Ломая стереотипы

Руки блондина мягко оглаживают напряженную спину. Альфа под ним лишь блаженно мычит, не в силах нормально соображать. В самом начале омега лишь слегка прикасается: начиная с плечей, он кончиками пальцев спускается вдоль позвоночника, заканчивая путь мягким давлением всей поверхности ладони. Разгоняет потоки лимфы, задействует мышцы, разгоняет кровь. И снова блаженный стон старшего. Баджи вернулся с очередной зачистки, полностью покрытый кровью. С ужасным оскалом и красными яростными глазами, он напоминал дикого зверя, готового терзать жертву до последнего ее вздоха. Но Такемичи прекрасно знал, что ему этот зверь ничего не сделает. Единственное, что его волновало – сколько крови, коей была пропитана вся куртка брюнета, принадлежало его мужу. Мичи делает глубокий вдох и с облегчением выдыхает – ни одной капли. Как будто кто-то вообще в состоянии причинить Баджи Кейске хоть какой-то вред. Такемичи отправляет брюнета в душ, где тот наскоро смывает кровь и надевает легкие домашние серые штаны, а сам раскладывает в гостиной все необходимое – альфе нужно расслабиться. Это стало негласным ритуалом после каждой особенно тяжелой миссии группировки. Вот и сейчас всё, на что способен Кейске, это издавать тихие блаженные стоны и редкие хрипы удовольствия после каждого прикосновения. Такемичи начинает растирать кожу. Большими пальцами находит низ лопаток и с нажимом ведет пальцами по контору. И так несколько раз – по кругу, а потом в обратную сторону. Он долго учился, чтобы делать правильный массаж для своих любимых. После он переходит к разминанию. Очень важно хорошо промять кожу. Начинает он с плечей. Двумя руками захватывает кожу, сжимает и оттягивает для легкого покалывания, а после того, как отпустит – вдавливает посильнее, чтобы разогретая кожа покраснела. Черт, каждый раз альфе кажется, что он попал в рай. Иначе, как объяснить эти потрясающие ощущения, которые дарят ему нежные родные руки. Мичи немного ерзает, чтобы спуститься пониже. Теперь мышцы в близи позвоночника. С самого верха к низу плавными нажимами омега проходится большими пальцами, избегая самого позвоночника – он не должен травмировать любимого. Когда же вся спина альфы покраснела от разгорячённых мышц, Ханагаки, выдавив себе на руки немного разогревающего масла, успокаивающе поглаживал кожу вдоль всей спины. Баджи клянется, он расцелует каждый пальчик рук омеги после этого массажа. От такого кайфа он почти засыпает – находится где-то между сном и реальностью. Неожиданно его переворачивают на спину. Дезориентированный Баджи, столкнувшись со спокойным взглядом мужа, вновь прикрывает глаза и расслабляется. Кажется, сегодня его помнут и с этой стороны. Что ж, ему только в радость. Мичи выдавливает еще немного масла. Омега садится прямо на пах альфы, чуть загибая край домашних штанов, открывая вид на полностью выбритый лобок Кейске. О, да. Он никогда никому не скажет, но его дико заводит тот факт, что их альфа бреется. И не только снизу. Он удаляет волосы практически везде. Поэтому омега так любит вылизывать тело любимого. Кто сказал, что этим промышляют только альфы?! Такемичи тоже не прочь почувствовать вкус пота возбужденного альфы, вылизывая его гладкую загорелую нежную кожу. О, да. Очень нежную. Такемичи всегда следит за тем, чтобы после ванны его самцы мазали тело лосьоном. А если те забывали, сам приносил из ванной маленький бутылёк и тщательно втирал пахучее средство под дружные стоны его возлюбленных. Да, он очень любит возбуждать своих мальчиков. И Ханагаки абсолютно плевать, если после этого его назовут пошлым. Это его жизнь! И его мужья! Он гладит грудь. Мягко разглаживает кожу по краям, пока не приближаясь к ореолам. Для этого надо немного усыпить альфу. Да, Такемичи хочет немного пошалить сегодня. И он это сделает. Он слегка мнет их по краям плавно переходя к центру, но всё еще не трогая соски. Потом. Надо еще немного потерпеть. Омега закусывает губу. В последнее время он почти не видит своих любимых: у Чифую в магазин приехала проверка, поэтому дома он только ночует, про Кейске, который на пару с Казуторой добивал остатки верхушки противников Бонтен, и говорить нечего. А бедный Мичи сидел дома с Шиничиро и Макой и преданно ждал их, игнорируя завывания неудовлетворенного либидо. Нет. Сегодня он получит своё. Омега облизывает высохшие губы. Всё. Он не может больше терпеть. Он наклоняется к альфе и целует его. Удивленный Баджи сначала теряется, но почти сразу отвечает на неожиданный поцелуй. — Солнце…? А Мичи вновь припадет к губам. Мягко, даже немного лениво сминая губы старшего, он медленно сдвигается вниз. Аккуратные ладони ложатся на низ живота, неторопливо поглаживая разгоряченную кожу, иногда специально задевая краем ногтя. Игриво, распаляюще... Альфа стонет в поцелуй. — Милый, я очень устал. – он не успевает договорить. Омега мягко перебивает его, шепча в самые губы: — Я знаю, дорогой. Я сделаю всё сам. Расслабься… Такемичи наконец-то возвращается к желанной груди. Он мягко облизывает нежную розовую кожу и с тихим придыханием прикусывает уже затвердевший сосок. Альфа стонет. Эрогенная зона. И кому, как не одному из его мужей, знать об этом. Ханагаки чувствует, как в задний проход упирается уже вставший член. Омега предвкушающе облизывается. Он садится ниже и снимает с альфы штаны и бельё до середины бедра. Член тут же прижимается к животу. Ох, такой большой и теплый. Твёрдый… Как же давно Такемичи не прикасался к нему. Он наклоняется и слегка дует, сразу чувствуя мурашки вздрогнувшего старшего. Он подается ещё ближе. Прикосновение шершавого языка к нежной плоти заставляет Баджи сжать обивку дивана – Мичи знает, как он любит. Ханагаки облизывает розовую головку, вбирая в рот только самый кончик, пока сминает яички кончиками пальцев и блаженно стонет. Кто сказал, что только принимающий в минете получает удовольствие? Все пиздёж. Когда дыхание альфы становится совсем сбитым, омега берет почти целиком. Заглатывает толстый ствол до самой глотки, сжимая стенками горла любимый пенис. Вперёд-назад, вперед-назад. Ещё один грудной стон. У Кейске, кажется, дрожат пальцы. А Такемичи всё продолжает. Сосёт, как в последний раз. Долго и тщательно, останавливаясь, когда альфа на грани – растягивает удовольствие. И только когда замученный альфа буквально скулит, сдаётся. Он быстро спускает свои домашние шорты и садится на член Баджи. То, что у них долго не было секса, не значит, что он не готов принять в себя любимый член. Не зря же он перед сном задерживается в ванной. Поэтому сейчас мягкие стеночки блондина свободно пропускают в себя орган альфы. Брюнет дрожит – оргазм так близко, но омега не даёт ему кончить. Отыгрывается за долгие одинокие ночи, когда старшие задерживались на работе. — С-солнце, прошу… Дай мне… Если бы вам сказали, что один из самых опасных людей в Токио может скулить и просить ласки, как течная сука, вы бы поверили? Вряд ли. Но вот он. Прямо сейчас перед Такемичи лежит покрасневший тяжело дышащий Кейске, в уголках глаз которого видны крохотные капельки слёз, сжимает дрожащими пальцами его бёдра и умоляюще скулит. Такемичи даст. Приласкает. Успокоит. Ведь его мальчик такой послушный. Он встает, почти полностью выпустив член, и резко садится. О, да! Как же ему этого не хватало! Диких скачек, когда яйца шлепают по ягодицам, когда каждый толчок задевает простату, когда стоны – единственное, что вырывается изо рта. Баджи не продержался долго – спустя несколько минут нутро Такемичи было полностью заполнено белой вязкой жидкостью. Ханагаки медленно слез с него на пол и пододвинулся к лицу, слизывая языком слёзы в уголках глаз. — Я не понял… В нескольких метрах от них стоял только что пришедший с работы Мацуно, по лицу которого сразу было видно – понял, что произошло, и обиделся. Такемичи облизывается и подходит к гамме, сразу впиваясь в губы требовательным поцелуем, обещая второму мужу незабываемую жаркую ночь. Ему только в радость. Он слышит довольное рычание – Мацуно полностью с ним согласен.