Freedom of choice

После того, как Филч удосужился обыскать учеников, они наконец смогли добраться до Большого зала, где должно было состояться распределение по факультетам и, что самое важное, традиционный пир в честь начала нового учебного года, где они могли бы поесть. Теодор блаженно улыбнулся, когда подумал о вкусных блюдах, которые им скоро должны были предложить. Этот факт, несомненно, заставил его забыть об отвратительной еде, с которой ему пришлось мириться в последние несколько недель. Теодор никогда в жизни не готовил, но когда его заставили продать домашнего эльфа, он действительно был вынужден заняться этим, однако результат не был впечатляющим. И даже если бы некоторые блюда в конечном итоге оказались бы съедобными, ничто не могло сравниться с едой в Хогвартсе, достойной лучших ресторанов мира. Они с Трейси пулей направились к столу слизеринцев, где уже собрались остальные ученики их факультета. Дафна бросила на них уничтожающий взгляд, который другие не заметили: они были уж слишком увлечены личными беседами и забавами, от которых добрая половина змей корчилась от смеха. Усевшись, Теодор позволил себя увлечь собственному разыгравшемуся любопытству и пытался всеми силами понять, что же могло вызвать такое состояние эйфории за их столом. — А потом я сломал ему нос и оставил его на том же самом месте! — провозгласил Малфой торжествующим тоном, в то время как весь стол аплодировал ему. Пока блондин получал бурные овации в свой адрес от всех и каждого, Теодор наклонился к Блейзу Забини, который сидел рядом с ним. Сделал он это по большей части чтобы прояснить ситуацию, но он бы нагло солгал, если бы не признался самому себе, что был рад его видеть. — Похоже, я что-то упустил… — Да, — ответил Блейз, которого явно не очень обрадовал рассказ Малфоя. — Кажется, Поттер пробрался в наше купе, одетый в мантию-невидимку… — Серьезно? — удивился Теодор. — Да. Когда мы все вышли, Малфой остался позади и разоблачил его. Он наслал на «золотого» мальчика Петрификус, от которого тот моментально окаменел, и бросил его на месте, не говоря уже о том, чтобы не отплатить ему хорошим ударом по носу. — И вы в этом уверены? — спросил Теодор. Это был далеко не первый раз, когда Малфой рассказывал небылицы собственного сочинения, чтобы произвести впечатление на множественную аудиторию. — Ты видишь Поттера где-нибудь поблизости? — вопросил Забини со злой улыбкой. Теодор повернулся к гриффиндорскому столу. Действительно, Поттер прилично опаздывал к началу праздника, и все его товарищи выглядели на редкость обеспокоенными, один хуже другого. Поттер, должно было быть, беспомощно валялся в поезде на обратном пути в Лондон. Слизеринец улыбнулся: хоть на этот раз Малфой был чем-то полезен… Как и каждый раз, проводилось распределение, и старая шляпа пела свою очередную заунывную песню. Как и в прошлом году, темой данной композиции был союз факультетов, сплотившихся вместе для борьбы со злыми силами… Ох, если бы эта старая рухлядь знала подлинную реальность, она бы уж точно по-другому запела! — «Держитесь вместе, держитесь вместе…» — повторил Теодор саркастическим тоном. — Она немного повторяется, ты так не думаешь? — Ну, учитывая, что у нас сейчас военное время, такие речи придется терпеть еще довольно долго, — честно ответил Блейз. — Да, а пока я скорее заставлю ее проглотить свою дурацкую песенку слово в слово, чтобы она наконец удавилась! — возразил Теодор в плохом расположении духа. — Что с тобой происходит? — осведомился его собеседник. — Ничего, просто… Если мы скверно обращаемся с кем-то из студентов с маггловской кровью, мы — монстры, но если кто-то оскорбляет нас, тогда нам остается только заткнуться, поскольку мы это заслужили. Вот так: ты на Слизерине, значит, ты абсолютный монстр и должен сиюминутно отправиться в Азкабан. А потом они приходят и поют нам песню, чтобы мы объединились с ними, кучка лицемеров. — Это верно, — одобрил Блейз. — Нам, по крайней мере, ясно из наших слов: мы не любим волшебников с маггловской кровью, точка. И можно было бы с этим смириться и не лезть на рожон. Они приходят и пытаются учить нас в то время как при первой же возможности сами наносят удар нам в спину. Но ты уже испытал это на себе, верно? — Что ты имеешь в виду? — Новый жених моей матери работает в Министерстве финансов, — сказал Блейз, понизив голос, чтобы никто не подслушал их разговор. — Несколько дней назад она воспользовалась тем, что он был чертовски пьян, чтобы заставить его раскрыть целую кучу полезной информации о банковских счетах некоторых семей, включая твою… Теодор побледнел, но изо всех сил старался сохранять спокойствие. — Все это некрасиво, все это, — продолжал Блейз. — К твоему превеликому счастью, я ничего не имею против твоей персоны, и у тебя нет ничего, чего бы я так сильно жаждал заполучить или сделать, поэтому ты можешь спать спокойно и не суетиться, я бы не стал обсуждать твое положение. Если я тебе это и говорю, то только для того, чтобы ты успокоился. — Чтобы я успокоился?! — Да, реагируя подобным образом, ты только подтверждаешь, что их речи тебя раздражают, потому что они заставляют тебя видеть их дефинитивно правыми. Блейза кашлянул и взял со стола кружку. — Я знаю, что ты потерял все, и это далеко не лучший подарок судьбы, но достаточно сказать тебе сразу: если Малфой узнает, что ты теперь беднее Уизли, твоя жизнь действительно может превратиться в ад. Унижения, которые тебе пришлось пережить во время этих каникул, не идут ни в какое сравнение с этим. Так что сохраняй спокойствие, в конце концов, из всех нас ты лучше всех управляешь своими эмоциями. Теодор ничего не сказал. А что он мог на это ответить? Поэтому он довольствовался тем, что ел молча свои рёбрышки в сливочном соусе и делал вид, что крайне увлечён ими, хотя на самом деле не наслаждался едой и был слишком поглощен своими мыслями. Дафна и Блейз знали о его почти непокрытой бедности, и это усложняло ситуацию. Конечно, Дафна теперь была под контролем, и Блейз не стал бы обсуждать его направо и налево, но все же… На факультете уже было двое осведомлённых о его истинном положении дел. Что произойдет, если другие люди, такие как Маклагген, узнают об этом и решат превратить его жизнь в ад? Теодор испустил рваный вздох. Его положение не было приятным. Он взглянул на Блейза, который обсуждал с Дафной результаты СОВ и неосознанно излишне жестикулировал при этом. С одной стороны, Теодору было досадно, что Блейз так много знает о финансовом состоянии его семьи, а с другой, он был благодарен ему за благоразумие. Но самое главное, Теодор был спокоен: пусть теперь он и был беднее Уизли, Блейз не отвернулся и не попытался его раздавить. Отношения между двумя слизеринцами были довольно сложными: они не были друзьями, но уважали друг друга. На Слизерине действительно уважение и почет зависят от чистоты крови и богатства человека, однако между Теодором Ноттом и Блейзом Забини это было совсем не так: они уважали друг друга за высокий уровень интеллекта и характер. Кроме того, при разговорах они обменивались советами и полезной информацией, однако всё равно были нейтральны друг к другу, и именно поэтому Блейз не стал раскрывать другим секрет Теодора. Не из-за альтруизма, а потому что у него не было причин для этого. Теодор был глубоко погружен в свои мысли, когда двери Большого зала открылись и кто-то вошел. Человек, о котором шла речь, уже добрался до гриффиндорского стола, и Теодор беспрепятственно узнал его: это был Гарри Поттер. Избранный все еще был одет по-магловски, и его лицо было залито кровью. Очевидно, Малфой не солгал, заявив, что сломал ему нос, но Поттеру удалось вовремя сойти с поезда. Теодор фыркнул, налегая на различные пирожные, которые заменили ему основное блюдо. Именно тогда Дамблдор наконец встал и поприветствовал всех учеников. Теодор сделал шаг назад и чуть не оступился, увидев, в каком состоянии находится рука директора. Она почернела, и была словно мертвая… — Это отвратительно! — вставила свой комментарий Дафна. Она была не единственной, кто так думал. Действительно, весь Большой зал внезапно встрепенулся, и каждый ученик начал совещаться со своим соседом, чтобы узнать, что действительно могло произойти. Но снова воцарилась тишина, когда Дамблдор решил заговорить. Через несколько минут он представил нового учителя, профессора Слизнорта. Слизнорт… Теодор прекрасно знал, что где-то уже слышал это имя. В поезде он не обратил на это внимания, но теперь, увидев его перед собой, он узнал человека, который так часто приезжал к нему домой, когда Нотт был еще совсем ребенком. Слизнорт был старым другом его отца, а также много лет назад преподавал в Хогвартсе. Он славился тем, что сближался с учениками из благополучных семей и завоевывал их доверие, а также умел их стимулировать. Таким образом, результатом было то, что многие известные волшебники и ведьмы вышли в свет благодаря ему, и, конечно же, профессор Слизнорт нашел в этом свою заслугу и, возможно, даже выгоду. Когда Слизнорт встал, чтобы поприветствовать учеников, Теодор сглотнул. Он слишком хорошо помнил, когда Слизнорт в последний раз приезжал к нему домой. Ему было всего пять лет, но он был настолько поражен событиями, что воспоминание, казалось, датировалось вчерашним днем. Действительно, Слизнорт, который больше походил на моржа, чем на человека, потерял равновесие на лестнице особняка и врезался в маленького мальчика, который имел несчастье оказаться позади него. Последнее, что помнил Теодор, был и без того внушительный зад, который становился все больше и больше… Он проснулся на следующий день в больнице Святого Мунго. — …согласился возобновить свою прежнюю должность мастера Зельеварения. Теодор услышал только половину фразы, слишком погруженный в травмирующие воспоминания своего детства. Тем не менее, этого было достаточно, чтобы понять, что произошли изменения. — Зелья? — удивилась Трейси, стоя рядом с ним. — Не лучше ли ему было встать на преподавание Защиты от Тёмных искусств? Если только… Трейси прервалась на середине своей фразы, как будто ее пронзила вспышка понимания. Теодору тоже показалось, что он понял, что это значит, но убедился в этом он только тогда, когда Дамблдор снова заговорил: — Тем временем профессор Снейп займет должность профессора Защиты от Тёмных искусств! Затем раздался гром аплодисментов со стола слизеринцев: все приветствовали своего горячо любимого декана, которому наконец удалось достичь своей цели. Сам Теодор также аплодировал. Конечно, он был по натуре одинок и сдержан, но эта небольшая победа Снейпа также косвенно означала победу слизеринцев, и это понимала вся школа. В то время как слизеринцы пребывали в эйфории, другие факультеты, казалось, вот-вот должны были объявить национальный траур. Наконец, в комнате снова стало тихо, и Дамблдор затронул самую серьезную тему вечера: возвращение Темного Лорда. Теодор напрягся во время речи директора о новых мерах безопасности и с удовольствием исчез бы под столом. Он взглянул на Малфоя и был поражен, увидев, как тот развлекается вилкой, левитируя её. Как он мог быть таким бессознательным? В конце концов, когда Дамблдор говорил о «Волан-де-Морте и его последователях», они были непосредственно связаны с этим. Их отцы были Пожирателями смерти, признанными Пожирателями смерти и запертыми в Азкабане, и общеизвестно, что они оба, Теодор Нотт и Драко Малфой, пойдут по стопам своих отцов, хотят они того или нет, потому что Темный Лорд скоро придет за ними… Через несколько минут Дамблдор закончил свою трагичную речь, и распределение учеников также подошло к завершению, после чего все стали расходиться по своим комнатам. Слизеринцы направились в подземелья, где находилась гостиная их факультета. Ещё во время поездки Теодор заметил, что Блейз бросает на Малфоя обеспокоенные взгляды, и решил выпытать у него корень самой проблемы. — Забини, что-то случилось? — спросил Теодор. — Он совсем спятил, — мрачно заключил Блейз. — Им овладела бессознательность до такой степени, какой я никогда не мог себе представить! — В этом нет ничего нового… В этот момент Блейз повернулся и посмотрел ему прямо в глаза. — Ты ведь не в курсе, не так ли? — Не в курсе чего? — переспросил Теодор, несколько обеспокоенный поведением своего товарища. — О его миссии, — обеспокоенно ответил Блейз. Теодор недоверчиво посмотрел на Забини. Он не понимал, что последний пытался до него донести. — Ну, ты мне скажешь, наконец, что ты, ради Мерлина, имеешь в виду?! — уже начиная закипать, вопросил Нотт. — Значит, ты ничего не знаешь, — Блейз лишь устало, но далеко не облегченно вздохнул. — Конечно, я ничего не знаю! — разозлился Теодор. — Объясни мне все, вместо того, чтобы ходить вокруг да около. — Ладно, мы все в одной тарелке, поэтому ты имеешь право знать. В любом случае, если Малфой будет продолжать оставаться таким же сдержанным, вся школа в конечном итоге узнает об этом… — О чем же речь? — снова нетерпеливо воскликнул Теодор. Блейз быстро огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает. Теодор действительно начал беспокоиться: не в привычках Блейза нервничать так сильно. Как будто он боялся, что кто-то может за ними шпионить. — Малфой получил поручение, — в конце концов объявил наследник семейства Забини. — Он на задании у самого Темного Лорда. — Что?! — Ты все правильно расслышал. — Это невозможно! Если бы это было так, он должен был бы хранить это в тайне, а не использовать для того, чтобы похвастаться. — Тем не менее, именно это он и сделал. Я не знаю, какова цель его миссии, но дело в том, что она заранее скомпрометирована из-за своей некомпетентности, и мы оказались в ситуации, в которой мы не можем быть более деликатными. — Успокойся, Пэнси ничего не знает? — К сожалению, она знает. Теодор издал протяжный стон. Уже то, что Малфой не блистал своей скрытностью, и Пэнси вмешалась в это, означало, миссия заранее провалилась. Но хуже всего было то, что все они находились в опасности. Малфой, видимо, не понимал, что если он потерпит неудачу, то заплатит за это своей жизнью. Кроме того, если Темному Лорду станет известно, что другие узнали об этой миссии, тогда как никогда не должны были о ней слышать, тогда они наверняка будут устранены при первой же возможности. Теперь Теодор был одним из этих магов. Неудивительно, что Блейз так нервничал: он понимал всю серьезность ситуации. Теодор сжал кулаки до побеления костяшек. Для него не имело значения задание, для него не имел значения Малфой, он был полон решимости сделать все возможное, чтобы остаться в живых, и если сам Темный Лорд не прикажет ему участвовать в миссии, наследник Ноттов останется как можно дальше от этой истории. — У нас есть еще одна проблема, — прервал затянувшееся молчание Блейз и качнул головой. — Что может быть хуже? — в отчаянии взмолился Теодор. — А вот что: Поттер в курсе. Теодор застыл на месте. Он не мог поверить в то, что говорил его товарищ. — Когда он был в нашем купе, есть вероятность, что он выведал это, в чем лично я абсолютно уверен, — уточнил Блейз. — Если он был там до конца поездки, то это значит, что он застал наш разговор. Он не знает, что готовит Малфой, к счастью, никто из нас этого не знает, но он знает, что что-то происходит. — Не может быть, — сказал Теодор запыхавшись. — Если Поттер разоблачит Малфоя, Темный Лорд узнает об этом, а также узнает, что этот придурок не сумел сдержать язык за зубами, и это может снова свалиться на нас! — Я вижу, ты понял ситуацию, — утвердительно кивнул Блейз. — Все, что мы можем сделать сейчас, это забыть все, что мы знаем об этом, и молиться, чтобы он никогда не узнал. Теодор кивнул, но его это не успокоило. Как можно нормально жить, когда ты буквально находишься на краю пропасти? Как забыть обо всем этом, если Малфой делил с ними комнату и работал над своей миссией прямо перед ними? Наследник Ноттов вздохнул и сделал мысленную пометку в голове, что, садясь на поезд сегодняшним утром, он считал, что хуже быть уже не может. Оказывается нет, может! И кто знает, какие плоды это принесет в дальнейшем…