечно ещё сочится через разрывы, но всё же не так много. «Скорее всего, у него повреждены или сломаны рёбра, — Кюдай на несколько мгновений останавливает взгляд на грудной клетке омеги, замечая, что дышит он рвано и с некоторыми задержками. — Огнестрельное ранение экспансивной пулей, — обилие крови из раны на левой руке, а также виднеющиеся осколки костей, слишком красноречиво говорят об этом. — Перелом носа, не могу определить так повреждение лицевых костей, — Гараки осторожно пытается пропальпировать лицо мальчика, но сразу понимает, что это бессмысленно — всюду синяки, пухлости и ссадины. — Кровь изо рта, — доктор очень осторожно приоткрывает рот Изуку и коротко вздыхает. — Изрезано нёбо. Как же это ужасно. Кончик языка буквально висит на лоскуте ткани. Удивительно, что он не отвалился». Гараки заканчивает осмотр почти мёртвого омеги с самым простым выводом в этой ситуации — всё очень плохо. Тем не менее, если действовать сейчас, то юный омега будет жить и переживёт даже Все За Одного. Есть лишь два пути: традиционный и причудный. В первом случае, доктор введёт в организм Изуку почти все необходимые препараты, которые есть у него в раскладке, что позволит сохранить текущее состояние омеги до необходимой операции. Минус этого пути — время и необходимость переместить парня в больницу. Второй же путь подразумевает использование причуды, например, квирк Восстановителя. Минус — нельзя использовать лекарства, так как медикаменты могут во время действия квирка самым непредсказуемым образом навредить организму. — Бензопила, очень аккуратно бери мальчика на руки и иди в телепорт сразу к Мастеру. Не жди меня, — и пока Бензопила с удивительной деликатностью поднимает бессознательного Изуку, Кюдай опускает ладонь в правый карман медицинского халата, сразу нащупав небольшое устройство с парой кнопок. Нажав на самую верхнюю, он ждёт. «Надо подготовить одного из ному.»***
Кацуки в очередной раз слышит из динамика телефона, что его чёртов задрот вот уже час вне зоны доступа. Последний раз они были вместе недалеко от пляжа Дагоба и бета оставил задрота там с условием, что тот обязательно перезвонит через час. Прошло уже два часа, а звонка всё так и нет. Да ещё и эта дичь с «абонент не абонент». Родители, конечно, пока не знают об этой ситуации, ведь самое крайнее время, когда братья должны быть дома — половина одиннадцатого ночи. «Тупой задрот, включи уже, наконец, свой ёбанный телефон. Это нихера не смешно, — бета проверяет уведомления телефона, надеясь, что пришла смс о том, что нерд снова в сети. — Блять, — юноша резко вскакивает с кровати, подходя к окну, рядом с которым стоит ударная установка «Роланд» какой-то там супер-модели и бас-барабаном. — Этот тупой задрот. Он же, блять, уговорил старую каргу купить мне эту установку, чтобы заменить то старьё, что было раньше. Райды, хэши и хай-хэты звучат просто бомбически, как и пэды томов барабаны том-том или же просто том. Будто бы я играю на профессиональной акустической установке, — Кацуки проводит ладонью по одной из тарелок и тут же переводит взгляд в окно, надеясь разглядеть в полутьме, разгоняемой фонарями, фигуру Изуку. — Ну где же ты? Может, мне стоит сказать отцу? Если он не появится, то можно сразу начать его поиски.» Бакуго отворачивается от окна, быстро пробегая взглядом по постерам с разных крутых фильмов, где главный герой в ритме ультранасилия надирает всем ублюдкам жопы. Кстати, больше всего Кацуки обожает фильм «Doom Eternal», в котором главный герой, Думгай, настолько сочно и красочно разрывает всеми видами оружия разных демонюг, что в какие-то моменты даже Бакуго становится мерзковатенько. Однако, прямо над его кроватью, застеленной сверху пледом с максимально брутальным рисунком черепов, как алтарь, расположены постеры со Всемогущим и, как вишенка на всём этом торте поклонения, чуть выше постеров, располагается светодиодное лицо Всемогущего с хохолками. Сейчас оно не горит. «Тянуть уже не имеет смысла, — юноша вздыхает и подходит к двери, на которой люминесцентной краской написана та самая фраза Всемогущего: «Я уже здесь!» Однако, при взгляде на эти слова, в голове у Бакуго почему-то автоматически появляется отрицание: «Ты ещё не здесь». Только само отрицание заставляет Бакуго испытывать слишком сильный дискомфорт, ведь отчего-то ему кажется, что с его Изуку случилась какая-то страшная беда. Он открывает дверь и идёт вниз по лестнице в зал, где отец, скорее всего, смотрит какой-нибудь сериал. — У меня сильно ноет сердце, блять. С задротом точно всё не в порядке. Совсем не в порядке, блять!» Когда Бакуго, минуя спуск со второй этажа, небольшой поворот мимо кухни, где сейчас мать готовит что-то суперпряное, входит в зал, обставленный не то, чтобы аскетично, но достаточно просто, разумеется, обнаруживает отца сидящим на достаточно вместительном сером диване и смотрящим очень популярный сериал про наёмника Дина Джарина. — Отец, — Кацуки старается сдержать рвущееся беспокойство за Деку и говорит более или менее спокойным тоном, — мне кажется, что надо обратиться в полицию. От одного лишь обращения к нему, Масару понижает громкость плазменного телевизора и не слишком удобно поворачивается лицом к сыну. Мужчина, в отличие от Мицуки, легко читает отпрыска, как открытую книгу, за что спасибо работе, отточившей его навыки взаимодействия с людьми настолько отлично. «Он чересчур взволнован. У Изуку есть ещё немного времени, но Кацуки будто бы знает или ощущает, что что-то случилось с младшим. Он слишком возбуждён и буквально искрится тревогой.» — Почему? — Масару обучен работой сохранять нерушимое спокойствие в любой ситуации. «Хорошо, что любимая на кухне со своим любимым шоу. Иначе истерики тут не избежать», — бета указывает ладонью на диван, приглашая подростка присесть. И когда сын, наконец, не особо ловко падает на диван, делает свой телевизор ещё тише. — Время же ещё есть. — Не знаю, как это объяснить, — юноша хмурится, прислушиваясь к своим ощущениям. Сердце бьётся слишком быстро, будто бы он пробежал несколько кругов вокруг стадиона какого-нибудь, а ещё оно будто бы ноет, болит. — Я будто бы чувствую, что Изуку сейчас в опасности. К тому же, он не звонил. Ни на одно моё сообщение не ответил. А телефон то ли выключен, то ли вне зоны доступа. Чёрт, меня это до жути бесит и злит. — Думаю, ты прав, — Масару, в целом, согласен с сыном, что сейчас то самое время, когда надо обратиться в полицию, пока не стало слишком поздно. — А ты позвони или напиши Айзаве-сенсею, — мужчина вынимает из верхнего кармана полосатых домашних штанов мобильный, набирая экстренный номер. — Может, он знает, где может быть Изуку.***
Все За Одного возвышается над операционным столом, на котором его голову когда-то по кусочкам собирал Кюдай Гараки, буквально воскресив из мёртвых. Сейчас же на этой металлическо-холодной поверхности лежит тот, кого мужчина мечтал встретить все эти долгие четырнадцать лет. Его сын. Пусть у мужчины нет глаз и ушей, но он слышит неровное, прерывистое дыхание мальчика, пока его израненные рёбрами лёгкие пытаются не дать задохнуться умирающему телу, слышит лихорадочное биение сердца, изо всех сил поддерживающего в сыне жизнь. Видит его с помощью инфракрасного зрения и едва сдерживает кипящую внутри злость лишь от того, как почти незаметно тускнеет его сын. Родители не должны хоронить своих детей. Ведь смерть любимого ребёнка — самое страшное наказание, которое может понести отец или мать. Однако, наблюдать за смертью ребёнка ещё сложнее. Особенно, когда ты можешь его спасти, но лишь на время. «Я долго собирал причуды, чтобы противостоять Всемогущему. Готовился к нашему финальному бою, — мужчина упирается руками о стол, сжимая пальцами его шершавые края. — Но я не был готов к тому, что однажды мне придётся буквально воскрешать сына из мёртвых. У меня есть только одна причуда, которая позволяет это сделать. Но это лишь временное решение, ведь я её так и не освоил до конца. И после её использования желательно, чтобы воскрешённый пробыл в полном покое, иначе его время жизни сократится крайне быстро.» — Тадаши, Оверхаул всё-таки прибыл, — в голосе вошедшего в, так сказать, операционную Кюдая Гараки буквально-таки и сквозит облегчение, что настолько сложная ситуация достаточно просто может разрешиться. В целом, Все За Одного прекрасно понимает своего самого верного последователя — Изуку для Кюдая не настолько близкий человек, как тот же Томура, а своё время Гараки очень ценит, ведь сейчас вместо того, чтобы контролировать состояние омеги, он мог бы заниматься созданием ному, например. Ведь, как известно, злу всегда нужны солдаты. — Он сейчас надевает медицинский халат. — Это хорошо, — мужчина поднимает голову. Его инфракрасное зрение, заменяющее уничтоженные глаза, выхватывает фигуру одевающегося Восстановителя за дверями. Все За Одного коротко улыбается. — Только не забудь переместить Изуку в свою больницу. Мы не должны обнаружить себя раньше срока, Кюдай, — заметив кивок доктора, Тадаши снова переводит «взгляд» на Изуку. — Такое зверство не должно остаться безнаказанным. Я сделаю всё, чтобы заказчики и исполнители ощутили всю мощь моего гнева. — Я вам в этом помогу, — наконец, в операционную входит и сам Восстановитель. Его голос кажется приглушенным из-за маски чумного доктора. Но Шигараки прекрасно ощущает не только некоторые эмоции вошедшего, но даже малейшие изменения в его голосе. — В целом, я знаю, кто был заказчиком. Слишком много совпадений, чтобы это было случайностью, — Кай со вздохом окидывает взглядом израненного и бессознательного Изуку, понимая, что в этом есть и его персональная вина. Не предложи Кай работать на него, возможно, юноша был бы цел. Мужчина совершил слишком много ошибок и они привели к тому, что юноша может умереть. Теперь же настало время исправить их. — Это Старатель. Он же ответственен и за инцидент с Эри, — Чисаки снимает безупречно белые перчатки, убирая их в карманы такого же халата, чтобы на запачкать их и опускает правую ладонь на живот обнажённого Изуку. Якудза буквально чувствует как тяжело поднимается диафрагма, заставляя пробитые лёгкие с трудом втягивать воздух и отдавать кислород крови. — Компромат, который был передан вашими людьми, частично стал спусковым крючком для действий Старателя против Изуку. Возможно, было ещё что-то, что заставило его поступить так. Я знаю, что за Мидорией ухаживал сын этого отброса, — левую руку Кай опускает на прохладный лоб юноши. Он сосредотачивается, прекрасно понимая, что сейчас требуется вся возможная аккуратность, чтобы разобрать Изуку и восстановить его в то состояние, которое было до нападения на него. — Тогда надо посмотреть, что предпримет Старатель, когда Изуку вернётся, — Все За Одного прекрасно понимает, что влияние героя-отброса может тянуться очень далеко в криминальный мир, что, разумеется, не есть хорошо. В своё время Тадаши очень постарался, чтобы скрыть существование, так сказать, своего локального царства с ному. Лишь крайне узкий круг лиц хотя бы примерно понимает, где сейчас обитает бывший король преступного мира. И ещё более узкий круг людей имеет доступ к вратам этого логова. Но даже так невозможно гарантировать свою безопасность. Именно поэтому сейчас необходимо выждать шаги Старателя, который для самого Все За Одного пока является достаточно тёмной лошадкой. Кай на выдохе активирует свою причуду. Мидория в одно мгновение исчезает с операционного стола, немного забрызгав кровью не дёрнувшегося якудза. Восстановление Изуку происходит немного медленнее, ведь необходимо, чтобы был именно тот вид, который был до нападения. И когда перед ним на операционном столе вновь лежит уже целый Изуку, с рисунком от собственных молний, Чисаки склоняется над его головой, прислушиваясь. Юноша дышит, его сердце бьётся. И только убедившись, что омега в стабильном состоянии, Кай убирает руки. Это меньшее, чем он может отплатить. — Теперь, Изуку, мальчик мой, всё будет хорошо. Я помогу тебе.