Freedom of choice

Когда Теодор подошел к классу зелий, он увидел, что только трое слизеринцев продолжают изучать этот усложненный курс: Блейз Забини, Дафна Гринграсс и Драко Малфой. Теодор с самого начала знал, что у Крэбба и Гойла определенно не будет необходимого уровня, но он все же надеялся, что Трейси тоже продолжит его. Среди прочих, присутствовали также четыре когтевранца и только один пуффендуец, Эрни Макмиллан. Но лишь заприметив эмблему дома верности и трудолюбия, Теодору стало тошно от этого. Это искривление в его физиономии не могло скрыться от проницательного взгляда Драко, на что тот, повернувшись своим профилем к Теодору, выдал: — Эй, что с тобой происходит, Нотт? Ты уже жалеешь, что продолжаешь изучать Историю магии? Теодор бросил хмурый взгляд на Малфоя, который, казалось, был рад видеть, что его собеседник ведет себя как депрессивный маньяк. — Дело не в материале, а в методе оценки, — отстраненно ответил он. — Ты так сильно беспокоишься о своих оценках? — не без ехидства бросил ему Малфой. — Нам нужно провести что-то на подобие диссертации и соответственно защитить ее перед несколькими членами комиссии, — утоляя любопытство Малфоя, возразил Теодор, — и Бинс не придумал ничего лучше, как поставить меня в пару с Финч-Флетчли, с этим пуффендуйским грязнокровкой! Бинс как старая сваха, Мерлин его подери! Это замечание стоило ему ненавистного взгляда со стороны Макмиллана, но он не смог от него избавиться. — С грязнокровкой?! — возмутилась Дафна. — Но как это вообще возможно? Ты должен был немедленно пожаловаться! — Между прочим, я так и сделал! — И это ничего не изменило? — сверкая огромными, как плошки, глазами удивлённо вопросил Блейз. — Ничего, — удрученно проронил Нотт. — Ну, — произнесла Дафна со злостной улыбкой, облизнув свои губы цвета малиновой помады, — это должно означать, что Бинс больше не воспринимает тебя всерьез. Похоже, твоя семья больше не имеет никакого влияния… — Верно, — добавил Малфой, — если бы это случилось со мной, я бы немедленно пожаловался в Министерство. Теодор со злостью подумал, что если бы у него была хотя бы половина состояния Малфоя, он, несомненно, позволил бы себе такую прихоть. К сожалению, если бы он сделал это в его нынешнем положении, Министерство ответило бы ему одним из самых унизительных отказов, скорее всего забрав учится на дом. — Значит, если я правильно понял, тебе придется целый год работать с грязнокровкой? — спросил Блейз, который, казалось, жаловался на него. — Да. Мне придется проводить с ним каждую субботу днем, работая над этим проектом. На этой ноте он прислонился к холодной шершавой стене и замолчал, давая понять своим товарищам, что тема закрыта. Ему действительно не хотелось говорить и распинаться об этом, тем более что Малфой и Дафна, похоже, были довольны сложившейся ситуацией. Теодор сжал со всей силы кулаки, больно впиваясь ногтями в кожу на ладонях, он редко чувствовал себя таким смешным. Он был унижен, и к обеду все слизеринцы наверняка будут говорить только об этом. Теодор бросил быстрый взгляд на Блейза, но тот был только в еще более плохом настроении. Действительно, его товарищ, казалось, был разделен и пребывал на грани между состраданием и весельем, как будто он задавался вопросом, как наследник Ноттов выберется из этой передряги. Таким образом, Теодор был занят тем, что пребывал в своей личной черной хандре и представлял себе в красках всевозможные мучительные смерти пуффендуйцев, грязнокровок, а также слизеринцев, которые осмелятся поглумиться над ним. Нотт собирался уже подумать над воплощением своих планов в реальность, когда к аудитории прибыли Поттер и его друзья. Слизеринец, конечно, был удивлен этим фактом. То, что Грейнджер продолжала заниматься зельями, было нормально, к тому же он бы почти забеспокоился, если бы она не продолжила этот курс, потому что, как правило, даже если Грейнджер решит больше не посещать занятия, это будет плохим знаком… Однако, если присутствие Грейнджер было оправдано, ничто не могло объяснить тот факт, что Поттер и Уизли тоже были здесь. Они просто никогда не могли достичь оптимального уровня в Зельеварении. В этот момент дверь в подземелья открылась, и из нее вышел Слизнорт, более чем когда-либо похожий на моржа. Он бросился в прямом смысле этого слова на Блейза и Поттера, и Теодор не мог не почувствовать облегчения от того, что он не был частью «Клуба Слизней», в то время как гриффиндорец и слизеринец неподалеку от него отчаянно пытались свободно вздохнуть. Когда профессор согласился отпустить их, у них был слегка зеленоватый цвет лица. Клуб Слизней… Теодор на мгновение задумался, не помогло ли то, что золотой мальчик был одним из фаворитов Слизнорта, продолжить ему данный курс, но это все еще не объясняло присутствие Уизли. Не сумев разгадать эту тайну, он повернулся к Малфою, которому явно не очень понравилось благосклонное отношение, которым пользовались Блейз и Поттер у профессора. — Как так получилось, что Поттер и Уизли присутствуют здесь? — задался вопросом Теодор, потирая слегка продрогшие руки. — Их подстрелили или как? — Не совсем… — ответил Малфой, бросив один из своих самых мрачных взглядов на трио гриффиндорцев, — на самом деле, Слизнорт также принимает учеников, у которых были исключительные усилия в его дисциплине… — Насколько я вижу, он не так избирателен, как Снейп… — Не совсем, отнюдь нет. Но возыметь правильную выгоду, находясь в фаворе у Слизнорта, всегда может быть полезно… Тем не менее, Теодор почувствовал нотку горечи в голосе Малфоя, и он знал причину того настроения, что сквозило у блондина в голосе. Если бы их отцов не отправили в Азкабан, они оба с большой долей вероятности считались бы любимцами преподавателя. Теодор осознавал, что добиться того, чтобы Слизнорт принял их, будет весьма затруднительно, но у него не было этого в планах на ближайшее будущее и в долгосрочной перспективе также. Он не хотел быть одним из любимцев моржа, все, чего он хотел, — это чтобы профессор был честен в своих оценках и не унижал их из-за согрешений их отцов. Когда они вошли в аудиторию, сплошь уставленную различными ингредиентами и склянками, Теодор и остальные слизеринцы сели за один стол, выполненный из темного дерева, что пришелся всем им по вкусу. В конце концов, зачем смешиваться с другими, когда тебе это не нужно? Пока преподаватель приводил свои вещи в порядок и рассортировывал их, попутно перекатывая в своих толстых пальцах очередную колбочку, Теодор бросил взгляд на котел напротив них, в котором плескалось очередное зелье и буквально замешивалась самая магия. По цветовой гамме, консистенции и аромату, исходящему из варева, он опознал в нем «Веритасерум». — Сэр? — раздалось почти мычание из другого конца темного помещения. Затем Теодор поднял голову, услышав, как Поттер зовет своего учителя, и обнаружил, что ни у Поттера, ни Уизли нет своих материалов. Он не очень удивился, увидев, как Слизнорт, заговорщески улыбаясь, ищет необходимые книги в стеклянном шкафу, чтобы одолжить их непутевым гриффиндорцам. Видимо, Слизнорт был готов на все ради избранного. Теодор с ноткой надменности помыслил, что если бы Снейп был сейчас тут, все бы никогда не произошло таким образом. Однако он был отвлечен от своих мыслей, когда Слизнорт начал свой урок и спросил, что за зелье плескалось перед столом слизеринцев. У Теодора возникло желание поднять руку, но Грейнджер была самой быстрой, и никто этого даже не заметил, у девчонки рефлекс поднятой руки был доведен буквально до автоматизма. Конечно, она еще и дала правильный ответ, уточнив при этом, каковы были характеристики зелья. Она сделала тоже самое в последующие два раза, успешно идентифицировав оборотное зелье и амортенцию. Она, казалось, была взволнована, пока объясняла характеристики и функцию последнего из них. Очевидно, что после пяти лет, в течение которых она не могла раскрыть свои знания в области зелий, она наверстала упущенное… Через некоторое время Слизнорт поинтересовался, как ее зовут, и удивился, когда она замаячила перед ним и дала внятный ответ. — Грейнджер? — взволнованно воскликнул он. — Грейнджер?! Вы были родственницей Гектора Дагворта-Грейнджера, основателя «Сугубо Экстраординарного Общества Зельеварителей»? Если вы не в курсе, моя дорогая, то он также был очень известен своим утверждением о невозможности создания истинного и действенного любовного эликсира. Какая ирония… Ведь один из них вы минутой ранее безошибочно опознали… Ну просто совпадение какое-то! Пока Грейнджер объясняла Слизнорту, что их родство маловероятно, ведь она сама по себе маггловского происхождения, Малфой вплотную наклонился к Теодору, так чтобы их не подслушали, и прошептал ему: — Если он действительно считает, что эта грязнокровая сволочь — родственница известного колдуна, то это значит, что старик действительно сошел с ума. Тем не менее, чтобы пригласить Долгопупса в свой клуб, тоже нужно окончательно спятить… Теодор невольно усмехнулся. Он краем уха но все-таки слышал, что в Хогвартс-экспрессе Слизнорт пригласил Долгопупса в свой личный вагон. Слизеринец смутно задавался вопросом, каким таким талантом мог обладать этот гриффиндорец-катастрофа, чтобы профессор заметил его, кроме, конечно, неоспоримого дара сеять взрывы и прочие воспламенения, как только он приблизится к котлу или волшебной палочке. И он еще утверждал, что является чистокровным… Когда менее чем через минуту Слизнорт причислил Гриффиндору двадцать баллов, Теодор начал ощущать, как прокручиваются шестеренки в его голове. Ему было довольно занятно выяснить, было ли такое щедрое начисление баллов спровоцировано тем, что Грейнджер дала правильные ответы, или тем, что она была подружкой Поттера. Наследник Ноттов не придавал этому слишком большого значения, хотя ему и не нравилось, что грязнокровка зарабатывает так много баллов. Малфой, напротив, выглядел так, будто вот-вот сдетонирует. Было предельно ясно, что он не может поверить в то, что только что произошло. Затем Слизнорт принялся объяснять последствия амортенции. Теодор не мог не улыбнуться, когда учитель объявил им, что это зелье было самым опасным и коварным из всех, что находились в аудитории. Молодой слизеринец не мог больше скептически относиться к этому утверждению, и это было по той простой причине, что он не верил в любовь. Это было просто физическое влечение, не более того, не нужно было превращать его в какое-то особое блюдо. Для него любовь и дружба были иллюзиями, созданными слабыми мужчинами, неспособными вынести одиночество. Это было нереально, и когда опасность была близка, дружбы и любви больше не существовало, только инстинкт выживания имел значение. Единственный способ не поддаваться таким иллюзиям — это смириться с одиночеством, и Теодор воплотил это в жизнь еще много лет назад, когда умерла его мать. Его отец тогда не пролил ни одной слезинки, и жизнь пошла своим чередом, и Теодор поймал себя на мысли, что лучше остаться одному, чем обманывать самого себя. Для него, одного из самых умных людей, нечего было бояться амортенции, потому что, в конце концов, желание существует только до тех пор, пока оно не будет удовлетворено… В конце концов, Слизнорт закончил свой очаровательный рассказ тем, что начал знакомить их с последним зельем и в довершении одним из самых занятных зельиц — Феликсом Фелицис. Теодору было трудно оставаться стоять столбом и удерживать бессменную маску безразличности и хладнокровия к происходящему, когда он узнал, что это зелье было ничем иным, как жидкой удачей. Рядом с ним Малфой также перестал скучать и стал выглядеть весьма заинтересованным. Когда профессор объявил всему классу, что предложит в качестве награды флакон Феликс Фелицис тому или иному, кто преуспеет в изготовлении Напитка живой смерти, в зале внезапно стало тише, чем обычно, словно его заткнули неведомой пробкой. Когда профессор дал добро всем присутствующим на выполнение задания, Теодор в один момент бросился к своему снаряжению для готовки, окрыленный подвернувшейся возможностью и твердо решив добыть этот флакончик. На этот раз он ни за что на свете не позволит Грейнджер превзойти его. День, преисполненный лишь удачей… Это могло бы ему очень пригодиться. Возможно, он сможет вернуть свое утраченное состояние, или ему удастся расплатиться с долгами, не потеряв поместье, или ему следовало сохранить зелье на тот день, когда он впервые будет подчиняться приказам Темного Лорда… Эта мысль заставила его слегка понервничать, и он заметил, что рядом с ним Малфой-лентяй также ожесточенно начал нарезать ингредиенты, наверняка тоже твёрдо решивший выиграть эту награду. Теодор ухмыльнулся, он не знал, какова миссия Малфоя, но был уверен, что это не должно быть чем-то простым или безопасным. Но нужной консистенции, не говоря уже о гармонии между ингредиентами у Напитка живой смерти, было особенно трудно достичь, и Теодор очень скоро отчетливо осознал, что если он хочет добиться успеха, он должен превзойти самого себя и добиться большего, чем когда-либо. Он смутно слышал, как Малфой пытался уговорить Слизнорта смилостивиться и дать приготовить что попроще, но на самом деле не обратил на это внимания, слишком поглощенный своей работой. Когда прошло достаточное количество времени и потраченных сил, Теодор с разочарованием обнаружил, что, несмотря на все его усилия, его зелье не было идеальным. Оно было ярко-розовым, а не бледно-розовым, как было указано в развернутом перед ним руководстве. Однако он успокоился, лицезрев, что за столом гриффиндорцев у Грейнджер в котле плещется и кипит фиолетовое зелье. Теодор пришел к выводу, что они с ней по проделанной работе должны были быть примерно одинаковы и стоять на одной ступени. Может быть, мастер зелий возьмет это в расчет и даст каждому из них награду? Слизнорт принялся ходить из стороны в сторону и рассматривать результаты своих учеников, бросая быстрые взгляды на их варева. Он выглядел довольным зельем Теодора, но ничего не проронил, и слизеринец понял, что профессор хочет быть уверенным, что его никто не превзошел. Очевидно, он не очень то горел желанием отдавать будущему Пожирателю Смерти жидкую удачу. Когда Слизнорт проходил мимо гриффиндорского стола, Теодор затаил дыхание и разочарованно вздохнул, когда профессор торжественно объявил: — Клянусь бородой Мерлина, оно безупречно! Бесспорный победитель! — бурно возликовал Слизнорт, все еще вглядываясь, будто под гипнозом, в образцово сваренную жидкую удачу. Тем не менее, Теодор был удивлен, уловив эти торжествующие слова. «Победитель»? Он поднял голову, чтобы посмотреть на гриффиндорцев, и чуть не упал в обморок, увидев, что «бесспорным победителем» был никто иной, как святой Поттер. Слизеринец не мог в это поверить и как следует уложить в своей голове, и он был не единственным. Даже Грейнджер вся со спутанными волосами и далеко не безупречными руками выглядела ошеломленной и была готова расплакаться прямо здесь и сейчас. Теодор на мгновение задумался о фаворитизме, прежде чем обнаружил, что зелье Поттера было идеальным или, по крайней мере, казалось идеальным. Как это было возможно? Гриффиндорец никогда не проявлял никакого таланта к такому тонкому искусству, как Зельеварение! Стоя рядом с ними, Теодор заметил, что серые глаза Малфоя в прямом смысле этого слова вспыхнули яростью, граничащей с бешенством. А когда наконец прозвенел звонок и оповестил об окончании занятия, Теодор и другие слизеринцы вальяжно поднялись и спешно покинули аудиторию, даже не дожидаясь, пока Слизнорт отдаст Поттеру долгожданный флакон Феликс Фелицис. Наследник Ноттов болезненно поморщился: этот день, несомненно, был днем неприятных сюрпризов.