Freedom of choice

Первая неделя занятий прошла довольно быстро, и Теодор был на максимум перегружен работой. У него было огромное количество домашних заданий, и большую часть своего времени он проводил в библиотеке, что все же имело преимущество в том, чтобы избавить его от хвастовства Малфоя… Тем не менее, наследник Ноттов был истощен и, безусловно, предпочел бы проводить свободное время, отдыхая в общей гостиной Слизерина или гуляя по внутреннему двору, а не работая домашним эльфом. Таким образом, в обычное время прибытие выходных дней было бы воспринято как благословение, способ расслабиться, но на этот раз Теодор был в более плохом настроении, чем когда-либо. Он собирался провести свой субботний день за работой с грязнокровым пуффендуйцем. Грязнокровый пуффендуец. Эта фраза бесконечно повторялась в его голове, и он чувствовал, что его гнев растет с каждым разом, когда он думал об этом. — Ну что я сделал, чтобы заслужить это! — неожиданно для себя пожаловался он во время полуденной трапезы. — Нотт, если ты еще раз повторишь эту фразу, Я заставлю тебя проглотить свою вилку! — откровенно проворчал вслух Блейз, угрожающе размахивая упомянутым столовым прибором. — Легко говорить, — весьма холодно возразил Теодор, — не тебе придется проводить весь свой день с… с этим! Сопровождая слова жестом, Теодор указал пальцем на стол Пуффендуя, где Джастин Финч-Флетчли беседовал со своими друзьями. — И хуже всего то, что так будет каждую субботу до конца года… — глухо застонал он, обхватывая голову руками. — Извини, — поспешно вмешался Блейз, — но, насколько я помню, идея работать по субботам исходила от тебя. — Я знаю, но это единственный способ быть эффективным, и потом, по крайней мере, это только раз в неделю… — Ну вот видишь! — воскликнул Блейз торжествующим тоном. — Всегда есть положительная сторона! Конечно, ты жертвуешь своим субботним днем, но, по крайней мере, тебе придется терпеть это грязнокровое недоразумение только один раз в неделю! — Извини, что противоречу тебе, Забини, — без стеснения перебил их Малфой, — но провести хотя бы одну минуту в компании грязнокровки достаточно оскорбительно для любого уважающего себя волшебника. — Малфой, разве ты не видишь, что я пытаюсь подбодрить его? Это и так довольно сложно, так что будь добр, заткнись и не усугубляй его дело! Во время разговора Блейз познакомил всех слизеринцев, достаточно близко сидящих, дабы те могли полюбоваться Теодором Ноттом, чья голова в любой момент угрожала врезаться в блюдо с квашеной капустой. — Что ж, Нотт, пожалуй, с тебя достаточно. У тебя пять секунд, чтобы снова стать тем самым слизеринцем, который горд своей кровью и уверен в своем превосходстве! Рычание, достойное человека неандертальца, было единственным ответом, который он смог получить, в то время как голова Теодора опасно приблизилась к квашеной капусте. — Отлично, в таком случае, ты сам этого захочешь! — многозначительно ухмыльнулся Забини и принялся к осуществлению своего коварного плана. Затем Блейз начал считать, очень медленно, под удивленными взглядами других слизеринцев, которые задавались вопросом, что же мог сделать наследник Забини, чтобы вернуть Теодора в нормальное состояние. — Четыре… пять! Отлично, я много лет мечтал об этом! — Забини даже дрогнул от предстоящего восторга, который должен был последовать за этими словами. И никто даже не успел спросить, о чем он мечтал, потому что быстрым движением Блейз поднял вилку и вонзил ее в плечо своего соседа по столу. — АЙ! НЕТ, НО ЭТО НЕ ТАК! ТЫ ЧТО, СОВСЕМ БОЛЬНОЙ, ЧТО ЛИ! — А вот и все! — воскликнул Блейз, будучи вдоволь довольным собой. — Он исцелен! Этот подвиг, достойный самого Геракла, вызвал бурные аплодисменты слизеринцев, в то время как остальная часть школы, которая ничего не замечала до того, как Теодор начал кричать, задавалась вопросами о психическом здоровье членов изумрудного факультета. Теодор пришел в состояние ярости, близкое к ярости голодного оборотня, и отправился в библиотеку, бормоча всевозможные оскорбления, настолько ужасные, что большинство людей, с которыми он встречался по пути, отходили от него, бросая возмущенные взгляды.

***

Оказавшись перед хранилищем знаний, Теодор прислонился к стене и стал ждать, когда подойдет его «напарник», одновременно убийственно взирая на любого, кто подойдет слишком близко. С трудом сдерживая гнев, Теодор бросил взгляд на часы. Тринадцать часов. Слизеринец поднял голову и поискал взглядом пуффендуйца, но никого не обнаружил. Тринадцать часов две минуты. И вот, он был уверен, этот грязнокровка был не в состоянии посчитать время на часах. Тринадцать часов три минуты, а пуффендуйца все еще не было в поле зрения. Затем Теодор подумал о том, что со стороны пуффендуйца сейчас это было просто высшей степенью некомпетентности. Тринадцать часов четыре минуты. Нет, но он делает это нарочно или что! Теодор собирался отправиться на поиски, готовый схватить его за шею, если потребуется, когда его остановил знакомый голос. — Эй, Нотт! Теодор обернулся и увидел Финч-Флетчли, который подбегал к нему. — Ну, конечно, располагайся поудобнее, еще же не слишком рано! — произнес слизеринец сердитым и полным сарказма голосом, какой мог выдать любой студент змеиного факультета, подходящий под его возраст. — Извини за задержку, просто… — начал было оправдываться Джастин, но его попытки тут же были пресечены на корню недовольным Ноттом. — Я не хочу этого знать! Тебе, может быть, и наплевать на то, ради чего мы это делаем, и чем нам предстоит заниматься довольно продолжительное количество времени, но не мне, позволь отметить! Это замечание, казалось, задело пуффендуйца, который бросил на него жгучий темный взгляд. — Минуточку, — произнес он, скрестив руки на груди, одна из которых задевала эмблему его родного факультета, — если ты считаешь себя единственным, кто хочет сдать экзамены, то ткни себе пальцем в глаз до локтя! И сразу же скажу: я не позволю унижать себя только потому что мой партнер по предстоящему проекту такой законченный болван! — Это я, по-твоему, такой придурок? — горько усмехнулся Теодор. — Ты когда-нибудь смотрел на себя в зеркало? А что касается того, чтобы унизить тебя, успокойся: тебе не понадобится моя помощь, ты прекрасно справишься с этим сам… опоздав на защиту. — Что?! Нет, но за кого ты себя вообще принимаешь? Я опоздал всего лишь на четыре минуты, на четыре минуты! — горячо начал возражать пуффендуец, отчего его волосы прямо встали дыбом, а глаза по-настоящему заискрились. Джастин постарался сделать акцент на этих словах и зашел так далеко, что яростно помахал часами у своего собеседника под носом. — Возможно, — безапелляционно ответил Теодор, — но ты все равно опоздал. На этом он повернулся к нему спиной и вернулся в библиотеку, а пуффендуец, казалось, был застигнут врасплох этим маневром, но все же последовал за ним. Подойдя к столику, расположенному неподалеку от исторического зала, Теодор достал из сумки свои вещи, стараясь при этом не обращать внимания на убийственные взгляды напарника. Закончив, слизеринец протянул своему импровизированному спутнику три свитка пергамента. — Что это такое? — вопросил Джастин, мельком взглянув на записи Теодора. — Все, что мне удалось собрать о жизни Ворона Кармазова. Это банальная биография, в ней есть только самое необходимое. — Ты уже начал поиски? — немало удивился Джастин. — Конечно. А ты разве нет? — обратился к нему Теодор, с сомнением подняв брови. Молчание, последовавшее за этим вопросом, было ответом, который пуффендуец больше никак не мог прокомментировать. Затем на губах Теодора появилась злая улыбка. Он был настолько взбешен ситуацией, что хватался за любую возможность выпустить пар. — О! Я смотрю, милые маленькие барсуки не могут выполнить банальную сборку минимального количества материала самостоятельно? Тем не менее, это должно было быть очень тяжелой работой, раз ты не справился, верно? — Мне очень жаль, — быстро проговорил Джастин, не придумав ничего лучше. Он казался таким искренним, но этого было недостаточно, чтобы успокоить Теодора. — Тебе жаль, тебе жаль… Легко сожалеть. Даже мне жаль, что приходится работать с таким придурком! — сладко продолжал петь Теодор, постукивая пальцами по столешнице. Было видно, что ответ напарника его никак не устроил, а даже наоборот, только больше вывел из состояния равновесия. — Ради Мерлина, успокойся! — буквально взмолил Джастин, действуя Нотту на нервы. — Ты никогда не говорил, что мы уже должны были начать поиски! Я думал, что сегодня мы разделим работу. — О да, это правда, я совсем забыл! — с иронией воскликнул Теодор. — Милые маленькие пуффендуйцы не способны действовать в одиночку, им всегда нужно объяснять все дословно. Недаром мы называем вас факультетом тупиц. — Будь ты проклят сто раз! Я всего лишь хочу донести до твоего сведения, что это должна быть групповая работа. Ты не можешь все решать сам! Мы должны делать это вместе. — Ты так уверен, что, увидев твое сегодняшнее блестящее опоздание, я прямо-таки возжелал работать с тобой? Извини, но должен же быть кто-то из нас, кто хотя бы немного поработает, верно? Эта фраза образовала холод между волшебниками. Они смотрели друг на друга, как фаянсовые собаки, каждая из которых была готова наброситься на другую в любой момент. В конце концов, Теодор оказался тем, кто нарушил это тяжелое молчание. — Ну что ж, похоже, ты сегодня зря потратил мое драгоценное время… В следующий раз постарайся приложить хотя бы минимум усилий… — Одну минуту, — буркнул Джастин, резко прервав нескончаемый поток речи Нотта, — у тебя есть какая-нибудь информация о событиях, предшествовавших восхождению Кармазова? — В каком смысле? — недоуменно бросил ему слизеринец, даже не сумев придержать рвущийся наружу кашель. — Чтобы понять, почему Кармазов стал тем человеком, которого описывают в книгах по истории, возможно, нам требуется немного больше узнать о контексте того времени, ты так не считаешь? Теодор ничего не ответил. Он изо всех сил старался оставаться мраморным лицом к лицу с этим замечанием, но какая-то часть его хотела только одного — биться головой о полки, пока за этим не последует его гибель. Он совершенно забыл поработать над историческим контекстом того времени, что было грубой ошибкой, которую он никогда бы не совершил в обычное время. Но что со ним происходило? Довольно занятно: у него, у Теодора Нотта, было так много работы, что он даже не смог нормально подумать над мелкими деталями, что сейчас стали его непозволительным упущением? Очевидно, пуффендуец тоже додумался до этого, он, казалось, с головой нырнул в мысли своего «коллеги», потому что впервые с тех пор, как они пересекались, у него появилась сияющая улыбка. — Отлично, в таком случае, я справлюсь! — объявил Джастин, прежде чем исчезнуть в лабиринте книжных полок. Какое-то мгновение Теодор колебался между тем, чтобы уйти и остаться. В конце концов, он выбрал второе решение: ему было любопытно узнать, каков был метод работы этого Финч-Флетчли. К тому же, через несколько минут Джастин вернулся с книгами в руках и начал поиски. Тем временем Теодор принялся перечитывать свои собственные заметки и проверять, все ли они верны. Он не хотел, чтобы какие-либо необоснованные народные легенды или слухи поставили под угрозу подлинность их работы. Однако это занятие занимало его недолго, и через полчаса он начал наблюдать за работой своего соседа. Джастин, конечно, работал медленно, но лишь из-за того что он каждый раз проверял правильность имеющихся у него данных. Его работа была серьезной и честной, и часть Теодора была вынуждена это признать. Но была и другая сторона, чья недобросовестность приравнивалась только к плохому настроению и ненависти к грязнокровкам. — Ну, — произнес Нотт через мгновение, — вы, пуффендуйцы, такие же медлительные, как улитки. Теперь я лучше понимаю понятие тяжелой работы. Это должно быть настоящим испытанием для вас, чтобы приспособиться к ритму других людей… — И для тебя, я полагаю, должно быть настоящим испытанием молчать пять минут, — не без иронии ответил Джастин. Теодор с трудом справился с таким ударом под самый дых, тем более, было общеизвестно, что он, Теодор Нотт, не был особо разговорчивым. Какая-то его часть, которая считала себя рациональной, говорила ему, чтобы он прервал все это на корню, но другая, называющая себя слизеринцем, убедительно внушала, что недопустимо, чтобы грязнокровка разговаривал с ним таким тоном. Затем он вспомнил, что перед тем как покинуть Большой зал, он увидел Джастина, который разговаривал со своими пуффендуйскими друзьями. Полагая, что в этом и есть аргумент в пользу его победы, Теодор снова пустился во все тяжкие: — Странно, что мне говорит это именно тот, кто сам настолько поглощен своими разговорами с друзьями, что даже забыл о нашей работе… Он сказал это ясным и совершенно спокойным тоном, с безразличным видом рассматривая свои ногти. Джастин был гораздо менее спокоен, когда отложил перо и спросил: — Полагаю, ты хочешь знать, почему я опоздал? — Я уже говорил, что не имею к этому никакого отношения, — вздохнул Нотт, скучающе сложив широкие ладони на спинку стула и умостив на них подбородок. — И мне очень жаль тебя, потому что если я опоздал, то из-за того, что мы пытались утешить Эрни в связи со смертью его дяди. Его убили Пожиратели Смерти два дня назад. Но это, я думаю, ты и так уже знаешь. — На что ты намекаешь? — вконец разозлился Теодор. — Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, — вдруг возразил Джастин горьким тоном. Снова наступила ледяная тишина. Теодор был на грани взрыва, он не мог смириться с тем, что грязнокровка намекает на то, что его отец — Пожиратель Смерти. Конечно, наследник Ноттов привык к этому уже через два месяца, но он не потерпит, чтобы сын магглов из-за этого смотрел на него свысока. Тем не менее, он старался сохранять спокойствие. — И тогда какое мне дело до того, что он мертв? Вернее, какое тебе до этого дело? — поспешил исправиться Нотт на последней ноте. Услышав эти слова, Джастин сделал телодвижение назад. — О чем ты? — пуффендуец также резко поддался к слизеринцу, будто специально, чтобы выведать ответ в его необычайного цвета глазах. — Ты его знал? Честно говоря, я сомневаюсь в этом… Тебе не кажется немного лицемерным притворяться, что ты сожалеешь о чьей-то смерти? — вопросительно изогнул бровь Теодор, ожидая продолжения этой увлекательной истории. — Мне жаль Эрни, — произнес Джастин, стиснув зубы в намерении развеять сомнения Нотта насчет его вероломства. — Он очень страдает из-за этого происшествия. — И тогда какое тебе до этого дело? Это не ты страдаешь. — Достойный друг страдает, когда его друзья несчастны, и он сделает все возможное, чтобы помочь им. Но я думаю, что людям вроде тебя мало что известно об этом… — не намекал, а почти осуждал Джастин, по крайней мере, именно так воспринял этот не лишенный поучительных ноток монолог Нотт. — Что это значит? Что?! Теперь Теодор был на грани. Ему было ужасно получать моральные уроки от людей, которые ничего о нем не знали, но мысль о том, что с ним разговаривает в таком тоне грязнокровка, раздражала его еще больше. — Ты меня знаешь? Нет, ты ничего обо мне не знаешь! Ничего! — Тоже самое касается и тебя, верно? Ты позволяешь себе критиковать меня, не зная обо мне, и теперь, когда я возвращаю тебе все той же монетой, ты хочешь примерить на себя роль жертвы? Честно говоря, я знал, что слизеринцы всегда были самыми подлыми лицемерами из всех, но от тебя я этого никак не ожидал! Теодор поднялся, настолько крепко сжав кулаки, что его пальцы судорожно сплелись и кисти рук побелели. — На твоем месте я бы не стал критиковать чистокровного слизеринца, ты, позорный маггл, иначе твои родители вполне могут в скором времени присоединиться к дяде Макмиллана… Теодор знал, что играет на чувствительной струне, и ему никогда не следовало этого говорить. Несмотря на то, что его гнев на Финч-Флетчли был велик, его было недостаточно и, безусловно, никогда не будет достаточно, чтобы он желал смерти его родителям. Однако он был так зол, что слова вырвались сами собой. Он знал, что говорит так же, как его отец, с той разницей, что он не измерял объем своих слов и на самом деле не думал о них. Но что сделано, то сделано, и слизеринец должен был продолжать то, что начал. Джастин в свою очередь поднялся на ноги. Гневный блеск, сверкнувший в его глазах, без всякого труда мог соперничать с гневом Теодора. — Еще раз посмеешь угрожать моим родителям, и я заставлю тебя пожалеть, что ты вообще появился на свет… — Пусть они умрут… — почти прошептал Теодор глухим голосом, уже сожалея об этих словах, но уже не в силах отступить, потому что он был и всегда будет сыном Пожирателя Смерти. Таким образом, забыв, что они находятся посреди библиотеки, два волшебника вытащили свои волшебные палочки и приготовились приступить к действию.