Цвета жизни

      В эту ночь постель была непривычно холодной и неуютной.       На часах 1:37, рядом сладко мурлычет кот, а Ханами так и ворочается с боку на бок, не находя себе места. Не может уснуть из-за пустующего рядом места, которое она прожигает хмурым взглядом, каждый раз поворачиваясь к нему лицом.       Это неправильно. Ханами на протяжении всего вечера героически отстаивала свою точку зрения и была на сто процентов уверена в своей правоте, с коей не хотел мириться ее мужчина, что в итоге и вылилось в подобный исход. Она так рассердилась на Кенши, что с громким хлопком закрыла перед ним дверь в их комнату, не намереваясь впускать в этот вечер точно. Только вот теперь, когда ее гнев поутих, Хасаши вновь переигрывает в памяти их ссору и приходит к совершенно другим выводам, перечисляя все упомянутые упреки:       Об этом могла бы и промолчать; тот его косяк вообще столетней давности; и вообще, он же извинился… И так проходит уже второй час. Ночью думается лучше, и вот Ханами лежит с понурым и насупившимся от досады лицом, проклиная свою непрошибаемость.       Хасаши сдается. Она вновь бросает взгляд на соседнюю подушку и обнимает ее, вдыхая аромат, которым та пропиталась. Только становится еще хуже: помимо холода и обиды на саму себя, ее начинает одолевать чувство одиночества, и плевать, что Кенши находится буквально в соседней комнате. Ей нужно, чтобы он был здесь, рядом с ней, в ее объятиях вместо этой подушки!       Гордость проиграла эту битву. Ханами не привыкла первая извиняться, да и не скажет она этого до жути смущающего ее слова… наверное. Она сильнее кутается в одеяло и тихими шагами пробирается к двери. Хорошо, что та не скрипит. Девушка выходит из комнаты и подходит к дивану, на котором Кенши и разместился в эту ночь. Совсем что ли? Ночь сейчас далеко не теплые, а он не удосужился о себе позаботиться, так и лежит, отвернувшись к стене и почти дрожа от холода. Но почему-то Ханами вновь чувствует вину и за это. Ладно! Она признает, что бывает слишком вспыльчива, и в этот раз она перегнула палку. — Кенши?       Шепотом лепечет она, даже не зная, хочет ли, чтобы он ей ответил или нет. Но в ответ тишина — спит. Ханами тихо садится на диван, обводя взглядом фигуру мужчины, и ложится рядом. Она позволяет себе вольности: закидывает ногу на его бедро и крепко обхватывает руками, укрывая одеялом и прижимаясь щекой к прохладной спине. Широкая ладонь касается тонкой кисти, и Ханами слышит сонный голос: — Мир?       Молчание. Она крепче прижимается к любимому человеку и уже не чувствует ни холода, ни одиночества. Мир. Слова она оставит на завтра, а сейчас все скажут за нее объятия.