Мириады звёзд окружают его со всех сторон, всюду, куда хватает взора, он видит сияющие едва ли не всеми цветами радуги звёзды. Иногда кажется, что он вот-вот дотянется до хотя бы одной из них, но каждая так далека, что и бесконечности не хватит, чтобы настигнуть их и хотя бы прикоснуться. Звёзды пленят его, влекут к ним и ему хочется просто до дрожи разделиться на мириады частей и отправиться в путь к каждой звезде, чтобы забыть всё, что произошло с ним раньше, до того, как он оказался в этом бесконечно вечном пространстве.
Здесь он наедине со своим мыслями, с воспоминаниями, наедине с самим собой. Где-то в уголках его сознания ещё теплятся очень далёкие воспоминания о его отце. Но здесь юноша почти полностью может воспроизвести их с пониманием всех деталей, которые ему в обычной жизни недоступны. Он помнит своё счастье, когда впервые открыв глаза, увидел отца. Сейчас описал бы его как достаточно высокого, в сравнении с его мамой, молодого человека с белыми, почти серыми, волосами, всегда подстриженными достаточно коротко, чтобы на голове не было «вороньего гнезда». Но самым главной чертой во внешности отца были его красные глаза. Красная радужка безумно манила совсем маленького мальчика. И какой же был контраст, когда Изуку видел папу и маму вместе. Красные и зелёные глаза родителей так ярко сияли, что мальчик всегда стремился дотянуться до родителей, чтобы коснуться обладателей этих самых ярких звёзд.
Он всегда считал красные глаза самыми красивыми и пленительными. Лично он убеждён, что у всех обладателей красной радужки есть какая-то особая сила. Разумеется, не из-за этой особой силы Изуку был влюблён в друга детства долгое время. Просто Каччан такой восхитительный, мужественный и классный, что Изуку, будучи в какой-то степени типичным омегой, влюбился в друга детства. Но всё пошло не так, как хотел бы Изуку. Слишком много ненависти от Кацуки, слишком много обид от Изуку, что эти отношения совсем невозможны сейчас и даже в будущем. Но того, что они друзья уже достаточно для того, чтобы Изуку чувствовал себя более комфортно.
«Наверное, я умер, — мысль, зародившаяся на краю сознания, грохочащим эхом проносится по пространству и, кажется, достигает самых дальних звёзд, ведь они начинают сиять ещё ярче на чёрном полотне космоса, — раз я здесь. Я почти не помню, что произошло. Но, очевидно, что меня убили, — звёзды становятся менее яркими, когда Изуку начинает грустить. — Я облажался, мама. Прости, я снова облажался и позволил себя убить. Я такой неудачник, хоть и учусь на героя, имея при этом квирк, который может убить человека. Чёрт, я так облажался. Влюбился в Шото, доверился Старателю, а он убил меня. Стоп, — Изуку понимает, что тут что-то не то. Его знание. Он не понимает, откуда знает, что его убил Старатель. Он не помнит, откуда появилось это знание, кто ему это дал. — Старатель — герой. Он не мог меня убить. Не мог убить того, кого любит его сын. Откуда я знаю?»
Спаси.
«Как такое возможно? Я не помню, что было во время нападения, я не помню, кто его совершил. Какое нападение? Оно было? Где было? — и сознание максимально внезапно показывает ему две машины, людей, настроенных к нему враждебно. Ему страшно, когда он видит их. Хочется убежать, но как сбежать в бесконечно вечном пространстве? — Они меня убили. Но почему я помню ещё Старателя? Как он оказался в этой цепочке? Я же любил Шото. Мы же встречались? Я же был любимчиком Старателя?»
Спаси!
Поток безумных и странных заключений сводит его с ума. Он не понимает, как его кумир мог его убить, не понимает, откуда идёт исток конфликта. Воспоминания слишком резко наваливаются на юношу, придавливая его бесконечным грузом. Омега не успевает переключаться между воспоминаниями, не успевает толком рассмотреть хотя бы одно, они одно за другим стремительно появляются из самых тёмных уголков сознания, заставляя его вспоминать. «Старатель причастен к похищению Эри. Старатель избавляется от тех, кто неугоден ему. Он имеет настолько глубокие связи в криминальном мире, что никто и никогда не возьмётся копать под него. Именно он заказал моё убийство, именно он стоит за теми людьми, убившими меня», — от каждого понимания, от каждой крупицы воспоминаний внутри Изуку всё сильнее разгорается красный гигант, его звезда скоро взорвётся.
Спаси!
Бесконечно вечное пространство начинает глючить. Белый шум то и дело прорывается сквозь космос, разрушая и так шаткую картинку. «Но какой у него мотив? Зачем? Неужели я отработанный материал? Может, он как-то узнал о Чисаки? Может, узнал, что я знаю о его причастности? Я не знаю. Но уверен, что именно он заказал меня убить. Сообщение в телефоне? Кажется, он написал мне прийти на пляж Такоба. Иначе бы я не пошёл туда, не оставил бы Кацуки одного, ведь тётя Мицуки будет волноваться слишком сильно за меня и настучит по голове Каччану. А ещё за мной следили. Да, я помню. Машина ехала за мной почти до самого пляжа. Значит, была наводка. Значит, Старатель всё же заказал меня. Но почему? Ведь герои не поступают так подло! Ведь герои так не поступают! Нет!» — энергии больше некуда деваться и красный гигант всё-таки взрывается, его ошмётки разлетаются по космосу, плазма тянется к ближайшим планетам, сжигая их дотла и уничтожая. А на месте красного гиганта рождается из плазмы и его остатков что-то совершенно новое. Тёмная звезда. Она уже не разгорится ярким светом. И не станет маяком для далёких космических путешественников, ищущих свой дом.
Спаси!!!
И космос заглючивает ещё сильнее, мгновенно распадаясь сначала на чёрные полосы с невнятным содержимым, а потом и вовсе исчезая и показывая серое небо на фоне каких-то развалин как в каком-нибудь нуарном апокалипсисе. И среди всего этого безумия виднеется чья-то фигура в строгом костюме, на руках которого лежит он, Изуку. Кровь капает вниз, устремляясь к руинам. А над головой мужчины, заключенной в шлем, напоминающий череп, пылает чёрным надпись: «СПАСИ». А с рук мальчика падает сияющая звёздная пыль.
***
— Осталось сделать звонок, — шепчет Кюдай Гараки, наблюдая за тем, как два медбрата перекладывают Изуку на койку в одноместной палате и подключают всю необходимую аппаратуру для мониторинга состояния юного героя. В целом, доктор крайне доволен тем, что всё обошлось куда лучше и проще, чем он изначально ожидал. Его участие в процессе воскрешения Изуку было минимальным, так как основную тяжесть всё-таки нёс Кай Чисаки. И, Кюдай не устанет это повторять, его работа сделана безупречно. Мидория восстановлен ровно до того состояния, которое было до нападения. Разумеется, умную голову доктора как бы невзначай посетила мысль, что надо бы скопировать причуду Оверхаула, но Тадаши решил, что предавать сейчас доверие союзников сомнительными разговорами о копировании причуд — слишком лишнее. К тому же, подготовка к одному мероприятию практически завершена и на днях Передовой отряд выдвинется к месту операции.
Гараки, когда все лишние люди выходят, подходит к койке, на которой лежит Изуку и пристально смотрит на него, мысленно благодаря Оверхаула за то, что тот согласился спасти мальчика. Сложно представить весь букет последствий в противном случае. Возможно, что даже пришлось бы сделать из мальчика нового ному. И, честно говоря, Кюдай даже имеет одну конкретную идею, но она ведь может подождать, верно?
— Спи, малыш. Утром тебя заберут, — негромко говорит мужчина, позволяя себе улыбнуться. Покинув палату юного омеги, доктор, пусть и испытав некоторое сомнение, всё же достаёт из кармана свежего накрахмаленного медицинского халата телефон и набирает три цифры — 110, чтобы вызвать полицию. И когда на том конце спустя пару гудков поднимают трубку, он прокашливается и говорит. — Доброй ночи, меня зовут Кюдай Гараки, к нам, в больницу общего профиля города Мусутафу, поступил мальчик без сознания. По данным картотеки, его, скорее всего, зовут Изуку Мидория. Нам необходим экипаж для подтверждения личности и для того, чтобы найти его родителей.
— Спасибо, что позвонили, доктор Гараки. Экипаж приедет в течении десяти минут. У нас уже пару часов висит заявка на поиск пропавшего почти пять часов назад Изуку Мидории. Надеемся, что этот мальчик действительно он и мы сможем порадовать его близких. До свидания.
***
Изуку будто бы просыпается в кошмаре. Воспоминания о том, что с ним произошло крайне резко накатывают на него после очень долгого сна, более того, он даже сначала не совсем понимает, где находится и ему даже кажется, что он в подвале у тех ублюдков, почти убивших его. Но белый потолок, аппаратура, подключенная к нему и двое полицейских, стоящих в дверях палаты и, очевидно, охраняющих его, моментально вытравливают это видение. Юноша поднимает с трудом верхнюю часть своего тела, чтобы принять более или менее сидячее положение и сразу же осознать, что болит абсолютно всё тело. Он слышит, что один из полицейских спрашивает его о чём-то, но смысл слов никак не доходит до омеги, он просто пытается осознать всё то, что произошло с ним и то, что он каким-то невероятным чудом цел, если не считать те самые шрамы от собственной причуды во время вторжения Лиги Злодеев.
«Я жив. Я жив! — он осматривает свои руки, щупает своё тело и смотрит в сторону, на экран небольшого телевизора, который стоит на небольшом холодильнике в палате у стены напротив. На нём зелёными цифрами выведена дата, двадцать седьмое июня этого года, и время, почти девять утра. Юноша сразу же понимает, что врачи вряд ли бы смогли так быстро вылечить его, да ещё и вернуть прежний вид, если только здесь не была Исцеляющая Девочка. И в голове практически сразу вспыхивает имя того, кто мог это сделать, но он отбрасывает это имя на время, так как хочет точно знать, а не строить безумные теории. — Тем не менее, я здесь. Я спасён, наверное. А если они узнают, что я жив? А если Старатель уз…- мысль прерывается, ведь он практически сразу вспоминает тот дикий сон, в котором находился всё это время, сразу вспоминает все свои выводы и мысли, вспоминает образ человека, зависшего в воздухе, и держащего его, окровавленного и огромную надпись, сопровождённую криком: «Спаси». Изуку трясёт, его глаза с ужасом смотрят будто бы обратно в тот сон и по его глазам текут горячие слёзы, внутри всё сжимается от уничтожающего страха и он едва ли не воет, моментально срываясь в неконтролируемую истерику.
Тёмная звезда на грани коллапса. Реакция аннигиляции между частицами тёмной материи настолько сильная, что вопреки всем законам физики формируются жгуты плазмы и кажется, что они вот-вот устремятся к оставшимся планетам системы, а потом — к другим звёздам, чтобы их уничтожить.
В воздухе пахнет жжёной тканью, прямо над головой ревёт пожарная сигнализация, а где-то на грани слышимости кричат люди. Изуку не может говорить, слёзы, боль и судороги от истерики настолько превосходят его волю, что он не может вымолвить ни единого слова, а лишь рыдать и вспоминать тот сон и подпитывать свою Тёмную звезду. Плечо пронзает боль, омега кричит, едва не срывая голос, будто бы в него снова выстрелили. Но сознание медленно, непозволительно медленно, гаснет. Где-то на фоне раздаются взрывы и через всё это он слышит такой знакомый голос: «Деку!»
— Каччан…- и всё вокруг погружается в тьму.
На это раз он спит крепко. Без кошмаров. Лишь на его руки падает откуда-то сверху звёздная пыль, так похожая на искрящийся нитроглицерин.
